Что-то вроде предательства

- Я постараюсь объяснить. Понимаешь, у меня ведь почти не было возможностей вести себя. В армии я считала удачей, если удавалось сделать что-то своё внутри приказа. Или побыть одной. Потом, когда я осталась в лесу одна уже по-настоящему, я сама принимала решения, но я была одна, и решения эти были простые: как выжить, поесть, добыть оружие, спрятаться. И они были понятными. Я делала так и раньше, только теперь никто не приказывал. До Данаи я вообще не знала, как люди живут, что они обычно делают, что происходит между ними. Потом я уже могла наблюдать, искать информацию, но… - Долли запнулась и как будто зависла, то ли сбившись с мысли, то ли вспоминая что-то. - Те, о ком ты хотел знать двадцать лет назад. Я год прожила с ними. Четырнадцать месяцев и два дня. Это было здорово. Меня не били. Со мной разговаривали. Тебе, наверное, трудно понять, что это такое поначалу – заговорить первым, когда хочешь задать вопрос. Или сказать что-то. Попросить. Неважно. Я не сразу привыкла, мне казалось – никогда не научусь все делать, как надо. Я постоянно ошибалась. Все было очень сложно. Очень много приходилось выбирать. Еду, например. Когда ложиться спать. Что читать. Где сидеть. Очень много приходилось понимать, мало что сводилось к простым алгоритмам. А ведь я почти не выходила из дома. И все равно было очень сложно. Я попытался представить то, о чем она говорит, но вышло не очень. В тот момент, когда она только начала осознавать себя, одна только возможность пошевелиться без приказа и не по велению программы должна была стать весьма волнующим переживанием. - Как они вообще тебя нашли? - Не они. Помнишь, там было ещё двое таких, как я? - Ну. - Вот один из них меня и нашел. Мы можем передавать текстовые сообщения - когда людям надо переслать информацию. Но когда к тебе таким способом обращается другой киборг... Это может означать только одно. Он вызвал меня на контакт, и я ответила, – её речь стала более осторожной. Даже по прошествии стольких лет она боялась невольно выдать своих «друзей», навести меня на след, который я давно бросил. Я не стал настаивать. - Если бы не эти люди, мы с тобой тоже не договорились бы, так? - Думаю, вряд ли. Я не очень-то понимала, что с людьми можно разговаривать. Договариваться. Вначале люди были... как такая одна большая непонятная сила. Я думала, они могут всё. Знают всё. Что они как бы одно, целиком - "люди". Потом, конечно, меня начали использовать, начались боевые задачи, и я узнала, что людей убивать гораздо легче, чем киборгов. И вообще они хрупкие. Легко ошибаются, легко гибнут. И все равно есть те, которые приказывают, и с этим ничего не сделаешь. Вообще ничего. Тебе всегда ясно, что ты должен делать, пусть даже тебе не всегда это нравится. И с этого не свернуть, разве что немного отклониться. Очень редко бывает так, что ты можешь что-то сделать, но не знаешь, что, и тогда надо решить. Мне нравилось. Но я тогда не думала, что можно всегда так жить. Так вот, мне казалось, что я – что-то очень отдельное. Отделённое. Есть другие киборги, но они другие, они не пытаются вести себя и не отзываются ни на что, кроме стандартных протоколов взаимодействия. И люди, которые ещё более другие. Я даже не сразу поняла, что они тоже… - Долли замолкла, подыскивая слово, и, не найдя, пожала плечами. Я попытался вслед за ней. Живые? Нет, она точно знала, чем живое отличается от мертвого. Разумные? Опять нет. Способны чувствовать? Но её аппаратура дает подробный отчет обо всех эмоциях тех, с кем она имеет дело. - Что они тоже люди? – я невесело засмеялся.