10.
27 сентября 2014 г. в 19:53
Я утыкаюсь в газету, давая понять, что разговор окончен.
- То есть вы не знаете, что теперь делать?
Она действует мне на нервы. Так было и раньше, но сейчас-то нам некуда деться друг от друга. Кажется, она запрограммирована максимально раздражать меня. Я привстаю, чтобы этой же газетой наотмашь хлестнуть её по лицу. Пластиковые страницы звонко впечатываются в щёку, Долли, как и всегда, не отступает, не заслоняется, даже не пытается отвернуть голову. Она сейчас не под процессором, смотрит вопросительно. По левой стороне лица расплывается красное пятно. Нет, она не издевалась, ей в самом деле интересен ответ, она все ещё надеется его получить.
И тут до меня доходит. Я никогда об этом не задумывался, а теперь понимаю до тошноты отчётливо: дело не в болевом пороге, тут другое. Для меня, для любого человека удар по лицу – событие и что-то значит, а для неё, киборга, не знавшего иного обращения, это не то, что не унижение - это даже по большей части не наказание за что-то понятное. Просто то, что люди делают время от времени. Есть особенные, редкие, удивительные люди, которые так не делают, но для остальных это норма. Когда они в определенном настроении, при таких-то показателях агрессии. Когда выпьют. Когда их задевают другие люди. Просто так. Не слишком приятно, но надо просто переждать, как погоду. Вот она и ждёт, вдруг я ей всё-таки отвечу, стравив раздражение. Знает, что серьезного вреда я ей не причиню, потому и не уворачивается, чтобы не затягивать. Лучше уж пусть я быстрее закончу. Это даже не особо влияет на отношение ко мне, здесь для неё нет ничего нового. Что она знает обо мне? Я участвовал к её задержании, потом всерьёз работал с ней, и тогда бил сильнее и чаще, потом почти месяц создавал видимость работы, много разговаривал с ней и почти не трогал, а потом выкрал её, вывез с планеты, поселил в этой квартире, и иногда распускаю руки, но так, несильно. По её меркам, наверное, я неплохой человек. Меня тошнит почти физически. Газета летит на пол.
Я тупо смотрю, как Долли поднимает газету и бесшумно кладет на край стола. Оборачивается. Ждёт. И я отвечаю:
- Что делать с тобой, я давно придумал. Ты что-нибудь слышала о планете Победи-грех?
- Сейчас скачаю информацию.
- Погоди. Потом. В общих чертах - закрытая планета. Колонизирована квакерами, религиозной общиной с Земли, и сейчас это… большая религиозная община. Сельское хозяйство, молитвы и никаких связей с внешним миром. Они до сих пор говорят только по-английски, интерлингва - язык для переговоров с чужаками. У них есть освоенная луна, туда привозят товар, в основном продукты – очень натуральные, очень дорогие. Всю торговлю ведут там, к себе никого не пускают, сами дальше этой луны не суются: берегут себя от скверны и соблазнов. Это не единственное, что у них запрещено. Другие религии. Богохульство. Азартные игры. Прыжковый двигатель. Генетические эксперименты. Искусственное оплодотворение, клонирование, эвтаназия, аборты – я делаю паузу, - и киборги. Их армия использует экзоскелеты и дистантов. То есть ещё ни разу не использовала, на самом-то деле. Короче, если ты будешь к месту цитировать Священное Писание и не обнаружишь некоторые свои особенности, никому и в голову не придёт, что с тобой что-то не так. Их полиция может задержать тебя, если чертыхнёшься, но сканеров чипа у них нет, а жетоны не предназначены для перехвата контроля.
- …закрытая планета, - моим голосом произносит Долли. Терпеть не могу, когда она так делает. Сдерживаюсь, продолжаю.
- Полностью закрытых планет не бывает. У них тоже есть служба безопасности. Мы иногда сотрудничаем, и я сохранил контакты. В общем, у меня будет код доступа, который обманет их систему, чтобы нам с тобой приземлиться. Чтобы мне потом улететь.
Вот теперь она потрясена, и это очень заметно. С минуту таращит глаза, не находя, что сказать, и, наконец, застывает, отступив за процессор – отдышаться, обдумать... скачать все, что можно найти в открытом доступе о планете с идиотским названием Победи-Грех. И текст Священного Писания. И английский язык.
Тошнота не проходит. Будто дерьма наглотался, думаю я, кривя душой – сам не пробовал, кто знает, какое оно на вкус. То есть мне кажется, что как раз такое.
- Долли, - окликаю я.
Её голова поворачивается плавно, как камера слежения, глаза механически фиксируют меня. Мне трудно заговорить, зубы вязнут, как в клею, лицо горит. Бесстрастное машинное внимание Долли отнюдь не облегчает задачу. К чёрту, думаю я.
- Долли, я больше никогда – слышишь, никогда – тебя не ударю.
Никакой реакции. То ли она сочла это очередной хозяйской прихотью, то ли просто ждет продолжения.
- Скажешь хоть что-нибудь?
- Что-нибудь?
- Ну, не знаю, там, ага, спасибо или пошел к чёрту.
- Спасибо.
Я почти смеюсь.
- Да, ты права, так ещё хуже.
Однако тошнота понемногу отпускает. Я возвращаюсь в кресло и уже собираюсь открыть вирт-окно, когда за спиной раздается её встревоженный голос:
- То есть вы не знаете, что вам делать после того, как доставите меня на Победи-Грех?