***
— Напомни мне, почему сейчас 9 утра, а я сижу здесь с тобой вместо того, чтобы лежать и отсыпаться? Задав этот вопрос, Рицко устало потёрла переносицу и откинулась на спинку сиденья. Сидевшая за рулём своей любимой Рено Мисато заглушила мотор и вынула ключ из замка. — Потому что в один из наших редких выходных мы решили отдохнуть, — хмыкнула Кацураги. Она посмотрела на наручные часы. — И судя по тому, что сейчас и вправду уже почти 9, где-то неподалёку должен быть наш четвёртый компаньон… — Уарк! — воскликнул с заднего сиденья Пен-Пен, заставляя хозяйку поднять глаза. Мисато с улыбкой увидела на парковке идущего по направлению к их машине Синдзи. Слева раздался тяжёлый вздох Акаги. — По крайней мере без опозданий… — Говоришь так, как будто ему свойственно опаздывать. Выходим, Риц, пора. Пен-Пен, давай сюда! — Уарк-уарк! Выйдя из машины, вытащив заодно с собой Пен-Пена, Кацураги приветственно помахала подошедшему Икари рукой. За спиной у парня виднелась спортивная сумка. — Доброе утро, Син-тян! Ну, как? Выгулял своего питомца? Демон улыбнулся лишь уголками губ. — Сначала он немного жаловался, но потом, дорвавшись до зоны выгула, радостно взялся докучать какой-то аките-ину. Когда я отдал его под присмотр Судзухары, больше, чем спать, он хотел только жрать. А так, вообще да, доброе утро. Все готовы? Под бодрое пен-пеновское «Уарк» Мисато и Рицко продемонстрировали взятые с собой сумки, правда, если одна это сделала очень весело, то вторая выглядела немного вяло. Тут взгляд пилота резко сфокусировался на кислолицей учёной. Та не поняла, что послужило причиной столь пристального внимания, и непроизвольно напряглась. Однако не успела блондинка спросить, в чём дело, как парень обратился к Кацураги. — Подполковник Кацураги, вы уже проводили досмотр личных вещей нашей подопечной? — Ещё нет. Наверное, самое интересное достанется вам, пилот Икари, — не теряя уверенной улыбки, ответила Мисато. — Что? — выпала в осадок Акаги. — Досмотр вещей? Какой ещё досмотр вещей? Она как-то рефлекторно сжала лямку сумки крепче прежнего. — На предмет посторонних для нашего мероприятия вещей… — каким-то пугающе ровным тоном произнёс Синдзи. А мгновением позже он уже очутился рядом с учёной. Не успела та адекватно отреагировать, как Икари с хищной плавностью в движениях зашёл ей за спину, одной рукой подцепив сумку и ловко выудив её из оказавшейся недостаточно сильной хватки Рицко. Привычный всем по работе образ холоднокровной начальницы научного отдела дал трещину. Дезориентированная стремительностью и абсурдностью происходящего женщина поняла, что произошло лишь тогда, когда пальцы сжали пустоту вместо лямки сумки. Резко развернувшись, Акаги увидела, как злостный нарушитель личного пространства с ничего не выражающим лицом уже раскрывает сумку и достаёт оттуда первую вещь… — Пилот Икари, вам лучше вернуть это туда, где взяли, — с едва сдерживаемым возмущением проговорила учёная, застыв на месте. Но Икари её, кажется, не слушал… — Нетбук, значит, да? — спросил он, взвешивая в руке переносной компьютер. — Рабочие принадлежности на месте отдыха? Как нехорошо… — Пилот Икари! — задействовала учёная свой грозный тон. — Между прочим, он прав, Рицко, — пришёл предательский удар в спину со стороны Кацураги. — Мы тебя не для того сюда потащили, чтобы ты снова просто потонула в своей работе. — От меня может потребоваться что-то срочное! Кацураги, тебе ли об этом не знать? — Те-ле-фон, Рицко, телефон… — покачала головой Мисато. — Да как вы… Как вы… Учёная переводила взгляд с Синдзи на Мисато и с Мисато на Синдзи. Она явно не находила слов, чтобы выразить то, что хотела сказать этим двоим. — Уарк! — добил её Пен-Пен. Щуря сонные глаза, Рицко, кажется, вмиг проглотила всю накопившуюся обиду. — Я вам это припомню… — негромко сказала она, недобро поглядывая на пилота и офицера. — Обоим. — Война требует жертв, — пафосным тоном изрёк Демон, кладя изъятый ноутбук в открытую машину. — Ничего, Рицко, ты ещё нам спасибо скажешь, вот увидишь! — обнадёживающе улыбнулась Кацураги. — Ну, чего мы стоим?! ПОШЛИ! Затаившую злость Акаги потащили в сторону какого-то здания, напоминавшего спортивно-оздоровительный комплекс… Начальница научного отдела успела лишь бросить то ли опасливый, то ли сожалеющий взгляд в сторону автомобиля, в котором остался её компьютер.***
— Эх, хорошо… — Мисато потянулась на лежаке, из-за чего черный бикини натянулся как барабан на ее груди. Рядом маялась Рицко в белом купальнике, у которой во время дороги к месту отдыха успели отобрать ещё и сигареты. «Это общественное заведение!» — мысленно перекривляла злобную (и вредную) подругу Рицко… А потом учёная всё-таки устроилась поудобнее. И оставила свои гневные мысли, предавшись, наконец, тому, чему и должен был предаться человек в её положении: отдыху. И вот, постаравшись растянуться на лежаке как можно удобнее и устроив руки на подлокотники, Акаги расслабила своё стройное тело под лаской тёплых солнечных лучей. Мир давно лишился и моря, и пляжа. Но люди построили вот такие огромные «бассейны» с искусственным песком, а иногда и освещением. Икари в это время неспешно вошёл в воду следом за влетевшим в неё Пен-Пеном, и, сделав несколько шагов, погрузился в неё по горло, чуть жмуря разного цвета глаза от бликов солнца на рябящей синей глади. Приятная дрожь от объявшей его прохлады сменилась расслаблением, после чего парень оттолкнулся ногами от влажного песка… Недостаточно мягкого по невольно всплывшим «меркам», доставшимся от Георгия. У того в мире не было никакого Второго Удара. И пляжи он видел не искусственные… Близь живых морей… Впрочем, и без чужих воспоминаний здесь были люди, в своё время вроде как заставшие природу в её нормальном состоянии. Но в них, кажется, это место тоже не пробуждало каких-то светлых чувств или ностальгии. Наверное, всё же это место и впрямь было во многом слишком искусственным. Получать удовольствие от плавания это, однако, не мешало… — Заср-р-ранец! — почти прорычала тем временем Кацураги, со стороны наблюдая за неспешно курсировавшим по бассейну пилотом. Только настроившаяся на отдых Акаги лениво покосилась на подругу одним глазом. Кто-то говорил ей забыть обо всём и расслабиться и при этом, похоже, сам занимался отнюдь не тем. Впрочем, глава научного отдела, кажется, понимала, в чём причина недовольства Мисато: офицер определённо не оставляла надежд хоть немного посмущать всегда нарочито спокойного Демона, но… В настоящий момент тот страшно грешил. Тем, что никак не реагировал. И оставлял женскую красоту без должного внимания. Без шуток, страшный грех. Особенно в отношении Кацураги, что, скорее всего, до этого долгожданного выходного затратила определённое количество времени, выбирая подходящий купальник. Несмотря на проступившую на губах усмешку (и, чего скрывать, каплю удовлетворения от досады подруги), Рицко решила попробовать успокоить Мисато. — Ну, учитывая твой стиль дома… — Непростительно, — тут же оборвала учёную Кацураги, театрально изображая негодование. — Так старалась, выбирала, а в итоге… Внутри зарождался тёплый дружеский смех, а от утреннего раздражения не осталось и следа. У Акаги появилось, наконец, непреодолимое желание подыграть этой женщине, никогда и несмотря ни на что не терявшей вечную молодость души. — Все-все, ты шикарная! — сдерживаясь, с улыбкой заявила Рицко. — И будь уверена, кое-кто не преминет это заметить, может, даже удачно подколов тебя в процессе… — Эх, не тянул бы этот кое-кто время, — несколько странно вздохнула Кацураги. Не успела Акаги как следует поразмыслить над отмеченной странностью, как в разговор вклинился чей-то голос с пошлыми интонациями: — Де-вуш-ки… Позвольте скрасить ваше одиночество? Тут свет загородили три фигуры разной степени атлетичности, отчего Рицко лишь недовольно нахмурилась. Умудрённая жизнью женщина не то чтобы ожидала чего-то фатального от трёх неизвестно откуда нарисовавшихся дурачков, но нарушение едва сложившейся идиллии ей не прибавляло настроения. — Вынуждены отказаться, молодые люди, у нас уже есть компания, — в сдержанной манере ответила Кацураги. Знающие её люди могли бы добавить: пока в сдержанной. — Да ладно, разве ваша компания так велика, что не вместит ещё трёх славных ребят? — делано удивился крайний парень. — Да и мы только рады будем новым лицам, наверняка общий язык найдём! Соглашайтесь, дамы! — Поможем расслабиться и культурно отдохнуть, — пытаясь придать словам максимальную заманчивость, произнёс самый первый из них. — Вы просто так похожи на пару прекрасных, но одиноких цветов, что просто невозможно пройти мимо. Видно, что вам просто необходимо вн… Кацураги лишь с тяжёлым вздохом посмотрела куда-то за спину доблестным любителям «культурного отдыха», после чего прервала говорившего: — Мальчики, раз вы плохо понимаете женщин, попробуйте, раз так хотите, поискать общий язык с ним… Мгновением позже один из этой троицы почувствовал касание чьей-то холодной мокрой руки до своего плеча, отчего мурашки побежали по спине. Все трое торопливо развернулись и… Вышедший из воды Синдзи и главный в компании «атлетов» резко замерли, глядя друг на друга. И даже более того, этот самый главный (глаза не обманывали его друзей) побледнел при виде, казалось бы, уступавшего ему в росте, но очень «плотного» по мускулатуре парня со шрамами на теле. Он как будто узнал его. Как и Икари — невезучего парня, что подтвердилось оброненой в тот же миг фразой: — Если было мало того, что в поезде, могу закончить. Стоило прозвучать этим словам, как к бледности добавилось ещё и глухое нервное сглатывание. — Эм, Такахаси? — неуверенно спросил у смертельно бледного друга крайний атлет. — Вы знакомы, что ли? Ещё секунду продолжались тяжёлые «гляделки» между ещё мокрым после воды пилотом и испуганным культуристом. Затем со стороны не сводившего глаз с Икари Такахаси раздалось негромкое (и чуть дрожащее) «Пойдёмте», а сам молодой человек неспешно ретировался. Его друзья не заставили себя долго ждать, с недоумением и неприязнью поглядывая на помешавшего им Синдзи и явно даже не догадываясь о том, кто перед ними. Когда дурная компания ушла, Мисато вопросительно изогнула бровь, глядя на пилота. — Позволь поинтересоваться, — заговорила она, — под поездом ты имел в виду тот случай? Продолжая смотреть вслед удалявшимся ценителям женской красоты, Синдзи ответил: — Тот, который в центре, был в той компании. Мне под руку не попался, но я его запомнил. Кацураги как-то неуловимо изменилась в лице, услышав это, и лишь Рицко с непониманием переводила взгляд то на пилота, то на подругу. Она припоминала что-то об одном не очень приятном инциденте с участием Демона, произошедшем через пару дней после возвращения с «Бастион-2015», но не была уверена в верности своих выводов. Это дело практически её не коснулось, во многом из-за того, что в ту пору она оказалась занята иными, более серьёзными вопросами. Так же связанными с Демоном, как ни странно. — О чём разговор? — спросила Акаги, как только подвернулся момент. — Об одной неприятной ситуации, из-за которой меня разбудили посреди ночи в мой выходной, — ответила Мисато без привычной мягкости в голосе. — Наш Синдзи каким-то неведомым мне образом нарвался на неприятности в нашем достаточно спокойном городе. Но, должна признаться… На её лице меж тем медленно проступила немного холодная улыбка. Чуть склонив голову набок и не сводя глаз с Синдзи, женщина продолжила: — Во-первых, я согласна с тем, как поступил Синдзи в той ситуации. Хотя не одобряю твоего опрометчивого подхода, паршивец, понятно? Губы Икари едва заметно растянулись в беззвучной усмешке. — А во-вторых? — заинтригованно задала вопрос Акаги. — А во-вторых, мне, конечно же, как женщине просто приятно ощутить толику мужского внимания! — неожиданно заявила Кацураги, за какие-то доли секунды из хладнокровного офицера вновь превращаясь в любимую всеми душевную раздолбайку. — Кацураги… — только и произнесла Рицко, тихо прыснув в кулак, в то время, как настал черёд Синдзи задумчиво изгибать бровь. — Толику? — протянул он вдруг, как бы удивляясь, и сразу же хитро прищурившись. — Ми-са-то-сан… И тут Кацураги чуть не пискнула, даже не заметив, как Демон в мгновение ока приблизился к ней, зато ощутив лёгкое касание чуть прохладных пальцев его руки сначала до её ноги… а затем и до её руки. В голове всё немного пошло кругом, но в определённый момент Мисато осознала, что заворожено смотрит в глаза чуть склонившемуся перед ней юноше. — Я всегда ценю вашу красоту… — тут его взгляд с каким-то вызывающим блеском пробежался по её телу, после чего снова сконцентрировался на глазах Кацураги. — И благодарен вам, мои дорогие дамы. Следом он поднял руку Мисато и поднёс её практически к самым своим губам… — УАРК! …но был вынужден прерваться из-за неведомо как подкравшегося к нему Пен-Пена, гневно размахивающего своими мокрыми крыльями. Акаги и Кацураги резко поднялись со своих лежаков, обрызганные каплями холодной воды, а Синдзи поспешил отстраниться, и не зря. — ПЕН-ПЕН, СИНДЗИ! ПАРШИВЦЫ, А НУ ИДИТЕ СЮДА! — Полундра, Пен-Пен, офицер в ярости! — под этот крик со стороны Демона, он и один излишне ревнивый пингвин оказались вынуждены улепетывать обратно к воде. — Прибью! — воскликнула увязавшаяся за ними в погоню Мисато. Так и оставшаяся сидеть на своём лежаке доктор Акаги чуть поежилась от неприятного касания холода до кожи. Но очень скоро эти ощущения сошли на нет, и тело вновь расслабилось от нежных касаний тёплых солнечных лучей. Беспокоить её, похоже, больше никто теперь не намеревался, а значит, глава научного отдела могла, наконец, позволить себе отдых. Там в сторонке негодующе причитала о чём-то Кацураги и хлюпались в воде пилот с пингвином. Так громко, и в то же время так… беззаботно. В голове пролетела мысль о том, что это и впрямь то, что нужно. И уже тяжело было представить, как можно было лучше провести выходной перед намечавшимся «великим завалом» на работе.***
Лёгким касанием пальца отключив будильник, ещё немного сонная Рей плавно перешла в сидячее положение и глубоко вздохнула. Потягиваясь, синеволосая девушка протёрла кулачками ещё сонные глаза. За окном уже светило утреннее солнце и трещали цикады. Сердце, словно улавливая никому не слышимый ритм жизни, понемногу набирало привычный темп работы. Аянами чуть зажмурилась от пробивавшихся в комнату сквозь занавески солнечных лучей. Ярко… Но тепло. Нравилось… И всё ещё несколько непривычная мысль в голове: сегодня никуда не надо идти. Самой нужно было решать, что делать сегодня, в воскресение. И пусть для Первого Дитя подобное всё ещё являлось необычным, спустя месяцы после знакомства с братом зародилось в её душе, наконец, нечто, способное помочь ей сориентироваться сегодня. Сегодня… — Воск-ре-сень-е, — по слогам произнесла Рей. Просто вдруг захотелось сказать… Завертелось на языке, когда она попробовала как следует разобраться в испытываемых чувствах. Таких тёплых и мягких. Особенно после неудачи, которую пришлось претерпеть на неделе. И одно воспоминание о которой вмиг отбросило тень мрака на испытываемые от приятного пробуждения эмоции. Однако не ощущалось той тяжёлой безнадёжности, с призраком которой по несчастью столкнулась Аянами ранее. Да и не хотелось девушке вовсе ощущать что-то плохое. Она настроилась на хорошее.***
Одетая по-простому, в свободные синие шорты и серую футболку, а также держа под рукой белого цвета олимпийку, взятую на всякий случай, Аянами покинула свою квартиру с намерением прогуляться. И она вынужденно удивилась, когда в сделанной братом из части этажа «прихожей» обнаружилась Лэнгли. Та, видимо, сидела на специально поставленной там скамейке, но резко встала, когда Аянами непреднамеренно нарушила её покой. Две девушки, замерев, молчаливо смотрели друг на друга. Только звуки тяжёлого и неровного дыхания одной из них прерывали тишину в целом здании. Спустя некоторое время Аска решила нарушить молчание. — Эй… отличница, — как бы поприветствовала она «коллегу» для начала. Ответную реакцию Второе дитя получила не сразу. Однако, пусть и с задержкой, Рей ей всё-таки негромко ответила: — Доброе утро. И вновь наступило абсолютное безмолвие. Причём ещё более тяжёлое и непреодолимое, чем прежде. Словно назло немке… Именно ей, потому что Аянами, как ни странно, хоть и испытывала искреннее недоумение, но веских причин для продолжения разговора не имела. В отличие от своей рыжеволосой коллеги. В итоге они простояли так ещё минуту, не произнеся ни слова, но невольно при этом выдавая свои чувства взглядами: в глазах Аски ясно читалось овладевавшее ей недовольство и раздражение от возникшей неловкости, а у Рей — вытекавший из, напротив, какой-то поразительной расслабленности интерес к наблюдаемой ситуации. Последнее ничуть не помогало Лэнгли как следует собраться с мыслями, чтобы найти среди них хоть что-нибудь такое, от чего можно отталкиваться в разговоре дальше. Если, конечно, то, что началось сейчас, вообще можно было назвать разговором, в чём немка, откровенно говоря, сильно сомневалась. Или она всё-таки уже знала, что сказать дальше, но не знала, как? Или знала, как, но не была уверена в том, стоит ли? Или, может, вообще на самом деле не хотела ничего говорить? А, в конце концов, может… — …Пробежка? Для Аски как будто гром прогремел. — Чего? — не скрывая удивления, спросила она. — Пробежка, — вновь прозвучало выдернувшее её из метаний слово. Сначала немка удивлённо вздёрнула рыжую бровь. А затем резко осознала смысл произнесённого слова. И то, что в первый раз оно было произнесено с вопросительной интонацией. Лэнгли уже раскрывает рот, желая что-то сказать, но тут же его закрывают, словно передумав. «Нет» — хотело сорваться с губ немки. Но в последний момент она успела передумать. Несколько секунд поразмышляв над этим, Аска пришла к определённым выводам. Она смогла преодолеть некоторые из не дававших ей покоя противоречий. — Пробежка, — прозвучал лаконичный ответ. В голосе звучат нотки вызова. Уголки губ синеволосой собеседницы, однако, лишь чуть вздёргиваются вверх.***
…Где-то через полчаса Аска, без особого труда вошедшая в безмолвно предложенный Рей ритм, на пару с Первым дитя пробегала уже второй круг. Лёгкие приятно жгло от начинавшегося разогрева, а до этого сумбурно метавшиеся в голове мысли внезапно упорядочились… Чувствовавшая с утра какую-то физическую и душевную разбитость Лэнгли ощущала теперь, как тело понемногу здоровело, а разум прояснялся. Правду говорят, что в здоровом теле здоровый дух: много раз Аска убеждалась, что, когда лишние мысли забивают голову и этим начинают негативно влиять на самочувствие, лучше всего пойти и выпустить пар на каком-нибудь тренажере в зале. Однако в последнее время этого сделать всё как-то не получалось. Обязательные тренировки не в счёт — там был другой принцип работы, да и проблемы в последнее время были какими-то… Слишком навязчивыми. Но пробежка её успокаивала, похоже, впервые. Почему, немка не знала. Хотя, наверное, и смутно догадывалась, просто пока не желая должным образом задуматься над этим. Вслушиваясь в звук подошвы, шлёпающей об асфальт у них под ногами, Второе дитя украдкой посмотрела на бежавшую рядом девушку с синими волосами. И первое, что она отметила, это выражение поразительной непоколебимости и сосредоточенности на лице пилота Нулевой. Выражение, которого та не меняла, кажется, даже в самых экстренных ситуациях, из-за чего Лэнгли до сих пор было трудно распознавать настроение и эмоции своей коллеги. Нельзя сказать, что её это сильно волновало, особенно в первые дни их знакомства, но… Наверное, в последнее время положение дел изменилось. Потому что менялось понимание привычных, казалось, вещей — само их восприятие, отношение к ним. Так что, как бы невзначай поглядывая в сторону бежавшей справа от неё девушки, рыжеволосая немка попутно прогоняла в голове ту причудливую череду случаев, когда ей довелось заглянуть Первому дитя в глаза. По крайней мере, она пыталась выудить из памяти то, что ей запомнилось точно. С этим возникали определённые проблемы, потому что Аска не могла решить, что из всего имевшегося ей стоит считать именно первым разом? Самое первое её появление перед Первым и Третьим дитя сразу после уничтожения Ангела? Нет, явно не это… Небольшая утренняя конфронтация на день после переезда? Ближе, но тоже нет, хотя тогда Шикинами убедилась, что «паинька» умеет острить. А может, всё-таки недавний инцидент на тренировке, когда Аянами с вызовом посмотрела на неё?.. Близко. Можно сказать, кошмарно близко. И всё же, нет… Прокрутив всё в голове ещё раз, Лэнгли, наконец, вспомнила ещё один, невольно упущённый ею случай, имевший место быть раньше. Во всё тот же день после переезда, только далеко не утром, произошло одно событие, о котором Аска чуть не забыла: тот миг, когда она шла по коридорам института, будучи вне себя от злости, а навстречу вдруг, как из ниоткуда, вышла она… Бесстрастная, ровная, но вместе с тем не безучастная. Вот. Тогда, наверное, Аска в первый раз посмотрела синеволосой девушке в глаза. Причём по-настоящему, а не просто. А может, Аянами впервые посмотрела на неё… По-настоящему. За своими размышлениями Аска не заметила, как они с Рей завершали уже четвёртый круг. Бегали они в парке, достаточном большом, так что «метраж» для них выходил вполне приличный, а это значит, что можно было передохнуть. Пилотов не боялись выпускать в парк для подобного. Постепенно замедлявшие темп девушки скоро перешли на размеренный шаг. Шикинами лишь бросила на Аянами короткий взгляд, чтобы навскидку определить, что та собирается делать дальше. И, исходя из сохранявшегося на лице той выражения сосредоточенности, немка сделала вывод, что, видимо, пятый круг они собираются пройти для восстановления дыхания. Что ж… Хорошо. Лэнгли не против. Вполне не против… Вокруг было спокойно и тихо. Лишь где-то вверху шелестела листва вытягивавшихся к небу деревьев, раскинувших свои зелёные кроны над головами редких прохожих и велосипедистов. Ну, и звуки мерных шагов Второго и Первого дитя в этой тиши. Причём Лэнгли запоздало отметила, что как-то невольно зашагала в ногу с Аянами. Захотелось вдруг нарушить эту странную, показавшуюся немного нелепой (стоило обратить на неё внимание) синхронность. Только вот… Лэнгли быстро передумала. Она отказалась от этой идеи. Хотя, наверное, и претила этим той части себя, которая так желала вернуться к прежнему положению дел, заключавшемуся в гордом и не лишённым самодостаточности одиночестве. Желала… Но не могла. И из-за этого периодически уступала другой, с недавних пор появившейся (или же только осознанной?) части «Я» Аски. Той части, в сущности которой Аска на самом деле очень не хотела разбираться, однако ей, во многом поневоле, приходилось это делать. Словно две противоположности в какой-то момент, внезапно для самой Лэнгли, поселились у неё внутри, и, незаметно окрепнув, начали потихоньку рвать её, растягивая в разные стороны. Неприятное, абсолютно неприятное и некомфортное чувство, не дающее нормально работать, нормально отдыхать, нормально спать, есть… Не дающее нормально жить. Особенно тогда, когда ты о подобном даже не подозревал, кто-то чужой обнажает это чувство и неожиданно резко для тебя указывает на него, словно разводит края у раны и заглядывает внутрь, заставляя мучиться от боли. Или указывает на то, чего ты просто не хотел видеть… Как Икари. «Икари… Аянами…» — как-то само собой всплыло это сопоставление за прочими размышлениями. Аска уже более смело бросила на Аянами очередной оценивающий взгляд, будто что-то прикидывая. И ей, наконец, захотелось обратиться к Первому дитя. Однако на мгновение немка замялась, прежде чем с неуловимой осторожностью спросить: — …Эй, Аянами? Синеволосая девушка едва заметно тряхнула головой, после чего посмотрела на коллегу, впервые обратившуюся к ней по фамилии. — Да? — негромко отозвалась она. — Вещь одну узнать хотела, так что надеюсь, что ты не против. Рей молчаливо приняла пояснение пилота Второй. Та, прикинув в голове всё, что она успела узнать о синевласке и её повадках, восприняла это как-то, что Аянами действительно не против. — Мисато говорила, что вы с Икари вроде как родственники? Типа, брат с сестрой? — Да. Рей пока явно плохо понимала, что такого особенного хотела узнать Лэнгли, задавая этот вопрос. Потому ответ могла дать лишь односложный. Аску это, впрочем, не останавливало. — А никому никогда не казалось, что вы как-то мало похожи для родственников? Я имею в виду внешне. Намёк на ехидство послышался в голосе немки. Это неприятно кольнуло Рей, к удивлению для неё самой. Однако виду она не подала. Вместо этого — задумалась, вспоминая слова Синдзи, который как раз и потряс её своей неожиданной догадкой… — …мы не похожи с ним, — как бы соглашаясь, тихо констатировала Рей. И, не давая собеседнице взять слово, так же тихо продолжила: — Но он сказал, что я похожа на его мать. Это вызвало непонятный для Аянами смешок со стороны Аски, заставивший Первое дитя вперить в рыжеволосую строгий вопросительный взгляд. Заметив это, та после небольшой паузы пояснила: — Ты говоришь так, будто сама не можешь сказать точно, похожа ли ты на его мать. — Я никогда не видела его матери, — выдвинула Аянами, как ей самой показалось, вполне логичное обоснование этого. — А своей тоже не видела? — тут же последовал саркастичный вопрос со стороны Лэнгли. Вопрос риторический в понимании Аски, которая таким образом просто хотела указать Первому дитя на очевидно (для Лэнгли) отсутствовавшее в цепочке её логических рассуждений звено. И поэтому она оказалась совершенно не готова к последовавшему на это ответу: — Нет. Аска невольно выбилась из выдерживаемого до этого ритма шага. Она не знала, что именно заставило её остановиться: само осознание того, что Рей в жизни не видела своей матери, или то, с какой странной невозмутимостью напополам с наивностью сказала об этом Аянами? — В смысле «нет»? — немного резковато вопросила Лэнгли, снова пытаясь выверить и вернуться к уже привычному темпу шага. — Ни фоток, ни видео, что ли, даже никогда не видела? И отец ничего не показывал? — У меня нет отца, — со всё той же прямотой и спокойствием вновь заявила Аянами, даже не глядя в сторону Второго дитя. — А командующий Икари практически никогда об этом не говорил. Интересные факты сыпались один за другим, озадачивая Шикинами. Прищурившаяся Аска с подозрением и неверием косилась на Рей, не зная толком, чего ей хочется больше: задать новый вопрос в очередной попытке выведать хоть что-то определённое о родственных связях Аянами или просто поддеть синеволосую девушку в свете открытых ей самой возможностей? Не сделала она, впрочем, ни того, ни другого… — Ты не расстраиваешься, — констатировала вместо всего Аска. — А я должна? Интересный вопрос. — Нормальные люди обычно так и делают, — хмыкнула, на сей раз всё же не удержавшись от поддёвки, Лэнгли. — Я плохо понимаю «нормальных» людей, — вдруг заметила Рей. И это, пожалуй, было отступлением от прежней прямоты и поверхностности, с которыми Аянами призналась в «отсутствии» у неё родителей. Словно на сей раз она уже не просто констатировала какой-то факт, а, как показалось Аске, изрекала что-то, к чему она пришла после глубоких размышлений. И чем она делилась не так часто… — А этот… — решила продолжить разговор Лэнгли. — Командующий Икари ничего не говорил насчёт того, что сказал его сынок? — Ничего против. — Что ж у вас всё так сложно-то, а? — с лёгким раздражением спросила Аска. — И никому, кажется, ничего и не надо, да? — А что может быть надо? — Ну, хотя бы просто знать наверняка, кто кому кем является? — Разве мы не знаем? — Можешь доказать обратное? Вызов звучал в словах Лэнгли. И что-то в этот момент словно переменилось в Аянами. Вырвавшись на три шага вперёд, она резко развернулась и встала прямо перед Аской лицом к лицу. Она посмотрела ей прямо в глаза, отчего Шикинами на миг смутилась, едва не отведя взгляд в сторону, но удержавшись. — Синдзи сказал, что я похожа на его мать, — вновь повторила Рей, глядя на немку и не моргая. — Но я уверена в том, что он мой брат, не поэтому. Но потому, что он действительно решил, что я его сестра. Я не знаю, как это должно быть у других… У «нормальных». Но мне это не важно. Потому что мне важно то, что у нас. У слушавшей всё это Аски медленно изогнулась бровь от недоумения. Так что, когда Рей остановилась, некоторое время ещё царило молчание, потому что Лэнгли была не в силах сообразить, что сказать в ответ. — Вы до ужаса странные кадры, вам это говорили? — решила, наконец, прямо спросить пилот Евы-02. — Возможно, — ответила Рей. А потом внезапно задала вопрос: — А что думаешь ты? К этому вопросу Аска была точно не готова. Более того, этот вопрос вызвал у неё неприятие. — Ничего, потому что ерунда это всё, — запальчиво выкинула она, как бы не желая касаться этой темы. — Давай лучше пойдём уже назад или куда там ещё можно… Немка поспешила обогнуть продолжавшую стоять Аянами и зашагала к выходу из парка. Она тихо негодовала про себя от заданного ей вопроса… Потому что зачем ей думать о том, чего у неё нет? Однако у себя за спиной, немного погодя, Лэнгли услышала шаги проследовавшей за ней Рей. И отметила для себя одну важную, наверное, вещь: Аянами не как Икари.***
…Отдых подходил к концу. По крайней мере здесь, в этом оздоровительном комплексе с пусть и искусственным, но всё же пляжем. Разлегшийся на разогретом песке Демон довольно закрыл глаза, с удовольствием впитывая тепло остывшим после купания телом. На миг он чуть приподнял веки, чтобы через прищур словить падавшие прямо на него лучи солнечного света, а затем сразу опустил. Затылок отяжелевшей головы плотно прилёг к мягкой песочной поверхности пляжа. Казалось, что наступил тот редкий момент, когда его, молодого бойца, вечно чем-то озадаченного и чем-то занятого, не волновало ровным счётом н и ч е г о… Миг спокойствия. И всё же в голове его оставалось нечто такое, над чем можно и нужно было подумать. Так слух, например, продолжал улавливать все звуки из окружающего мира. Причём улавливать хорошо, невзирая ни на относительно малую громкость звука, ни на расстояние до его источника. Он слышал доносившуюся с разных сторон релаксивную музыку, игравшую здесь по причине отсутствия «естественных» пляжных шумов, слышал довольное уарканье Пен-Пена и переговоры «девочек»… И слышал бормотание той компашки горе-мачо, подбивавшей клинья к Мисато с Риц. — …А мораль сей басни такова: нужно меньше пить, чтобы всякая хрень не мерещилась. — И чтобы всякие …здюки и доисторические деды с толчка тебя на лопатки не укладывали. — Вы всё ещё нихрена не поняли: я знаю, что я видел! Не знаю, с кем его мать сношалась, что он родился таким уродом, но при таком внешнем виде он реально сначала поднял Саёки над полом, а потом швырнул его обратно! А Зичуичи отлетел от него к стенке! И это не я один видел… — Ну, не один же он был, в конце-то концов! Сам же говорил — ему дедан ещё помогал какой-то и чел в спортивках. А вы — вдрызг пьяные были, я не сомневаюсь! Эти трое с вами ещё долго провозились: мы бы с Керуки туда вдвоём зашли — вообще бы сходу вас восьмерых ушатали. — Потому что каждый — дебила кусок, радуйтесь, что родаки отмазали… Кого смогли… Пьёте как черти. А ты — с девками классными такими знакомство обломал. Уверен, если б ты в плавки не напустил, с двумя шикарными девками бы время проводили, а дрища бы уболтали… «Да-да, уболтали бы… — подумал про себя Демон, — …заодно про то, с кем чья мать в каких отношениях состояла пояснили». Сейчас его состояние было двойственным: с одной стороны, да, он действительно позволил себе расслабиться, но с другой… Мысли о том, чтобы подловить и замочить одного из них (или всех сразу?) в сортире в качестве показательного примера возникали в голове как-то сами собой. Возникали и проносились куда-то дальше, не задерживаясь в сознании надолго. В конце концов, что для него агрессия? Одно из естественных состояний. Вдвойне естественного в данном конкретном случае в виду мотивировки: это ещё и реакция на раздражитель в виде неизвестных и недружелюбно ведущих себя субъектов, покусившихся на… Икари на секунду осёкся в своих мыслях. «Покусившихся на что?..» — задал он себе вопрос. — …Ну, так что скажешь, Риц? Теперь-то согласна, что прекрасное место выбрали, несмотря ни на что? — Да, пожалуй, после твоих с Сином и Пен-Пеном шоу, можно забыть даже тот неприятный инцидент. Слух зацепился за голоса Кацураги с Акаги, и Синдзи отметил лишь то, как успокаивающе они на него подействовали… Или же это было воздействие только одного голоса? — По крайней мере, хоть это тебе понравилось. — А ведь когда-то, спорю, мы обе представить себе не могли, что у нас будет нечто подобное. Подумать только, 14-летний пилот у нас за телохранителя… Ещё и сын командующего. — …Он оказался куда заботливее, чем могло показаться на первый взгляд. Но, вопреки сомнениям, я почему-то догадывалась об этом. Демон не знал, почему, но что-то в голосе Кацураги показалось ему загадочным и странным. И это что-то словно бы заставило дёрнуться у него в душе нечто такое, что он обычно держал под замком. Как будто укол, пришедшийся глубоко внутрь… Очень глубоко. Женщина говорила с таинственной, едва заметной задумчивостью. Продолжавший нежиться на песке Демон провёл несколько минут в размышлениях над этим, пытаясь понять, что такого нового он услышал в голосе Кацураги. А потом он услышал приближающиеся к нему лёгкие и мягкие шаги. И ещё до того, как эти шаги приблизились к нему окончательно и остановились, парню уже было понятно, кто такой лёгкой и уверенной походкой шёл к нему… — Эй, Синдзи… Пора. Он открыл глаза. И сквозь лёгкий прищур разглядел украшенное спокойной и тонкой улыбкой лицо Мисато, её красивые карие глаза. Из-за спины её лился тёплый солнечный свет. «…Вот каковы настоящие ангелы» — пронеслось у него в голове. — Уже встаю, — с намёком на лень ответил Синдзи. — Просто дайте собраться с силами. — Хм… С силами, значит? — подозрительно протянула Кацураги и куда-то отошла. Икари сразу напрягся, но никаких действий предпринимать не спешил. Насколько зря — неизвестно, но факт в том, что менее чем через минуту тело содрогнулось от брызнувшей на грудь ледяной влаги, и пилот вынужденно перешёл в сидячее положение. — Ладно-ладно, я встаю! — незамедлительно заявил он. А на лице практически против воли заиграла улыбка.***
После совместной пробежки, сказавшейся на настроении Лэнгли, к её удивлению, положительно, Первое и Второе Дитя, не особо сговариваясь, направились домой. Вернее, сначала они решили так. Но потом, в процессе прогулки, со стороны Аски поступило предложение заглянуть в ближайшую кафешку. В ответ на различимое удивление в глазах Рей немка поспешила небрежно бросить, что если та не хочет, то может не идти. Шикинами была готова расстаться со своей компанией, лишь бы не тратить время на пустые, по её мнению, разговоры. Однако спокойное и ровное «Нет, я хочу пойти с тобой» сначала на миг ввело рыжую девушку в ступор, а затем… Странным, непонятным для Лэнгли образом успокоило. Она даже не отдала себе в этом отчёта. Как итог, через несколько минут дойдя до какого-то кафе с приличного вида открытой верандой, девушки присели за один из свободных столиков. На той же веранде, неподалёку от занятого пилотами Ев места располагалась стенка, заставленная различного рода игровыми автоматами. Видимо, владельцу это приносило дополнительный доход, поскольку даже несмотря на относительно малое для воскресенья количество людей на улицах, здесь пусто не было: видно было и детей, и взрослых, зашедших как для того, чтобы порезаться в автоматы, так и для простых посиделок. Играла негромкая, но бодрая музыка, что-то из современного поп-рока. В принципе, атмосфера здесь царила спокойная. Лишь две державшиеся поодаль друг от друга компании молодых людей, возрастом, наверное, от 20 до 30 лет, периодически повышали голос и перебивали таким образом звук музыки. Но и то даже по меркам Второго Дитя было терпимо. Взялись за заказы. Аска как-то невольно обратила внимание на то, что решила взять себе отличница: салат, омлет и чёрный чай. «Ничего сладкого, — хмыкнула про себя немка, — вся такая организованная и правильная». Что ж… А вот Лэнгли решила не отказывать себе в небольшом баловстве: тоже взяв омлет и чай, она, не считая зелень конкретно сегодня особо необходимой, решила вместо неё взять кое-что другое… То время, которое две девушки провели в ожидании своих заказов, не было заполнено ничем, кроме пустого и ничего не значащего молчания. Что Аянами, что Шикинами — обе, кажется, были заняты какими-то своими мыслями. Лишь Рей, по большей части глядевшая куда-то в сторону улицы, периодически ловила на себе какой-то испытующий взор со стороны немки. Но та незамедлительно перестала смотреть в сторону синеволосой, заметив, что на это обратили внимание. «Пусть думает, что хочет, только не спрашивает — мне просто интересно и всё» — проговорила про себя, словно убеждая кого-то, Аска. — …Ты хотела что-то спросить? — тихо, как будто осторожничая, спросила вдруг Первое Дитя. — Ничего особенного, — с излюбленной резкостью ответила ей Лэнгли. — Почему ты смотрела в мою сторону? — Хватит задавать глупые вопросы. — Ты многие вещи называешь глупыми или дурацкими. — А ты не находишь, что многие вещи вокруг нас и впрямь глупы? — Непонятны. — Что? Немка осталась в небольшом недоумении от ответа Аянами, не вполне поняв, что та имела в виду. Рей, заметив, что её, вероятно, хотели бы выслушать, решила заговорить дальше. — Непонятны, — повторила она ровным, без эмоций, голосом. — Многое в мире кажется непонятным. Но необязательно глупым. — Достаточно странный взгляд на мир, — не скрывая иронии, заметила Лэнгли. — Или, я бы даже сказала, узкий. — Я не сказала, что глупых вещей нет вовсе, — как бы среагировала на иронию Рей, выставив лаконичный словесный блок. — Например, глупо, когда люди категорично судят о чём-то тогда, когда могли бы разобраться. — Избавь меня от прозрачных намёков. Иногда даже разбираться нечего. Вот ты скажи, между сохранением драгоценных сил и нервов и их тратой на это твоё «непонятно что» не разумно ли всё-таки выбрать первое? Потому что потом эти силы, наверняка, пригодятся для чего-то более серьёзного и важного. Для выживания например. — Внешне логично, но не всегда целесообразно, — не согласилась Аянами. — Ну, и в каком месте? — провокационным тоном задала вопрос Аска. Она сама не замечала, как втягивается в спор. — Иногда именно это «непонятное», вовремя понятое, может помочь выжить, оправдав твои траты. — А это ещё каким образом? Тут Рей внезапно замолчала. Подождав с полминуты, Аска улыбнулась, иронично изогнув бровь и откинувшись на спинку стула. «Ну вот, видишь, не можешь привести прим…» — хотела было сказать она, но не успела даже додумать. У Первого Дитя словно загрузились нужные данные. — Самое простое — правила повседневной жизни, — невозмутимо сказала она. — Например, зачем рано вставать, если это тяжело. Или наоборот, зачем спать до полудня, если никогда этого не делал. Пока не попробуешь ни то, ни другое — не понимаешь, не зная разницы. Потому что не знаешь, как ведёт себя тело. Не знаешь, как ведёт себя тело — не знаешь, как ведёт себя разум. Не понимаешь себя. После этого — начинаешь совершать ошибки, задаваться ненужными вопросами, тратить лишние силы. Потому что ты устал, но не понимаешь этого. В итоге, когда встаёт вопрос выживания, ты не подготовлен, но даже не понимаешь этого. Потому что не задал вовремя вопрос и не разобрался. Похоже — с тренировками. И похоже — с отношениями. Когда девушка замолчала и стало понятно, что она закончила, слушавшая её с несколько небрежным видом Аска тоже заговорила: — Складываешь ладно, но неубедительно. Ты говоришь о каких-то очевиднейших вещах, не требующих такого развёрнутого… Доказательства, или что это сейчас было. Я вот, например, снова такого мнения, что тот, кто такого не знает, просто дурак и всё. — Не всегда, — призывая к терпению, сдержано сказала Рей. — Иногда такому человеку просто не объяснили этого другие. — Так кто, по-твоему, человек, который не может сам до такого додуматься, если не дурак? — продолжала отстаивать свою позицию Лэнгли. — Мы не в сказке живём, тут каждый сам на себя должен полагаться. Я такого мнения. — Такой человек не дурак, он просто… — с несвойственной резкостью начала и тут же осеклась Аянами. Это заставило Шикинами с неуловимым удивлением уставиться на коллегу в ожидании. Ей хотелось протереть глаза и ещё раз услышать эту неожиданно оборвавшуюся реплику, чтобы понять, не показалось ли ей: вечно сдержанная и спокойная Аянами на секунду потеряла контроль? Что-то словно дёрнулось в этот момент у рыжей внутри. Она успела разобраться, что именно, но именно это помешало ей вставить что-либо в разговор со своей стороны, пока Первое Дитя подбирала нужное слово. Наконец тихий и будто бы оторванный от всего окружающего мира голос Рей прервал молчание: — …Просто потерявшийся. И нуждающийся в помощи. Чуть больше минуты Аска сидела и обдумывала услышанное. Причём не только слова, но и то, как именно они были сказаны. Невольно потянулись мысли о том, что такого стояло за всем сказанным, что даже обычно неприступная ледяная отличница показала эмоции. А потом Лэнгли поймала себя на том, что как-то слишком долго и пристально рассматривает лицо Первого Дитя. Поняв, как странно это должно выглядеть со стороны, немка поспешила хмуро отвернуться в сторону. — И что же это, — немного фальшиво фыркнув, возобновила разговор рыжая, — получается, что надо зависеть от других — не глупо? Кого я спрашиваю, впрочем… — Иногда — глупо, — внезапно согласилась отчасти Аянами. — Но часто — это оправдано. И зависимость — взаимна. Как в защите от Ангелов, например. — А это здесь каким боком? — Нам вверяют обязанность защищать мир от Ангелов. Человечество начинает зависеть от нас. Но мы также зависим от остального человечества. С того момента, как они возложили на нас эту обязанность. Зависим от того, как они нас готовят, что дают. С другой стороны — мы зависим от Ев в бою. А Евы зависят от нас. Аска искренне возмутилась. — Чтоб я зависела от своей Евы? — вопросила она. — Да это Ева зависит от меня! Говорила же, что ты глупости морозишь! — Так или иначе, все связи есть, — всё же настояла на своём Аянами, притом сделав это с какой-то поразительной мягкостью. — Потому я считаю, ты не права: ты слишком категорична, потому что судишь о непонятном. Каким-то образом на этом Рей с одной стороны действительно удалось донести своё мнение, а с другой… Избежать дальнейшей конфронтации. С виду Лэнгли пусть и помрачнела, но желание спорить дальше отпало не из-за того, что её уязвили, и не из-за того, что она посчитала услышанное очередной «глупостью». Просто… Аска не была уверена, так ли это на самом деле, но похоже, что ей просто стала понятна позиция Аянами. Наверное, она разобралась. Может быть. Над этим стоило сначала подумать. — Ваш заказ, — отвлёк пилотов молодой официант, опуская на стол девушек пару небольших подносов. — Спасибо, — тихо произнесла Рей. — Danke schön, — без улыбки поблагодарила его Лэнгли. Тому не потребовались глубокие знания иностранных языков, чтобы понять фразу на немецком. Коротко кивнув, юноша в рабочей форме удалился прочь. А девушки, утомлённые сначала пробежкой, а теперь ещё и закончившимся спором, потянулись к еде. — Итадакимас, — донеслось со стороны Аянами, прежде чем она начала есть. Услышав это, Аска немного помедлила с едой. — Это он научил тебя такому взгляду на вещи? — неожиданно спросила она. Начавшая было трапезу Рей остановилась и с недоумением посмотрела на Лэнгли. — Я про Икари, — поспешила уточнить та, предугадывая вопрос. — Он научил выявлять противоречия. — Какие противоречия? — Лежащие в основе явлений. Брат рассказал, что есть разные противоречия: внешние, внутренние, непримиримые. Я поняла, что и раньше наблюдала подобное, но не знала, как назвать. — Вау… — протянула Лэнгли. — Да вы прям диалектики. — Он говорил, что это так называется. — Ага… Не сомневаюсь… Несмотря на нечто, подобное скепсису в словах Лэнгли, узнанное вновь заставило её пересмотреть свой взгляд сразу и на Аянами, и на Икари. Похоже, что через неё она только что впервые не просто узнала, а поняла что-то о Третьем Дитя. Удивительно. Тот сначала был для неё просто странный и придурковатый тип, потом незаметно ставший восприниматься как отморозок обыкновенный. Теперь… Почему-то мнение о нём начало меняться. Может, потому что становилось уже не так непонятно и страшно?.. Шикинами вдруг уловила пристальный взгляд красных глаз Рей, обращённый на занятую немкой половину стола. Вынырнув из своих мыслей и проследив за взглядом, она поняла, на что та смотрела: большой стеклянный бокал, до краёв заполненный чем-то белым и пенистым, со вставленной внутрь толстой соломинкой для питья. И тут губы рыжей изогнулись в тонкой усмешке. — Что, тоже захотела? — с ехидством спросила она. Но ответом ей стал другой вопрос: — Что это? Это оставило Аску обескураженной. — В смысле? Это — молочный коктейль. С моим образом жизни — можно, так что нечего так смотреть! Как будто предыдущего было мало, сразу последовал ещё один вопрос, явно свидетельствовавший о том, что Второе Дитя неверно истолковала эмоции коллеги. — А какой он? — Так, стоп, машина, — сказала, как будто кто-то куда-то спешил, Лэнгли. — Ты что, молочные коктейли никогда не пробовала? Вопрос, по мнению Аски, на самом деле дурацкий. Но что поделать, раз тут уже сама ситуация складывалась не менее дурацкая? Никаких сомнений в этом не осталось, когда Рей многозначительно покачала головой. Мозг Второго Дитя, что называется, забуксовал, с трудом осмысляя полученную информацию. Она тут же, сама не зная, зачем, начала спешно перебирать все возможные способы объяснить незадачливой отличнице, что же за таинственная белая масса у неё в бокале. — Ну, а мороженое ты пробовала? — спросила пилот о первом, что возникло на уме. И тут, хвала небесам, мрачный от задумчивости взгляд Аянами прояснился, а черты лица неуловимо разгладились. — Да, брат иногда берёт его. И снова всплыл в разговоре этот самый «брат», Икари. Честно, Шикинами не знала, как сейчас к этому относиться, но впервые, пусть и мысленно, она поблагодарила этого отморозка просто за то, что он умудрился облегчить ей жизнь. «И вправду брат» — невольно подумала про себя Лэнгли. А образ Третьего Дитя, пугающий и загадочный, в очередной раз немного поменялся в её сознании. Следом за этим, правда, возник новый вопрос: «А что, до «брата», получается, ей мороженое никто не покупал? Даже она сама?». От этого, однако, её вновь отвлекла Аянами: — «Коктейль» тоже вкусный? «Опять двадцать пять» — подумала Шикинами. Потому что опять её спросили о чём-то, что с одной стороны предельно просто, но с другой именно из-за этой простоты объяснить такую вещь бывает с первого раза сложно. Немка, впрочем, решила сильно не морочиться и ответила просто: — Вообще, да, вкусный. Но вкусы, как и у мороженого, бывают разные! За столиком вновь повисло молчание. Аска сама не знала, отчего, но она как будто замерши ожидала, что же скажет синеволосая девушка дальше. Ожидала и внимательно рассматривала её лицо, на сей раз не находя причин для того, чтобы отворачиваться, и никак перед собой не оправдываясь. Рыжая вспоминала и сопоставляла то, каким она видела лицо до этого, с тем, что представало перед ней сейчас. Часто непонятное, безразличное, строгое… Иногда — раздражённое. И один раз — встревоженное. — Надо будет попробовать, — уверенно заявила Аянами. Она вернулась к еде. А Лэнгли, подумав немного, вдруг предложила: — Можешь попробовать мой. Сказано это было очень спокойно и без лишних эмоций, как если бы для немки это ничего не значило, хотя внутри она несколько напряглась. Рей же, подняв на неё глаза и помолчав, негромко спросила: — Можно? — Ну, я же сказала, — хмыкнула Шикинами. И, убеждённая в правильности своего решения, Аска пододвинула бокал коллеге. Та, чуть помедлив, осторожно пододвинула бокал к себе ещё ближе, наклонилась и обхватила соломинку губами. Попробовала. После этого Аска точно могла сказать, что ей не показалось, и что отличница едва заметно улыбнулась. — Ты права, — сказала Рей, попробовав коктейль. — Вкусно. — Ну, попробовала, и хватит, — поспешила вернуться к обычному своему поведению Аска, возвращая коктейль себе. — Потом сама себе возьмёшь, если захочешь. — Шикинами-сан? Аска уже рефлекторно напряглась при очередном вопросе. Что-то она не припоминала, чтобы с кем-то ещё приходилось за раз столько всего объяснять и обдумывать. — Danuke schon’e, — неожиданно, с акцентом, но достаточно чётко, выговорила Рей. Осмыслив факт того, что Первое Дитя только что попыталась сказать что-то на родном для Лэнгли немецком, Аска поначалу опешила. Однако, затем она всё-таки улыбнулась, хотя и старательно скрывала то, что жест оказался приятным. Заалевшие щёки, правда, выдавали её с головой. — Nichts zu danken, — ответила Аска, полагая, что собеседница и без перевода догадается о том, что означает сказанное. — Акцент у тебя, скажу честно, натуральный японский, но и это хоть что-то. Последнее Рей никак не задело, да и Лэнгли это было не нужно. Немка, наконец, тоже вспомнила о том, что у неё стоит заказ с едой, но прежде чем начала есть, подумала о чём-то и замялась. А собравшись с мыслями, медленно, неуверенно и осторожно сомкнула руки перед собой в замок и, прочистив горло, постаралась сказать как можно более твёрдым голосом: — Итадакимас!