Obliviate

Сознание вернулось нехотя, холод сковывал тело почти так же крепко, как и цепи, что мешали ей лечь поудобнее… цепи?! Девушка резко распахнула глаза - в голове было пусто. Где она? Последнее, что она помнила - извинения друга. А после - нестерпимую боль, сменившуюся забытием. Сейчас Грейнджер лежала на холодном твёрдом камне, руки, ноги и даже шея были скованы наручниками и ошейником, от которых в темноту помещения уходили цепи. Стараясь сильно не шуметь, она аккуратно села, но звон железа эхом отразился от стен. Зажмурившись, постаралась даже не дышать, но когда через несколько мгновений ничего так и не произошло, открыла глаза и огляделась. Помещение больше всего напоминало ей старую пещеру, в которой когда-то наверняка приносили жертвы богам или демонам. Тот камень, на котором она спала, скорее всего и был алтарем: даже сейчас, когда булыжник был покрыт мхом, от него тянуло кровью и смертью. Вокруг жертвенника стояли свечи, создавая полумрак вокруг пленницы, но не давая рассмотреть ей всё полностью. Метрах в пяти у стены горели два факела, освещая вход. Рассмотреть больше ничего не удалось. В воздухе пахло плесенью и сыростью. Вскоре послышались шаги, а через несколько мгновений в проходе появился парень. - Очнулась-таки? – по спине Гермионы пробежали мурашки от знакомого голоса. Она неверующе смотрела на вошедшего «друга». Он хмыкнул. - Рон? Что… почему? - Что почему? Почему ты сидишь тут вместо того, чтобы праздновать победу в объятиях слизеринского хорька? Или почему ты сейчас видишь меня, а не страшного и злого пожирателя смерти? – Уизли подходил всё ближе. – Знаешь, всё очень просто, Герми, потому что ты моя. Потому что это ты виновата в том, что бросила меня, в том, что я стал Пожирателем! В том, что предал вас с Гарри! – сорвался на крик, - В том, что мои братья погибли в этой глупой войне! В том, что мне пришлось открыть этот чертов шкаф и впустить лорда в школу. К концу своей тирады Рональд уже подошел к девушке, которая не могла вытянуть из себя ни слова: перед глазами мелькали безжизненные лица знакомых, те первые, которые не успели понять, что их окружили и были уверены, что им закроют спину. Парень коснулся пальцами её подбородка, но она тут же вырвалась. - Я всем пожертвовал ради тебя, Гермиона, и теперь ты будешь моей, хочешь того или нет. Гермиона, закричав, рывком поднялась на кровати. Проснулась. Вот уже пятый день ей снится этот кошмар. Под глазами залегли темные круги. В столовой она появляться перестала: боялась встретить Рона - Малфой приносил ей еду в комнату. На занятиях она уговорила Гарри и Драко сидеть с двух сторон от неё. Ребята беспокоились, пытались узнать, в чём дело, но так и не смогли ничего добиться. Она хотела рассказать, правда хотела поделиться своим кошмаром, но каждый раз ей это не удавалось, и она не понимала почему. - Гермиона? – стук в дверь и обеспокоенный голос из-за неё, - ты в порядке? Я снова слышал крик. Глупая улыбка сама собой возникла на лице. Драко. Не отвечая, девушка соскочила с кровати и в несколько прыжков оказалась у двери, распахнула и повисла на шее у удивленного юноши. - Кошмар приснился, - тихо пробормотала в шею, от чего у парня по телу пробежали мурашки. - И прошлой ночью тоже? – руки опустились на тонкую талию, прижимая к себе. Грейнджер кивнула. – Тогда почему не открыла, когда я звал? - Испугалась… - всё так же шепотом проговорила, прикрыв глаза, тихо вздохнула, - Ты пахнешь сладостями, - улыбнулась, - останешься со мной? Малфой сначала улыбнулся, собираясь съязвить по поводу запаха, а после замер, не веря тому, что услышал. Гриффиндорка, конечно, и раньше подпускала его к себе, обнимала и целовала, но еще ни разу не звала спать. Сердце забилось чаще, и вместо ответа, подхватив девушку на руки, а дверь захлопнув ногой прямо перед любопытным носом кота, направился в свою комнату. Лишь только они оказались в кровати, как Гермиона сама потянулась к губам парня, притягивая его к себе. Этой ночью ей больше не снились кошмары… Слизеринец проснулся рано - на губах играла счастливая улыбка, на плече, свернувшись калачиком спала любимая девушка. Даже во сне отказавшись отпускать его руку, она крепко прижимала её к себе и морщилась от того, что собственные кудри щекотали нос. «Утро явно удалось, - подумалось юноше, когда он осторожно заправил каштановые волосы за ушко девушки, - надо почаще вот так вот просыпаться…» Мягко коснувшись губами макушки, он покрепче обнял гриффиндорку и вновь постарался уснуть. Видеть Малфоя Рону было не приятно, а видеть счастливого Малфоя, который держал за руку его собственность, было не приятно вдвойне. Гермиона избегала его: похоже что-то вспомнила, и могла в любой момент рассказать всем. Гарри ему не доверял, это он понял, когда испуганный Малфой с ЕГО девушкой на руках ворвался в гостиную Гриффиндора; откуда только пароль узнал? В тот момент Поттер осторожно, но настойчиво намекнул, что Рону к девушке лучше не подходить, пока она всё не вспомнит, а потом сам умчался вместе с хорьком в башню старост, не позволив последнему оставить гриффиндорку там. Нужно было лучше контролировать себя! К несчастью об этом он думал в последний момент. А потому сейчас стоял и краснел от ярости, сжимая и разжимая кулаки, и прожигая дыру в довольной физиономии блондина. Впрочем, Грейнджер и сама светилась, как солнышко, бросая в сторону рыжего опасливые взгляды. Она кричала и задыхалась от боли, казалось, что кости уже давно потрескались, и теперь острыми осколками впиваются в тело, разрывая его на куски, каждый из которых потом делили и резали ещё и ещё, до бесконечности, пока не останется ничего. Но девушка не сдавалась, не могла отпустить любимых, стать куклой в руках предателя. Сквозь мучения старалась удержать сознание. - Дура, только себе делаешь хуже, расслабься, и будет не так больно, - устало проговорил рыжеволосый, наблюдая за мучениями своей подруги. - Я ненавижу тебя, - выкрикивая каждое слово, металась по алтарю из стороны в сторону. - Это ненадолго, - всё такой же равнодушный тон. В какой-то миг Гермиона обмякла, по щекам потекли слёзы. А перед глазами всплыли образы друзей и… Малфоя. Сознание покидало тело гриффиндорки. «Простите меня за слабость. Я больше не могу. Я люблю тебя, Драко.»