Придумай меня живым

Тошима, ты редко бываешь такой умиротворенной. Твои темные, туманные, грязные улицы – центры скопления грязи. Когда зажгутся фонари, улицы окрасятся в самые различные оттенки. Блядской походкой от бедра выйдут на улицы мальчики с девичьими круглыми личиками, большими глазами и тонкими ногами, облаченными в чулки. Противно хихикая, хлопая накрашенными дешевой тушью глазами будут вешаться на каждого встречного в поиске желающих разделить с ними постель за пару жетонов. Откуда они здесь взялись? Никому не известно. На их существование закрывают глаза. Они не жаждут сразиться с королем, или понимают, что им никогда не победить. Они меняют заработанные жетоны на товары первой необходимости. Просто выживают. Их услугами так или иначе пользовались почти все в Тошиме. В свое время Акира видел как таких ночных бабочек таскали охрана Битро, и даже Киривар, да и сам «папочка» использовал их в своих извращенных забавах. Падший лично видел, оказавшись невольно не в том месте и в то время, групповуху устроенную Арбитром для услаждения своего взора. Четверо надушенных женоподобных мальчишек, извиваясь, постанывая, переплетались в один комок, облизывали друг другу пальцы, ласкали руками тела попавшихся под руку партнеров, совокуплялись с кем придётся и среди этого безумия – Ину. Объект всеобщего наигранного вожделения. О да. Эти мальчишки знали свое дело. Собака Арбитра хрипела, истекала смазкой и слюной, а сам папочка, закатив глаза от удовольствия вот-вот был готов разрядиться в собственные белоснежные штаны. Акира никогда не забудет, как его, совсем недавно прибывшего в замок и еще не знавшего обо всех играх Тошимы, втянул в свою комнату Битро и воспользовавшись оцепенением, прижал. Даже не трогал, просто с усмешкой наблюдал за «новым подопечным». А потом… одна из блядей, правильно угадав желания хозяина, оторвавшись от Ину, направилась к ним. Безумие. Парализованный юноша даже не почувствовал сначала как руки «папочки» расстегнули его ширинку, а затем залезли под футболку, лаская крепкое юное тело. В то время как блядь, терлась сначала о ноги юноши, а затем принялась мять ширинку. Но никакого возбуждения. Отвращение к происходящему. И когда дыхание Арбитро было так близко, его губы коснулись шеи и уже тянулись за поцелуем, парень пришел в себя и отшвырнув и папочку и блядь, выскочил из комнаты. Мерзкое. Отвратительное зрелище. Когда все закончилось, Акира еще раз заглянул в комнату, застав там «прекраснейшую картину». На кровати обнаженный Ину весь перепачканный спермой, усеянный засосами, синяками, царапинами, стонет от боли. Чужое грязное семя стекает по бедрам, по впалому животу и даже по нежным, искусанным в кровь губам. Что-то дрогнуло в сердце Акиры и тот, отмыв мальчика от этой грязи, сменил постельное белье, а затем всю ночь просидел рядом с воющей, стонущей и хрипящей собакой. Утром, Арбитро, найдя Кау в постели с Акирой, решив что это поможет ему убедить Акиру разделить участь пса, даже оставил свою игрушку на день в покое… Но это конечно же не все. Есть еще игроки, куски мяса пущенные на бойню. Авантюристы жить которым осталось совсем немного. Жаждущие денег, власти. Сбивающиеся в стаи гиены. Здесь мало одиночек. Одному выжить трудно. Нужно быть сильным… _____________________________________________________ Киса все не показывалась Гуинджи на глаза. Что-что а прятаться Акира умел, к тому же все время приходилось отвлекаться на нариков или Киривара. Что невероятно раздражало. Сложно представить себе раздраженного, уставшего карателя, ноющего с каждым новым трупом, что он устал и хочет закончить сегодня пораньше. Даже удары дубиной по бошке не смогли привести парня в чувство и, неожиданно, проявивший понимание Киривар, прекрасно знавший, что Гуинджи уже третий день вместо сна шляется по городу, заглядывает в каждое окно, обшаривает все переулки в поисках собственной кисы. И за эти три дня он сильно осунулся. Практически без сна и пищи он стал безликой тенью самого себя. «Скорее он бы уже нашел своего переебыша и взялся за дело»: подумал Киривар, глядя в спину бодро ускакавшему «отдыхать» Карателю. И думать нечего. Идет искать. Но оно и правильно. Ночью проще. Ночью его «котенок» уж точно бодрствует. ____________________________________________ Что может быть вкуснее страха? Что может быть красивее ужаса застывшего в глазах твоего врага? Что звучит сладостнее, чем переполненный боли и обреченности крик? Все это звоном колоколов раздается в голове Шики. Он упивается внушаемым им страхом и с каждым новым воплем, в каждой клеточке его тела раздается отголосок наслаждения. Мышцы сладко ноют, раззадоренные жаром битвы. Ни перед кем кроме него в Тошиме не приклоняются. Ни перед кем так не лебезят. Никто не внушает столь материального и животного ужаса. Никто, кроме Шики. Ржавые вопли вечно обдолбанных игроков и даже крики боли и ужаса родного брата, все это Иль-Рэ слышал столько раз, но это никогда не приедается. Не может надоесть. И все-таки, кое-чего он еще не вкусил. Эти синие дерзкие глаза смотрят слишком прямо и слишком вызывающе. Это возбуждает. Этот голос, посмешивший бросить ему вызов своим бесстрашием, еще разрежет кровавое небо Тошимы. Что привело короля «Игуры» на крышу полуразрушенной многоэтажки? Шестое чувство, никогда не подводившее Шики. И этот раз не исключение. На согнутой чем-то балке висела подозрительно знакомая, внешне неприметная куртка отделанная мехом. Тонкие музыкальные пальцы поглаживают мех, алый пытливый взгляд изучает вещь, а затем, бесцеремонно сдернув, Иль-Рэ перебрасывает её на руку и выходит из тени трубы, зная что сейчас встретится с хозяином вещи. «Жертва» сидела на самом краю, свесив ноги, смотрела вниз немигающим взором, явно пребывая в своих мыслях. Но стоило Шики выйти из укрытия, как Акира подскочил, и молниеносно выхватив охотничий массивный нож, встал в оборонительную позу. -Какого черта? -Скалишь зубы? Удовлетворительно хмыкнув, Шики швыряет куртку Акиры на землю и, обнажив катану, бросается в бой. Не убить. Но запугать. Увидеть мольбу. Поставить на колени этого дерзкого мальчишку. Оружие со свистом рассекает воздух, но Акира уходит вниз, ныряет под руку Иль-Рэ, хватает за предплечье и ударяет локтем в живот. Маневр почти удался, но Шики вовремя уходит в сторону, отталкивая Падшего. Жестокая, довольная ухмылка искривляет красивое лицо, обрамленное черными прядями. Рывок вперед, давно мышцы так не «пели», но конец неизбежен. Шики не проиграет самому дьяволу. Загоняет противника на самый край. Как далекой пойдет «маленькая птичка»? Бросок. Еще один. Бросается сломя голову, не желает сдаваться. Но… Шики берет верх, стальной хваткой сжимает грудки падшего, держит у самого края, заставляя сильно наклониться назад. Стоит ему разжать руки и парень упадет вниз. -Моли о пощаде, отброс. Если бы взглядом можно было убить, Шики был бы уже давным давно мертв. Эти синие наглые глаза смотрят все так же дерзко, их не пугает даже смерть. Что ж, если это единственный способ заставить себя сейчас кричать, тогда. Лети, птица. Упругий толчок в грудь. Отступает и вскрикнув от неожиданности падает вниз. Из последних сил Акиры цепляется за край крыши и чувствует, как тупой ботинок тяжелого сапога наступает на яростно цепляющиеся за жизнь пальцы. Давит, наслаждаясь. -Ну же! Скули, псина. -Я не псина. -Что за отброс. Сопротивляется даже когда его жалкая жизнь висит на волоске. -Болтливый козел. -Видит небо, я честно пытался быть милосердным. Ну так сдохни. -Хер тебе! Рывок и мертвой хваткой Акира цепляется свободной рукой за ногу Шики. Губы упрямо сжаты, а на лбу залегла складка. Хмыкнув, неожиданно для жертвы, «садист», вцепившись в плечи, вытаскивает Падшего на крышу и отступает, склонившись с интересом смотрит, как его объект вожделения, пытается отдышаться. Выпрямляется и не скрывая раздражения с размаху пинает юношу в живот. Один раз, затем второй. Третий. Не жалеет сил. И, подобрав с пола куртку, закидывает на плечо. -Ты ведь пет Гуинджи? У тебя новый хозяин, запомни это, отброс. Я спас твою шкуру не просто так. -сука. Все что остается практически обессилевшему Акире это долбить «похитителя» по спине, пытаться пнуть и непотребно материться. И вот его уже унизительно тащат прямо по улице в сторону северного района Тошимы. И тут, трубный голос: -Кисаааааааааааа! Ты нашелся!!!! Шикити! Положи мою кису!!!! -Ты проиграл, Гуинджи. Я нашел его первым. -Нифига! Я крестики держал! Торжествующе вопит каратель и обнажив стальные когти кидается на Иль-Рэ. Все, что остается королю – бросить свою жертву прямо на землю, полагая что в таком состоянии он никуда не денется, и отразить удар. Снова лязг метала, отборный мат и дикий хохот. В то время как Падший, сплюнув, поднимается, и схватив свою куртку, тихо отползает назад, резко поднимается и спасается бегством под вопли в спину: -А ну назад мусор! -Кисааааааааааа! Верниииись! Ухмыльнувшись, оборачивается и продемонстрировав средний палец орет в ответ: -Ага. Нашли идиота! Рывок, скрывается в переулке. Петляет до тех пор, пока не добирается до их с Рином комнаты. Шарит по карманам. Пусто. Отчаянно долбиться в дверь, и когда, наконец ему открывает заспанный солнечный паренек, падает прямо на пороге без сознания. _________________________ Оставшись один Шики достает из кармана связку ключей, присматривается к брелку и как-то странно улыбается. А судьба его любит.