Доза

Гет
NC-17
Завершён
7380
автор
Размер:
451 страница, 28 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
7380 Нравится 1039 Отзывы 3182 В сборник Скачать

Глава 20

Настройки текста
Стук каблуков Грейнджер отскакивал от стен и эхом разлетался по подземелью. Шагая впереди него, она не говорила ни слова, ее спина была напряжена, руками она обнимала себя за плечи, изредка растирая их. Замерзла. Драко, следуя за ней в то место, откуда ушел час назад, не мог поверить, что сказал. Сказал именно ей – девчонке, которая сдаст его, не поморщившись, за все, что он сделал. Потому что он заслужил. Ее презрение было искренним, ее ненависть – горькой и липкой, как смола. Она ненавидит тебя, Малфой, открой глаза. Он замер, прислушиваясь к словам Тени. Остановился, как вкопанный, глядя пустым взглядом в точку черноты перед собой. Грейнджер тоже остановилась и, обернувшись, посмотрела на него. Вздернула брови. «Люмос» горел едва заметным голубоватым светом на кончике ее волшебной палочки. – Мы идем или нет? Драко не знал, как читать ее интонацию. Она напугана? Раздражена? Она на грани или ей плевать? Ему казалось, что он спит и видит жутко реалистичный сон с размытыми краями. Эти края были плывущими перед глазами темными стенами подземелья, и все, за что он цеплялся сейчас – ее силуэт, будто сияющий под тусклым волшебным светом. – Да, я просто… – Он прислушался. Замок не просто спал – он будто замер, время словно остановилось, и не было слышно ни единого звука, только шорох ее тяжелого дыхания. – Почти пришли. Она кивнула. Словно хотела что-то сказать, но вдруг прикусила губу – запретила себе. Драко помотал головой. – Не молчи, – «не молчи, не молчи, не молчи, Грейнджер, иначе я сейчас умру». – Ты не хочешь ничего сказать? – Хочу. Она шагнула в его сторону так резко, что Драко пришлось отступить на шаг, чтобы их тела не столкнулись друг с другом. – Я хочу сказать, что либо у тебя такое извращенное чувство юмора, либо ты так привлекаешь мое внимание, либо... – Либо? – спросил Малфой, сделав вдох. Воздух давил на его плечи и казался невыносимо тяжелым. Он как будто хотел примять Драко к полу, сравнять его с землей или превратить в камень, из которого сделаны эти подземелья. Грейнджер открыла рот. Он прежде не чувствовал себя так ужасно. Никогда. Даже после того, как, столкнув ее с башни, едва не сиганул следом. Тогда была надежда. Была интуиция, которая утешала его, гладила по изодранному в клочья сердцу и успокаивала. А сейчас все исчезло. Он мог в деталях вспомнить, как она стонала под его прикосновениями, но не мог поверить, что с того мгновения прошло лишь несколько часов, а не недели, месяцы, годы. – Либо ты не солгал, – тихо сказала она и словно сама испугалась собственных слов. – И тогда я не понимаю, почему я здесь, почему я вообще послушалась тебя, а не пошла прямиком к директору. Ее голос сорвался на шепот. Драко подошел ближе. Грейнджер вздрогнула, как будто боялась, что он может сделать с ней что угодно сейчас. Это разозлило. Ее равнодушие и ее страх перед ним почему-то причиняли такую боль, какой он никогда в жизни не испытывал. Пора было уже дать этому определение, признаться самому себе, но ярость, нежелание мириться с тем, что ей на него плевать, пересиливала любые другие желания. – Хочешь знать почему? – спросил он, не узнав собственный голос. – Причина та же, по которой я нашел тебя в замке. По которой я рассказал тебе – только тебе и никому больше! Мерлин, да ты ведь можешь сдать меня с потрохами, я постоянно живу как на пороховой бочке! – Так может тебе стоит просто держаться подальше?! – Думаешь, я не пытался?! Но ты же постоянно мелькаешь перед моими глазами, как будто издеваешься! Он схватил ее за руку. Грейнджер сделала глубокий вдох и, посмотрев в его глаза, застыла. Она не вырывала ладонь, их пальцы крепко сцепились друг с другом, словно ничто на свете не могло сейчас их разорвать. И Драко ухватился за этот момент, как утопающий хватается за соломинку. – Ты же не убил ее на самом деле, Малфой? – прошептала она едва слышно. Драко, только теперь присмотревшись к ее лицу, заметил, насколько она напугана. Он помотал головой. – Я... Я не знаю. Я не помню. Мне казалось, что мои руки действуют сами по себе, я просто... – Нельзя убить человека и не помнить об этом! Она посмотрела на него снова. Пронзила таким взглядом, от которого у Драко заледенело сердце. И в голову пришла дурная, ненормальная мысль – он хочет найти Пэнси живой, только чтобы Грейнджер не смотрела на него ТАК. Обогнав грязнокровку, Драко свернул, ныряя под арку. Некстати, как будто это была будничная прогулка по школе, перед глазами всплыла картинка из прошлого. Когда это было? Осенью? Зимой? Она прикоснулась к нему тогда, она была так близко, что Драко мог ощущать биение ее сердца рядом со своим. А потом он долго отмывался, чувствуя, что каждая клетка тела испачкана ее запахом. Это было давно. В той жизни, когда каждый его день не был похож на ад. Когда он всего лишь нуждался в дозе, а не сходил с ума. В той жизни, где он ненавидел ее и не боялся ответной ненависти. Он замедлился. Грейнджер отстала, и угол, где он оставил Пэнс, не был освещен ее бледно-синим «Люмосом». Руки дрожали. Драко полез за палочкой. Сердце забилось чаще, к горлу подступил ком. Он готовился увидеть труп. Ее труп. Труп девушки, которую он задушил собственными руками, поддавшись злости и той черноте, что все чаще и чаще выползала из него наружу. Он готовился увидеть ее мертвой на полу, у стены, с задранной кверху юбкой и волосами, прилипшими к высокому лбу. Он готовился к тому, что сейчас Грейнджер закричит или, зажав рот ладонью, скажет, что он убийца. Что теперь он точно убийца. Кэти Белл совсем скоро выйдет из Мунго – живая и здоровая, а на его руках будет новая кровь, на его душе будет новая дыра, и Пэнси будет сниться ему в океане слез. До самой смерти. Метка начала чесаться. Малфой сделал такой глубокий вдох, что едва не захлебнулся от страха, и, крепко закрыв глаза, он замер. – Здесь ничего нет, Малфой, – услышал он тихий голос, когда прошла, кажется, целая вечность. – Открой глаза. Он не мог. Он не мог, он не верил, ему казалось, что грязнокровка издевается над ним и хочет заставить его увидеть худшее. – Открой глаза. Ее рука коснулась плеча. Теплая, так контрастирующая с холодом его собственной кожи. Она просто коснулась его, и тут же оборвала прикосновение, словно он не заслужил большего. Драко разжал веки. Угол, освещенный голубоватым светом, был пуст.

***

Минуты шли, перетекая в часы, а Малфой продолжал стоять, уставившись в одну точку. – Мне показалось, что… – Тебе показалось?! Гермиону просто распирало от злости. Ещё никогда прежде ее не разыгрывали ТАК, а она училась на одном факультете с Фредом и Джорджем Уизли. Господи, просто немыслимо. – Да, Грейнджер, мне показалось! – он посмотрел на нее. Гермиона почувствовала, как ее душа потянулась к нему – такому растерянному и перепуганному. – Мне показалось, что мои руки сомкнулись на ее шее, а потом она перестала дышать, весело, правда?! Это не звучало весело, и Малфой выглядел так, словно сам находится в полном недоумении. Он вздохнул. Гермиона отогнала прочь чувство сожаления и, вздернув подбородок, спросила: – Хорошо, если ты, как ты говоришь, задушил ее, – на этих словах Малфой сморщился, – то куда она делась? – Кто-то перетащил тело? – Кто-то невидимый, должно быть? Кто-то, кому больше нечем заняться, кроме как перетаскивать с места на место убитых тобою девиц! – Мерлин, какого черта я вообще доверился тебе?! Он схватился за голову. Гермиона отошла в сторону и, направив свет от палочки снова в тот темный угол, подошла ближе. – Господи, Малфой, да тут ничего нет. – Но я был здесь! Был здесь, с ней, мы… – Избавь меня от подробностей! Она лишь чудом смогла сконцентрироваться и запретить себе представлять, что конкретно они здесь делали. Нет. Нет, она не станет думать о Малфое и Пэнси вместе… Она не станет, потому что… Какого черта она вообще должна? – Нужно обыскать школу, – выдохнул Малфой, и Гермиона застыла, уставившись на него. – Ты сошел с ума, должно быть. – Да, Грейнджер, я сошел с ума. Называй это, как хочешь, только помоги мне! Она помотала головой. Драко Малфой просил ее о помощи, как давно они очутились в параллельной реальности? Хотя, о чем она? Ни одна реальность не могла представить, как Драко Малфой просит ее о помощи. Ее! Ту, кого он презирает, чью жизнь целенаправленно пытается превратить в кромешный ад. – Помочь тебе? Ты говоришь, что совершил убийство! – Но ты все еще здесь! – лучшая защита – это нападение, и Малфой знал это, как никто другой. Он выпрямился, его глаза вспыхнули ярким огнем, от которого Гермионе стало трудно дышать. – Ты здесь, а не в кабинете директора и не в гостиной Гриффиндора. Ты не будишь сейчас Поттера, чтобы объявить на меня охоту, ты стоишь здесь! – Ты хочешь моей помощи? Его тон, его наглый взгляд, на который он накалывал Гермиону, как бабочку на иглу, его уверенность в том, что он говорит – все это будило в ней такую злость, что она подошла ближе. Она коснулась ладонью его груди, едва не вскрикнув от того, как бешено заколотилось его сердце под рубашкой. – Хочешь? Она не умела играть. Манипулировать, ставить условия, лгать. Она не умела делать ничего из этого, но Малфой разрушал все ее принципы, вторгаясь в ее жизнь снова и снова и не отпуская. Он моргнул. – Да, хочу. Было видно, как тяжело ему дались эти слова. Как будто он разрезал ими собственное горло до глубоких отметин. – Тогда расскажи мне все. Некоторое время он просто смотрел на нее, не моргая. – Рассказать тебе… Все? – казалось, его уже ничто не удивляло. Ни одна ее просьба. Наверное, он просто был в шоке, потому и не вцепился в ее горло, как делал это обычно. – Ты не оставляешь попыток перетянуть меня на светлую сторону? – Я тебя умоляю, Малфой! – выдержать его пристальный взгляд было нелегко, но она старалась. – Мне плевать, на какой ты стороне, но пока Волан-де-Морт… – Заткнись! – Малфой отвернулся. – Хватит бояться его имени! – она легонько коснулась пальцами его лица, разворачивая к себе. – Это всего лишь имя, Малфой. Как твое и мое! Ресницы его задрожали. Гермиона почувствовала, как слабеют ее колени, потому что он смотрел на нее, словно видел впервые и увиденное ему нравилось. Очень нравилось. – Ты и так знаешь слишком многое. – И докопаюсь до остального! Мы найдем Пэнси, слышишь? Если ты говоришь правду, если ты слабо помнишь… Должно быть, тебя зачаровали, и теперь тебе кажется, будто… – Грейнджер-Грейнджер, – улыбнулся он. Ее пальцы все еще мягко касались его щеки. Как будто она боялась, что уберет их – и он растает. – У тебя на все есть магическое объяснение. – Да, Малфой. Потому что я маг. Говорят, неплохой, так что… На секунду Гермионе показалось, что его губ коснулась тонкая улыбка. Но это ощущение почти сразу рассеялось, словно дым.

***

Малфой подошел к окну. Его волосы, обычно лежащие в идеальном порядке, сейчас торчали в разные стороны, поскольку он несколько раз за вечер зарывался в них пальцами. Они нашли какой-то пустой кабинет и закрылись в нем. – Он отобрал у отца палочку, – наконец, сказал он после долгого затишья. Он уже много чего рассказал, и Гермиона больше не задавала вопросов. Она сидела на парте, подтянув ноги к груди, переваривала услышанное и думала, как скоро за окном встанет солнце. Наверное, прошло уже больше половины ночи. Они обошли весь Хогвартс, даже секции, в которых прежде никогда не были – и ничего. Ни намека на присутствие Пэнси в школе. В гостиной ее тоже не было. Гермиона даже подумала о Карте Мародеров, но быстро остановила себя. Малфой не должен о ней знать. Никто не должен. – И что он с ней сделал? Малфой пожал плечами. – Не знаю. Наверное, пользуется ею сам. Он не смотрел на нее и выглядел обессиленным. Ночь выдалась тяжелой, они много ходили, а слова все лились и лились из него, как будто он ждал возможности, наконец, выговориться. – Послушай, то, что случилось с твоим отцом – не критично, – мягко начала Гермиона, но Малфой посмотрел на нее так, как будто она обозвала его. – Не критично? Блять, Грейнджер, в какой вселенной ты живешь? – он горько улыбнулся. – Для тебя есть вообще что-то критичное? – Я просто хочу сказать, что при хорошей защите и правильной подаче информации, если твой отец раскается в содеянном и будет сотрудничать – его могут оправдать в суде. Он потер глаза. – Поверить не могу, что ты рассуждаешь о моем отце. Моем. Отце. Грейнджер. Где сейчас твой отец? – он шагнул в ее сторону. – Чем он занимается? Она опешила. С того дня, перед каникулами, когда папа прислал ей письмо, они вообще не упоминали ее родителей. – Должно быть, борется с будильником, не желая вставать на работу, – сказав это, Гермиона не заметила, как улыбнулась. Малфой уставился на нее, словно не мог поверить. – Ты издеваешься? – Ну, знаешь, не все отцы служат великому злу. Он помотал головой. – Мне кажется, или ты не осознаешь, насколько важные вещи я тебе рассказал? – Малфой явно хотел добавить что-то еще, но потом осознание собственных слов догнало его и, вероятно, ударило по голове. – Мерлин, мне конец. – Никто ничего не узнает! – Гермиона, спрыгнув с парты, приблизилась к нему. – Ты сам сказал – я все равно многое знала! И я бы не оставила тебя в покое, пока не докопалась. Например… Что ты делаешь в Выручай-комнате? Малфой вздрогнул, как будто не веря. – Ты что… следила за мной? – Следила. Гермиона вскинула подбородок. Она гордилась тем, что делала, ей нечего было стыдиться. – Грейнджер, ты… – он поднял руку, будто хотел коснуться пальцами волос девушки. Потом обессиленно опустил. – Не лезь в это. – Поздно! – Нет! Мерлин, почему ты такая упрямая?! Он злился, но это была злость иного рода. Абсурдная, глупая мысль пришла в голову, и Гермиона впустила ее, потому что не знала, что еще думать… Он словно… боялся за нее? – Позволь помочь тебе! Малфой, ты еще не наделал тех вещей, после которых не будет возможности повернуть обратно. – Ты думаешь? – его лицо исказилось в злой гримасе. – Думаешь, я заслуживаю оправдания? Они все еще говорили о его попытках убить Дамблдора? О магическом сообществе? О Пожирателях? Или нет? Гермиона запуталась. Его губы кричали на нее, но его глаза… Глаза смотрели так, будто испытывали ее и пытались докопаться до внутренностей. – Малфой, я… Он шагнул в ее личное пространство, как делал это десятки раз. Как делал это весь год. Как делал это, словно имел право. Но только сейчас она не отшатнулась, не вжалась в стену и не побледнела от того, как крепко его запах ударил по ней. – Вот ты, Грейнджер, – он нависал над ней, как тень дементора, Гермионе даже показалось, что она не может дышать. Только вот ее грудь вздымалась, доказывая обратное. – Ты бы простила меня? – Речь вовсе не о прощении… – Нет, речь именно о нем! – она задышала чаще. Сколько раз она говорила сама себе, что ненавидит Малфоя? Что даже самые незначительные его пакости уже противоречат всему тому, во что она верит и что отстаивает? Сколько раз она говорила себе, что не простит его, но сейчас она снова стояла перед ним и снова думала о том, коснется ли он ее? Дотронется ли? – Если бы я вдруг раскаялся? Если бы пришел к твоему дружку и попросил его взять меня в вашу бравую команду? – Я знаю, что этого не произойдет, – фыркнула Гермиона. – Я тоже знаю, но если представить? Что тогда? Ты – лично ты, Грейнджер, а не твои тупоголовые дружки – сможешь забыть обо всем, что я сделал? Он смотрел на нее в упор, ожидая ответа. Смотрел, словно ее слова могли что-то изменить. Она моргнула. Попыталась отойти на шаг назад, но Малфой поймал ее за локоть, не отпуская. – Не дави на меня! – закричала она, впервые за всю эту долгую ночь теряя контроль. – Но ты на меня давить смеешь, – прорычал он. – Шантажируешь меня, вытягиваешь информацию. – Ты все равно умолчал о Выручай-комнате и о «Горбин и Бэркес». И много о чем еще, я уверена. Расскажи мне. Она во второй раз за несколько часов коснулась его лица – на этот раз обеими ладонями, обхватила и чуть надавила пальцами на щеки. Малфой вцепился в ее запястья – тонкие и бледные, сломать которые не составило бы никакого труда. – Хочешь больше? Я чувствую отвращение к убийству. От одной мысли об этом меня выворачивает наизнанку. Но, как ты верно заметила, Грейнджер… Я схожу с ума. Он сделал вдох. Гермиона не могла с собой бороться. Ей хотелось кричать от бессилия, которое перетекало от него к ней, как будто это прикосновение – злое, отчаянное – было трубкой для переливания. Она вырвала одну руку из его хватки и, вцепившись в воротник его рубашки, притянула к себе. Грубо, резко. Малфой, не успев опомниться, поддался, и вскоре его сухие губы оказались под влажными губами Гермионы… Она сделала это. Непонятно зачем. Растеряв остатки здравого смысла. Растеряв остатки самоуважения и самосохранения, она поцеловала его, потому что не могла больше выносить вида потерянного, до смерти перепуганного Малфоя. Он замер, словно не веря. Гермиона ждала удара в грудь или рывка, с которым он оттолкнет ее, но Малфой лишь обреченно выдохнул, как будто устал бороться. И, скорее всего, это было чистой правдой, потому что она почувствовала чужое, не свое собственное облегчение, когда его рот приоткрылся. Поцелуй вышел… странным. Раньше они целовались так, словно мечтали убить друг друга языками и губами, но сегодня это был поцелуй, полный безысходности, маленькое обезболивающее, которое перестанет действовать, стоит им только отпрянуть друг от друга. Малфой осторожно тронул ее язык своим, мягко надавив на него. Гермиона, сдержав стон, прижалась к нему всем телом, крепче вцепилась в плечи. Ей хотелось обнять его. Просто обнять, без слов, потому что, – она была уверена в этом, – его давно уже никто не обнимал. Но она не решалась бы, а поцелуи делали все за нее. Передавали нежность, которой не должно было быть, но от которой некуда было деться. Передавали силу, немного уверенности, чуть-чуть поддержки. – Если Пэнси мертва, Грейнджер, – прошептал он, задыхаясь, приложившись лбом к ее лбу. Гермиона почувствовала его пальцы в своих волосах, они дрожали. Она дрожала вся. – Я не мог убить ее, не мог всерьез… – Что-то управляет тобой? – Я не знаю. – Я… Я почитаю об этом. Гермиона вздрогнула, когда в ответ на ее слова Малфой рассмеялся. Не злобно и без ехидства. Рассмеялся с каким-то теплым облегчением, и его грудь завибрировала от смеха. Она, почувствовав эти вибрации всем телом, поспешила отойти. Пока не наделала еще больше глупостей. Солнце встало. Гермиона, увидев, что за окном стало совсем светло, удивилась и приложила ладонь к своим губам. У нее горели щеки от смущения, а в голове был шум. Усталость набрасывалась на нее, как взбесившаяся кошка, и девушка давила ее в себе, потому что сейчас не имела возможности отдохнуть. Теперь, когда кабинет оказался залит солнечным светом, она могла видеть Малфоя, видеть не только его силуэт в полумраке, но еще и его лицо, осунувшееся и напряженное. Хотелось подойти, разгладить, провести пальцами по складкам на лбу и уголкам рта. Сказать, что он может выдохнуть, он не один. Как бы глупо это не звучало. Она задумалась. Если сказать Малфою, что она теперь с ним, он поверит? Или, посмотрев с насмешкой, издевательски рассмеется прямо ей в лицо? – Не думай, что мы теперь друзья, Грейнджер. Я не в вашей дружной команде. – Я и не думаю, – поцелуй горел на ее губах, и слова Малфоя – хлесткие, рваные – не сочетались с его взглядом, полным… благодарности? Нет, вряд ли. Не может он быть ей благодарен. – Но я знаю, что ты сам желаешь оказаться подальше. Втайне ты надеешься, что кто-то придет и сделает всю работу за тебя. Малфой не ответил. Он, скрестив руки на груди, смотрел в окно за тем, как солнце поднимается вверх, озаряя границы Хогвартса и его окрестностей. Синяки под его глазами стали больше. Плечи чуть опустились, и только руки, крепко сжатые друг на друге, выдавали силу и злость. – Скоро завтрак, – прошептала Гермиона, не уверенная в том, слышат ли ее. – Нужно взять сумку. Встретимся в Большом зале. Малфой кивнул и, когда она была уже у дверей, позвал, чуть повернув голову. – Грейнджер. Девушка остановилась. Желание обнять его стало сильнее, оно буквально наполнило ее всю и, сжав кулаки изо всех сил, Гермиона замерла. – Что? Наверное, он хотел поблагодарить ее. Видимо, даже такие как он хотят иногда говорить «спасибо». Но, сморщившись, он помотал головой, отметая эту абсурдную мысль. Гермиона улыбнулась. – Не за что, Малфой. – Убирайся, – выпалил он и снова устремил взгляд в окно. Но она успела заметить, как легкая улыбка коснулась его сомкнутых губ.

***

Драко шел на завтрак, как на казнь. Дети шумели. Старшие школьники вели себя так, будто в жизни еды не видели. Они галдели и дрались вилками, смеялись, проливали на себя сок и кофе, разбрасывали еду и разорванные конверты, которыми их забросали совы пять минут назад. Малфой шагал мимо столов в сторону знакомых мантий слизеринцев и чувствовал себя просто ужасно. Его словно пинали. Вечер размылся в его голове, словно его и не было, а все остальное – то, что происходило после, было всего час назад. Взглядом пробежался по гриффиндорскому столу. Грязнокровка накладывала себе еду в тарелку, и для всех остальных ее поведение могло показаться вполне обыденным, но Драко, он… Он по каким-то неведомым причинам обращал внимание на детали, когда видел ее. У Грейнджер дрожали руки. Она зачерпнула немного пудинга и, вздрогнув, как будто почувствовала его взгляд. Драко отвернулся до того, как она посмотрела в ответ. Он не понимал, что с ним происходит. Все становилось хуже. С каждым днем он все отчетливее понимал, что теряет себя, что сходит с ума, и дело было даже не в Грейнджер. Наоборот. Грейнджер возвращала его, как бы глубоко в безумие он не погрузился. Как вчера. Она просто дотронулась раз, второй, и Драко видел, как спадает пленка тумана перед его глазами. Все прояснялось. Вещи, которые минуту назад казались реальными, перестали таковыми быть, и он знал, что есть причина происходящему с ним. Нужно было только копнуть глубже, докопаться. Она просто поцеловала его – осторожно и так, как подобает Грейнджер. Несмело, девственно. И, отвечая ей, он подумал, что нормальные подростки так не целуются. Но нормальные подростки и думают о совершенно других вещах. Драко снова посмотрел на Грейнджер. Они столкнулись взглядами, и на секунду у Малфоя перехватило дыхание. Грязнокровка выглядела скверно: уставшая, с темными кругами под глазами, она была прямым доказательством тому, что произошло ночью. Что это не приснилось ему и он не придумал это в бешенстве. Но она смотрела на него, пожалуй, впервые не вкладывая всю свою неприязнь во взгляд. И Драко почувствовал себя лучше. Он, набрав воздуха в легкие, медленно выдохнул. – Вы хорошо смотритесь, – услышал Малфой спустя секунду. Это прозвучало так близко – прямо у него над ухом, и он замер, не шевелясь. – Правда, Драко. Так переглядываетесь. Очень романтично. Он не мог поверить. Пэнси сидела рядом, их чашки с кофе прижимались друг к другу, а локти соприкасались. Драко моргнул, чувствуя себя полным идиотом. Его обвели вокруг пальца? Он сошел с ума? – Что. Происходит? – спросил он. Мир снова поплыл перед глазами. Он все еще слышал голоса: вот Забини о чем-то спорит с Гойлом, Ургхарт рассказывает парням из команды, какие советы по полетам ему дал Крам. Большой зал гудит, сквозь этот гул можно вычленить десятки других голосов – каждый уникален, каждый отличается от другого. Но Драко словно не здесь, не с ними. Он смотрел на Пэнси и отчаянно пытался вспомнить тепло рук Грейнджер, жар ее дыхания и вкус ее рта, когда она прижималась к нему всем телом, целуя с нежностью. Ему нужно было вспомнить. Паркинсон насадила кусочек омлета на вилку и отправила его в рот. – Драко. Драко-Драко-Драко. В его голове его имя произносилось множество раз голосом Грейнджер: тихим, ласковым. Она будто пыталась дозваться до него, привести в чувство, но он не мог выбраться из этой паутины, выпутаться из нее. – Драко! Малфой вздрогнул. Сквозь пелену безумия, кишащих, подобно мухам, мыслей в его голове, он услышал этот выкрик Забини, и, выдохнув весь воздух из легких, пришел в себя. – Что? Друг смотрел на него с улыбкой на лице. Если и заметил что-то, то не подал виду. – Ты придешь на тренировку сегодня? Он повернул голову: Пэнси все еще сидела рядом, безумная улыбка играла на ее губах, а ресницы, изогнутые под неестественным углом, словно их подкрутили намеренно, немного дрожали. – Что за вопрос? – рявкнул он, чувствуя себя, как в бреду. – Конечно, приду. Есть не хотелось. Ослабив узел галстука, Драко встал, чтобы выйти из зала.

***

Драко подпирал стену спиной и смотрел прямо перед собой. Флитвик опаздывал, и кабинет был закрыт на ключ. Никто не решался подобрать заклинание и войти без позволения учителя. Он смотрел на Пэнси. Она вела себя слишком… Легко? Весело? Непринужденно? За пять минут перемены она пофлиртовала с каждым парнем в округе, даже с гриффиндорцами. – Если бы я не видела тебя таким перепуганным этой ночью, – Грейнджер прислонилась к стене рядом с ним. Прежде она так не делала, потому что вокруг были одноклассники, но сейчас ей словно внезапно стало плевать. – Я бы решила, что это был глупый и совершенно бездарный розыгрыш. – Грейнджер, по-моему, я схожу с ума. Он не поворачивался к ней, но чувствовал кожей тепло ее тела. От ее кофты исходил жар, который он ощущал даже сквозь мантию. Наверное, это было глупо – расслабляться, подпуская Грейнджер ближе, потому что она была угрозой во всех смыслах. Угрозой его физическому и эмоциональному состоянию, и не стоило забывать, что грязнокровка могла разрушить все его планы, потому что теперь знала о них. – Она выглядит странно, но… Она жива. – Я вижу. Но что было ночью? Он потер глаза. Поттер косился на них, стоя под дверью в компании Долгопупса и Уизли. Впервые Драко вообще не волновало, кто что подумает. У него была куча других проблем. – Прошу прощения за опоздание, – Флитвик прошлепал мимо них, задирая голову и каждого приветствуя кивком. – Входите, начнем поскорее урок. Драко посмотрел на Грейнджер, и та, не отводя от Паркинсон взгляда, выпрямилась. Поправила сумку на плече. – Приглядывай за ней, – заявила она. – Не нуждаюсь в твоих советах. – Не нуждаешься. Но сделаешь так, как я говорю. Малфой выругался ей в спину.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.