~Сара~
Раздался противный писк будильника, но я всё ещё не могла встать. Сон накрыл меня с головой и до сих пор не хотел отпускать. Однако, понимая, что иначе этот чёртов агрегат не заткнётся, я тяжело вздохнула и, еле разлепив глаза, встала. А за окошком печаль. Погода сегодня не ахти. Не жарко, что на самом деле хорошо. Вот только серые облака огромной пеленой полностью спрятали за собой небо. Сегодня школа, но я решила пропустить. Оно и понятно. В такую хмурую погоду нет ни желания, ни сил. Жутко голова болела. Не торопясь, я привела себя в порядок. Вышла на коридор и наткнулась там на брата. Такого же сонного. — Ум-м… Привет, Сара, — промычал он с заспанной миной. — Привет, братан, — ответила я, почёсывая шевелюру, успевшую за ночь поравняться с братанской. Он как раз вышел из комнаты. Мельком заметила, что кое-кого там нет. — А? Энма уже встал что ли? — Не знаю, — полусонным голосом промямлил брат. — Что значит: «не знаю»? — Возможно, в ванной. Но его там не оказалось. Похоже, уже ушёл. Странно. Когда это он успел? Может, как только рассвело? Но почему он хотя бы не остался к завтраку? Устал после вчерашнего? В конце концов, погуляли мы всё-таки неслабо. Вчерашний день. Словно заевшая плёнка, он прокручивался в памяти снова и снова. Хмм. Может быть, Ямамото прав? Всё же мы были с Энмой только вдвоём, и наша прогулка действительно очень походила на… «Свидание?..» Энма… Вчера мы с ним вместе ели мороженое, катались на колесе обозрения и смотрели на закат. Эти воспоминания до сих пор перехватывали дыхание. Вроде бы всё было так банально и по-детски, но в то же время… так особенно и без фальши. Это не сон – всё было по-настоящему, и вместо того, чтобы наблюдать за переживаниями вымышленных персонажей, мы ловили каждый момент подлинно, без притворства. «Энма…» Как сейчас помню: ты сидел на траве, обхватив колени руками. Ветер играл с твоими алыми волосами. Вечернее солнце бросало на тебя своё мягкое освещение. Ты улыбался. Так безмятежно и ласково, что просто будучи в этот момент рядом с тобой, просто глядя на твою улыбку, — на сердце становилось светло. Вот ты повернулся ко мне. «Ты… странный» Я не могла даже сказать, нравилась ли тебе моя компания. Когда мы вместе, ты старался не выглядеть грустным. Но в тоже время ты будто нарисовал для себя условную линию и даже мысли не допускал выйти за её пределы. Тебе просто нравилось быть рядом со мной — большего тебе и не надо. Ты никогда не прикасался ко мне намеренно. Поэтому каждый раз, когда это случалось, ненарочно — в памяти оставался яркий след. Но… даже когда твой взгляд предназначался только мне — ничьего отражения там не было видно. «Разве это не странно?» Моё зрение затуманилось, и пара слезинок упали на холодный кафель.~Энма~
Сейчас половина девятого. Однако я продолжал сидеть здесь ещё с тех пор, как небо только начало светлеть. Солнца не видно: тучи полностью спрятали его за собой. Прохладно, но я совершенно не чувствовал этого. Я думал только об одном. «Проснулся ли уже Тсуна-кун? Увидел ли оставленный мною конверт?» Хотя сам прекрасно понимал, что по идее я должен явиться сюда только около полудня. В конце концов, именно так указано в записке. Вообще-то, мне стоило бы сейчас быть в школе, но… Как-то не хотелось находиться у Тсуны-куна перед глазами. Ведь в таком случае он наверняка стал бы расспрашивать, выяснять, в чём дело. Будь оно так, он в любом случае пошёл бы со мной. А так… посмотрим. «Что же ты сделаешь, Тсуна-кун?»~Сара~
Поскольку я сегодня не пошла в школу, то мама решила скинуть на меня часть домашних забот. Сейчас я убиралась в комнатах на втором этаже. И… А-а-а-а! Да чтоб мой брат… был здоров! Конечно же, надо убраться и «там»! Глубоко вздохнув и едва справляясь с отвращением, зашла «туда». Конечно же, там полный пиздец! Сомневаюсь, что там можно пройти, не свалившись ни разу. Пол просто завален всяким барахлом. Хотя брату что — он же у нас пацан! И его комната — просто типичное пацанское логово. Вот и сейчас, затащив туда пылесос, кто бы сомневался, что я обязательно грохнусь! Зацепившись ногой за брюки брата, полетела вниз мордой, предварительно задев рукой мусорное ведро у письменного стола. Естественно, рассыпав всё его содержимое. — У-у-у-у… Что за… хрень?!! — протянула я, валяясь на собственной физиономии и раскинув руки-ноги. Хорошо ещё, что не очень сильно стукнулась. А будь оно так… то брату тогда не стоит возвращаться домой! Я медленно поднялась, потирая нос. Вроде бы не сломала. Только вот что-то слегка побаливало между бровей. Нет, похоже, синяк всё-таки будет. Что, конечно же, замечательно. В кавычках. Стряхнув с себя пыль, подняла опрокинувшееся ведро и начала собирать высыпавшийся мусор обратно. Слава Богу, его не так уж много. И тут я заметила кое-что интересное. Среди прочих бумажек лежал белый конверт, на котором крупными буквами написано «Тсуне-куну». Мне стало интересно, и я подняла его. От кого бы это? Вряд ли это кто-то из домашних. Ведь если им что-то надо, могли бы и напрямую сказать. Зачем оставлять записки? Неужели братец настолько тупой? Ну, как бы там ни было, пусть брат простит мне моё любопытство! Я открыла конверт и достала письмо. Но… С каждой прочитанной строчкой у меня всё больше темнело в глазах и подкашивались ноги.~Энма~
Пять минут после полудня. Тсуны-куна всё ещё не было. Однако я по-прежнему хотел верить, что ещё секунда — и он явится. «Ещё чуть-чуть. Вот-вот… уже сейчас…» Мне не сиделось на месте: решил ходить кругами по территории завода. Но… никого и близко не видно. Ничьих шагов не слышно. Вокруг только тишина, время от времени прерывающаяся криками ворон. И никого не видать. Никого. «Как же так?..»~Сара~
Я буквально вылетела из дому, здорово перепугав маму. Неслась совершенно без тормозов. Больно. Моя голова, моё сердце, мой живот — болело абсолютно всё. Зрение размылось, и я еле видела куда бегу. Но знала, куда мне надо: только об этом и думала. Поэтому и не сбивалась с пути. Ещё один квартал и… Щёки горячие. По ним крупными каплями катились слёзы. Они не успевали падать на землю — создаваемый мною порыв воздуха уносил их назад. Я летела по улице как сумасшедшая, а в душе громким криком раздавалось и шло эхом… «ЭНМА!» Просто не укладывалось в голове. Как… «Как брат мог проигнорировать его зов о помощи?!» Невероятно. Совершенно на него не похоже! Но к чёрту. Сейчас нет времени вдумываться в это! В одной руке сжимала записку Энмы, а другой — смахивала вновь набежавшие на глаза слёзы. Я знала — хоть Энма и в мафии, но неизвестно, мог ли он в одиночку справиться с другой группировкой. Ведь, судя по записке, он отправился один, без прикрытия своих. «Вот дурак!» Он же такой слабохарактерный. Терпит все нападки в свою сторону с лицом-кирпичом. Никогда не даёт сдачи. И это с обычной шпаной школьной! А оно ведь — цветочки по сравнению с мафиозными разборками. Уж я-то знаю! Успела насмотреться… Неужели Энма сам этого не понимал? «О чём он только думает?!» Если бы я не знала наверняка, то никогда бы даже не подумала, что он — мафиози. Но сейчас… Сейчас это не имеет никакого значения. Больше всего меня волновало: «Как он там? Всё ли с ним в порядке?! Или же…» Я захлопнула глаза, и очередная порция слёз вылетела из-под ресниц.~Энма~
Я просто сидел и всматривался в экран телефона. Спина и плечи давно затекли, но уже не было сил двигаться или что-либо делать. Оставалось только вникать стеклянным взглядом в конкретные цифры. 12:35 — это всё, что я видел перед собой сейчас. Секунды каждый раз шли всё медленней и медленней, замедляя вместе с собой и моё сердцебиение. Вот-вот оно остановится и наступит такое безмолвие, которое можно сравнить разве что только с загробным. Один лишь ветер выл по закоулкам. А я сидел и ждал. Хотя к чему это ожидание? Ведь уже прошло чуть больше полчаса, как я был… «Убит». Да. Растерзан на множество мелких частей. Я не шевелился, и казалось, что холодный липкий пот, покрывающий мою кожу, — на самом деле кровь. Создавалось даже впечатление, что в воздухе слышен её запах. Тяжёлый, тошнотворный… Тело не шевелилось. Мысль о том, что я был вот так оставлен, парализовала конечности. Мышцы как будто бы атрофированы, а кости — раздавлены. Глаза ничего не видели. Уши ничего не слышали. «Тсуна-кун… Он не мог не увидеть мою записку. Так оно и есть, верно?» Верно. Я позаботился о том, чтобы она была на видном месте. Вот только… «Как объяснить тот факт, что его здесь нет?!!» Почему Тсуна-кун проигнорировал эту единственную просьбу? Почему, ещё вчера сказав, что он счастлив быть моим другом, и так поступил? Почему он… «Предал меня?..» Предательство. Само это слово вызывало у каждого из Семьи Шимон чувство глубокого отвращения и… отчаяния. Предательство. Мы прекрасно знали, что это такое и какие последствия оно за собой влекло. Для тех, кого предали. Для тех, кому клялись в вечной дружбе и верности… и бросили эти клятвы на ветер. Для тех, кто верил, что эта клятва не будет нарушена и этим счастливы были. Предательство… «Тсуна-кун, а я ведь тоже… верил» Так оно и есть. Это правда. «Но сейчас…» Сейчас, Тсуна-кун, я больше не сомневался, на кого ты так похож. Вот, значит, какое оно, «Небо»! Это так ты подтвердил своё «благородное» сравнение?! Но это ничего, Тсуна-кун… «Вы с НИМ друг друга стоите!» Не было больше смысла отрицать. Савада Тсунаёши, вне всякого сомнения…~Сара~
Моё дыханье совсем сбилось, сердце заходилось, но я счастлива. Ведь наконец-то добралась до пункта назначения. Территория небольшого завода по производству батареек. Этот сектор считался заброшенным. Поэтому здесь иногда любило устраивать сборища всякое быдло. Ничего удивительного, что из всех мест в Намимори, те, угрожавшие Энме, выбрали именно этот пропахший пылью, ржавчиной и прочими ароматами шастающих тут отстойник. Стоило пока замедлить шаг: надо убедиться, что здесь безопасно. Звать Энму рискованно: можно привлечь внимание тех типов. Но всё же что-то вокруг подозрительно тихо. Очень тихо. Мне это совершенно не нравилось. «Неужели!!..» Плевать. Абсолютно наплевать на всё. Несмотря на усталость, снова начала бежать. И вот возле одного склада увидела Энму. Он сидел, свесив вниз голову, скрестив ноги в лодыжках и как-то по-старчески сгорбившись. Что-то держал в руке. Взгляд остекленел в одной точке. Но что самое поразительное… вокруг больше никого не было! Ни одной души. Один только ветер. Где-то проскользнула крыса. Но он здесь совершенно один. Школьный рюкзак просто валялся рядом возле него. «Что это всё значит?..» Почему казалось, что температура упала до нуля здесь, где почти каждый металлический брусок отмечен цветением ржавчины? Мозг отказывался работать, сбивая зрение, играя с его яркостью: темнее-светлее, темнее-светлее, темнее, темнее, почти слепота, а затем яркий, режущий глаза свет. Разбушевавшийся комок мышц в груди разошелся не на шутку: уши болели от этих непрекращающихся чавкающих звуков перегоняемой на сумасшедшей скорости крови. Энма там. Его никто не трогал. Но успокаиваться пока рано. Пока не буду уверена, что всё хорошо… я не намерена останавливаться! Наконец я не выдержала и позвала его: — Энма! Стылый воздух прибавлял моему голосу необычайную громкость, буквально прокалывающую уши. В ответ, встрепенувшись десятками крыльев, в небо взлетело огромное чёрное облако воронья.~Энма~
Дрожь пробежала по моей коже ледяным ветром. Сквозь тишину прорезался голос. Это… «Сара?!» Что она здесь делала? Как сюда попала и, самое главное, почему она здесь?! Она подбежала сюда и остановилась прямо передо мной. Тяжело дыша, наклонилась и свесила руки на уровне колен. Её ноги подкосились. Лицо бледное, но на щеках виден лёгкий румянец. От нехватки кислорода… На ней только лёгенькое цветастое летнее платьице. Хотя, если она бежала с такой скоростью, то, как известно, холод даже не чувствуется. Перевёл взгляд на её ноги, и у меня начало щемить в горле. На ней не было обуви. Но самое страшное… она так бежала, что стерла ступни в кровь. Позади неё виднелись кровавые следы… Её лоб мокрый — капли пота скатывались с него наземь. — Ты… в порядке… Энма?.. — пытаясь восстановить дыхание, выдавила из себя Сара. Я просто замер, вытаращив глаза. Уж кого-кого, а её никак не ожидал здесь увидеть. Понятия не имел, что сказать. Слова скакали в голове. Собрать их в кучу было невозможно, поэтому ответ просто-напросто не мог сформироваться. — Почему ты… молчишь?.. — снова спросила она всё ещё прерывающимся голосом. Растрёпанные волосы полностью закрывали ей глаза. — Где те… сволочи?! Сволочи? Какие сволочи?.. А!.. Неужели… — О ком ты говоришь? — всё равно вопрошаю, пытаясь запереть внутри вырывающиеся чувства. — Эти… — Сара протянула руку. Что это? Моя записка?! Да. Она здесь ради меня. Она явилась сюда, чтобы защитить меня. — …Разве я не говорила, что буду тебя защищать?!! Да. Говорила. Ты не думай — я прекрасно это запомнил. Вот только… «Тсуна-кун…» А ведь это ты должен был явиться сюда! Это ты должен был «прийти на помощь»! Ты должен был… защитить. Почему же здесь она?! Она вся дрожала. Каждая клетка её тела готовилась к неожиданному нападению, которому никогда не судилось последовать. Как неловко… А если бы оно было правдой? Я ведь никак не ожидал её появления здесь. «Ну что, Тсуна-кун… Ищи теперь слова оправдания!» — громким рычанием раздалось у меня в голове. Глаза налились кровью. — Энма?.. Но надо взять себя в руки. Что ж. Раз на то пошло, значит, не оставалось другого выбора, как сказать… — Извини, Сара… Я пошутил. …и нести за это наказание. Она вздрогнула и, медленно приподнявшись, переспросила: — Пошутил?.. Что значит: «пошутил»? — в её голосе нарастало напряжение. Она вскинула голову, и я увидел её красные растёртые глаза. Даже сейчас в уголках виднелись слезинки. — Как это «пошутил»?! Я закрыл глаза и отвернулся. — Извини, — это всё, что я мог сказать сейчас. — Изви… ни?.. — повторила она, словно не веря тому, что услышала. — Что значит: «извини»?! Ситуация, до этого и так нагревшаяся до предела, теперь совсем стала раскалённой до белого. В глазах Сары зажглись искры гнева: — Пошутил?!! Ты хоть представляешь, сколько нервов я только что потеряла?!! Я не знал, что ответить. В конце концов, всё же виноват перед ней. — А брат… Так тот вообще молодец! Не вскрывая конверт, отправить его в мусорку!!! «Вот оно, значит, как. Теперь понятно, как Тсуна-кун относится к моим чувствам…» — Вот братец! «Сара, пожалуйста, я больше ничего не хочу о нём слышать». Да. Больше до Савады Тсунаёши мне нет никакого дела… за исключением моего «плана». Вернее, нашего «плана». Я чуть было не сошел с правильного пути, но теперь, зная, каков настоящий цвет Вонголы, никаких колебаний больше не будет. «Мы, Семья Шимон, будем идти до конца!» Но… Сара, всё ещё раздраженная, повернулась ко мне спиной и начинала удаляться. Словно пелена упала с моих глаз… «Сара?!» Верно. Раз я теперь всё для себя решил, значит… «Я никогда её больше не увижу». Мне стало так плохо, словно судорога сковала все мои внутренности. Я сорвался с места и протянул руки, как ребёнок, который хотел, чтобы его подняли. — Сара!.. — схватил её за талию и прижал к себе. Из её груди вырвался лёгкий вздох удивления. — Побудь со мной ещё немножко! Да. Ведь сегодня последний день моего пребывания в Намимори. Последний день нашей роли «защитников Десятого». Последний день всего этого притворства. «Последний день… когда я могу быть рядом с тобой». Я упёрся подбородком ей в плечо и зарылся носом в волосы. М-м-м, какой сладкий, щекочущий аромат. Словно мечтание… «Запах… девушки?» Невольно провёл губами по линии её шеи. Жилка пульса. Её сердце билось как бешеное — так она реагировала на моё прикосновение. Мои руки, обвившие её талию, поднялись на уровень рёбер. С губ Сары слетел мягкий стон и она, закрыв глаза, откинула голову назад. Наши щёки соприкоснулись, и сейчас уже невозможно определить, чья же это кожа настолько горячая. Капля пота скатилась с виска Сары и упала на её вздымающуюся от тяжёлого дыхания грудь, а ресницы не переставали дрожать. — Сара… — тихонько прошептал ей в ухо. Она только вздохнула. «Ты даже не представляешь, как я был счастлив только от того, что ты рядом. Но… тебе не стоило приходить сюда». Она приоткрыла губы, пытаясь восстановить ровное дыхание. Я слегка приподнял веки. «Это не иллюзия. Теперь я точно знаю. Я хочу, чтобы ты была моей отрадой. Моим… солнечным зайчиком. Но…» Я закрыл глаза и ещё крепче прижал её к себе. «Этого не должно быть». «Я обнимаю тебя, зная, что это конец. Что только разобью тебя на мелкие осколки. А я…» Мои пальцы оказались около её губ. «Я не хочу причинять тебе боль!!..» Внезапно Сара положила свои руки поверх моих и, распахнув их, покинула объятия. Спрятав руки за спину, она повернулась ко мне. — Энма… — её голос звучал хрипло и прерывисто. Влага покрыла раскрасневшееся лицо. Она стояла, как-то пошатнувшись в сторону. Казалось, вот-вот упадёт. Однако этого не случилось: к ней вернулось чувство равновесия. Потупив взгляд в землю, она прошелестела: — Извини, мне… надо идти. — А-а… Вот как, — опомнился я, всё ещё чувствуя на своей коже её тепло. — Что ж… тогда ещё увидимся! — она резко развернулась и побежала. Мне же ничего не оставалось, кроме как снова смотреть ей вслед. «И всё же это не так просто… оказывается». Её силуэт, удаляясь всё дальше и дальше, превратился в точку и растворился в запыленном воздухе. «Я нравлюсь тебе не так, как ты мне…» Я поднял руки и спрятал лицо в ладонях. Внезапно меня охватила такая тоска, что хоть плачь. Сара, ты заставляла меня улыбаться тогда, когда мне хотелось плакать. Ты делала всё ради того, чтобы облегчить мою печаль. Поэтому… «Я молю всех ками, которых знаю. Пожалуйста, защитите этого светлячка от моих отвратительных намерений!» Да. Пожалуй, это единственное чего я могу хотеть касательно неё. Это самое лучшее, что я могу сделать. Спасибо тебе, Сара, и… «Прощай». Тепло её тела уже успело выветриться, и я снова почувствовал холод.~Сара~
— Куда ты так внезапно убежала? — спросила меня мать, глядя, как я подержала ноги в тазике с горячей водой, а затем, вытерев их, принялась обматывать ступни бинтом. — Ничего, это так… нашло что-что, — ответила я, сама не понимая, о чём говорю. Я уже даже не помнила, как попала домой. И стоило только упасть на диван и откинуться на подушки, как колючая боль в ногах дала о себе знать. Это случилось так резко, что я аж прикусила губу. Взглянула на подошвы ног — они красные и на них видно несколько порезов. Ведь когда я бежала к тому чёртовому заводу, то совершенно не чувствовала ничего. Ни холода, ни боли… И поэтому, скорей всего, просто не замечала, как наступала на острые камешки или разбитое стекло. К тому же бежать босыми ногами по твёрдому асфальту тоже не очень комфортно… — Я закончила уборку на верхних этажах, Сара-чан, — сказала мама, забирая тазик обратно в ванную. — Ах… Спасибо, — рассеяно ответила я. Ух, как неловко. Маме пришлось делать то, что по идее должна была сделать я. Но она ничего не сказала. Даже наоборот, почему-то кажется, что она всё поняла, просто взглянув мне в глаза. Я торопилась на помощь Энме. И когда я бежала, возникало ощущение, будто бы это не я сама — ветер нёс меня туда. Пульс стучал в висках так, что заглушал все остальные звуки вокруг. И тут у меня перед глазами почему-то возник… отец. Да. Его так часто не бывало дома, что даже представить трудно, что чувствовала мама каждый раз, когда он вот так уходил. Хоть режьте, но я ни за что не поверю, что она ни капли за него не беспокоилась! В конце концов, она всегда становилась гораздо строже к нам с братом, когда он дома. А как нежно и трепетно они относятся друг к другу! Глядя на них, я иногда даже завидую: вот бы и мне в будущем иметь такую семью! Я обняла руками плечи и потёрла одной ступнёй об другую. Стоило вспомнить об отце, и почему-то в голову тут же пришёл… Энма. Как сейчас помню его прикосновения… его объятия. Столь крепкие и нежные — даже казалось, что я вот-вот растаю, как шоколад на солнце в жаркий летний день. Странное ощущение пламени, растекавшегося по коже, словно жидкое золото, не обжигало: оно согревало, заставляя меня млеть в тех руках. В тот момент мне так хотелось… раствориться в нём. Хорошенько расслышать каждый стук его сердца, ощутить на себе каждый его вздох… Но одновременно я не могла избавиться от странного чувства, будто бы… Энма не хотел меня отпускать. Он так крепко прижимал меня к себе, словно боялся, что если отпустит, то больше не сможет повторить свой жест. Он держал меня так трепетно и плотно, будто я сделана из фарфора. Думая сейчас обо всём этом, я начинала лучше понимать, почему мама становилась такой строгой, когда папа рядом. Она, конечно, думала, что он работал на нефтяную компанию (название которой инкогнито), и именно потому все эти постоянные разъезды. Однако она понимала, что таким образом, мы могли жить так, как живем — ни в чём не чувствуя нужды. И поэтому, когда отец приезжал домой, она просто… защищала его. От всего, что могло лишний раз напрячь или расстроить его. Как, например, мы с братом иногда. Хотя не то чтобы папаню что-либо особо волновало, пофигиста этого, но… Мама всё равно… «Вот что оно такое — женский инстинкт». И я тоже… хочу защитить Энму. Это постоянное выражение боли в его глазах… В глазах, напоминающих морозное небо в октябрьскую ночь. Самые тёмные тучи затемняли мысли на недостижимом кому-либо грозовом фронте. Будто дождь резвился на околицах души, изменяя свою форму и тяжесть на град в самой сердцевине. Одна только блеклая, пожелтевшая от тоски луна отсвечивала в мутных алых радужках. И пускай я и не самое чистое, но всё-таки тоже Небо. Будь у меня крылья, то я бы хотела окутать этого парня в вечно чёрных одеждах и прижать его к себе, исцеляя при этом его раны. Какими бы тяжёлыми они ни были.~Энма~
Побыв ещё немножко в одиночестве на территории завода, я наконец взял свой рюкзак и направился к выходу. Шёл медленным шагом, так как в школу сейчас совершенно нет желания идти. Нет желания… видеть определённое лицо. Приближаясь к вратам, внезапно увидел Адель. Она стояла, оперевшись об ограду и скрестив руки. Глядя на её выражение лица, я уже понимал, что каков бы ни начался сейчас разговор — он будет не из приятных. Сравнявшись, мы покинули территорию завода и неторопливым шагом пошли дальше по окунувшейся в обычный анабиоз пасмурного дня улице. Помолчав с минуту, Адель заговорила первая: — Он не пришёл, верно? — скептически спросила она. Я молчал. Мне нечего сказать. — Савада пошёл в школу этим утром как обычно. Он проигнорировал написанное тобой письмо, Энма. Я продолжал молчать, потупив взгляд в застеленный пылью асфальт. — Таковы подлинные цвета Вонголы. Так что очнись, наконец. Ветер жалобно плакал в ветвях больной акации. — Теперь-то ты понимаешь? У нас нет причин менять наши планы, — продолжила Адельхейд бесстрастным монотонным голосом. — Обеспечить Церемонии Наследования Вонголы успех — единственный способ для Семьи Шимон вернуть свою силу. Жухлый, изъеденный паразитами рваный листик сорвался с хилой ветки и под печальный вой улетел прочь. — …Я знаю. «Я знаю, Адель. Тебе не надо это так громко озвучивать». Вдруг она резко остановилась и, повернувшись ко мне, внимательно посмотрела на меня. — Адель? — остановился в свою очередь я. Она снова скрестила руки на груди. Несколько секунд всматриваясь в меня, она изогнула бровь, а затем, прочистив горло, медленно спросила, словно вдумываясь в каждое слово: — Но ведь вместо Савады Тсунаёши… явилась его сестра, так? Что?.. Неужели она всё видела? Адельхейд видела это. Жар снова охватил меня, и я не знал, куда девать глаза. — Можешь ничего не говорить, — холодно сказала она. — Я успела насмотреться на вас вместе. Внутри всё замерло. Понятно, на что намекала Адель. Вернее, даже и не намекала, а говорила чуть ли не прямым текстом. — Энма… — её голос немного растаял, и я смог расслышать нотки укорительной обеспокоенности. И передо мной, словно на киноплёнке, пролетели воспоминания. Я вижу наше детство. Но оно совершенно не похоже на тот обычный, счастливый, беззаботный период, который так любят описывать другие люди. Львиную долю жизни мы терпели такое, что никто не сможет понять. Резким ударом нас сбросили с вершин счастья прямо в глубокую бездну. И имя этих окаянных… «ВОНГОЛА!» Я слышу душераздирающие рыдания. Это Рауджи плачет над телом своей матери. Затем вижу Койо, втихаря каждую ночь не отрывающего безмолвного взгляда от старой и помятой по краям фотографии его родителей. Я понимаю, почему не улыбается Каору. Прекрасно понимаю. Я даже немножко завидую Шиттопи-чан, которая, несмотря не только на схожую судьбу, но и проблемы с адаптацией в обществе, всё равно умудряется казаться интересной и, в какой-то мере, забавной. В хорошем смысле этого слова, конечно. Но вдруг перед глазами возникает кладбище. Адель в длинном, закрытом под шею, чёрном платье стоит с букетом белых гладиолусов перед двумя могилами. Верно. Это очередная годовщина смерти её любимых людей — мамы и папы. Рядом с ней Джули. Одну руку он положил ей на плечо, а в другой держит снятую шляпу. Его одежда не помята, как по привычке, а идеально отутюжена. Воротник не распахнут — завязан галстук. Вихрастые волосы приглажены. Он тоже понимает, что сейчас чувствует Адель, и, просто находясь рядом с ней в этот момент, даёт ей понять это. Кавалькаду воспоминаний завершил призрачный свет, одним маленьким лучиком пробившийся сквозь налитые свинцом чёрные облака. Ударившись о землю, он расцвёл белоснежным пламенем, охватил меня со всех сторон одновременно. На долю секунды я прикрыл веки, а когда снова открыл — увидел Сару. Растрёпанную, в открытом воздушном белом платьице, босую, но улыбающуюся и пылко протягивающую ко мне руки. Её глаза светились, словно в них сходило нежное апрельское солнце — первое весеннее солнце. Оно побуждало последние семь дней одним мигом пролететь в моём сердце. Семь дней с Сарой. «Семь дней… счастья». Однако здесь становилось по-настоящему заметно, что пусть они и заставляли бежать по венах вместо холодной плазмы тёплое молоко, и окутаны белоснежным светом, но… они резали мне глаза. Сияние настолько яркое, что волей-неволей приходилось закрыть их. Если хотел остаться со зрением. Я вижу улыбку Сары. Эту так робко напоминающую о своём существовании щербинку между передними зубами. Её лицо. Оно всегда такое ясное. И эта улыбка такая яркая — ни единого облачка. «Мне нравится смотреть, как она улыбается». Осмелюсь сказать — очень. «Но!..» Её образ вместе со всеми остальными воспоминаниями начал растворяться. Я поднял взгляд и посмотрел Адель в глаза. Её укоряющее выражение тотчас сменилось на удивлённое. — Я знаю, Адель. Не волнуйся, — старался говорить без колебания в голосе. — Я всегда буду с вами. «Ведь слово «Семья» для меня тоже не пустой звук…» И ещё раз повторил вслух сам для себя: — Всегда.