Во имя единственной любви

Предатель. Тысячи голосов, сотни тысяч душ звали его, повторяли его имя, призывали и восторгались. Предатель! Акачи Предатель! Те, кто нарёк его так, не могли и помыслить, что оскорбление, которое должно было стать вечной печатью, стало словом, вселяющим надежду тем, кто давно был обречён. Они приветствовали его, и ни один титул не мог сравниться с этим клеймом. Так произносили только имена богов. И тех, кто осмелился бросить им вызов. Акачи Предатель. Дроу лихорадочно сжимал рукоятку меча Гит. Меча, с которым он победил Короля Теней, будто пытаясь уцепиться за то, что связывало его с личностью, которая распадалась, изменялась, подавлялась и обрастала другой, более сильной, более древней и более зрелой. Выражения его лица лихорадочно сменялись, складываясь в несвойственные ему. Не сейчас. Не перед последней битвой, не перед армиями, которые пойдут в атаку после одного его слова. Сотни лет назад Акачи уже проиграл первую войну предателя. Сейчас Кай’Ринн Н’Зарр’Дален должен был её выиграть. Аммон Джерро напряжённо нахмурился. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы позволить ему проиграть. Чернокнижник мрачно вздохнул и сделал решительный шаг вперёд. Рука дроу, держащая легендарный меч, подрагивала от напряжения, с которым он цеплялся за него, челюсти были решительно сжаты, а взгляд был устремлён точно вперёд, – безжалостный, холодный и цепкий. Чужой. Его светло-малиновые глаза были словно подёрнуты дымкой, застилающей всё вокруг, но позволяющей видеть намного дальше и глубже. Дроу никак не среагировал на приближение чернокнижника, всё так же сурово глядя в даль. Он только слегка повернул голову и неприязненно поморщился, будто отгоняя назойливое насекомое, когда рука Аммона Джерро непривычной тяжестью легла ему на плечо. Пустые глаза, в которых не было Кай’Ринна, теперь с тенью злости смотрели на него. Армии выжидали, готовые броситься в бой в любой момент. Каэлин видела, как чернокнижник низко наклонился к тому, чьё тело сейчас было очередной маской Акачи предателя, и заметила почти неуловимое движение на уровне сущности, которая владела этим телом. Между светлыми, аккуратными бровями полунебесной пролегла едва заметная складка. Она всматривалась в самую суть того, кого теперь звали Предателем. Аммон Джерро, чернокнижник с прожжённой огнём Баатора душой, ещё более тёмной, чем душа дроу, стоял близко, насколько это вообще было возможно, и твёрдо держал его за плечи, повернув к себе. Он что-то негромко говорил ему, низко наклонившись к его заострённому уху, предварительно заправив за него пряди белоснежных волос, которые спадали дроу на лицо. Каэлин не слышала, что он говорил, но видела, как чужая сущность, что находилась внутри того, кого называли Кай’Ринном, будто пошла рябью и стала бледнее, уступая место той, которая принадлежала тому, с кем она прошла весь этот путь. – А теперь… – произнёс чернокнижник, отстраняясь, но всё так же продолжая держать дроу за плечи, – Назови своё имя, хозяин меча Гит, – Аммон Джерро неосознанно с силой, до боли впился пальцами в его руки, напряжённо ожидая ответа. Эта боль показалась дроу знакомой, и даже приятной, в отличие от той, что всё это время терзала его тело. Вместе с этой болью он вспомнил, что когда-то давно он чувствовал то же, что и сейчас – чужую силу, которая способна была обрушиться на него, но, в отличие от всего, что он встречал здесь, эта сила не была ему враждебной. Ему не нужно было бороться, нападать первым, бросаясь в отчаянную атаку, как в последний раз, потому что её обладатель был на его стороне. И даже больше. Кай’Ринн попытался открыть глаза, чтобы удостовериться, что это было реальностью, но не смог. Потому что тысячи обречённых голосов звали Акачи Предателя. Акачи Предатель! – они ждали его сотни лет, они любили его и верили, что он придёт и освободит их. Они заслужили это по праву. И он готов был сделать это – разрушить стену неверующих, но не ради их всех, а ради одной души. – Моё имя – Акачи… Акачи Предатель! Ради едиственной души. Перед глазами вспыхнул образ прекрасной женщины в красных одеждах. Её глаза были полны любви, её губы произносили его имя, а её душа была устремлена к нему. Та самая душа, которой суждено навеки остаться в стене неверующих, душа, ради которой он бросил вызов богам сотни лет назад. Тело дроу, ставшее болезненно хрупким от проклятья, резко выгнулось в позвоночнике, едва выдерживая две сущности, раздирающие его изнутри. Голова безвольно запрокинулась, когда из горла вырвался последний болезненный хрип. Осторожно, насколько это было возможно для него, Аммон Джерро придерживал шею дроу, чтобы он не захлебнулся собственной кровью, которая начала идти у него горлом. – Вот что тебе приходится смиренно терпеть ради той, кого сейчас здесь даже нет, Акачи. Она жива, ты сам видел её его глазами, – Джерро сделал паузу, чтобы унять злость, – Но она отказалась идти за тобой. Она не последовала за тобой в смерти и не последовала сейчас, отчаянно цепляясь за жизнь, которая была не по праву отнята у других. Ты уже проиграл эту войну, став только инструментом для неё и символом для всех них. Тебе уже не победить, Акачи, потому что ты стал маской для всех них, поэтому даже она приняла его за тебя. А он нужен мне сейчас, ты слышишь? Поэтому я и шёл за ним, от самых Топей Мертвецов. Поэтому я… – в голосе чернокнижника звучало что-то нечеловеческое, заставившее содрогнуться всех, кто его слышал, – …приказываю вернуть мне его. …мужчина с дьявольским огнём в янтарных глазах. Прикосновения его подобны ожогам, огонь его души светил ярче звёзд и был горячей Адского Пламени. Той самой души, обречённой навеки испытывать муки, неподвластные смертному сознанию, той души, ради которой он добровольно шагнёт в пламя Баатора, бросая вызов богам. Дроу открыл глаза, чтобы взглядом встретиться с другими – янтарными, полными ярости и неугасающего дьявольского огня. – Моё имя – Кай’Ринн Н’Зарр’Дален.