Я буду любить тебя вечно.

      Утро было настолько ужасным, насколько только можно представить. Я совершенно не выспалась и чувствовала себя словно выжатый лимон. Вот что значит поспать всего два часа за сутки. Еле-еле открыв глаза и выключив будильник на телефоне, я встаю с кровати и плетусь в душ в надежде, что он хоть чуть-чуть взбодрит меня и я смогу нормально стоять на ногах, не чувствуя легкого головокружения. Но происходит небольшой конфуз: когда я открываю кран, вместо горячей приятной воды на меня льётся ледяной водопад. Я кричу, как будто меня убивают. Не очень-то хорошее начало дня. Хотя меня бодрит холодная вода. Хоть что-то хорошее за это утро.       В дверь резко стучат, и я вздрагиваю от неожиданности и чуть не падаю. Теперь я понимаю, что значит встать не стой ноги.       — Беатрис, у тебя там все хорошо? — За дверью слышится обеспокоенный голос мамы.       — Да, все хорошо, мам, — стуча зубами, отвечаю я. Завернувшись в полотенце, я открываю ей дверь, чтобы она убедилась, что со мной действительно все нормально.       — Просто горячей воды нет.       — А что же ты так кричала? — спрашивает мама. — Я перепугалась.       — Ну, я бы посмотрела, как бы ты не кричала, если бы на тебя вылили ледяную воду, — вздыхаю я.       — Боже, Беатрис, ты еще такой ребенок, — улыбается Натали, поглаживая меня по голове и целуя в щеку. — Кстати, тебе надо бы поторопиться. Тебя ждут. — Она берет корзину для белья и уходит в прачечную, а я иду одеваться.       Когда я спускаюсь вниз и вместо Кристины обнаруживаю Тобиаса, сидящего на диване, я, мягко говоря, шокирована. Я, конечно, предполагала, что, раз мы с ним стали друзьями, мы будем больше общаться, но я и подумать не могла, что настолько.       Я тихонько подкрадываюсь к нему сзади и накрываю ладошками его глаза. Не знаю, зачем это делаю: наверное, потому что мне захотелось это сделать.       — Угадай, кто? — тихонько шепчу я ему на ухо.       Он смеётся и на пару секунд задумывается, а потом резко говорит:       — Я думаю, что Королева Елизавета II.       Я, усмехнувшись, отпускаю его; перепрыгнув через диван, сажусь рядом.       — Что, настолько похожа? — я смеюсь.       — Не совсем. Ты красивее, — подмигивает он.       — Эй, ты со мной флиртуешь! — толкнув его в плечо, говорю я.       — Ну, возможно. — Он серьезно смотрит на меня.       Я стараюсь быстренько перевести тему, чтобы он не заметил моё смущение:       — Зачем ты приехал? — выпаливаю я. Иногда я сама удивляюсь, какой резкой могу быть.       — Глупый вопрос. Я захотел подвести тебя до колледжа. — Улыбается он.       — Ты же знаешь, что я езжу с Калебом.       — Какие-то проблемы? — Он с вопросом во взгляде смотрит на меня.       — Нет-нет, никаких проблем. Значит, поедем вместе. Сейчас, я только позавтракаю. — Я вскакиваю с дивана и бегу в сторону кухни.       Чёрт, совсем забыла: это же как-то негостеприимно идти есть, когда гость в доме. Я возвращаюсь обратно, а Тобиас все так же сидит на диване. Увидев меня, он ухмыляется.       — Может, ты хочешь кофе с оладушками? У нас сегодня оладушки на завтрак. Мама постоянно готовит их или блинчики. — Что за ахинею я несу? Какая ему разница, что моя мама готовит на завтрак. — Ну, так что?       — Да, спасибо, — отвечает он. Он встает, и мы вместе идём на кухню.       Пока я завариваю кофе и накладываю оладушки на тарелку, Тобиас рассказывает мне о своём детстве, об отце. Я понимаю, что его воспитывал только отец. Сначала ему было туго с маленьким Тобиасом и приходилось много работать. Но потом, когда Тобиас подрос и стал помогать отцу, подрабатывая разносчиком газет, Маркусу стало полегче, и он даже открыл автомастерскую, а потом ещё одну. В общем, дела стали налаживаться. Очень странно, что он совсем не рассказывает о маме. И я еле удерживаюсь, чтобы не спросить, что с ней. В конце концов, это бестактно, но мой любопытный мозг все равно побеждает, и, когда я спрашиваю у Тобиаса, что с его мамой, он просто пожимает плечами и отвечает:       — Мама сбежала от отца с каким-то французом, когда мне было восемь.       — Ого, прости, — краснею я.       — Да ничего. Если честно, я её не виню, ведь мой папаша не подарок. Он любил руки распускать, попадало не только ей, но ещё и мне. Я виню её только в одном: в том, что она уехала и оставила меня с ним. Бросила, как ненужную игрушку, понимаешь? Получается, что я просто был не нужен родной матери, раз она променяла меня на какого-то француза. Могла бы меня с собой взять.       — Это неправильно, — вздыхаю я. — Ну, я имею в виду то, что она тебя бросила. Это как-то по-свински.       — Точно по-свински, — ухмыляется он.       На кухню вваливается крайне недовольный Калеб. Проклиная все на свете, он проходит мимо нас, по пути здороваясь с Тобиасом, и берет тарелку с оладушками — мою тарелку. Вот что называется стащил прямо из-под носа.       — Это моё! — кричу я ему вслед, но он, похоже, меня не услышал, ну, или сделал вид. С тех пор, как мы переехали, у Калеба завелась дурная привычка — есть перед телевизором. Мама его постоянно гоняет, но ему все равно. Вообще меня раздражает, когда Калеб ворует мою еду. Вот из-за этого балбеса я осталась без завтрака. Хорошо хоть Тобиас оказался, так сказать, джентльменом, и поделился со мной немного.       — Пожалуй, нам пора ехать, если мы не хотим опоздать на лекцию мистера Боунса, — проговаривает Тобиас.       Мистер Боунс — наш слегка шизанутый физик. На его лекциях все студенты засыпают, а все потому, что он говорит очень медленно и нудно. И когда он начинает рассказывать нам всякие законы физики или объяснять какие-нибудь задачи, все начинают зевать. А когда он вызывает к доске, никто ничего не знает, поэтому по его предмету у всех в основном отрицательные оценки. Ещё он любит разговаривать с самим собой. На прошлой лекции он объяснял закон Ньютона, и как-то у него само собой получилось, что он перевёл тему с Ньютона и начал говорить про пересадку волос. Было такое чувство, что у него раздвоение личности, и он внутренне борется со своими чертиками в голове. Я тогда тихо хихикала над ним, а за обедом мальчишки старшекурсники рассказывали, как он обсуждал, какой чай ему купить. Они его ещё так интересно пародировали. В общем, мистер Боунс — странный человек.       Когда мы с Тобиасом паркуемся на студенческой стоянке, до начала лекции остается пять минут. Успеть нереально, учитывая, что до кабинета физики нам бежать через всю стоянку, потом через студенческий двор, а потом ещё через подземный переход. А опоздать на физику означает остаться после уроков и полировать какие-нибудь физические маятники. Поэтому Тобиас предлагает отсидеться в машине эти полтора часа, а потом отправится на историю США. Сначала мне кажется это не очень хорошей идеей: я ещё ни разу не прогуливала уроки. Но потом, подумав о том, что придётся торчать часа три после конца занятий и под пристальным контролем физики драить какую-нибудь хрень, я решила согласиться, что означало, что до конца сегодняшнего дня нам придётся старательно избегать места, где обычно бывает препод.       Пока не закончилась первая пара, мы сидели в машине, слушали музыку и болтали обо всем на свете. Дождь барабанил по лобовому стеклу с такой силой, что мне было страшно, что он пробьет его насквозь.       Посмотрев на часы, мы поняли, что нам пора выдвигаться на пару истории. До здания второго корпуса нам пришлось бежать, чтобы уменьшить ущерб от дождя, но мы все равно промокли до нитки. Я крепко держала его за руку и хохотала, как сумасшедшая, он смеялся вместе со мной. Не каждый же день бегаешь под проливным осенним дождём. Тем более вместе с парнем, который оказался замечательным другом. Наконец укрывшись от дождя в здании колледжа, мы идём на историю, все ещё смеясь от нашей безумной прогулки под дождём. Около кабинета истории Тобиас резко останавливается, стукает себя по лбу и громко говорит:       — Вот я баран, у меня же в машине был зонтик.       У него такое забавное выражение лица, что мне становится ещё смешнее, чем минуту назад. Когда мой брат говорил мне, что смех заразен, я ему не верила, аргументируя это тем, что это все ерунда, а оказалось, что я была не права, — смех действительно заразный, потому что Тобиас смеётся вместе со мной. Клянусь, я в жизни так не смеялась, как сегодня. Мимо нас проходят студенты: кто-то улыбается, глядя на нас, кто-то покручивает пальцем у виска, мол, какие-то ненормальные, кто-то просто проходит мимо, не обращая на нас внимания. А мы просто смеёмся и смеёмся, и с нас стекает дождевая вода, образуя под нами огромную лужу…