Я буду любить тебя вечно.

      Три дня прошли как в тумане. Я совершенно запуталась в своих чувствах и мыслях. Это было невыносимо. Мое сердце говорило мне, что Тобиас мне небезразличен, я к нему что-то чувствую, что-то непонятное, иначе я бы себя так не терзала. Разум же твердил об обратном, настойчиво говоря, что он мне просто друг и между нами ничего не может быть. Я разрывалась на части, как будто два человека стоят и тянут меня в разные стороны, не желая отпускать. Я отчаянно пыталась понять, что для меня будет лучше. Многие бы подумали, что я эгоистка, и не ошиблись бы — так и есть. Я эгоистка. Поэтому прекратить общаться с ним было самым разумным решением за эти три дня. Я не брала трубку, когда он звонил, не отвечала на смс в чате. Пыталась забыть. Стереть из памяти нашу дружбу и тот поцелуй. Но почему так сложно, невыносимо больно? Кажется, судьба решила сыграть со мной в злую шутку, во второй раз испытать меня на прочность. Одно я знала точно: мне его ужасно не хватало. Я скучала по его голосу, по нашим шуткам, по телефонным разговорам по вечерам. Я еле сдерживала себя, чтобы не взять трубку, когда он звонил или не ответить на сообщение в чате. Взяв волю в кулак, я запрещала себе думать о нем, потому что каждая моя мысль или воспоминание отдавалось болью в груди, и я рисковала провести всю ночь, уткнувшись в подушку, заливая ее слезами.       Калеб уже второй день доканывает меня: пытается узнать, что случилось. Так странно. Он как-будто чувствует, что со мной что-то не так. Возможно, это какая-то связь между братом и сестрой, ведь мы так близки, как две частички одного целого, но все рано я почему-то не могу рассказать ему все.       Устроившись на полу в гостиной около камина, я читаю книгу и пью горячий какао; Кей сидит в кресле около меня и разговаривает по телефону со Сью. За окном впервые за две недели идет дождь. Стуча по окнам, он навевает на меня воспоминание о том утре, когда мы с Тобиасом прогуливали физику. Чтобы отвлечься от этих мыслей я прислушиваюсь к беседе Калеба: он говорит, что сегодня придут ребята, они будут играть в покер, и, как я понимаю, Сью не хочет приходить. Если не придет, то правильно сделает — у меня и так настроение ниже плинтуса, и если Сью припрется и начнет опять нести какую-нибудь чушь, я не выдержу и вмажу ей. И вообще это была плохая идея — звать ребят, потому что родители запретили устраивать вечеринки, пока их нет дома. Вчера они улетели в Грецию на две недели. Решили отдохнуть от городской суеты и от нас с Калебом, оставив нас под опекой старушки МакКуин, но ей по барабану, что мы с Калебом будем делать; по-моему, если начнется пожар, ей также будет все равно. Она заходила сегодня утром и то, чтобы попросить сахар.       Как только Калеб заканчивает разговаривать по телефону, я отрываю взгляд от книги и смотрю на него. По его довольному лицу я понимаю, что Сью все же согласилась прийти.       — Ну и что ты так на меня смотришь? — спрашивает Калеб.       — Знаешь, мне все равно кажется, что это плохая идея — устраивать вечеринку, родители же запретили. — Пожимаю плечами я.       — Редиска, не будь такой занудой, — вздыхает Кей. — К тому же, это не вечеринка: просто поиграем в покер и выпьем пивка.       — Все равно это плохая идея. А вдруг миссис МакКуин придет и потом настучит предкам, тогда нам не поздоровится.       — Миссис МакКуин придет? Не смеши меня, эту старушенцию даже пожар из дома не выгонит, а ты говоришь. Наверняка она уже забыла, что обещала за нами приглядывать. Да и придёт всего пять человек, а не пятьдесят. И вообще — лучше бы тут не бубнила, а пошла и приготовила что-нибудь поесть.       — Хрен тебе. Закажем пиццу, — говорю я, захлопываю книгу и встаю с пола. Думаю, надо сходить поваляться в джакузи, которое поставили на той неделе, — я еще ни разу в нем не купалась. Будет неплохо расслабиться перед трудным вечером. Нужно справиться со стрессом, и в этом мне поможет бокал мартини и горячее джакузи с пузырьками.       — Лентяйка, — шипит Калеб. Я усмехаюсь.       — Ладно, кто придет? — спрашиваю я. — Ну, кроме Сью, Ала и Кристины. Ты сказал, что придёт пять человек — ты позвал еще кого-то?       — Да, Макса и Тобиаса. Без них скучно, — отвечает Калеб и подкидывает бревно в камин. Я чувствую, что у меня внутри что-то екнуло. Мне жарко, щеки горят, как будто я только что засунула голову в камин. Все кружится, и чтобы не упасть, я операбсь рукой о кресло. Да что со мной такое?       — Эй, что с тобой? — взволнованно спрашивает Калеб и подходит ко мне ближе.       — Все нормально, — отвечаю я и пытаюсь выдавить улыбку на лице. Он с недоверием смотрит на меня.       — Не ври. Ты вообще в последнее время какая-то странная. Мало разговариваешь, почти не ешь, и глаза у тебя какие-то поникшие. У тебя депрессия, и не надо сваливать все на плохое настроение, как ты это сделала вчера. Я же вижу, что тебе плохо, я только не могу понять, почему, — встревожено говорит Кей, глядя мне прямо в глаза.       — Правда, все нормально, — выдыхаю я и закрываю глаза, потому что чувствую, что еще чуть-чуть, и я заплачу.       Он подходит ко мне и обнимает меня.       — Ты же знаешь, мне можно довериться, — тихо произносит он. — Ты должна выговориться и станет легче.       Я знаю, что он прав: держать все в себе опасно, я могу замкнуться в себе. Я вздыхаю.       — Понимаешь, той ночью кое-что произошло, — говорю я. Он отстраняется и серьезно смотрит на меня.       — Нет, не то, что ты подумал. Просто он меня поцеловал.       Легче не стало, а наоборот — я вспомнила прикосновения губ Тобиаса к моим. Словно это происходит сейчас, а не три дня назад.       — Ну и что в этом такого? — непонимающе спрашивает Кей.       — Боже, он же был моим другом, а он так со мной поступил. Просто, ну, ты знаешь, что после того случая на пляже я боюсь сделать ошибку. Я боюсь любить, Калеб. Я не хочу страдать.       Калеб усаживает меня на диван, а сам садится рядом и обнимает меня.       — Почему ты думаешь, что ты обязательно будешь страдать?       — Я не понимаю, к чему весь этот разговор. Не ты ли мне говорил, что за меня волнуешься и не хочешь, чтобы все получилось, как с Билли, — перевожу тему я.       — Тогда я не знал Тобиаса так близко, как сейчас, — отвечает он. — Он — хороший парень, и я не думаю, что из-за него ты будешь страдать. И вообще: ты знаешь, что бывает с человеком, который запрещает себе любить и боится боли?       — Что? — спрашиваю я, заглядывая Калебу прямо в глаза.       — Он умирает… Не смотри на меня, как на идиота. Я вполне серьезно. Умирает не физически, а умирает его душа. Медленно он вянет, в сердце остается одна черная пустота, которая пожирает душу изнутри. Человек становится пустой оболочкой, неспособной вообще ни на какие чувства. Живой мертвец. Сердце бьется, а чувств никаких. Тем самым он погибает… И если уж выбирать между болью и вот такой вот безликой серой жизнью без любви, я бы выбрал любовь и боль, нежели пустоту и одиночество, — с этими словами он встает и уходит на кухню, но перед тем, как скрыться из моего вида, поворачивается и добавляет: — Я бы на твоем месте задумался над этими словами, Беатрис, и дал бы парню шанс…       Как только я остаюсь одна в комнате, сидящей на диване напротив камина, в котором потрескивают бревна и пляшет жаркое пламя, я понимаю, что Калеб прав. Я умираю, медленно и безвозвратно. С каждой минутой, запрещая себе любить, я убиваю свою душу. Я этого не хочу, я хочу быть счастливой. И если мне суждено было влюбиться в Тобиаса Итона, то пусть так и будет. Может быть, если я открою ему свое сердце, мне станет проще…       Провалявшись в джакузи до самого вечера и попивая из бокала мартини, я, мягко говоря, пьяна: еще немного и я засну прямо в воде и утону в пузырьках. Я тянусь за бутылкой мартини, чтобы налить еще, но бутылка оказывается пустой. Неужели я всандалила литр мартини в одну харю?       Еле выбравшись из джакузи, я кое-как напяливаю на себя халатик поверх купальника и иду обратно в гостиную. Ну как иду, скорее, плыву, потому что у меня кружится голова и я не понима, где нахожусь, и вообще я жалею, что так увлеклась выпивкой. Сейчас меня увидит Калеб и мне не поздоровится, поэтому я решаю незаметно проскользнуть к лестнице.       Мои косые глаза улавливают в гостиной ребят. Вот черт, уже пришли и играют. А я совершенно к этому не готова. Сначала мне хочется действовать по плану: пробраться в свою комнату и хорошенько проспаться, а потом поговорить с Тобиасом. Но вот в моей пьяной голове зарождается совсем другой план. Мне хочется немного развлечься. Поэтому мое тело идет и прыгает на Тобиаса, который как только меня увидел, пошел в мою сторону. Он еле меня поймал.       — Привет, — как ни в чем не бывало говорю я.       — Привет, — ошарашено говорит он. Его лицо плывет у меня перед глазами — теперь он похож на кляксу — от этого я заливаюсь истерическим хохотом. — Эм, с тобой все нормально?       — Все отлично, — смеясь, говорю я, слезаю с него и направляюсь к столу, где ребята играют в покер. — Ну, Калеб, почему ты не раздал на меня?       — Мы думали, что ты еще нескоро вылезешь из джакузи, поэтому и не раздали на тебя карт, — отвечает за Калеба Сью.       Я пытаюсь пропустить мимо ушей её слова и иду к стереосистеме, чтобы включить музыку. Никто даже не понял, в каком я состоянии. Все продолжают играть в карты. Я тоже играю совсем немного, потому что Макс наливает мне в кружку пиво. После того, как я её выпиваю, меня уносит окончательно. Все, мягко говоря, в шоке, когда я скидываю со стола карты, залезаю на стол и начинаю танцевать и подпевать стереосистеме.       — Как она могла опьянеть от одной кружки пива? — спрашивает Ал у моего брата, на что тот только пожимает плечами и подозрительно косится на меня.       До Калеба доходит, что это мой не первый стакан только после того, как он проверяет бар, в котором не хватает одной бутылки мартини. А когда он отходит на одну минуту и притаскивает ту самую пустую бутылку, у него такая физиономия, будто он хочет меня убить. Полчаса он уговаривает меня пойти спать, но я ни в какую не соглашаюсь. Я говорю, что пойду спать только с Тобиасом и больше ни с кем, кроме него. Поэтому ему приходится идти со мной. А перед тем как уснуть, я делаю то, отчего утром мне будет стыдно. Я его целую…

***

      Я просыпаюсь в четыре утра в своей комнате. Мне ужасно хочется пить, поэтому, не раздумывая ни секунды, я встаю и шагаю на кухню. Оказывается, посиделки еще не закончились, потому что ребята сидят и над чем-то смеются.       Мне жутко стыдно за свое вчерашнее поведение. Особенно перед Тобиасом. Мало того, что я напилась, как последняя алкоголичка, так я его еще и поцеловала. Надо же быть такой дурой! Я просто идиотка. Пытаюсь незамечено метнуться на кухню за водой и обратно в комнату. Все-таки я еле-еле стою на ногах. А их подколы насчет вчерашнего мне слушать не хочется. Закон подлости номер один, когда ты не хочешь быть замеченной друзьями, которым стыдно смотреть в глаза, а они обязательно тебя замечают. Потому что когда я возвращалась с кухни, Ал кричит, как ненормальный:       — А вот и она… Королева вечеринок. Ну и номер ты вчера выкинула!       Я встаю, как вкопанная. На меня смотрит шесть пар глаз, и я не знаю, что лучше: просто взять и убежать, или пойти к ним. Поэтому я остаюсь стоять на месте, чувствуя, как краснеют мои щеки.       Тобиас подходит ко мне, берет меня за руку и отводит меня обратно на кухню. <tab?- Нужно поговорить, - произносит он. Я знаю, о чем он хочет поговорить. И как мне себя вести? Прикидываться, что я ничего не помню не имеет смысла. Когда мы приходим на кухню, я делаю вид, будто наливаю воду. Думая этим оттянуть время.       — Я тебя не понимаю, — говорит он. — Сначала ты не отвечаешь на звонки, молчишь в чате. Потом ты налетаешь на меня, словно ничего не было, потом целуешь. Как мне это понимать?       — Я… Я не знаю… Я запуталась… — отвечаю я и понимаю, что стоять к нему спиной глупо. Поэтому поворачиваюсь.       — Я знал, что ты так ответишь, и поэтому слушай меня, — он делает паузу и смотрит мне прямо в глаза, — тебе говорили, насколько ты уникальна? Нет? Так вот, я скажу: ты уникальна, ты особенная. Сама не зная того, ты притягиваешь к себе людей, как магнит. Заставляешь влюбляться в тебя, и глядя на тебя невозможно понять, чего ты хочешь, что ты чувствуешь. Ты — загадка. Ты зацепила меня с нашей первой встречи, и я не могу прекратить любоваться тобой, твоими глазами. Я влюблен в тебя, а ты даже этого не понимаешь. И не надо говорить, что я тебя совсем не знаю, потому что я знаю про тебя предостаточно, чтобы влюбиться. Ты разговариваешь с кошками, как с людьми; улыбаешься детям на улице; смотришь на воду, будто это твоя жизнь; нереально любишь своего брата и просто мечтаешь, чтобы он, наконец, понял, что Сью совсем не та девушка, которая ему нужна; ты всегда говоришь правду, даже если эта правда может кому-то не понравиться; смешно хмуришь брови, когда у тебя что-то не получается. А когда ты стесняешься, ты становишься ужасно неуклюжей, и мне это нравится. Все это мне нравится, и единственное, чего я хочу, это быть с тобой.       Я просто не знаю, что сказать, поэтому просто подлетаю к нему и целую. У меня такое ощущение, что я целую лепестки роз. Мы — частички одной Вселенной. Две звезды, которые по чистой случайности врезались друг в друга. Теперь я осознаю, что от настоящей любви не убежишь. Ты можешь прятаться от нее, можешь попытаться убить её, но настоящая любовь не умирает, и я ни за что на свете не отпущу его…