Пролог. Заражение. Планетоид LV–426 Ахерон. Колония «Надежда Хадли». Теплообменник.
Секунда – вот, сколько времени это занимает. Секунда, за которую опаляющий страх прокатывается по телу, когда восемь тонких многосуставных конечностей врезаются в кожу. Когда горло обдирает изнутри и вдох делает человек, а выдох уже не происходит, потому что дальше дыхательную систему берет под контроль паразит. За один вздох длинный хвост оборачивается вокруг горла, а тело впадает в кому. Джим сделал вдох, выдохнул за него уже паразит. Мир стал черным и исчез.За 9 часов до заражения. USS Enterprise NCC–1701. Вторая палуба.
На ходу оправляя форменку, Джим отправился в столовую, волевым усилием заставляя себя не переходить на бег. Во–первых, времени оставалось в обрез, а во вторых, он хотел есть. Мысленно прикинул, какова вероятность застать там Спока или еще кого–нибудь интересного. По всему выходило, что удача на его стороне. Уже несколько недель Энтерпрайз просто плыл вперед. С тем же успехом они могли бы стоять на месте. Нет, Спок и сотня ученых во всех лабораториях звездолета были очень рады получить достаточное количество времени на изучение всех полученных ранее данных, Скотти опять что–то делал с варп-ядром, а МакКой просто радовался, что в медотсеке пусто и один Джим, казалось, изнывал от безделья. Нет, он, конечно, был безмерно рад, что услуги медотсека никому не требуются и что гений Скотти делает Энтерпрайз еще прекрасней, но огромно количество рапортов, отчетов и требующий внимания капитанский журнал, в который нечего было записать, заставляли его чувствовать себя несчастным. Он мог бы заняться, например, программированием, но что–то подсказывало, что с учетом прошлого, эм, инцидента, Спок оторвет ему голову, не глядя на звание. Упомянутого Спока в столовой не оказалось, но был МакКой, с мрачным видом прожевывающий бекон и читающий с падда. Джим помнил, что по плану у них было что–то умерено–важное по медицинской части, но пока не началась смена или не случилась очередная чрезвычайная ситуация он благоразумно не стал доставать друга вопросами. В некотором роде Джим боялся, что его поймают на горячем. Он хмыкнул – как будто надо познакомить девушку с родителями. Джим не был уверен, что Боунс его не убьет. Оставалось около двадцати свободных минут, так что он просто взял кофе с тостами. Уронил поднос рядом с МакКоем, привлекая его внимание. – Доброе утро. – Очень маловероятно, – буркнул МакКой вместо приветствия, не отрываясь от падда. Джим только пожал плечами – он к этому еще в Академии привык. Некоторые люди по натуре пессимисты. Джим замер над столом с задумчивым выражением лица и вернулся к репликатору. Заказал апельсинов, сколько смог уместить в руках и притащил их к столу, живописно вывалив перед лучшим другом. МакКой оторвался от своей еды и странно на него посмотрел, но, как ни удивительно, комментировать не стал. Это было либо хорошим знаком, либо очень, очень плохим. Но Джим был в хорошем настроении, так что даже не стал разбираться, а просто упал на сидение рядом. – От улыбки – стааанет день светлееей… – пропел Джим. – Если съешь их все – получишь аллергию. В этот момент в столовую вошел Спок, продолжая отдавать какие-то распоряжения сотруднику научного отдела. Джим хмыкнул. Сегодня все выглядели так, как будто они не болтаются уже который день в открытом космосе, в котором ничего не происходит. – Ты меня вылечишь,– ответил он возвращаясь к диалогу. – Нет, не вылечу. Аллергия имеет неизвестную природу и … – …и ты зануда. Спок? – Он кивнул подошедшему с подносом первому помощнику, наивно надеясь на поддержку. – Доктор МакКой, капитан, – поприветствовал их Спок и занял свое место по правую руку Джима. – Доктор МакКой прав. Цитрусовые – один из наиболее распространенных аллергенов среди человеческой популяции. Джим аккуратно выломал оранжевую сердцевину апельсина. За последнее время он понял, что вроде бы изменившийся к лучшему градус их отношений мало влияет на их способность спорить по любому поводу. Джим не уставал напоминать Споку, что это было в высшей степени нелогично. – Боунс, он с тобой согласился! Госпитализируй его. – Заткнись и ешь свои цитрусовые, Джим. Джим протянул апельсин Споку и тот сдержанно его принял. МакКой закатил глаза и хотел что–то сказать, но его опередил сигнал внутренней связи. – Капитан, мы фиксируем неизвестный сигнал с планетоида. – Содержание? – Сигнал бедствия. Джим тут же вскочил. – Вот видишь – я ухожу, а апельсины остаются. Надеюсь, ты это не подстроил, – Джим быстро отодвинул поднос. Возможность действовать сразу вызвала в нем бурный оклик. Сонный и скучающий все утро, Джим мгновенно стал энергичным и бодрым. Любой неопознанный сигнал в этой части космоса обещал что-то интересное. Не обязательно полезное-значимое-хорошее, но все лучше, чем бесцельно плыть сквозь космос. – Ты как ребенок, – сказал Боунс, но и сам тут же поднялся, собираясь идти на мостик. – А ты прячешь от меня подарки на Рождество. – Привычка, – буркнул доктор в ответ. Продолжая перебрасываться репликами, они подошли к турболифту. Спок, конечно, тоже последовал за ними. Диалог казался ему верхом бессмысленного, но к этому он уже привык. – С учетом ситуации померанец на мостике не будет уместен, – сказал он выразительно рассматривая апельсин, который Джим рассеяно перекидывал из ладони в ладонь. – Что…– Джим нахмурился, рассматривая плод в руках. Он и не заметил, как прихватил его. – Вручу Чехову. Или Ухуре. Нет, лучше Чехову, это безопаснее. Как только двери турболифта разъехались, прозвучал звонкий голос с акцентом «Капитан на мостике!». Джим бросил апельсин ловко поймавшему его Чехову и, заняв капитанское кресло, приказал: – Докладывайте, лейтенант. Спок занял место у консоли, а МакКой привычно встал позади капитана. Его место было не на мостике, но на Энтерпрайзе многое было не совсем так, как на других звездолетах. МакКой был за плечом Кирка во время кризиса с Нероном и инцидента с Ханом и там же он планировал оставаться в течение всей пятилетней миссии. – Сэр, мы получаем сигнал бедствия с одной из планет на границе сектора. Сигнал очень старый. Сигнатура сообщения утеряна и восстановлению не подлежит. Ухура обернулась к панели и вывела сообщение на внешние системы. Голос шипел и сбивался на помехи. Все на мостике напряженно вслушивались в голос, зная, что его обладатель давно мертв. Всего несколько слов – колония, Вейланд, нападение, координаты. Всего несколько слов пропитанных отчаянием и страхом настолько, что даже сейчас, через столетия и космос, у Джима по спине пробежал холодок. Люди, отправляющиеся выживать в удаленных колониях, умели быть сильными. Они были бесстрашными, готовыми умереть, но это голос… ужас был самой его сутью. Помехи усилились так, что более чувствительная к звукам Ухура поморщилась, хотя и знала чего ждать. Слова повторились. – Сообщение закольцовано. Джим кивнул, постукивая пальцами по подлокотнику. Ухура отключила передачу. – Когда был отправлен сигнал? – Точное время определить невозможно, сэр, но судя по используемым частотам и малому радиусу – сигналу более двухсот лет. – Значит, спасательная операция уже не актуальна. Джим бросил на МакКоя предупреждающий взгляд, но тот не сменил выражения, только скрестил руки на груди. На мостике повисла напряженная тишина. Все присутствующие смотрели на Джима, ожидая распоряжений. Неизвестно, что хуже – знать, что кого-то можно спасти, и бояться не успеть, или точно знать, что спасти уже нельзя. – Отследить источник. – Координаты получены, – тут же отозвалась Ухура. Джим не сомневался, что она сделала все необходимое, как только получила сигнал. У него была потрясающая команда. Он обернулся к Споку. – Что там? – Ничего, – лаконично сообщил Спок, уже успевший провести поверхностный анализ координат передачи. – Планетоид. В базе данных нет информации о заселении или блок-постах. – Но они называют себя колонией, – Джим по диагонали просмотрел данные. – Роанок космического масштаба. Спок вопросительно приподнял бровь, и МакКой раздраженно отмахнулся: – Ты не американец, тебе не понять. – Достаточно, – жестко прервал их Джим. – Мистер Спок, разве мы не в неисследованной зоне? – Да, капитан. – Тогда откуда планетоид вообще есть в базе? Джим убедился, что все его услышали, и отдал приказ: – Лейтенант Ухура, попытайтесь улучшить сигнал. Мистер Чехов, рассчитайте курс. Мистер Спок, займитесь базами данных. Высадка на планету через два часа.За 6 часов до заражения. USS Enterprise NCC–1701. Первый шаттл-отсек.
– Мистер Спок, давайте еще раз по порядку. Что нам известно? – спросил Джим, направляясь вместе со всеми членами десантной группы в первый шаттл-отсек. На признанный условно-безопасным планетоид спускался сам Джим, Спок, как специалист широкого профиля, доктор Джошуа Райт – специалист по истории ранней колониальной эпохи, и двое сопровождающих с нашивками расцветки оперативного звена. – Планетоид LV–426 Ахерон внесен в базу данных Земли в две тысячи сто двадцать втором году по земному летоисчислению. В две тысячи сто семьдесят девятом все данные из базы были удалены по неуказанным причинам. Предположительно запрос на их изъятие был отправлен корпорацией, основанной Чарльзом Вейландом. В вулканской базе планетоид не числится. – А это вообще законно? – с сомнением уточнил Джим. – Нет, за одним единственным, я уверен известным вам, исключением – планеты Талос–IV, информация об исследованных объектах не изымалась. Но Федерация не всегда была такой, как сейчас, – отозвался доктор Райт. Он семенил следом и его прозрачные серые глаза все время перебегали с капитана на ближайшего лейтенанта, как будто тот должен был не защищать его на этой миссии, а совсем наоборот. – До того как Федерация вступила в эпоху рассвета, корпорации имели значительный вес на политической арене. – Ясно. И что нам известно о самом планетоиде? – Никаких визуальных данных получить не удалось. Вся планета окутана пылевым облаком. Температура ниже нуля. Сканеры не фиксирует жизненных форм и биосферы. Мы высадимся в зоне, где фиксируется наибольшее содержание металла близко к поверхности и следы радиации. Предположительно там произошел взрыв. Нарушенный процесс терраформирования не позволяет получить точных данных. – Атмосфера? – Частично сформирована, не пригодна для дыхания в связи с высоким содержанием азота и метана; также сенсоры фиксируют остаточные следы радиации не природного происхождения. Я уже отдал рекомендации по комплектации скафандров, – Спок взглянул на свой падд. – Мистер Кинси подтвердил их готовность. – Уровень радиации? – Не смертелен. Возникновение предположительно вызвано активацией протоколов самоуничтожения или целенаправленным саботажем с последующим взрывом установки терраформирования. – Взрыв такой мощности должен был уничтожить все в радиусе нескольких десятков километров, – вмешался Райт. Спок взглянул на него с неодобрением. – Взрыв разрушил все надземные строения и ландшафтные образования, но в почве фиксируется аномально увеличенное содержание металлов, которое, очевидно, и стало основной причиной начала разработки планетоида. Подземные коммуникации, предположительно, уцелели. Вы должны были ознакомиться с предварительным отчетом. Догадываясь, что Спок получает свое извращенное вулканское удовольствие, отчитывая окружающих, Джим из чистого чувства противоречия не дал ему продолжить. – Мистер Райт, есть ли что-то еще о колонии, что нам следовало бы знать? Вот, теперь Спок посмотрел с неодобрением на него. Джим растянул губы в фальшивой улыбке и ответил ему полным невинности взглядом. Доктор Райт поколебался перед ответом. С самого начала Джим улавливал его метания между справедливыми опасениями отправляться на планетоид в составе десантной группы и желанием разузнать что-то о потерянной колонии. Метания такого рода не были в новинку на корабле, исследующем далекий космос – многие, носящие синюю унформу на Энтерпрайзе сталкивались с такой дилеммой, но Джим верил в то, что специалисты выявляли всех непригодных для подобных миссий задолго до отправления звездолеты. Он верил в систему Звездного Флота. В конечном счете, система всегда играла Джеймсу Кирку на руку, даже когда он шел ей наперекор. – Только то, капитан Кирк, что колонисты отправлялись на разработку планет целыми семьями. Дети играли в вентиляционных шахтах, а перспективные биологические технологии стоили в тысячи раз больше, чем их жизни. Джим кивнул. – Наша задача – выяснить, что произошло с колонией, и что корпорация пыталась там спрятать. Атмосфера загрязнена, но не ядовита, природные катаклизмы не фиксируются, конфликты с местным населением исключены – все должно пройти по плану, – сказал Джим, в первую очередь, чтобы успокоить доктора Райта. Потому что мало что на самом деле шло по плану и все это понимали. – Все, что нам нужно – это восполнить удаленные данные в базе, включая судьбу колонии. Джим уже несколько раз связывался с Ухурой, но ничего нового из сигнала она извлечь не смогла, кроме подтверждения времени отправки, примерно соответствующего моменту удаления данных о планетоиде из базы. – Серьезно, – уже подходя к шаттлу, шепотом уточнил Джим на ухо Споку. – Зачем на звездолете – отправленном с исследовательской миссией в глубокий космос – нужен специалист по истории раннефедеративной экономики?.. Спок слегка вздрогнул и отодвинулся. – Он высококвалифицированный специалист по экономике, капитан. Раннефедеративные предприятия частного сектора колониального периода включены в относительно небольшую часть его научных публикаций. У шаттла их уже ждал Скотти, оживленно переговаривающийся с МакКоем. Где-то поблизости наверняка сидел еще и Кинсер, но Джим так и не научился вычленять его из окружающей обстановки без крайней на то необходимости. – Что с шаттлом, мистер Скотт? – Готов, капитан. Какое бы дерьмо не творилось с атмосферой на той планете, эта детка все выдержит,– Скотти любовно похлопал шаттл по металлическому боку. Джим удовлетворенно кивнул. – И почему на этот раз мы не может воспользоваться транспортерами? – уточнил МакКой. В его голосе не слышалось и намека на разочарование этим прискорбным фактом. – На планете была запущена установка терраформирования, но процесс не был завершен. Изменения в геомагнитном поле планетоида препятствуют прохождению сигнала через атмосферу, а почва планеты имеет нетипичный состав,– ответил Спок, пока Джим изучал спецификации шаттла на переданном Скотти падде. – Так и должно быть? Просто скажите, что бросать такие игрушки на планетах было нормально… – Совершенно ненормально, док, – отозвался Скотти. – Установки терраформирования стоили когда-то как сами планеты и, если терраформирование начиналось, его завершали, чтобы ни случилось. Если по каким-то причинам люди покидали колонию, терраформирование продолжалось в автоматическом режиме. – Значит, нам стоит ждать неожиданностей, – резюмировал Джим и понял, что в группе на одного человека больше, чем предполагалось. – Эээ, Боунс? – Если ты спускаешься на планету, медик в десантной группе обязательно понадобится! Если уж даже в той миссии с… – Эй, – Джим возмущенно фыркнул. – Это не считается! Просто признай, что хочешь передать плановое вакцинирование другим. Да, Джим успел ознакомиться с файлами, пока ждал отчета по планетоиду. – О чем ты? – преувеличенно возмущенно отозвался МакКой, уже забираясь в шаттл. – Тыкать инъекторами в людей – мое главное развлечение на этом корабле. Джим фыркнул. В шаттле свободно помещалось пять человек или даже десять, если ситуация была экстренной, и Джим не стал возражать. Только заняв привычное место и активировав управление, он испытал чувство дежавю, которое только усилилось, когда Спок сказал: – Доктор МакКой – самовольное сопровождение десантной группы не соответствует уставу Звездного Флота. – Когда кто-нибудь из вас окажется при смерти – а я печенкой чую, что окажется – ты заговоришь по-другому. – Даже если принять, как данность тот факт, что интуиция у особей человеческого вида действительно существует – что представляется и подтверждается исследованиями как факт маловероятный – весьма сомнительно, что соответствующие рецепторы расположены в органах брюшной полости. – Джим, вот скажи, мне кажется или он издевается? – Я еще не разобрался, – Джим активировал двигатели. – Может быть, это проявление чувства юмора. – Боже упаси! – простонал МакКой одновременно с загудевшими двигателями шаттла. Скотти помахал на прощание и шаттл отправился к внешним люкам, чтобы исследовать уже не новые, но все еще неизвестные миры.За 5 часов до заражения. Планетоид LV–426 Ахерон. Поверхность.
За несколько часов на орбите, Энтерпрайз успел выяснить о планетоиде все, что можно было получить из данных сканеров, но все равно зрелище оказалось неприятным. На вид этот мир был серый, удушающий и мертвый. Так выглядит мир, выжженный и высушенный одной из многих разрушительных игрушек тогда еще юного и глупого человечества. Он пахнет пеплом даже через сотни лет. Небо нависало пыльной чернотой, но судя по расположению планетоида, темно тут было и до разрушительного вмешательства колонистов. Взрыв сравнял с землей ландшафт на километры вокруг. Почва буквально спеклась в плиту, надежно запечатывая нижние уровни. Если на поверхности и были какие-то сооружения – ударная волна стерла их, а годы и ветра рассеяли даже напоминания. Плато продувалось непрекращающимися ветрами во всех направлениях, пыль мешала видеть уже на расстоянии нескольких метров. Этот ветер отдавался гулом в ушах и едва не опрокидывал на колени. Небольшие насыпи, то ли оставшиеся после ударной волны, то ли причудливо сформированные ветром осыпались от легчайшего прикосновения перчатки скафандра, а верхний нанесенный с окружающих холмов песок проседал под тяжелыми ботинками. Шаттл они покинули в защитных скафандрах. Облегченные листы полимеров и металлов защищали от радиации тело, а прозрачный полукруглый щиток – лицо от острых песчинок, со скрежетом проезжающихся по внешней стороне, и легкие от атмосферных загрязнений. Гравитация планетоида составляла восемьдесят шесть процентов от земной, но перетаскивать ящики с оборудованием в скафандрах все равно оказалось тяжело. Несмотря на внутреннюю терморегуляцию, Джим все равно чувствовал каплю пота, стекающую от виска. Боунс был прав – что-то странное было в этой миссии. Спок, проверив трикодером площадь в пятьдесят квадратных метров на предмет подземных полостей, определил оптимальное место для бурения. – Мистер Спок? – Почва по шкале твердости варьируется от семи и девяти до восьми и двух. По предварительным подсчетам на вскрытие понадобится час и пятьдесят три минуты. – У нас есть необходимое оборудование? Спок кивнул, не отрываясь от поступающих на трикодер данных. Джим благоразумно решил его не отвлекать. Когда оборудование было установлено, а яркий лазерный луч ударил в землю, расплавляя ее словно металл, Джим вернулся в шаттл. На то, чтобы снять скафандр и надеть его после, требовалось слишком много времени и чужая помощь, так что он просто избавился от шлема. МакКой, не принявший участия в разгрузке и установке оборудования, обернулся к нему. – Остроухий запустил сканирование планеты, но ничего нового нет. Пока мы не пробьемся внутрь, придется развлекать себя самим. В этот момент Джим решил признаться себе, что взял МакКоя на борт не из одной только предосторожности – Спок руководил работой снаружи, лейтенанты были знакомы Джиму только по именам и сухим строчками профайлов. В конце первого часа, пока система продолжала сканировать местность, а лазерный луч дорисовывал только третью линию их люка на нижние уровни, Джим поймал себя на том, что сидит и жалуется лучшему другу на Спока. И, судя по выражению лица МакКоя, Джим слегка увлекся. Сам коммандер то появлялся в шаттле, то вновь уходил проверять оборудование. Джим не преминул сообщить Боунсу, что первый помощник еще и контрол-фрик. – Джим, какого черта мы обсуждаем Спока? – Я не знаю, – честно ответил Джим. – Пытаемся не думать, почему колония из нескольких десятков семей погибла? – Мы можем надеяться, что они просто улетели. – Спок бы сказал, что надежда такого рода нелогична. – И мы опять говорим о Споке. Джим, ты хочешь мне что-то сказать? – Может быть…– осторожно начал Джим, но тут в шаттл вернулся Спок. – Мы закончили, капитан. Можем спускаться. МакКой хмыкнул вполголоса что-то невнятное вроде «вселенная явно бережет мои нервы». Ветер на поверхности усилился, из-за туч, невидимых за пылью, стало еще темнее. О землю там и тут разбивались тяжелые грязные капли, оставляя едва заметные лунки. Пролом освещали круглые прожекторы, установленные по углам. Вниз уходили зафиксированные на распоре канаты. Джим осмотрел глубокий провал с идеально ровными стенками высотой около двух метров и сказал: – Удивительно, что мы вообще умудрились услышать тот сигнал. Квадрат спекшейся почвы рухнул вниз под тяжестью собственного веса и сейчас лежал осколками на полу коридора с полукруглым сводом. Ровные линии квадрата нарушал недорезанный острый осколок. Ветер осыпал песок с краев, он кружился в свете прожекторов, и казалось, что вниз уходят четыре толстые колонны. – Идем, – скомандовал Джим. Он первым спустился вниз, спрыгивая на вырезанную плиту, а после и на ее осколки уже на пол коридора. Активировав ночное зрение и на всякий случай держа фазер наготове, Джим огляделся. Темный коридор уходил вперед и назад и был явно частью большого сооружения. Металл неровными и кое-где отошедшими листами обеспечивал надежность даже через сотни лет. Со стен неровными ручейками капала вода, огибая бугры устаревшего клепочного крепления. Тишина, разбавляемая только свистом ветра, неприятно резала слух.За 3 часа до заражения. Планетоид LV–426 Ахерон. Колония «Надежда Хадли». Периферийный сектор.
– Кислород генерируется – значит, системы аварийного жизнеобеспечения частично работают, – сообщил Спок, активируя трикодер внизу. – Это же хорошо, да? Можно снять эти неудобные штуки, – доктор Райт потянулся к шее, чтобы отсоединить крепления прозрачного шлема. Стоящий рядом лейтенант молниеносно перехватил его запястье и отвел в сторону, одновременно с тем, как Джим сделал шаг вперед. – Вам что, не объясняли элементарные правила безопасности? – Джим приблизил к ученому лицо, разглядывая его чуть нахмурясь – расширенные зрачки на фоне серой радужки Райта были особенно заметны. Джим не успел подумать о том, что это значит – доктор Райт быстро отпрянул, ударяясь спиной о провалившийся внутри квадрат почвы. Больше не обращая на него внимания, Джим вернулся в начало группы. Черный зев уходящего вперед туннеля настораживал его тем сильнее, чем обыденней он казался. Размеры тоннелей и их конфигурация свидетельствовала о том, что расположены они в отделенных частях подземного лабиринта. Выстроенные из металла, свезенного из ближайших колоний и станций, уже тогда, двести лет назад не нового, стены коридоров матово поблескивали по мере продвижения десантной группы вглубь комплекса. Никаких ответов эти коридоры, изредка перемежающиеся небольшими отсеками и ответвлениями, дать не могли. Потолки нависали низко, по бокам то и дело змеились толстые исходящие паром трубы, а с потолка свисали обрывки кабелей. Законсервированное на две сотни лет помещение наверняка хранило запахи, но снимать шлемы было слишком опасно. Все здесь было старым. Панели, рассредоточенные по всем инженерным сооружениям, отвечали только за одну функцию – водоснабжение, вентиляция… Это значило, что на поиски нужных панелей и их разблокировку понадобится больше времени, чем предполагалось. Время оставило отпечаток на этом месте, как оно безжалостно оставляло его на всем – деформированные металлические решетки пола лязгали под ногами, ржавчина пятнами расползалась по стенам, резиновые кожухи кабелей расплавились и слиплись, от случайных прикосновений к выступающим монтажным профилям обкромсанными лепестками с шелестом отваливалась краска. Чем дальше они продвигались по коридорам, тем мрачнее становилась картина. Пазл событий все еще не складывался, а мобильное освещение не позволяло уловить все детали, но некоторые выводы напрашивались сами собой. Однако им повезло первой найти самую необходимую панель – ту, что отвечала за энергопотребление. Спок занялся ею, пока Джим настраивал коммуникатор, чтобы поймать закольцованный сигнал бедствия. – Сколько вам понадобится времени, мистер Спок? – Зависит от того, что колонисты использовали в качестве источника энергии и наличия повреждений на кабельных трассах. Спок в ответ даже не глянул, сразу же погрузившись в работу. Джим решил счесть это высоким профессионализмом, а не умышленным игнорированием. Они стояли на перекрестке и во все четыре стороны уходили черные коридоры. Жизненные формы и движение не фиксировались. – Вы в порядке? – уточнил МакКой, видя, что доктор Райт замер посреди коридора. – Да. Я… да. Просто… вам не кажется, что все это может просто рухнуть? Столько лет прошло. Мы можем просто уйти? Я хочу уйти! МакКой повернулся к Джиму, но тот уже переглядывался со Споком. – В вашей характеристике нет записи о клаустрофобии. Спок, демонстрируя свое умение разделять внимание пропорционально приоритету, аккуратно повернул доисторически оформленный в пластик тумблер. Вокруг что-то загудело. Свет аварийных лам вспыхнул над головой голубым. Сопровождаемая легким треском, эта светящаяся линия быстро пронеслась по коридорам, освещая, хоть и скудно, минималистический декор стен и потолков. – Это не клаустрофобия! – Возмущенно отозвался ученый, тем не менее, умудряясь сделать это очень тихо. – Но над нами достаточно земли, чтобы беспокоиться! – Мистер Райт! – жестко отозвался Джим, перегораживая ему путь и поднимая фонарик на уровень лица. – У вас есть проблемы с тем, чтобы идти сейчас дальше? И я надеюсь, что вы достаточно адекватны, чтобы ответ отражал ваше реальное состояние. Доктор Райт растеряно моргнул под ярким лучом света и кивнул. – Я не могу идти дальше. Мы должны вернуться в шаттл. – Вы вернетесь, – Кирк указал на ближайшего лейтенанта. – Проводите доктора Райта и останьтесь снаружи. Если начнется ливень – идите в шаттл, мы не знаем, насколько ядовиты местные осадки. – Но… но… – Это приказ, доктор Райт, – Джим кивнул лейтенанту, и тот, держа доктора Райта за плечо, вежливо развернул его в обратную сторону. Через минуту они свернули за угол, уверенно двигаясь ровно по тому пути, по которому пришли. Джим сверился со схемой, составленной трикодером по мере их продвижения – через двадцать минут они должны были уже подняться на поверхность. – Мистер Спок? – Энергоснабжение восстановлено для первичных систем. Я постараюсь перенаправить энергию также на все доступные узлы связи – с высокой долей вероятности это поможет восстановить связь с Энтерпрайзом. Джим кивнул и, отойдя чуть поодаль, чтобы помехи не отвлекали коммандера, вернулся к настройке коммуникатора, от которой его отвлек приступ паники доктора Райта. Спок продолжил работу, и гул вокруг них усилился. Коммуникатор показал увеличение радиуса действия. Джим менял настройки, пока не услышал тот самый сигнал. Он ощутил, как неприятное предчувствие заползло под кожу и осталось там. Сделав громкость больше, Джим привлек внимание остальных. – Слушайте. Здесь, на планете, сигнал был значительно лучше. Каким-то образом сообщение изменилось. Оно все еще был полно паники и страха, но теперь звучало не как призыв о помощи. Всего несколько новых слов и сигнал бедствия стал сигналом предупреждения. – Вызывайте их, быстро! – но Спок уже достал свой коммуникатор. – Лейтенант Лайнс? Лейтенант, это коммандер Спок, ответьте. Джим напряженно смотрел на коммуникатор. Тот не мог предложить в ответ ничего, кроме тишины. Лейтенант Хендраф напрягся, принимая оборонительную стойку. Коммуникатор Джима, все еще настроенный на внутренний сигнал, выдал уже знакомые дробные помехи. – Идите, я закончу с ... – Нет, – категорически отозвался Джим. Такой план он даже не стал рассматривать. – Мы уходим. Все. Фазеры на поражение. Под гнетом нарастающего с каждой секундой напряжения, Джим попытался запустить трикодер на поиск жизненных форм. Сигнал искажался и дробился изуродованным магнитным полем планеты. Данные на сотню ближайших метров Джим еще мог получить, но дальше они были слепы.За 1,5 часа до заражения. Планетоид LV–426 Ахерон. Колония «Надежда Хадли». Минус первый уровень.
– Чисто, капи… Голос перешел в хрип. Сначала Джим увидел, как из дернувшегося рта потекла кровь, а только затем опустил взгляд вниз, на торчащее из груди лейтенанта жало, похожее на клинок черненой стали. Быстрее, чем Джим успел поднять фазер, этот клинок дернулся вверх, рассекая тело лейтенанта до самого горла, и вышел. Кровь полилась словно открылась плотина, она хлынула на руки Джиму, который поймал падающее тело лейтенанта раньше, чем успел подумать, что будет следующим.Но как только он чуть пригнулся, над ним просвистела вспышка фазера. С влажным звуком позади него что-то разорвалось и все вокруг зашипело и начало плавиться. Джим опустил тело и вскочил. Тело упало лицом вниз, и Джим успел увидеть, как кислота, словно теплый нож сквозь масло, прошла сквозь скафандр, добралась до кожи и проела путь дальше, пока не зашипела на оголенных ребрах. Джима затошнило. Спок и МакКой уже стояли позади него. Времени на осознание потери не было, и Джим это знал. Повернувшись к остальным спиной чтобы образовать треугольник, он вскинул фазер и начал стрелять по быстро перемещающейся в глубине коридора тени. Лампы вспыхивали и гасли и за секунду, в которую царствовала темнота, та тень успевала оказаться в другом месте. Синие вспышки фазера на такой мощности выцветали почти до белого. От резкого контраста в глазах рябило, прицелиться стало почти невозможно. И без того плохой обзор ухудшал едкий дым, поднимающийся от расплавленного кислотой металла. Внезапно стало тихо. – Не разделяться! – приказал Джим. Они очень медленно отошли от образованного кислотой пролома в полу. Пусть, которым они пришли, оказался отрезан. Вернуться можно было только назад. – Куда это тварь делась?! Джим понял, но слишком поздно. – Сверху! – крикнул он, вскидывая фазер. Три выстрела разнесли тварь на куски, но слишком близко к Джиму. Полимер защитил его лицо и глаза, но кислота упрямо прожигала полимер, старясь добраться до кожи. Джим сдернул дымящийся шлем с головы и, не глядя, отбросил его в сторону. Обзор стал лучше и, к счастью, состав воздуха благодаря восстановленному аварийному энергоснабжению успел нормализоваться. Возможности смотреть на трикодер больше просто не было, а остановиться посреди переплетения коридоров все равно, что собственноручно подписать себе смертный приговор. Отстреливаясь на бегу, они углубились в запутанную сеть инженерных ходов. – Строительство объектов такого масштаба говорит о больших вливаниях средств. – Потом, – выдохнул Кирк, стреляя в темноту на тонкий клацающий звук. – Это лабиринт, Джим. Звуки говорили о том, что в этих, кажущихся бесконечными, лабиринтах переходов гораздо больше страшных тварей, чем преследует их. Может, пока они боялись, но скорее просто изучали. Они охотники, Джим почувствовал это на подсознательном уровне. Натренированный к выработке тактики в боевых условиях мозг вел его вперед, зная, что сейчас главное на время обезопасить себя, получить время на выработку стратегии выживания. На том участке пути никто больше не умирает. Максимальной мощности фазера хватает, чтобы пробивать хитиновые панцири и самая большая их проблема – скорость. Черные тела скользили во всех плоскостях, мгновенно изменяя положение в пространстве так, что глаз едва успевал зафиксировать движение. Вестибулярный аппарат человека не был и на десятую долю так совершенен. Несмотря на это у них получается. Спок – офицер по науке, МакКой – глава медслужбы и каждый из них невероятно хорош в своей области, но здесь и сейчас – они солдаты, офицеры Звездного Флота. Джим точно знал, что может безусловно доверить свою спину каждому из них. Он не знает, повезло им или нет попасть под землю на периферии. Здесь, ближе к центру ,все говорит о подстерегающей опасности – потолки беспорядочно изрезаны очередями бронебойных пуль, на стенах выжжены кислотой неровные провалы, а где-то, Джим успевает заметить, пока они бегут по коридорам, видны остатки баррикад из металлического лома. Спустя десяток поворотов шипение за их спинами отдалилось.За 1 час до заражения. Планетоид LV–426 Ахерон. Колония «Надежда Хадли». Удаленный центр управления.
Стальные двери с едва заметной желто-белой эмблемой сомкнулись за их спинами. – Этот раунд мы, похоже, выиграли, – Джим повернул фазер, проверяя уровень заряда, и тут же заметил, как Спок оседает на пол. Непослушными руками он попытался снять с себя дымящийся защитный костюм. Джим среагировал мгновенно, падая рядом на колени. – Радиация, – успел сказать МакКой, но Джим уже сорвал щитки с плеча Спока. Кислота обожгла его пальцы. – Мой организм более устойчив к радиации, чем ваш, доктор МакКой. Но к кислоте, к сожалению, – губы у Спока побелели. Он на секунду запнулся, – у вулканцев устойчивости нет. Они проследили, как кислота с шипением прожигает полимеры сброшенного защитного костюма, но не останавливается на этом – насквозь прожигает металлическую решетку пола и через мгновение шипит вновь, соприкасаясь с композитом перекрытий уровня. – Что это, черт возьми, было?! – МакКой прислонился к консоли, возвышающейся по центру комнаты. – Высокомолекулярная кислота, – ответил Спок. Несколько капель в середине кислотного пятна успели прожечь защиту еще на нем, Джим не видел кожу за тканью форменки, но почти чувствовал, насколько больно Споку двигать плечом. – Нет, я о тех тварях, что, похоже, отчаянно жаждут нас убить. Даже не в качестве ужина! Они синхронно повернулись к Споку. Хотя Джим на самом деле не спускал с него глаз с того момента, как помог содрать скафандр. Спок выглядел плохо, но по глазам Джим увидел, как с усилием он берет болевые ощущения под контроль. – Данная разновидность ксеноморфов в базе данных не зафиксирована. В полукруглом помещении по периметру были расставлены осевые стеллажи с одинаковыми коробками из белого пластика, а по центру – четыре допотопных терминала с ручным вводом и пластиковыми клавишами. – Это то, что я думаю? – Джим смахнул пыль с маленького стеклянного монитора, скругленного по краям. – Удаленный пункт управления, – кивнул Спок. – Вы сможете заставить это работать? – Мы можем пробовать активировать связь. – И получить кое-какие ответы бы не помешало… – Мистер Спок, попробуйте связаться с Энтерпрайзом. Боунс – поищи внутренние данные колонии, – скомандовал Джим, а сам начал поиск данных о смерти, что ждала их за тонкой стальной перегородкой. Задача МакКоя была самой простой, потому что здесь, на изолированных серверах, информацию никто не прятал. Он быстро резюмировал десяток основных отчетов, но по большей части все тоже было написано в рекламной брошюрке, которая выскочила на экран первой: – Колония «Надежда Хадли», население сто пятьдесят восемь человек, принадлежала транснациональной корпорации «Вейланд–Ютани», существовавшей с начала двадцать первого века по земному летоисчислению. Первые данные о планете датируются две тысячи сто двадцать вторым годом, последние – две тысячи сто семьдесят девятым. Последний рапорт связан с попыткой хирургического удаления некого «лицехвата». Носитель скончался. – МакКой помолчал и добавил: – Этим тварям снаружи название «лицехват» как-то не идет. – Похоже, лицехват – не взрослая особь, – Джим указал ему на свой монитор, где схематично показывались паразиты с длинными конечностями, отдаленно напоминающие земных насекомых. Пока Джим избирательно зачитывал имеющиеся данные о ксеноморфах, среди которых заметно выделялось отсутствие данных о взрослых особях, Спок перенастроил систему связи. – Спок– Энтерпрайзу. В помещении повисло напряженное молчание. Спок ввел что-то заново и повторил запрос. Джим стиснул угол панели так крепко, что побелели костяшки. Через несколько бесконечно длинных секунд сквозь помехи донесся знакомый женский голос: – Энтерпрайз – коммандеру Споку. Статус операции? – На планете обнаружены враждебно настроенные существа. Лейтенант Хендраф погиб, доктор Райт и лейтенант Лайнс пропали без вести. – Сэр, мы высылаем спасательную группу, – вмешался второй голос. За закрытыми веками Джим видел цветные блики, скользящие по экрану и гладким панелям мостика. Энтерпрайз казался сейчас недосягаемо далеким. – Отставить, лейтенант Сулу. На планете слишком опасно. Если мы не выйдем на связь в течение ближайших шести часов, составьте официальный рапорт. Всю информацию мистер Спок передаст сейчас. Спуск на планету членам экипажа запрещен, это приказ. Вы временно принимаете на себя обязанности капитана. – Да, сэр. – Кирк, конец связи. Мистер Спок, начинайте передачу. – Ты хочешь, чтобы мы тут сдохли, не иначе, – сказал МакКой, но Джим уже научился различать эти особые интонации – Боунс был с ним согласен. Джим не успел ответить – рядом что-то зашевелилось, и он вскинул фазер еще до того, как рассмотрел что это. Андроид – обугленный и странно дергающий плечом – буквально вышел из стены и кабеля электропитания еще секунду тянулись к нему, а потом отсоединились, словно обрезанная пуповина. – Это еще что? – Андроид 341–A, звание исполнительный офицер, специализация – геологические разработки. Приписан к колонии «Надежда Хадли», – его одежду пятнали высохшие белые разводы, а вместо левой кисти торчали неровные обрывки проводов. Искусственная кожа на левом виске была наискось снесена до затылка, на месте ушной раковины виднелось отверстие, обрамленное белыми ребристыми трубками. – Биомеханический андроид, – одновременно с ним произнес Спок, глядя на трикодер. – Андроид? – переспросил МакКой, обходя 341–A по кругу. – Их же создали всего ничего. – Технология андроидов в настоящее время не используется. Их разработка и производство были бессрочно приостановлены. Андроиды проектировались под различные задачи, но с аналогичными человеческим реакциями. По какой-то причине, какие бы действия не производились с их программным кодом, они ставили получение информации превыше жизней экипажа. Из всех человеческих достоинств и пороков они оказались наделены самым разрушительным – любопытством. – И кого это мне напоминает... Спок даже не обернулся на него, зато обернулся Джим. Очень выразительно. – Вы пришли, – сказал андроид, – и они проснулись. – Кто они? – требовательно спросил Джим, потому что ему необходимо было знать. Потому что это был единственный способ выжить. – И как их убить? – Они – синтез кремниево-металлической и углеродной структуры. Они – это метаболическая активность, не угнетающаяся в любых условиях. Они выживут в холоде, выживут в вакууме, выживут тысячу лет без света и воды. Они – величайшее творение эволюции. По мере ответа андроида, больше похожего на исповедь, МакКой выводил на монитор данные, сверяя их. – Они почти совершенны. С эволюционной точки зрения, – в конце концов, сказал он, заглянув в отчет на мониторе, занятом Джимом. – Знаешь Боунс, я мог этого ожидать от Спока, но точно не от тебя. – Я не к тому. Просто задумался, что впервые не отказался бы от компании нашего злобного генномодифицированного приятеля. Даже от семидесяти двух... – Что случилось с колонией? – Джим не сводил с андроида фазера, но того это, казалось, совсем не беспокоило. Быть может, за столько лет большая часть его плат перегорела. Кто знает, что там осталась, а Джим не мог рисковать. – Они мертвы. – Кто их убил? – Ксенофорфы. Другие члены экипажа. Я. Смерть для людей предсказуема. Джим поморщился. – Они пытались защититься? Нашли способ? – Пытались. И прилетевшие за ними – тоже. Пытались. Они использовали систему защиты из автоматических пулеметных установок,– андроид прикоснулся к нескольким местам на экране, где неровно мерцала схема объекта. – Здесь, здесь и здесь. В центре оказалось довольно большое пространство, которое, тем не менее, можно было контролировать. – Установили периметр. Это было умно, – сказал МакКой. – Их это не спасло. – Им просто не хватило мощности. «Им», «Их» – это так легко, когда не видишь лиц. Обходить смерть людей, если тебе неизвестны их имена. Забыть, что они бежали, сражались, страдали где-то здесь, в этих темных коридорах, с противником, которому не были равны. Джим покачал головой. Это был проигрышный сценарий, их тела были тому свидетелями, и повторять его было глупо. Нужно было что-то совсем другое… – Пойдем так же, как пришли, – решил Джим, всматриваясь в схему, – через верх. Спок, мощности наших фазеров хватит, чтобы пробиться? – Для ответа мне нужны спецификации по материалам перекрытий и глубине размещения. Существует вероятность что – нет. Несколькими точными движением андроид вывел на маленький монитор все спецификации – от топливной матрицы и графена, до радиационно-стойкой листовой стали и баритового бетона. – Какое самое защищенное место внутри центра? – Ядерный реактор. Джим вздрогнул на этих словах. Прошло не так много времени, он точно помнил ощущения от разрушающей тело радиации. Всего несколько часов боли и смерть после непоправимого повреждения центральной нервной системы. Он уловил, как МакКой и Спок, не сговариваясь, чуть приблизились к нему, едва заметно, они тоже помнили. Джим невесело хмыкнул. – Капитан, наши костюмы не справятся с таким уровнем радиации. Конечно, Джим догадывался об этом. – Боунс? – Если мы сможем вернуться на Энтерпрайз, с радиационным заражением я как-нибудь справлюсь, – мрачно отозвался МакКой. – А вот с разорванным сердцем – нет. – Значит, рискнем. К тому же, там мы и возьмем энергию, если фазеры не справятся. – Есть еще одна проблема, капитан, – раздался тихий спокойный голос андроида. Он вообще обладал неприятной способностью пропадать из вида, как будто становясь частью стен и перекрытий. – Реактор находится в смежном с теплообменниками помещении. Вам придется пройти через кладку ксеноморфов. – И каковы наши шансы? – Ее охраняют, но не так тщательно, как когда там была королева. Я бы сказал, порядка нуля целых и восьми десятых процента. – И где же королева сейчас? – с каким-то болезненно-бесшабашным любопытством спросил Джим. – Мне это неизвестно. Но известно, что один корабль покинул планетоид. Я надеюсь, королева нашла новый мир. Джим скрипнул зубами, но усилием воли подавил порыв воспользоваться фазером. – Идем. Что-то ударилось о дверь с другой стороны. Сталь прогнусь, но выдержала, со следующего удара вмятина по центру приняла неровные очертания. Дальше Джим не увидел, ныряя за дверь на противоположной стороне полукруглого помещения. Вскинув фазеры на уровень глаз, они двинулись вперед, сквозь яркие вспышки так и не стабилизировавшегося аварийного освещения.За 0,2 часа до заражения. Планетоид LV–426 Ахерон. Теплоообменник.
Линии инженерных коммуникаций толстыми жилами уходили вверх, к растворяющимся в темноте прикрытиям уровня. Под ногами сквозь тяжелые решетки пола стелился пар, белый и влажный, он скрадывал очертания и вспыхивал, отражая неровный свет. Жар окутывал все вокруг липким коконом – теплообменники все еще продолжали выполнять свою функцию. Все было теплое и мокрое, стекающее полупрозрачной слизью по неровным мембранам, затягивающим пустые ниши у стен. Здесь была основная кладка. Они шли сквозь ряды одинаковых яиц, держа фазеры наготове. Не все ксеноморфы на базе проснулись, и это дало остаткам десантной группы фору на достаточное количество переходов. Но как только они вступили под сформированные полосами биополимерной смолы своды, их биополе разбудило кладку. Все вокруг, насколько хватала света увидеть, словно пришло в движение. Яйца начали раскрываться. Они так долго ждали, о, так долго. Словно огромные страшные цветы, они зашевелились, распускаясь не к свету, но к живому теплу жертв. Их серые влажно блестящие лепестки расходились, открывая тошнотворное мокрое нутро, более всего похожее на плоть, лишенную кожи. Четыре лепестка, шевелящиеся, исходящие приторным запахом и паром открывали нечто спазматически сжимающееся, бьющееся словно сердце, перевитое белесыми жилами. Словно лона они дергались, в муках выпуская в мир нечто смертельно опасное, готовое убивать от самой первой секунды своей жизни и до последней из них. Задача тихо пройти сквозь кладку на другую сторону потеряла свою актуальность. – Бежим! – скомандовал Джим, мгновенной сориентировавшись и стараясь не сбиться с направления. И они побежали. Сквозь ряды одинаковых яиц, оскальзываясь на слизи и перепрыгивая через вьющиеся по полу отростки, корнями расходящиеся от бугристых серых яиц. Джим первым, за ним МакКой и Спок, остававшийся чтобы заблокировать дверь, замыкающим. Все, кто остался от десантной группы. Запоздало Джим заметил, что андроид исчез где-то по дороге, как только опасность стала почти осязаемой, но его это мало интересовало. Голубое аварийное освещение вспыхивало на долю секунды и гасло вместо того чтобы освещать путь к спасению, делая все еще хуже. Колбочки в глубине человеческого глаза активизировались и появлялся цвет, а потом свет гас, и в дело вступали палочки и снова и снова и зрение оказывалось бесполезно, а все остальные человеческие чувства и подавно не могли помочь. Только инстинкты, адреналин, кипящий в крови, заставляли бежать вперед, не разбирая дороги, сквозь громадную кладку, что ждала своего часа столетиями. Кладка все не кончалась. Инженерные помещения, призванные обеспечить жизнь целой колонии, проектировались с размахом. Пот застилал глаза, от быстрого бега пересохло горло, инстинкты заставляли глотать воздух ртом, но его тошнотворный привкус скручивал внутренности спазмом. Они почти успели. Но почти – это то, что никогда не бывает достаточным. Джим первым добрался до переборки и активировал двери, держа фазер на вытянутых руках. Потому что там, за толстым слоем стали их могли уже ждать, и тогда все было бы бессмысленно. Двери разъехались, открывая черноту, каждые пару секунд вспыхивающую светом аварийных ламп. Никого не было видно. Первым откликаются не зрительные органы, не обоняние и не слух – первым срабатывает инстинкт – нечто очень глубокое, изначальное, прошитое так плотно, что не вытравишь. Это ощущение толкнуло Джима в спину и заставило обернуться. Несколько мгновений, несколько вспышек света и ударов сердца отделяли их от спасения, но на другой стороне тени спускались с балок потолочных перекрытий. Черные блестящие тела ксеноморфов скользили между яиц, бережно не задевая кожистые стенки. Эта осторожность – единственное, что дало людям шанс скрыться, но шанс был слишком мал. Его не могло хватить на всех. Спок пошел последним, это было его решение для обеспечения безопасности остальных, но Джим не мог с этим смириться, как не мог смириться с любыми потерями членов экипажа. А сейчас там был Спок, отстреливающий ксеноморфов, чтобы сам Джим и МакКой успели уйти. Это было неприемлемо. Невозможно. Джим, не задумываясь, бросился назад. – Капитан! Там Райт и лейтенант. Возможно, они живы... – Спок не успел договорить. Он отвлекся на тварь, что шла на него, распахивая блестящую полупрозрачными зубами пасть. Но не устрашающий ксеноморф стал началом, как не становился он им никогда ранее. Мощности фазеров хватило, тени отступили, когда Спок разнес ближайшую на куски, но нечто розово-белое, со множеством конвульсивно дергающихся и извивающихся конечностей, уже появилось на свет. Оно готовилось к атаке. – Спок! Справа! – Джим не успел выстрелить, это нечто двигалось слишком быстро, оно прыгнуло. На секунду между двумя ударами сердца паника захлестнула Джима оглушительной волной, застилая глаза черным, но также быстро отхлынула назад. Спок держал тварь, не давая ей дотянуться до своего лица. Тварь изгибалась, дергалась и потому, как дрогнули руки Спока, Джим понял, что человеческих сил на это могло бы и не хватить. Джим не мог стрелять, и он кинулся вперед. Еще до того как он преодолел разделяющие их расстояние, Спок с силой отшвырнул паразита от себя и Джим выстрелил, не останавливаясь. Тварь разлетелась шипящими ошметками плоти и слизи. Уворачиваясь от прожигающих насквозь и ткань и металл капель, Джим отклонился назад и успел заметить подбирающуюся справа черную тварь. С оторванными конечностями, она продолжала ползти и кислота, заменяющая ей кровь, шипела, оставляя оплывающий след на стальной решетке. Джим поднял фазер, краем глаза улавливая движение Спока, но не мог быть уверен. В неровном свете мигающих ламп он ни в чем не мог быть уверен. Выстрел на полной мощности без опоры опрокинул его на железные решетки пола. От удара зазвенело в ушах, липкий пар забился в горло и обжег глаза. Стало странно тихо. Чувствуя тянущую боль в затылке, Джим приподнялся на локтях. Что-то белое молниеносно прыгнуло на него, целясь в лицо. Он успел услышать звук тяжелых ботинок скафандра по металлу в своем направлении и крик МакКоя. Джим успел вдохнуть и поднять руки к голове, но большего он сделать не успел.Заражение. Планетоид LV–426 Ахерон. Реакторный отсек.
Сначала все было плохо, он не помнил почему, но точно знал, а потом стало хорошо, стало тепло, стало легче. Легче дышать и Джим не думал, был, но не думал, и это было хорошо, но там, на самом краю восприятия, куда не дотянешься разумом никогда, если, конечно, ты не чертов вулуканец, там что-то тянуло и дергало беспокойством и страхом и тревогой. И Джим должен был бы отмахнуться от этого, но нет. А потом тепло и легкость закончились.Через 3 часа после заражения. Планетоид LV–426 Ахерон. Реакторный отсек.
Реальность вернулась светом, звуком. Запахами. Ощущениями. Приятного в этой реальности было мало. Свет устаревшего аварийного освящения мигал, раздражая глаза и заставляя непроизвольно напрягаться. Ощущения и запах… запах, хуже которого нет – и гниль, и сырость, и медь, раскаленный металл и кислый пот и гарь. Но голоса – о, эти голоса! – Джим почти застонал от радости, голоса спорящих о чем-то Спока и Боунса. Это были лучшие звуки из тех, что он когда-либо слышал! Повернув голову, Кирк увидел чуть поодаль белое тельце, не двигающее и более всего похожее на сдутый шарик. Джим приподнялся, опираясь на локти, и улыбнулся. – Эй! Что произошло? Его первый помощник и начальник медслужбы молчали. Джим приложил ладонь к груди. Он понял, и что-то панически забилось в его мыслях, а пальцы сжались, словно борясь с инстинктом выцарапать из себя нечто – нечто уродливое и страшное. – Хм. Первый раз вижу, чтобы дар речи покидал вас обоих одновременно. Не надо делать такие скорбные выражения. Я успел прочитать про цикл их размножения и у нас еще есть время. А из тебя, Боунс, спорить готов, хирург получше местных будет! Они все еще молчали. Спок просто опустился рядом, а МакКой привычно водил над ним своим медицинским трикодером. Джим чувствовал себя пьяным, его организм всегда реагировал так на опасные ситуации. И он знал, как вернуть всем бодрость духа. Все равно терять было особо нечего. Джим хмыкнул, а потом притянул Спока к себе и поцеловал. Спок ответил. Ответил! Для человека, у которого был по-настоящему плохой день, Джим чувствовал себя вполне неплохо. Он чувствовал себя превосходно вообще-то! Он думал – еще пар секунд, ну, может, минут. Спок притянул его ближе, обнимая за плечи, и Джим совсем не возражал. – Прекрати его обнимать, Джим! Эта штука внутри тебя может счесть момент подходящим и проломить его грудную клетку заодно вместе с твоей! МакКой продолжал что-то говорить, но это было неважно. Ни в эту минуту. Иногда риск ничего не стоит. – Делать что-то под влиянием страха смерти – неразумно, – было первое, что сказал Спок, отстранившись. Его глаза блестели, а пальцы все еще стискивали Джимову форменку. Казалось, он просто не находит в себе сил его отпустить. – Ладно, если я передумаю, потом я именно так и буду оправдываться. Спок нахмурился и поджал губы. Джим счел это ужасно милым. Он рассмеялся и уткнулся лбом в его не обожженное кислотой плечо. – Расслабься, Спок, – шепнул Джим, в его груди рядом с сердцем распирало. Может, это было чувство, а может, смертоносный зародыш ксеноморфа. – Я вроде как привык принимать решения под давлением неминуемой смерти. Обычно они самые правильные. – Мы вернемся к этому после, – преувеличено равнодушно отозвался Спок, но его рука все еще тяжело лежала на джимовой талии. – Без смертельной опасности будет не так интересно, – возразил Джим. Он приложил пальцы к губам. После контакта с паразитом рот слегка ныл, и Джиму хотелось наглотаться серной кислоты, лишь бы выжечь память об этом прикосновении. А сейчас губы покалывало от поцелуя со Споком, и каким-то образом это оказалось даже более действенно, чем кислота. Реальность вторглась в его мысли вместе с настойчивым покашливанием. – Боунс… – Ага. Я понял. – И ты, гм, не будешь на меня орать? – Ты на грани смерти, я не в настроении. – Уф! – Я подожду, когда мы выберемся. – Ну вот, ты только что сделал перспективу спасения и вполовину не такой радужной. – Джим… – приступ отчаянного веселья прошел, и голос МакКоя стал очень усталым. – Мы не можем пробиться. Мощности фазеров не хватает, а реактор нестабилен, он проделает путь наверх только воронкой радиусом в полтора километра. – У меня есть план. И он тебе не понравится, – ответил Джим.Через 3,5 часа после заражения. Планетоид LV–426 Ахерон. Теплообменник.
Теперь Джим шел спокойно и мог уделить внимание окружающему пространству, но пожалел об этом с первого вздоха. Приглушенный свет и измотанность тела, которое теперь было вынуждено разделять резервы между двумя организмами, притупили его ощущения, но от запаха было не избавиться. Казалось, что его не удастся вымыть из тела уже никогда. Джим двигался сквозь кладку медленно и осторожно, хотя его сердце бешено колотилось, отдавая гулом в ушах. Он не смотрел по сторонам, не трогал яйца, не тянулся к оружию. Свет здесь ложился на клубы пара, и помещение казалось светлей. Джим оглядывался по сторонам, крепко стискивая в одной ладони поднятую по пути заостренную железяку, а в другой трикодер, настроенный на поиск живых существ с полностью человеческой ДНК. Где-то в отдалении, в темных углах, сверху и сбоку на периферии зрения он видел матовый блеск тел ксеноморфов, плавно скользящих во всех плоскостях. В их движениях было что-то мягкое, завораживающие, блики скакали по рельефным симметричным выступам их длинных хвостов и рисовали зигзаги на вытянутых черных черепах. Ориентируясь на показания, Джим прошел теплообменник по диагонали и остановился у противоположной стены. Вся она была овита выделениями ксеноморфов. Там, в полузакрытых коконах, висело два тела – доктора Райта и лейтенанта Лайнса. Запустив настроенное МакКоем сканирование, Джим проверил наличие в них чужеродной ДНК. Сканирование заняло несколько секунд, пока программа отличала людей от опутывающих их сетей, но, в конечном счете, трикодер выдал отрицательный результат. Джим облегченно выдохнул. Отчет все еще велся от его времени. Только сколько его, этого времени осталось, прежде чем эмбрион внутри Джима вырастет достаточно, чтобы начать в буквальном смысл вырывать себе свободу из его тела? Стараясь не делать лишних движений, Джим еще приблизился к доктору Райту. Похлопал его по щекам, позвал по имени. Когда тот не отозвался, Джим зажал ему рот и нос, так, чтобы перестал поступать кислород, и тело под его руками дрогнуло. Как только Райт распахнул глаза и задергался, надежно удерживаемый биополимерной смолой, Джим освободил ему нос, но продолжал крепко прижимать ладонь к губам. Райт замычал. Улавливая скользящее разрозненное движение позади, Джим прижал ладонь крепче и зашипел: – Тише! Это я! Эй, Райт, это Кирк, тише! – Как только Райт немного успокоился и замолчал, Джим не смог удержаться, как не старался: – Вы знали! Знали, что нас тут ждет! Доктор Райт махнул головой, паники в его глазах поубавилось, хоть и не намного. – Я не знал! Не знал, – бормотал ученый побелевшими губами. По его виску стекала кровь. – Это была сказка! Просто страшная сказка, миф… – Ваша сказка разорвала лейтенанта Хендрафа на части! – где-то в темных уголках души Джиму хотелось оставить ученого здесь, на смерть, и заняться зафиксированным в соседнем коконе человеком, но он продолжал методично вспарывать липкие толстые мембраны, тянущиеся полупрозрачной слизью. – Вы заражены? – Нет, – его голос дрожал. – Я не помню. Но ничего не чувствую и… – …и не почувствуете, пока эта тварь не выломает вам ребра наизнанку, разодрав на лоскуты легкие. Джим потянул его за плечо, вытягивая из кокона. Доктор Райт попытался вскочить, но ноги не держали и он рухнул на колени. Джим схватил его за плечи, жестко прижав к полу и, приблизив к ближайшему яйцу, пнул по бугристой кожистой стенке. Джим умел принимать тяжелые решения. – Что вы делаете? Что вы делаете!? Нет, пожалуйста. Нет! Нет! – Так нужно, простите, но у меня нет времени объяснять. – Нет-нет–нет-пожалуйста-нет, – повторял доктор Райт до того самого момента, пока паразит не сомкнул восемь своих конечностей на его голове, а длинный белых хвост не обернулся вокруг шеи. Джим тяжело сглотнул. Через минуту он повторил то же во второй раз. Панические крики эхом звенели у него в голове, в горле пересохло, еще немного, и он сам отключится. Когда Джим обернулся, решая как дотащить тела до реакторного отсека, позади оказался андроид. – Их королева ушла. Ксеноморфы не идеальны, – сказал он, как будто открывал величайшую тайну, – их цикл размножения слишком длинный. Вейланд-Ютани сделает их лучше. Вейланд-Ютани все сделает лучше. Строя лучшие миры! – Ты свободно гуляешь, где хочешь, да? – Они не трогают андроидов, если те не проявляют агрессии. Или не проявляли. У этих существ великолепная память. Они будут помнить вас, капитан, даже через тысячу лет. – Извини, но мне эта перспектива кажется гораздо менее вдохновляющей, чем тебе. Мне нужна твоя помощь. – Я могу вам ее предоставить. На определенных условиях. – Что ты хочешь?– устало спросил Джим. Он понятия не имел, что может быть нужно андроиду. «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» – внезапно вспомнилась ему. В глазах андроида не было ничего человеческого. Только страшная пустота миллионов строчек кода. – Вы передадите информацию Вейланд-Ютани. Джим кивнул, не говоря ему, что корпорации более не существует. А если бы и существовала, Джим не раздумывая, сделал все для ее уничтожения. Андроид тоже кивнул. Дублируя движения Джима, он медленно подхватил второе тело и так же медленно они вышли за пределы кладки. Ксеноморфы скользили позади них, как огромная блестящая черная волна. Волна гораздо более смертоносная, чем цунами, накрывающее прибрежное поселение. Они не нападали. Инстинкт истребления боролся в них с инстинктом размножения. Слишком надолго их цикл был прерван, а их королева ушла и не вернулась. У круглого люка реакторного отсека Джим свалил оба тела на андроида, тот пошатнулся, но устоял и задвинул его себе за спину. Прямо к центру круглого люка, предавая ему коммуникатор. – Нажми, – сказал Джим, не оборачиваясь. – Когда? – Ты поймешь. Почти не дыша, Джим сделал полшага от двери. Ксеноморфы тоже продвинулись вперед, их хвосты били по стали, извиваясь вокруг тел. Джим смотрел на них так, чтобы видеть детали – сочленения экзоскелета, уходящие за спину линии внешних ребер, длинные трубы трахей – но не тварей в целом, не туда, где должны были бы быть их глаза. Как смотрят на диких животных, которые еще не решили, напасть им или нет. Джим не знал, сколько разума в их головах, но вариантов не оставалось. Он поднял все тот же заостренный кусок металла и прижал его острием к своей груди, туда, где сходились ребра. Стало тихо. Андороид активировал коммуникатор и круглый люк разошелся от центра по спирали за их спинам. Две пары рук мгновенно втянули внутрь и андроида, и два безвольных тела со скрытыми лицами. Люк закрылся обратно. Джим остался один. Свет мигнул и отключился на долгих четыре секунды. Джим закрыл глаза. За эти секунды он успел вспомнить все, что было в его жизни стоящего. Пайка, Энтерпрайз, первую встречу с МакКоем, вкус яблока, что он грыз, проходя тест «Кобаяши-Мару» в последний, победный, раз, Спока, снова Энтерпрайз – великолепную на фоне звездного неба. За закрытыми веками вспыхнул свет и Джим осознал, что все еще жив. Он остался один у бронированного многослойного люка, что защищал реактор. Таймер внутри него продолжал отчитывать время и Джим не знал, сколько ему осталось, а значит и тому, что было ему дорого. Он побежал. Ксеноморфы не останавливали его. Зачем? Распространение – основная функция носителя. Путь, который запомнил, он преодолел так – бегом, не оглядываясь. Дальше в запутанных инженерных коридорах стало сложнее, уже кое-где зияли провалы, а толстые полые балки перекрывали туннели по диагонали. Идти одному, ориентируясь только на записанные ГЕО–данные трикодера, было непросто. Половину пути Джим не запомнил, еще часть он преодолел в полной темноте. Он шел, переступая через высохшие трупы и хорошо сохранившиеся, через гражданских и солдат, через женщин и мужчин. Их тела были разорваны на части, прожжены насквозь кислотой так, что буквально выплавились в металл решеток, свисали с потолка, задевая Джима распущенными рыжими волосами. Когда на краю его сознания подняла голову опасная мысль «я никогда не дойду», Джим услышал шум льющейся воды. За последним поворотом его ждала самая прекрасная вещь, которую он когда-либо видел. Там, посреди темного коридора, сквозь квадратный провал сплошной стеной лилась вода. Подсвеченная прожекторами, она казалось столбом переливающегося света и только тут, вдохнув влажный пыльный воздух с поверхности, Джим осознал, как сильно его скручивало от приторной вони гнезда ксеноморфов. А может, то ворочался внутри него эмбрион. Джим ощущал тошноту и страшный голод одновременно. Он полез наверх, чувствуя, как капли дождя бьют по лицу.Через 5 часов после заражения. Планетоид LV–426 Ахерон. Поверхность.
Вода смывала с него кровь, холодом проходилась по участкам снесенной в пылу сражения кожи и щипала разбитые костяшки. Ожоги от кислоты сначала отозвались на прикосновение холодной воды страшной болью, а потом наоборот, блаженным онемением. Он не знал, сколько у него времени и не мог рисковать. Первым делом Джим отправил сообщение на Энтерпрайз о запрете поднятие тел, шаттла или любого оборудования с планетоида. Открывать канал связи он не стал. Собрав самое необходимое – резак и подъемную систему – Джим вернулся в шаттл. Адреналин, бурлящий в крови, не позволял до конца осознать испытываемую нагрузку, но это был вес не для одного, и Джим отстраненно чувствовал, как ноют связки. На синхронизацию его трикодера с системами шаттла ушло слишком много времени. Джим чувствовал каждую из этих секунд. Время стало самым страшным врагом. И для него и для его команды, запертой под землей и окруженной идеальными машинами для убийств. На автопилоте шаттл направился по зафиксированным координатам, Джим даже не стал герметизировать люк. На месте он едва не выкатился из шаттла, голова кружилась. Джим попытался установить резак и задать ему небольшой радиус для экономии времени. – Ну, давай же! – попросил Джим, чувствуя, как опоры установки выскальзывают из плохо слушающихся пальцев. – Работай, чертова железяка! Через несколько бесконечно долгих минут он справился и ярко-красный луч вгрызся в почву. «Долго, слишком долго» – забилась мысль в голове. Здесь было глубже, да и двух часов в запасе у него не было. Джим ввел команды на использование максимальных резервов резака. В следующий раз после таких перегрузок он больше не запустится, но у Джима и был всего один шанс. Зафиксировать плиту, чтобы она не провалилась внутрь, ему было нечем – все дополнительное оборудование осталось на первом кратере. Поэтому Джим просто понадеялся, что МакКой со Споком успеют отойти и оттащить тела, когда слои металлизированной почвы и перекрытий рухнут вниз. Через период времени, который Джим не смог сосчитать, со скрежетом, сопровождаемая клубами пыли, круглая плита, словно пробка дешевого вина, ухнула вниз. – Никогда не был так рад тебя видеть, малыш, – крикнул Боунс, подтаскивая неподвижного доктора Райта со все еще прикрепленным паразитом под отверстие. – Взаимно! – весело крикнул Джим, поднимая тело Райта наверх. Он слышал, как обшивка скрипит под ударами тяжелых тел и хвостов. Звук был такой, как будто металл бился о металл, а не живое существо было там, по другую сторону. Он еще успел вытащить лейтенанта и самого МакКоя, когда звук изменился. Теперь это было не звонкое эхо ударов и не режущий слух скрежет, то был отчетливый звук раздираемого металла, вспарываемого с огромной силой. Стальная обшивка люка не выдерживала. – Спок! – позвал Джим, ощущая время как никогда остро. Кроме, разве что, момента пред взрывом Вулкана. Но тогда он не знал, что такое потеря, как бы не злился за свое одинокое детство – тогда он не знал, а сейчас знает, и он не готов, совершенно не готов… – Спок! МакКой схватил его за плечи, когда Джим уже готов был нырнуть в проем. Не на что особо не надеясь, просто в помутненном порыве. Он успел увидеть, как андроид встал перед дверью, прикрывая отход Спока. Гораздо менее измотанный и израненный чем Джим, МакКой сумел отшвырнуть его от края и на секунду тот престал видеть, что происходит, а когда рванулся назад, макушка Спока уже показалась над острой влажной после дождя кромкой земли. Джим испытал невероятное облегчение и, одновременно с этим, усталость рухнула на него бетонной плитой. Он перестал ощущать себя полноценной частью реальности, только осознавал вспышками, как его подхватывают на руки и несут к шаттлу, как бесцеремонно оставляют там одного, пока не возвращаются с двумя находящимися в коме телами. Только когда шаттл благополучно оторвался от поверхности планетоида, ощутимые перегрузки заставили Джима придти в себя. Как-то незаметно оказалось, что он сидит на полу шаттла, опираясь на Спока. У самого Джима не было сил, чтобы забраться в кресло, пусть оно и имело инерционные демферы – они все равно не планировали выходить на орбиту, – а о том, почему Спок оказался рядом, Джим собирался подумать после. – Спок – Энтерпрайзу, – Спок активировал коммуникатор. На таком расстоянии сигнал сбивался, но работал. – Спок! – с явным облегчением выдохнула и Ухура и тут же поправилась: – Коммандер, рада вас слышать. – Я вас тоже, Нийота, – мягко ответил Спок, и Джим бы встрепенулся от этих интонаций – сейчас он чувствовал за собой такое право! – если бы одновременно Спок не прижал его к себе. Крепко, но осторожно. – Нужен ангар с полным карантином… – Нет, – перебил его Джим, забирая коммуникатор. – Как только мы окажемся в зоне досягаемости – транспортируйте нас на корабль с карантином оранжевого уровня. После взорвите шаттл до того, как он покинет атмосферу планеты, мы не можем рисковать. После транспортации включайте сканеры – должно прибыть пять человек и три неизвестные формы жизни… или пять, Боунс? Они уже успели отложить эмбрионы? – Я доктор, а не ксенобиолог! – Ладно, значит карантин красного уровня. МакКой одобрительно ему кивнул и добавил: – Мне нужны три бригады медиков и подготовьте операционную. – Да, сэр. – Конец связи, – Джим захлопнул коммуникатор, ожидая, когда его и всех остальных окружат яркие вспышки транспортаторных огней. – Эти пять лет будут гораздо длиннее, чем я предполагал, – сообщил МакКой в пространство, проверяя пульс у доктора Райта, а затем и лейтенанта. – Да ладно, Боунс, я думал, Академия избавила тебя от астрофоби. – Иди-ка ты, Джим. Эти твари у кого угодно отобьют охоту к межзвездным исследованиям. Джим прикрыл глаза, когда вокруг замелькали яркие искры. Открыл он их уже в таранспортаторной. Его уложили на носилки, и первым отправили в операционную. Просканированный на наличие паразитов и одобренный для допуска на корабль, МакКой отказался доверить операцию кому-либо другому. Пока МакКой проходил необходимую дезинфекцию, а Спок, также проверенный и отказавшийся оставить капитана, ожидал рядом, Джим сказал: – У них есть разум. – А если разум живет только ради того, чтобы уничтожать? – Ты? Ты, Спок, предлагаешь уничтожить целую популяцию? Спок ничего не ответил. – Они ведь предпочитают тепло, верно? – Джим вопросительно обернулся к вышедшему навстречу МакКою и тот осторожно кивнул: – Да, судя по тому, что они размножаются в самом теплом месте. – Спок, то, что мы сделали тогда на Нибиру... Мы можем повторить это в масштабах планеты? – В масштабах планеты – нет. Но в масштабах планетоида – можем. – Педант, – сообщил ему Джим и отдал приказ: – Пусть Федерация решает, что с ними делать. Только я пока рапорт писать отказываюсь и ты не обвинишь меня в пренебрежении капитански… Ай, Боунс! МакКой на ходу сделал ему укол инъектором. Второй раз за сутки Джим провалился в блаженное беспамятство.Эпилог. Спустя восемьдесят семь часов после заражения. USS Enterprise NCC–1701. Каюта капитана.
Свет в капитанской каюте стоял на тридцати процентах, а это значило, что Джиму нужно было вставать. Точнее по-споковски это значило что-то вроде: «нам скоро на смену, но я сегодня добрый и ты можешь поваляться еще двадцать девять минут и сорок шесть секунд». Джим с протяжным стоном потянулся, закинув руки за голову. Мышцы отозвались приятным теплом, как бывает, только если ты здоров, молод, а прошлым вечером тело получило все, что хотело, и сытая усталость плавно перетекла в спокойный сон. Великолепное ощущение. Джим зажмурился и расплылся в улыбке. Спок выбрал именно этот момент, чтобы выйти из ванной. Одетый и с ничего не выражающим лицом, полностью готовый к новому рабочему дню. Спок ценил пунктуальность и был собран с самого пробуждения, Джим же был готов не вставать с постели еще много часов, он любил стейки, а Спок не мог даже смотреть на них без скрытого неодобрения, Спок считал нарушение правил неверным, Джим же предпочитал считать неверными сами правила. Все это должно было бы сделать все между ними сложным, но почему-то не делало. Джим улыбнулся и без особой надежды уточнил: – Я не уговорю тебя прикинуться больным и остаться? – Похоже, ты не до конца проснулся и прибываешь в пространных суждениях, что мы пара не отличающихся прилежностью студентов Академии. Я должен успеть ознакомиться с данными третьей лаборатории до начала смены. – У тебя будет еще пять лет на то чтобы ознака… – Джим протяжно зевнул, прижимая к себе подушку, – …мливаться с данными. – Четыре года и шесть месяцев. Джим приподнялся на локтях, так что приглушенный свет оттенил линии мышц груди и пресса. Простынь сбилась. Он выглядел сонным и довольным, щурился и легко улыбался. Джим знал, как выглядит – расслабленным, слегка помятым, ждущим, его тело все еще чувствовало отголоски сильных пальцев, сжимающих запястий, и губ и ладоней. И Джим знал, совершенно точно знал, что Спок тоже помнит и хочет их повторить. – Джим, пожалуйста, – Спок выглядел невозмутимым, но Джим видел, как он убрал руки за спину. Неважно, сколько было там границ в его голове и блоков на эмоции и ловушек логики и вулканского самоограничения, Джиму Спок не мог отказать. Кирк мог бы уговорить его остаться, но это было бы не честно, хотя бы потому, что прям сейчас он просто хотел проверить. Что-то доказать себе. Не самый умный его поступок, но Джим просто до сих пор не верил, что это происходит с ним. С ними обоими. Так что он просто накрылся с головой, собираясь немного подремать, и пробормотал: – Увидимся на мостике. За двадцать минут совершенно невозможно выспаться, но так хочется верить, что вот в этот раз – совершенно точно получится. Уже соскальзывая обратно в сон, Джим почувствовал, как по его спине от самой макушки до поясницы прошлась теплая ладонь. Между сном и явью было хорошо – тепло и уютно. Матрас казался невероятно мягким, в голове плавно вспыхивали и гасли невнятные картинки – плановые отчеты, земные пейзажи, обрывки лекции из Академий, прекрасные новые миры… но сигнал будильника был скор и неумолим. Джим издал мученический стон и плавно стек на пол каюты. – Компьютер, время до смены. – Тридцать восемь минут. В который раз Джим поклялся себе больше не делать этого – не вставать в последний момент – и поплелся в ванную. Ему нужно вставать одновременно со Споком. А вообще, Джим подмигнул своему отражению в зеркале – это Спок во всем виноват. Джим проигнорировал тот факт, что и сам вчера не особо возражал. Тут его взгляд скользнул вниз и поневоле остановился на длинном тонком шраме на груди. Кирк провел пальцем по розоватой полоске сверху вниз. Боунс сказал, что еще пара-тройка сеансов в медпункте и не останется и следа. Но не шрам служил ему напоминанием. Закрывая глаза, Джим все еще видел сочащиеся кровью куски человеческой плоти, слышал шипение кислоты, прожигающей и кожу и мышцы и кость. Нет, останки лейтенанта Хендрафа и ксеноморфы не являлись ему в кошмарах, как не являлся умирающий Кристофер Пайк или убивающая целый мир Нарада. Джим умел идти дальше не оглядываясь назад слишком пристально, иначе он был бы плохим капитаном. Но он был рад, что не один сейчас. А если очень, очень повезет, то он не будет один и впредь, до самого конца, когда неисследованных участков космоса не останется. А этого, Джим знал совершенно точно, не произойдет никогда. Федерация отдала приказ на уничтожение планетоида LV–426 Ахерон. Наведенные фотонные торпеды ждали его команды. Сегодня капитан Звездного Флота Джеймс Тиберий Кирк приведет приказ в исполнение.–end–