Сумерки Мемфиса

Тураи поднялся на борт биремы, которая должна была навсегда увезти его жену, и проверил, как будут размещены женщины его семьи. Он строго поговорил с начальником корабля, который смутился перед лицом египтянина, хотя старался этого не показать. Спустившись по сходням на пристань, где Поликсена дожидалась его, Тураи сказал без улыбки: - Я теперь боюсь за вас меньше, чем раньше. В подобных помещениях возят скот, но это хотя бы не такое сырое и тесное! Недаром мы в Та-Кемет не любим отпускать наших женщин в морские путешествия! Поликсена примирительно улыбнулась. - Начальник корабля тебя испугался, готова поспорить... у тебя всегда такой вид, точно ты собираешься совершать богослужение. А моряки народ суеверный. Мы прекрасно доплывем. Потом она взглянула на сынишку на руках няньки и посерьезнела. - Писать ли тебе в Навкратис, как раньше? Ты здесь останешься? Тураи наклонил голову. - Да. Если уеду, договорюсь, чтобы мне пересылали твои письма. Египтянин пристально посмотрел ей в глаза - и впервые за долгое время Поликсена ощутила гипнотическую власть жреца над собой. - Ты остаешься моей женой, развода я тебе не давал! А Поликсена болезненно вспомнила Уджагорресента - он так и не смог отпустить Нитетис... несмотря на то, что в семейной жизни Тураи часто уступал супруге, он был человеком того же склада, что и царский казначей: этим он и привлек ее. И хотя Тураи никогда не поднимет на нее руку... Поликсена шагнула вперед и поцеловала египтянина в сомкнутые губы. - Пусть будет так, как ты хочешь! Он удовлетворенно улыбнулся, хотя глаза его влажно блестели. Потом Поликсена подошла к няньке и несколько раз поцеловала Исидора: она боялась взять мальчика на руки, чтобы не расчувствоваться напоследок. - Береги дитя, слышишь?.. Затем Поликсена, Фрина с Хризаорой, а также единственная служанка, которую они брали с собой, поднялись на корабль. За ними следовали четверо навкратисских ионийцев, с которыми Поликсена бежала из Милета и которые прежде жили под ее рукой в Дельте: этих мужчин они подыскали, чтобы нести и охранять их вещи. Повернувшись лицом к берегу, Поликсена помахала мужу. Тураи стоял неподвижно, в своей пестрой повязке на черных волосах... но Поликсена чувствовала на себе его взгляд, когда корабль отчалил и темно-бронзовое лицо египтянина потерялось среди других лиц в толпе; Поликсена чувствовала этот взгляд и тогда, когда африканские пальмы и воздушные греческие постройки Навкратиса исчезли в солнечных лучах на горизонте. Казалось, египтянин заколдовал коринфское судно, чтобы оно счастливо достигло Эллады... а может, ради чего-нибудь другого. Фрина долго сидела в закутке под верхней палубой, который отвели ей и ее дочери, и только плотнее кутала ребенка от брызг; мать едва ли не силой заставила афинянку подняться на воздух вместе с девочкой. - Когда ты еще такое увидишь? Сейчас, в открытом море, они не мешали матросам. Фрина сперва по своему обыкновению робела, а потом бесконечность морского простора опьянила ее, как Поликсену. - Поверить не могу, мама, - воскликнула она вдруг. - Мы так ничтожны рядом с этим... и все же, кому было бы нужно море без людей? Оно плескалось бы себе тысячи лет, полное бессмысленных животных, и только взгляд человека придал стихиям красоту и высший смысл. Поликсена искоса взглянула на дочь. Она хотела спросить ее - уж не перестала ли Фрина верить в могучих повелителей вод, сотворенных прежде человека; но промолчала. Фрина была не глупее ее самой, и ее отточенный аттический ум мог самостоятельно справиться с такими вопросами: пусть несчастливый характер золотоволосой царевны и мешал многим заметить ее достоинства. - Я согласна с тобой, - задумчиво ответила Поликсена. - Человек - это великое в малом... всякий человек. А мы, эллины, показали всему миру, как мало для божественного разума значат расстояния. Я бы не удивилась, если бы оказалось, что в мире бессмертных расстояния не значат вообще ничего, - улыбнулась коринфянка. Фрина вздрогнула: такое продолжение ее мыслей прозвучало пугающе. - Тебе не жаль покидать Египет? - спросила она, чтобы отвлечь Поликсену от этого. Мать тут же перестала улыбаться. - А как ты сама думаешь? Фрина спохватилась. - Прости! - воскликнула она. Поликсена вздохнула. - Ничего. Когда все привыкают видеть в тебе несокрушимую опору, забывают о том, что ты сделана не из камня. Мне жаль всего так же, как тебе... но сейчас я хочу думать о том, что скоро, как и ты, увижу совсем новый город. Она пояснила, видя недоумение дочери: - Коринф я покинула в десятилетнем возрасте и мало помню. И, конечно, он очень изменился. За эти тридцать лет весь мир очень изменился, не правда ли? *** Путешествие женщины перенесли хорошо, и двухлетняя Хризаора тоже. Корабль, который привез письмо в Египет и отвез их назад, был один - уже не первый корабль, который совершал одиночное плавание из Навкратиса в Коринф; и никакой угрозы в пути не возникло, хотя они несколько раз замечали вдалеке ярко раскрашенные персидские флотилии, с воинами в остроконечных шапках и чешуйчатых бронях. Поликсена не могла не думать, что это спокойствие обеспечено персидским владыкой, который в считанные годы подчинил себе не только многие земли, но и необозримый океан. "Что ты задумал, сын, и кончится ли это добром?.." Усталые после многодневного пути, с обожженными солнцем лицами и пересохшими ртами, они наняли в порту повозку, которая отвезла их в ту же гостиницу, где останавливались Никострат и Мелос. Пока еще им не хотелось даже видеть город. От Мелоса и от своих ионийцев женщины давно знали, что ценное имущество принимают на хранение в храме Посейдона. Следовало также побыстрее найти самого Мелоса. Когда Фрина со своим ребенком, выкупавшись, легли отдохнуть, Поликсена дала насколько могла подробные разъяснения мужчинам. - Приведите Мелоса сюда, если получится. Мы не хотим блуждать по городу, - попросила она. Как и Никострат со своим другом, Поликсена пообещала своим помощникам вознаграждение; однако складывать ценности в храм или стою отказалась. По крайней мере, пока имелся лучший выход... Потом Поликсена сама, насколько было возможно, привела себя в порядок; напряженно раздумывая, где же им всем теперь разместиться. Ведь Мелоса они о своем возвращении не предупредили: а дом, где жили двое друзей, на стольких обитателей не рассчитан! Поликсена утомилась не меньше дочери; но отдыхать не могла, так была возбуждена всеми этими мыслями. Она села на стул, глядя на безмятежно спящую Фрину, и вновь ощутила зависть пополам с неприязнью: коринфянку больше всего раздражала эта женская особенность, которая так неожиданно проявилась в ее дочери. Как можно упростить себе жизнь, объявив себя малосильной! Поликсена сама не заметила, как задремала сидя. Ее разбудил мужской возглас, полный изумления и радости. - Госпожа! - Тихо ты!.. Поликсена воскликнула это шепотом, еще не очнувшись. А потом, открыв глаза, она увидела перед собою Мелоса. Она была поражена. В бронзовом доспехе преискусной работы и голубом плаще с серебряной бахромой, в сияющих поножах и наручах... этот мужчина - тот самый ласковый Мелос, которого она отпустила из Дельты два с лишним года тому назад?.. Двое ионийцев, которых Поликсена посылала за ним, остались в дверях, чтобы не мешать этой встрече. - Тебя ли я вижу? - произнесла коринфянка. Мелос тихо засмеялся и опустился перед нею на колено. - Я тоже не верю своим глазам... Малышка так выросла, - проговорил он шепотом, кивнув на дочку, которая спала в объятиях Фрины. Поликсена слегка нахмурилась. - Не буди их. Она по-прежнему ощущала себя главной защитницей дочери и внучки, и Мелос это понял. Он встал, стараясь не шуметь. - Я заберу вас, - шепотом сказал иониец. - Никострат еще в Спарте, - прибавил он, отвечая на невысказанный вопрос. Поликсена молча кивнула, хотя ей стало неуютно. Что Никострат мог делать в Спарте так долго? - А кто изображен на твоих доспехах - Посейдон? - спросила она негромко, указывая на вычеканенный на панцире Мелоса лик, от которого во все стороны разбегались волнами волосы и борода. - Да, - ответил молодой воин смущенно. - Многие принимают его за Аполлона, а по мне, оба толкования одинаково хороши... Поликсена заметила, что сам Мелос бороды не отрастил. Может быть, следуя египетской моде; а может, в пику Никострату. Мелос многого не договаривал, и это следовало выяснить. Но тут проснулась Фрина, и на некоторое время о Поликсене все в комнате забыли. Коринфянка с улыбкой смотрела, как ее дочь и зять наперебой восторгаются Хризаорой. Девочка не испугалась чужого мужчины в доспехах, а сразу потянулась к нему, к радости всех женщин: Поликсене всегда казалось, что такого, как Мелос, должны любить дети. Наконец Мелос заторопился, велев всем собираться: как-то незаметно он взял на себя руководство. - Я ведь даже не сказал, куда мы пойдем! - воскликнул иониец с внезапной досадой. Фрина, которая одевала дочь, обернулась. - А что? - спросила афинянка, почуяв неладное. - Госпожа, я тебе не сказал, - Мелос повернулся к Поликсене с извиняющимся видом. - Эльпида тоже здесь, я привез ее домой по просьбе царевича. Раньше, чем они бы хотели. - Почему? - медленно спросила Поликсена, уже догадываясь. - Эльпида ждет ребенка, - объяснил Мелос. Поликсена облизнула губы. - Ну что ж, это прекрасно, - ответила коринфянка, пытаясь укротить бурю чувств, которая поднялась в ней при этом известии. - А что тогда ты от нас скрываешь? Мелос посмотрел на жену, все еще не решаясь докончить. - Мама, ну как ты не понимаешь! Эльпида приглашает нас к себе домой! - воскликнула Фрина. - Гетера? - произнесла ошеломленная Поликсена. - Я знал, что это тебя оскорбит, - ответил расстроенный Мелос. - Но Эльпида предложила это из великодушия, потому что наш с Никостратом дом слишком беден и тесен для вас... Они хотели зажить у нее вместе, когда твой сын вернется! - Ты меня не понял, - тяжело отозвалась Поликсена. - Меня предложение Эльпиды не оскорбляет, но ее дом - слишком известный дом. О нас в Коринфе заговорят гораздо раньше, чем хотелось бы: может быть, олигархи и демос возмутятся моим появлением... Ведь в Коринфе известно, что я бывшая сторонница Дария, что я персидская тиранка! Поликсена покачала головой. - А теперь еще и брак Никострата не подтвержден. Сколько поводов для гнева! - Я об этом не подумал, - тихо сказал Мелос. Он теперь смотрел в землю. - Но ведь ионийцы, которые помнят твое правление, любят тебя, госпожа... Поликсена улыбнулась. - Мне ли тебе рассказывать, как всегда искажаются слухи за границей и как политики их перетолковывают?.. Она коснулась повисшей руки Мелоса, который остановился перед ней, опустив темноволосую голову. - Когда я встречу избранницу моего сына, я поблагодарю ее за доброту, за нас всех... Наверное, мне придется воспользоваться гостеприимством Эльпиды на какое-то время. Но потом мне лучше поселиться отдельно. Ради моих детей и ради спокойствия в Коринфе. - Я понял. Мне кажется, что это мудро, - тихо ответил Мелос. - Но, наверное, Никострат захочет, чтобы ты жила рядом. - Может быть, - ответила Поликсена, размышляя о том, каким стал ее старший сын за время разлуки. - А может, и нет...