Сумерки Мемфиса

Фрина прибыла к мужу и матери с Хиоса уже очень тяжелая - она была слишком углублена в свое состояние, чтобы обращать внимание на то, что происходит вокруг. Поликсену это порадовало. Выспавшись после путешествия, Фрина пожелала искупаться в бассейне: это детское удовольствие было для нее одним из самых памятных. - Меня и Хризаора просит, - с улыбкой сказала она царице. Поликсена не возражала: кроме того, она и сама полюбила купание в выложенном мозаикой бассейне, где с самого возвращения училась плавать под руководством Алфея. Дворец, конечно, был полон персами, но на страже своей наготы царица всегда выставляла ионийцев. Во время занятий Поликсена надевала легкие полотняные повязки на бедра и грудь; конечно, после намокания они облепляли ее как вторая кожа, но царица знала, что Алфей не имеет пристрастия к женскому полу. Он сделался для нее только хорошим и заботливым учителем: уроки плавания были наслаждением для обоих. Теперь к царице присоединилась дочь с маленькой внучкой. И в этот первый раз, увидев мать раздетой, Фрина с изумлением сказала: - Кто бы мог подумать, что у тебя уже есть внуки! Поликсена искоса взглянула на афинянку. - Благодарю, моя царевна. Я, как видишь, стараюсь себя не запускать. Еще я езжу верхом - очень укрепляет ноги, особенно бедра и ягодицы. Она похлопала себя по выпуклому сильному бедру. - Ты одна ездишь? - удивилась Фрина. Поликсена слегка пожала плечами. - Когда как. Под взглядом дочери она ощутила, что покраснела, и отвернулась. Фрина понимающе хмыкнула: конечно, близость Гобарта к царице была известна всем. Пришли Алфей с Нестором, и Поликсена была избавлена от неловкости. Нестора она пригласила, чтобы подстраховать детей. Сама Поликсена уже почти не нуждалась в этом. Спустившись в бассейн, она с наслаждением скользнула грудью на прохладную воду, вытянув руки; открыв глаза, эллинка увидела на дне зеленовато-лазурное изображение лика Посейдона с бородой и волосами-волнами, такое же, как на доспехах Мелоса. Она перевернулась и вытянулась на спине, раскинув руки и ноги. Потом, взглянув на неуклюже плескавшуюся дочь и повизгивавшую от восторга внучку, Поликсена проплыла от одного конца бассейна до другого: Алфей, который следовал за нею вдоль бортика, издавал ободряющие возгласы. Энергично взмахивая руками и ногами и поворачивая голову из стороны в сторону, Поликсена вплавь вернулась обратно; потом, встав из воды, тряхнула волосами и отжала их. - Ну, как сегодня? - спросила она своего наставника. - Все лучше и лучше, - улыбаясь, ответил Алфей. Потом иониец нахмурился, видя, что царица поднимается по ступенькам. - Ты не будешь больше заниматься? - Сегодня - нет, - сказала Поликсена. Она оглядела зал, украшенный серебряными зеркалами и колоннами красного сандалового дерева с капителями-лотосами; в этом пустом помещении гулко отдавались их голоса. Царица не увидела никого, кроме стражников-греков в дверях, но у нее усилилось ощущение, что на нее смотрят... смотрят на нее одну из всех женщин ее семьи, с жадностью узнавая тайны ее тела. - Я ухожу. Следи за ними, - велела она Нестору, кивнув на Фрину и внучку. - Да, госпожа, - сказал тот. Алфей тоже кивнул, продолжая встревоженно смотреть на Поликсену; но госпожа, поправив отяжелевшую от воды набедренную повязку, молча направилась в купальню. Из зала с бассейном в ванную комнату вел короткий коридор. Там уже ждала Меланто, с платьем и косметикой наготове. Поликсена с помощью прислужницы закончила туалет, осушившись полотенцем, скрутив волосы низким греческим узлом и надев просторный хитон с рукавами, из голубого льна. Царица, конечно, знала, кто преследует ее в коридорах, чей взгляд она постоянно ощущает на себе, даже когда одна. Теперь Гобарт был начальником ее охраны, так же, как ближайшим советником; и с его помощью она уже добилась успехов в эти первые дни. Перед Поликсеной предстали несколько милетских управителей Дариона, полуазиатов, которые превратились в хапуг и воров, едва только сатрап ослабил за ними надзор. Главного казначея и нескольких его помощников царица казнила, в назидание выставив их головы на кольях перед воротами дворца. Так делалось не только ради устрашения - а прежде всего затем, чтобы народ видел, над кем совершен справедливый суд. Поликсена приказала также устроить раздачи хлеба и денег из казны. А Мануш во главе большого отряда отправился на север - разбираться со злоупотреблениями, которые позволяли себе сильные люди при Дарионе, и творить суд от имени государыни. Поликсена знала, что недовольные все равно останутся, и их будет много; но хороший правитель должен подняться над этим и приложить все силы к тому, чтобы единый закон в конечном счете восторжествовал над бесчисленными несправедливостями, чинимыми знатью. Пусть даже этот закон вначале многим покажется деспотичным. И таков он и будет - иначе здешних князьков не усмирить... Царица встретилась с архонтом - градоправителем Милета, и с другими милетскими начальниками, расспросив их о положении дел в городе и о причинах народного недовольства. Она проводила много времени в своем рабочем кабинете, корпела над архивами и счетными книгами своего племянника, и сама разбирала поступавшие к ней жалобы. Она выбрала себе советников - некоторые из этих людей выделились из окружения царицы сами, своей храбростью и умом, а других Поликсена назначила по совету архонта, из числа видных граждан. Она пока не заглядывала в будущее, но чувствовала все большую уверенность в настоящем. В редкие свободные часы Поликсена каталась верхом в саду, как и сказала своей дочери. Гобарт сопровождал ее во время этих прогулок, и они беседовали, рассказывая друг другу о себе. Персидский военачальник явил себя умным и незаурядным человеком... а главное, Поликсена все сильнее ощущала, что он неравнодушен к ней как к женщине; и если даже ищет почестей и власти, его увлечение искренне. Это невозможно было сыграть... только не перед ней, которая столько в жизни видела. Конечно, они оба не забывали и о большом мире. Поликсена задалась вопросом, куда мог бежать Дарион, главный ее противник, - Гобарт предположил, что, подобно отцу, он мог найти убежище в Египте. Они отправили разведчиков в Навкратис, а потом в Саис; но Поликсена сомневалась, что тем удастся многое выяснить. Превратившись в персидскую сатрапию, Египет принимал и пропускал слишком много азиатов; Поликсена предполагала, что жрецы должны быть хорошо осведомлены о делах страны, однако храмы надежно хранили свои тайны. Поликсена также отправила человека к дому Каптаха, чтобы тот разузнал о ее муже и младшем сыне. Ответа было ждать слишком долго... эллинка, однако, предполагала, что в доме Каптаха все без изменений и Тураи с Исидором живут спокойно. Она нередко размышляла об этом перед сном, оставшись наедине с собой, - как и о судьбе Никострата и Эльпиды. Кто виноват, что ее детей раскидало по свету?.. Детей маленького мира, какая неизбежность вознесла их на новый Олимп, с вершины которого видно слишком много? Спустя неделю после приезда Фрины она стояла вечером одна перед зеркалом в спальне, и размышляла о Тураи и своем младшем мальчике. Удержится ли ионийская царица у власти так надолго, чтобы это сказалось на них обоих?.. Поликсена задумчиво проводила гребнем по волосам, глядя на свое смутное отражение. Вдвойне смутное при свете лампады. Человек почти всегда не таков, каким видится себе сам... Она услышала за спиной скрип дверей и замерла с гребнем в руке. Приближающиеся шаги, смягченные домашними туфлями, царица узнала еще до того, как рядом в зеркале возникла рослая мужская фигура. - Уходи, - произнесла Поликсена, не поворачиваясь. Гобарт тихо рассмеялся. - Госпожа ждала меня, не так ли? Поликсена резко повернулась к нему, ощутив, как горло перехватывает гнев. - Кто впустил тебя в мою опочивальню?.. Я прикажу их казнить!.. - Я начальник твоей охраны, и сегодня я встревожился за тебя, - произнес перс: черные глаза его были совсем близко. Поликсена рассмеялась, в растерянности и негодовании. Она знала, что от этого азиата можно было ожидать чего угодно! - Убирайся, - бросила она и отвернулась. Гобарт отступил на несколько шагов, не спуская с нее глаз... эллинка ощущала, точно воздух между ними обратился в жидкий огонь. А потом перс молча атаковал ее сзади; Поликсена не успела опомниться, как оказалась в полной его власти. Он схватил ее на руки, как ребенка, и, пронеся несколько шагов, кинул на постель. Поликсена удержалась от крика; но когда Гобарт навалился сверху, зажав ей рот ладонью, замычала в бессильной ярости и рванулась. - Молчи, - задыхаясь, проговорил он над ее ухом. - Никто не придет... Не унижай себя, царица! Эти слова насильника заставили ее замереть в изумлении. Неужели перс и вправду заботился о ее достоинстве, вот так ворвавшись в ее спальню?.. Потом она опять попыталась вывернуться, с удвоенной силой; рука сама потянулась под подушку, за кинжалом. Военачальник перехватил руку женщины и, стиснув, прижал к постели. От него пахло мускусом и страстным желанием. - Я давно жажду тебя, и ты тоже, я знаю, - прошептал он. - Это должно было случиться! Он впился губами в ее шею; колол ее своей бородой, ласкал горячим языком. Руки перса скользили по ее телу поверх платья, сжимая ее грудь, бедра. Поликсена застонала, осознав, что вырываться поздно и постыдно; когда Гобарт стащил с себя рубашку, она больно укусила его в плечо, пустила в ход ногти, оцарапав ему спину. Но это только раззадорило его. Он разорвал на ней прочную льняную сорочку и набросился на ее нагое тело. Поликсена ощутила, что он не только знал многих женщин, как победительный воин, но и страстно любил их. И ей самой уже передалась его страсть, которая вот-вот должна была восторжествовать над телом, над рассудком; смирившись, Поликсена перестала быть покорной жертвой и ответила на ласки азиата с пылом, которому сама изумлялась. Они перекатывались по ложу, изнемогая в сладостной борьбе. Потом Гобарт опять опрокинул ее на спину, и его жесткая рука ворвалась между ее бедер. Он оказался знающим, умелым любовником; а может, это она так истосковалась по мужчине. Ее готовность привела его в восторг. Когда он наконец овладел ею, Поликсена уткнулась лбом ему в плечо, ощущая не унижение, а облегчение и благодарность... Потом они оба сразу же уснули, прижавшись друг к другу. Поликсена пробудилась первой, в темноте, слыша рядом ровное дыхание любовника... полежав немного, она нахмурилась и села, подобрав ноги. Ощупью поискала сорочку; стараясь не потревожить Гобарта, царица облеклась в нее, несмотря на то, что рубашка была разорвана спереди. Все ее крепкое тело ныло после объятий, сладостно и тревожно. Поликсена быстро оглянулась на двери, вспомнив о возможных свидетелях и страже; двери были закрыты на засов. Коринфянка перевела дыхание. Поликсена попыталась осторожно выбраться из постели; она медленно спустила ноги на пол, не отводя взгляда от любовника, но тут перс открыл глаза. - Куда ты идешь? Поликсена ощутила мгновенный страх. Но потом она выпрямилась и отступила на несколько шагов, стягивая сорочку на груди. - Тебе пора уходить, военачальник. - Подожди. Голос перса прозвучал тихо, почти умоляюще. Поликсена ощутила удивление. - Сядь со мной, - обнаженный Гобарт, приподнявшись, поманил ее рукою. Поликсена, все еще хмурясь и негодуя про себя, медленно села обратно на кровать. Гобарт тут же схватил ее за запястье и потянул на себя, так что эллинка, вскрикнув, упала на живот; она хотела вырваться, пылая гневом, но военачальник прижал палец к губам. Он разжал руку. - Послушай меня, пока мы одни. Я приказал твоей страже уйти. Поликсена кивнула. Гобарт, однако же, опять замолчал, как будто не мог подобрать слова. А царица глядела на своего победителя - красивого, знатного мужа на несколько лет моложе ее самой; и ощущала, как ее наполняет горечь. Поликсена приподнялась, опираясь на руки. - Ты это сделал ради победы надо мной?.. Ради власти? Гобарт молча покачал головой. - Послушай, - повторил он пылко. - Ты знаешь... и я никогда не скрывал, что в Парсе меня ждут женщины моего гарема и мои дети. Поликсена кивнула, слабо усмехнувшись. - Но когда я встретил тебя... Ты знаешь, что мы, арии, всю нашу жизнь служим Истине! Но Истину я узрел только сейчас. Тогда, когда ты взглянула на меня, стоя на носу корабля... в твоих глазах я увидел бога. Гобарт смотрел на нее взглядом, который был выразительнее тысячи слов. Он, который так уверенно взял ее ночью, теперь только протянул к царице руки, как будто не смея более приблизиться. - И с тех пор я захотел владеть тобой, чтобы любить и защищать тебя. Позволь же мне это. Поликсена, в смятении чувств, скрестила руки на груди. - А что скажут люди? - Люди уже говорят... Тебя будут судить, что бы ты ни сделала, - тут же ответил перс. - Ты это давно понимаешь! Поликсена кивнула. Она не стала напоминать, что она замужем: Гобарт и сам не забывал об этом ни на миг. - Мне нужно побыть одной... уйди, - тихо сказала она. - Уходи, пока не рассвело! Она не глядя услышала, как военачальник одевается. Потом он встал и, обойдя кровать, приблизился к царице. Помедлив пару мгновений, перс обнял ее и поцеловал в лоб. Потом он ушел: Поликсена, не поднимая глаз, услышала, как заскрежетал засов, двери спальни открылись и закрылись снова. Посмотрев наконец на эти двери, вслед любовнику, царица услышала его голос: Гобарт сказал что-то стражникам. Слабо улыбнувшись, Поликсена опять легла и, натянув простыню до подбородка, стала смотреть, как за ставнями разгорается рассвет. Она незаметно крепко уснула; и проснулась только тогда, когда ее позвала Меланто, склонившаяся над царской постелью.