Сумерки Мемфиса

- Пора уходить, богиня, - сказал великой царице Уджагорресент. С десяток конных воинов устремилось следом за Камбисом, и множество пеших: значительная часть солдат Камбиса покинула площадку, но, несмотря на это, оставшиеся чувствовали себя в оцеплении. Нитетис посмотрела туда, где сидели греки: к ее большому облегчению, Поликсена со своей охраной успела уйти. Пифагор же остался на месте, и сейчас вместе с учениками как раз пробирался к грекам царицы. Египтянка улыбнулась. Она уже не видела Роксаны за спинами и златоткаными одеждами персов, которые окружили несчастную без всякого приказа Кирова сына. - Посмотрим! – шепотом воскликнула Нитетис. Тронуть Роксану без повеления царя царей, разумеется, его люди и пальцем не посмеют, и даже получив приказ казнить Роксану или заключить под стражу, персы едва ли решатся выполнить такое повеление сразу: она ведь его сестра, царица и мать наследника… Но именно сейчас, о великая матерь, всеприсущая Нейт… Подав царскому казначею руку, Нитетис позволила поднять себя с кресла. Сдвинув брови, она нашла глазами Филомена, который уже сосредоточенно внимал Пифагору, что-то говорившему своему ученику. - Ты видишь, к чему это привело! – сказал Пифагор военачальнику с тихим, но страшным для всех учеников негодованием. – Насилие способно порождать лишь насилие, и взаимная ненависть народов только увеличивается! - А ты, учитель, хочешь примирить то, что по природе своей непримиримо! – возразил Филомен, сложив руки на груди. Теперь ему было что ответить великому философу. – Если мы будем мириться с варварами, они рано или поздно покорят нас себе, и вместо великой Эллады будет великая Персида, которая захватит весь мир! Азиаты всюду побеждают за счет человеческих пороков и страхов, играя на слабостях других народов, неужели ты не видишь?.. - А ты хочешь уже сейчас залить мир кровью! Уничтожая тысячи людей во имя того, что может как случиться, как и не случиться в отдаленном будущем, - печально усмехнулся самосский мудрец. – Правда оружия далеко не единственная, Филомен! Ты совсем забыл о божественной правде? - О правде наших богов или единого бога персов? – спросил военачальник, не на шутку распаленный спором. Ученик и учитель уже напрочь забыли о том, где находятся и что грозит им самим; пока их не отвлекли другие пифагорейцы и стража царицы Нитетис. Им всем пора было возвращаться во дворец, что бы ни ждало их там. Великая царица, отвлекшись на Филомена и Пифагора и пытаясь прислушиваться к их прениям, заметила, что Роксану уже увели: младшую царицу, по-видимому, без всякого сопротивления посадили в носилки и увезли. Храбрость и ярость против повелителя мира истощила все ее силы к сопротивлению. "У Роксаны прекрасный характер, истинно царский. Теперь я вижу, каковы бывают достойные персиянки! - подумала дочь Априя с неожиданным большим сожалением по отношению к противнице. – Жаль, что я так мало узнала ее! Должно быть, Атосса подобна своей сестре по духу, только ей повезло родиться старшей!" Египтянка пошла прочь в сопровождении греков и персов, оставшихся при ней; некоторое время она опиралась на руку Уджагорресента, но потом под взглядами слуг Камбиса оставила царского казначея и прошла вперед. Они покинули площадку для состязаний, кончившихся так печально, и великая царица села в свои носилки. Задернув полог, можно было свободно осмыслить положение. Она как следует обсудит случившееся с Уджагорресентом, но позже. Может быть, поступок Роксаны вовсе ничего не значит… сейчас ничего нельзя сказать. Нитетис вдруг поняла, что не смогла бы тронуть эту царицу, бороться против нее подлыми способами, излюбленными в Азии: как, возможно, поступила бы сама Роксана. Но если перенять политику персов, это будет означать бескровную победу Азии в Египте, как и в других землях. Великой царице удалось услышать часть беседы Пифагора со своим лучшим учеником, и с тем, что она услышала, дочь Априя была совершенно согласна. Несколько дней ничего не происходило. Нитетис пыталась вызнать что возможно через своего врача, других осведомителей, но на персидской половине дворца все протекало без изменений. После первых месяцев брака с Камбисом царь и его главная жена опять стали трапезничать раздельно, сходясь только на больших званых обедах и ужинах, которые были любимы египтянами времени Амасиса, но которые почти совсем прекратились после восстания Псамметиха. Нитетис знала, что царь нередко приглашает к столу своих военачальников, как и в Персии: и относилась к этому спокойно. Но неожиданная новость, что Камбис порою завтракает с Роксаной, которую не подвергли никакому наказанию за ее неслыханную дерзость, очень неприятно поразила египтянку. Неужели этот азиат тоже подобен глине и любит подчиняться женщинам, проявляющим твердость? Нитетис знала, что такая склонность имеется даже у самых мужественных мужчин, хотя последние стыдятся ее и скрывают: но совсем избавиться от власти женщины не может никто из них… Камбиса же никак нельзя было отнести к самым мужественным, и его склонность к тиранству походила на женскую: едва ли это было справедливо для его великого отца, но весьма помогало склонить перса на свою сторону. Однако сейчас подобная слабость персидского царя была дочери Априя совсем не на руку! А потом случилось страшное. Камбис до смерти избил Роксану, когда за столом сестра и царица сказала то, что ему не понравилось: передавали, что Роксана безрассудно напомнила супругу о плачевном положении Кирова дома, заговорив о восстании и казни Смердиса, брата Камбиса, который остался неотомщенным. "Ты сделал дом Кира нищим", - сказала персиянка, и супруг и господин повалил ее на пол ударом ноги в живот... Роксана родила преждевременно, мертвого младенца, - причем невольные свидетели этого клялись, что ребенок получился с ужасными уродствами, и кое-кто передавал друг другу, что дитя родилось вовсе без головы… Разрешившись от бремени, царица умерла от побоев и кровотечения. Все были потрясены, и даже Нитетис плакала от ужаса и жалости, узнав о такой гибели соперницы. Она приказала позаботиться о достойном погребении для Роксаны, в случае, если Камбис пренебрежет этим сам. Но Камбис после убийства сестры и жены был не в том состоянии, чтобы хладнокровно обдумывать ее похороны. О мертвой царице позаботились приближенные царя, среди которых были его родственники: персы часто пренебрегали мертвыми телами даже знатных людей, особенно убежденные зороастрийцы, но Роксану и ее ребенка предали земле с почестями. Несомненно, у тех, кто ненавидел царя, теперь появилось еще больше поводов для ненависти: но пока еще она не прорвалась, и, возможно, не прорвется никогда. Персы есть персы! Камбис долго предавался скорби, а может, гневу по отношению к другим или себе. Не впуская к себе никого, великий владыка целыми днями лежал неподвижно, не вставая, ничего не ел и ни с кем не разговаривал… Потом наконец царь позволил персам позаботиться о себе и вернулся к прежним делам, но египетские приближенные совершенно перестали видеть его. Нитетис, уединившись с Уджагорресентом, мучилась мыслями о своем будущем и будущем Та-Кемет. Она все еще не забеременела. Конечно, в последние месяцы, пропадая в походах, занимаясь военными сборами и унимая повстанцев, царь разделял с ней ложе гораздо реже, чем вначале. И ее старый опытный врач, Минмес, утверждал, что женщинам нередко приходится подолгу ждать первой беременности, зато потом их плодовитость может так возрасти, что они сами этому не радуются… Но пока Нитетис не дождалась и первого ребенка. Она слышала, что уродец, родившийся у Роксаны, был сыном… Способен ли Камбис производить на свет здоровых детей? А если и Нитетис он наградит сыном – Хором в гнезде, который родится с пороками? По законам Та-Кемет это дитя будет почитаться священным и неприкосновенным – еще даже более, чем царские дети в Персии, ведь Камбис объявлен фараоном и верховным богом! А наследник, имеющий пороки, еще большие, чем у самого Камбиса, может навлечь несчастья на всю страну! Порою Нитетис жалела, что в ее стране, как в Спарте, не принято избавляться от неудачного потомства: это, конечно, жестокость, но такая ли большая в сравнении с тем, что приходится выносить самим подрастающим калекам и всем тем, на кого падают заботы о них? А новорожденное дитя почти ничего не почувствует, сразу же вернувшись туда, откуда явилось: и, разумеется, не осознает своей смерти, как это произошло бы позже! Однако, несмотря на здравость подобных рассуждений, ее Поликсена ни за что не позволила бы так поступить со своим ребенком, которого теперь могла зачать только от спартанца, как Нитетис – от перса. Как судьба сведет их детей - а детей их детей, если обе подруги переживут эту персидскую войну?.. Нитетис, совершенно покинутая мужем, теперь опасалась приглашать любимую эллинку во дворец, но по праву великой царицы несколько раз навестила ее сама. Все в городе, как египтяне, так и персы, конечно, давно уже знали, кого любит Нитетис. Великая царица спрашивала Поликсену, не хочет ли она заключить со своим спартанцем брачный договор: это была самая законная форма брака в Египте, скреплявшая его гораздо надежнее, чем благословение жрецов. Особенно теперь, когда египтяне столь часто брали себе в жены чужеземок, почитавших иных богов: прежде всего азиаток. Сам Камбис подписывал брачный договор с египетской царицей, а еще прежде так поступали фараоны! Поликсена отказывалась, говоря, что не имеет права так сковывать своего возлюбленного, которому здесь все чужое, гораздо больше, чем ей. - Ликандр никогда не бросит меня, но он также никогда не сможет сделаться египтянином! – сказала Поликсена. – Ты ведь знаешь его, и сама все понимаешь! - Если случится так, что твой друг погибнет, успев сделать тебя матерью, подумай, что ждет вашего ребенка, не говоря о тебе! – предостерегала Нитетис. – Я знаю, что у нас никто не упрекнет тебя, как это сделали бы в Элладе: люди Та-Кемет сторонятся вас и ваших обычаев, как вы сторонитесь наших. Но эллины… - Мои эллины уже считают нас мужем и женой, - сказала на это Поликсена. – Они тоже все понимают! И если мне суждено вернуться в Грецию, потеряв Ликандра… Она закусила губу, сдерживая слезы ужаса при такой мысли. - Если будет так, меня станут считать его вдовой! – твердо закончила Поликсена. – Такова наша честь, особенно честь спартанцев! - Если ты когда-нибудь к ним попадешь, а тогда обрадуешься ли? – невесело заметила египтянка. – Но, конечно, решать тебе. Великая царица помолчала, сидя в кресле напротив подруги и покачивая вышитой туфлей с загнутым носком. - А я ведь хотела подарить тебе землю. Камбис закрепил за мною довольно много земли в Дельте, которой я могу распоряжаться. Конечно, Поликсена знала это: но она сразу же покачала головой. - Я очень благодарна тебе, богиня, но не могу. Будь я одна, я бы не отказалась, - покраснев, прибавила эллинка, взяв царицу за руку. – Но теперь, когда со мной Ликандр, землю из нас двоих может получить только он: за службу, за заслуги! Ведь он мужчина и эллин! - Я понимаю, - сказала египтянка. Она усмехнулась. - За службу, говоришь? Чью же кровь отправить его проливать? Можно отправить твоего спартанца в Сирию, еще при Амасисе там были непрерывные войны! Мне кажется, у персов намного больше благородства, чем у сирийцев и других азиатов, - заметила великая царица. - И теперь, выходит, Ликандру предстоит унимать сирийцев ради порядка в благородной Персиде, - засмеялась Поликсена. Нитетис пожала плечами. - Думай, как тебе угодно, филэ. Никто из нас не пророк и не знает будущего. Но прежде всего порядок в Сирии выгоден Та-Кемет! Поликсена быстро встала с кресла и обняла сидящую госпожу. - Я бы никогда тебя не покинула, - прошептала она. – Сколько ты для меня сделала! Но только женщины могут принимать от других добро просто так, ради себя самих: мужчинам это нельзя, это их губит! Нитетис погладила ее по руке, посмотрев на эллинку снизу вверх. - Стало быть, подождем для спартанца случая отличиться, а ты поговори с ним, как это будет понятно эллину, - заключила она с улыбкой. – Тебя я не оставлю, ты знаешь! Ведь это его не уязвляет? - Нет, - Поликсена быстро качнула головой. – Ликандр умен! Он понимает, что вы… что ты содержишь нас обоих, и что я всем обязана моей царице, и не могу возгордиться собой чрезмерно, - она покраснела. – Лаконец говорил мне, что у меня своя служба, а у него своя: но просто охранять меня ему скоро будет мало, особенно если он вполне почувствует себя моим мужем! Великая царица склонила голову. - Мне все понятно, дорогая. Она встала с кресла. - Мне пора. Не провожай, - она остановила подругу жестом. – Не нужно, чтобы мы лишний раз появлялись вместе на улице. Подруги поцеловались, и Нитетис ушла. Поликсена села обратно, подперев щеки руками. Эллинка не знала точно, но подозревала, что перед уходом великая царица побеседовала с Ликандром: и если Нитетис взяла со спартанца слово молчать, тот ничего не скажет даже ей. Через несколько дней стало известно, что в царской семье опять воцарился мир. Теперь некому было встать между Камбисом и его египтянкой. Спустя небольшое время двор и весь Египет ждало новое потрясение: было объявлено о беременности великой царицы! А следом за таким радостным событием царь персов объявил о намерении вернуться в Мемфис и сделаться настоящим Властителем Обеих Земель. Его воины убили много жителей столицы, и расправлялись с ними бесчеловечным образом, но в действительности причинили не так много разрушений самому городу. Хотя Мемфис и горел, обитель духа Птаха, как и другие города Черной Земли, была построена из камня и очень прочно, на веки вечные, и мало была подвержена ярости зримого божества персов.