Он ощущал холод. Тянущаяся вязкая пустота, которая как самая противная слизь обволакивала его душу. Перед глазами все еще было темно, потому что он никак не решался их открыть. Голова болела. Не прям чтобы нещадно, но довольно ощутимо. Парень готов был поспорить, что на лбу, да и на затылке, у него определенно должны были быть шишки.
Он все-таки с громким выдохом распахивает глаза, чтобы наткнуться на белый потолок. В голове у него возникают довольно странные мысли: «Почему эта вещь называется именно потолок, а никак иначе?» Думать ему об этом некогда, да и вовсе не хочется. Он опускает взгляд ниже и натыкается на человека, но кто он такой понять все равно не может. Не знает.
- Чунмен, Чунмен. – Обеспокоенно тараторит этот высокий нескладный юноша, зовя кого-то. Его карие глаза выглядят действительно обеспокоенно. – Он очнулся.
Парень слышит громкий стук чего-то массивного и легкий топот ног, с десяток так, наверно. Перед глазами появляется невысокий блондин, и он понимает, что и его видит первый раз в жизни.
- Ты как? Уже лучше? Ты видишь меня? - Сыплет вопросами он, а парень же удивленно смотрит на него и юношу, не собираясь отвечать ни на один из их вопросов. С какой стати он должен подвергаться допросу от незнакомых ему лиц? Парень этого вовсе не понимал.
Однако, внезапно к нему приходит ощущение того, что здесь, в комнате, в которой он проснулся, есть кто-то еще. Но, где же это здесь?
Он, потеряв интерес к людям, что пытались тщетно что-то у него спросить, отводит взгляд светло-карих глаз в сторону и осматривает помещение. Рядом с кроватью, на которой лежит парень, висит несколько капельниц, какой-то аппарат, что постоянно издает размеренные пищащие короткие звуки, а откуда-то за ним идет пар, как отмечает про себя парень.
Следом его взгляд опускается на собственные руки, в вены введены несколько катетеров, и это приводит его в полное замешательство.
Где-то рядом виднеется край дивана, рядом стоит тумба и несколько стульев за ней. А в углу еще четыре человека. У одного из них глубокие мешки под глазами, будто бы он не спал как минимум неделю. Отчего же он, при малейшем взгляде, вызывает у него такую бурю неприятных эмоций?
Заметив на себе взгляд парня, тот виновато опускает голову. Что удивляет еще больше, ведь он совершенно не представляет, кто он такой и чем успел перед ним провиниться. Он вообще не представляет, кто все эти люди и почему проснулся в больничной палате.
- Ты чего молчишь? – Слегка нахмурившись, опять спрашивает Чунмен.
- А почему я должен отвечать на твои вопросы? – Он пытается сесть, но, почувствовав резкую тупую боль в висках, бросает это на полпути. – Кто вы вообще такие?
- Это совсем не смешно. – Сурово сложив руки перед собой в замок на груди, к ребятам у его кровати подходит высокий долговязый парень. У него забавно торчат уши, но ему сейчас совсем не до них и его негодования. – Если ты и обижен, ладно, сильно обижен, то это, все-таки, еще не повод вычеркивать нас из своей жизни. Не поступай как он!
Он совершенно не понимает, что здесь происходит.
- Я и не смеюсь. – Устало пожимает плечами, порядком раздражаясь от этих обеспокоенных и обиженных взглядов. – Я понятия не имею, кто вы и что вам от меня надо.
Пока парень пытается от них отвязаться, его не покидает ощущение, что он упустил еще одно очень важное обстоятельство. Что-то, что является ключевым в этой ситуации.
- Лу, кончай придуриваться. – Он ловит на себе недовольный взгляд темнокожего паренька. Он немногим старше первого, появившегося перед ним, юноши с карими глазами. Вспомнив о нем, он отыскивает его взглядом, замечая его подле кровати вместе с блондином. Тот выглядит уставшим и жутко перепуганным. Отчего-то эти двое располагают к себе, в отличие от остальных. Да и не доказывают, что парень над кем-то издевается.
- Я не знаю, кто вы, кто такой Лу, и что вам всем от меня нужно. Покиньте мою палату, от вас у меня вновь разболелась голова.
- Лу, это ты. Ты – Лу Хань. – Как-то обеспокоенно говорит на другом, отличном от пользовавшимся до этого остальными ребятами, языке. Но, к удивлению, он понимает этот язык. И понимает парня, сказавшего все это, косая челка которого закрывает сейчас ему чуть ли не пол лица, .
- Никакой я не Лу Хань. Я … - произносит он и осекается. Вот это. То, что он упустил с самого начала. Он не знает, кто эти ребята. Не знает, почему находится здесь и что тут делает и, собственно, где это «здесь». Не знает, что произошло, почему он оказался в больнице и отчего у него шишки на голове. И, самое главное, он не знает, кто он сам вообще такой.
- А кто я?
***
- У него травматическая диссоциированная амнезия. Такое часто случается при черепно-мозговых травмах. Через какое-то время он сможет вспомнить то, что забыл. Вам не следует так волноваться. К тому же, все универсальные навыки у него сохранены. Он не помнит только факты из личной жизни. Людей, события и тому подобное. Не волнуйтесь, у подобных больных примерно в течение двух-трех месяцев память восстанавливается. А, может, даже раньше. – Мужчина средних лет, с приятной, притягательной улыбкой похлопал лидера по плечу, а Кай и Чанель все продолжали корить себя за столь резкие слова, сказанные их мемберу несколько минут назад в палате.
Сехун все также сидел рядом с ним, не отходя ни на шаг. Тао устало опустился на скамью для посетителей, уронив голову и занимаясь самобичеванием. Он, конечно, частично виноват в нынешнем состоянии Лу Ханя. Но всего лишь частично. Кто мог предположить, что в разгаре ссоры, Лу Хань, не желая ее продолжать, поспешно выскочит на дорогу в тот момент, когда на переходе горит красный, а белый Hyundai Solaris просто не успеет вовремя затормозить. Благо, Тао сразу же позвонил в скорую и оказал первую медицинскую помощь. Но китаец все равно ощущал себя виновным. Одно только перекрывало это удушающее чувство вины – ненависть. Жгучая, уничтожающая изнутри ненависть к одному определенному человеку. Собственно, он и послужил причиной их пререканий. Ву Ифань.
- Чондэ? – Чунмен ответил на входящий звонок. На той стороне провода слышался обеспокоенный голос. – Да, пришел в себя. Да. Чондэ, у него амнезия. – Устало проговорил лидер, все еще сам не веря в собственные слова. – Да. Пока останется здесь. Угу. Сехун. Пробовал. Он отказывается его оставлять.
Не дождавшись, когда Сухо закончит свой разговор, Чонин возвращается в палату Лу Ханя.
Лидер взлохматил свои и без того уложенные в беспорядок белые волосы с кое-где не прокрашенными корнями. – Что? Он? Не говори ему. Вот черт, сказал? Ладно. Просто больше не отвечай на его звонки. Да, давай. – Он отключил вызов и сел рядом с Тао.
- Что случилось, Су? – Подошел к лидеру Минсок. – Что такого сказал Чондэ, что это тебя еще больше озадачило? – До этого слышащий весь разговор Чунмена по телефону, Минсок был обеспокоен, ведь он уже частично догадывался, что могло еще произойти.
- Крис.. он позвонил на телефон Лу, а Чондэ взял трубку. И сказал, что Хань попал в аварию и сейчас без сознания лежит в больнице. Тот ответил, что скоро приедет.
- Но его все равно не пустят сюда.
- Это же Ифань, он найдет способ. – Устало вздохнул лидер. От упоминания о бывшем мембере стало еще тягостней на душе. Ведь он до сих пор корил себя за эту ситуацию с Фанем. Это ведь, как ему казалось, и его упущение, как лидера. – Мы должны помешать ему. Я не хочу, что бы Хань вновь пострадал из-за него.
- Но ведь Лу Хан его…
- Нет, Мин. – Он посмотрел решительным, но не видящим никого вокруг, взглядом, положив свою руку Тао на плечо и легонько сжав его. – Лу сейчас нуждается в покое. Он не помнит его, это к лучшему. Было бы просто превосходно, если бы Хань вспомнил все, кроме его существования в своей жизни. Либо не вспоминал ничего вообще.
Минсок лишь тяжело вздохнул. Он не был на все сто процентов согласен с лидером, но сейчас его слова звучали очень убедительно. Доля рациональности в них явно была.
Дверь, ведущая в палату Лу Ханя, открылась, и оттуда показались уставшие лица Сехуна и Кая. Се выглядел особенно мрачным и недовольным, но шел по направлению к выходу. Сейчас его мешки под глазами могли бы составить не хилую конкуренцию Тао.
- Панда, пошли. – Безэмоционально обратился он к согруппнику. Кай лишь одобрительно кивнул на слова Сехуна. Тому, все-таки, удалось заставить макнэ уехать в общагу и отоспаться хоть немного. До него это не удавалось никому. Сам же Се мало обращал внимание на остальных. Он действительно устал. Но, еще так было легче держать свои эмоции под контролем. Дайте ему малейший повод, и, казалось, он мог легко поговорить по душам с Тао.
Последний же послушно поднялся и поплелся вслед за макнэ корейской подгруппы.
- Су, езжайте домой. Сегодня с Ханем останусь я. Все будет нормально. – Пообещал главный танцор.
- Хорошо, рассчитываю на тебя. – Су поднялся, следуя примеру Тао, и вместе с Мином направился к выходу. Исин и Чанель догнали их в холле больницы, так и не попрощавшись с Чонином. Но Чонина это мало волновало. В данный момент он слишком волновался за этого проблемного оленя. Он не помнит его. Теперь придется знакомиться с ним заново.
***
