Профессор Люпейн, сэр!

***

Судорожно вздохнув, я проснулся. Осторожно поднявшись, огляделся. За такой бардак любой мой рядовой уже проклял бы день, в который родился. Стоп. Почему мне кажется, что это мой дом, и я — виновник бардака. Так. Что я помню? Я - морской пехотинец майор Бенсон Уинифред Пейн, и тут же я - Римус Джон Люпин, оборотень, член ордена Феникса, и… Что, черт возьми, все это значит? Тряхнув головой, попытался собраться. Так, майор, соберись! Не будь тряпкой! От самокопания меня отвлек какой-то хлопок и шаги, явно на улице. Что это? Аппарация. Тааак… Стук в дверь. Тяжело опираясь на стену, я встал и, поправив одежду, зигзагами направился к двери. Кое-как справившись с замком, открыл-таки ее и уставился на какого-то странного старика. Его бы постричь, побрить, одежду человеческую… — Мальчик мой, — обратился ко мне пришедший, окинув меня внимательным взглядом, особо задержавшись на шее, — как ты? — Я?... — «соберись!» — рявкнул я на себя, но какая-то странная рассеянность не отпускала, — нормально, директор, — вырвалось у меня. — Я так волновался за тебя, — всплеснул руками «директор», — я войду? — и, не дождавшись ответа, ловко протиснулся в дом, внимательно осмотрел бардак, задержавшись на батарее пустых бутылок, явно из-под виски. Мне почему-то стало стыдно. Закрыв дверь, я двинулся за гостем, следя за каждым его движением. Ну, не внушал он мне доверия. Тем временем, не найдя ни одного чистого стула, старик вытащил из кармана деревяшку («палочку» - всплыло в голове) и, сказав какую-то аброкадабру (заклинание), попутно замысловато взмахнув «палочкой», очистил один из стоящих посередине комнаты стульев и с кряхтением присел на него. Я замер у входа, стараясь не отсвечивать. Руки инстинктивно искали на поясе кобуру, а глаза что-нибудь острое. «Опасность, — било в голове, — опасность!». Из-за какого-то странно-апатичного состояния, я не мог понять, что именно за опасность, но вся моя сущность, вся моя интуиция, не раз и не два спасавшая меня во время спецопераций, просто вопила, что я в ЖОПЕ! «Не смотреть в глаза, — вдруг появилась в голове мысль, — прикинуться ветошью». Не совсем понимая, что происходит, опустил глаза и с трудом сгорбил плечи. Стоять так было непривычно, поэтому постоянно дергался, стараясь встать в более удобную для меня позу. Мне казалось, что я спалился, однако напрягшегося было старика это видимо удовлетворило, потому что он расслабился и, нацепив на лицо одухотворенное выражение, заговорил. Все его слова проходили мимо, голова гудела, тело ныло, как после десяти километров в полной выкладке по снегу, руки тряслись, как у запойного алкоголика, а во рту было сухо. С трудом сглотнув вязкую слюну, сцепил руки перед собой, стараясь собраться. Хотелось… не знаю, чего хотелось, но хотелось, до зубовного скрежета. Выпить, что-то выпить. Зелье. Да. Зелье. Меня затрясло. Выпить. Сейчас. Стоп! Соберись! Нельзя! Выпить. Нельзя! Я сосредоточился, до боли сжав ладони, взглянул на старика. Тот с сочувствующей физиономией что-то говорил, но в глазах сверкало довольство. Не порядок. Теперь у меня еще меньше поводов доверять ему. Он затронул тему про убийство какой-то маглы. В голове тут же всплыло лицо «моей» жертвы. Ах ты паршивый старикашка. Как ты узнал о ней? Я никому не говорил! Да и сейчас я ясно вижу, что все раны на теле девушки были нанесены ножом, но ни как не когтями, да и умерла она на пару часов раньше, чем мне в начале показалось. Таак, мне все это не нравится. Выпить. Да что такое? Соберись, салага! — Я очень надеюсь на тебя, мальчик мой, — ворвался в мой воспаленный мозг голос директора, — сейчас в трудное для Англии время, мы должны объединиться и вместе дать отпор Злу… О чем он? О Мерлин, что происходит? Черт! Какой Мерлин? Что за херня? Пока я пытался собрать в кучу явно разбежавшиеся мозги, старик закончил просветительскую речь и уже успел подойти ко мне. Мда, теряю хватку. — Держись, мальчик мой. Это, конечно, похвально, что пытался договориться со своим волком, но сам понимаешь, оборотничество – тяжелая болезнь и это очень хорошо, что у тебя есть люди, которые готовы поддержать тебя, — сверкая очками-половинками, участливо сказал он, а слышится «Помни, кто дал тебе этих людей!». Видя, что я слабо реагирую на сказанное, старик решил откланяться. Попрощавшись, он оставил меня одного в пустом доме и полной противоречивой информации головой. Немного постояв, я решил, что еще никто не придумал ничего лучше для помощи после похмелья, чем физическая нагрузка, и принялся за уборку. Разгребая завалы мусора, я думал, собирал свои мозги в кучу и понимал, что я в дерьме. Вечером, окинув взглядом вылизанный дом, заварил себе чая и, вертя в руках найденную палочку, уселся на кухне, подводя неутешительные итоги. Я В ЖОПЕ! — Во-первых, я точно помню, как умер на задании в Южной Америке и помню, как накидывал на шею веревку, задыхаясь от отвращения к своей «второй» сущности. Во-вторых, я осознавал себя Майором Пейном, но в то же время четко помнил себя и мистером Люпином. В-третьих, я безоружен. Мне срочно нужно почувствовать в руке тяжесть моего любимого пистолета. А эта палка? Хотя в памяти всплывает, что и она может быть полезна. Тогда нужно ее почистить и опробовать. Оружие — уже хорошо! — ласково погладив волшебную палочку, представил, как разгоняю террористов, и президент дает мне медаль, эх, мечты-мечты, — В-четвертых, я понятия не имею, как тут оказался. Нет, можно считать, что мне просто поправили воспоминания, то-то сейчас аж восьмидесятый, но вот моя внешность, — я опять провел по своим патлам, которые меня до ужаса бесили, первым делом постригусь, — невозможно сделать из негра белого. НЕВОЗМОЖНО! И Майкл Джексон не показатель. Сколько он лет себя травил. И эта Магия еще. Мне было страшно признавать, даже самому себе: я был растерян. Хуже я себя не чувствовал, даже когда мне дали отставку, тогда было все четко и понятно. А сейчас… Хотя, не умею я долго страдать, поэтому, плюнув, я засунул палочку за ремень брюк, вытащил все деньги, какие нашел в доме во время уборки и отправился по магазинам. Вернулся я через два часа подстриженный, переодетый в новую удобную одежду, на ногах приятно грела обувь военного образца, руку оттягивал полный пакет жратвы, а пояс оттягивал пистолет, отнятый у шпаны, позарившейся на припозднившегося прохожего. — А жизнь-то налаживается, — счастливо улыбнувшись, я погладил, через ткань пистолет и отправился на кухню.