Без иллюзий

— Выходя замуж, я не строила иллюзий о любви, — уверяет его Сара. Но это не значит, что Леонард не испытывает чувства вины. Он не часто это показывает, но его совесть постоянно беспокоит его, заставляя сомневаться в собственных действиях. — Сожалею, что воспользовался финансовым положением вашей семьи и лишил вас шанса найти любовь, — искренне говорит он ей. — Вы спасли меня и мою семью от унижения, ведь я не смогла бы выйти замуж за человека из приличной семьи, — запротестовала Сара. — Я продолжаю повторять себе это, — признается Леонард с таким тяжелым вздохом, словно он исходит из его души. — Что это соглашение выгодно нам обоим. Но чем больше я узнаю вас, тем больше я сожалею. Вы как канарейка, Сара. Вы заслуживаете быть свободной, свободно летать, петь, любить. Она встает, высоко поднимая подбородок и храбро на него глядя. Она никогда не скрывала свое мнение и не собиралась начинать сейчас. — Вы ошибаетесь, сэр. Я все еще свободна любить и не жалею об этой любви ни капли, — она кланяется ему и выходит из комнаты, оставив Леонард лишенным дара речи, в шоке, оставив его осознавать, что она только что призналась ему в любви. Оказавшись в своей комнате в одиночестве и наедине со своими мыслями, она анализирует свои действия, пытаясь найти причину, почему рассказала о своих чувствах. Сара решает, что дело не в том, что она ждет, что он тоже проявит к ней чувства, что он окружит ее любовью и станет обращаться, как с королевой. Все дело в том, что Леонард так одинок, и он заслуживает знать, что в этом мире есть еще один человек, который видит его таким, какой он есть, и дорожит им. А вот как он отреагирует на это признание, совсем другое дело, и той ночью она плачет, боясь, что ее признание оттолкнет Леонарда. *** Ее подозрения подтверждаются на следующий день, когда он встречает ее со стоическим выражением лица, не смотрит на нее, не говорит ни слова во время поездки домой. Так странно сидеть в одном экипаже, на расстоянии вытянутой руки друг от друга, и все же так далеко, словно ее изгнали из его мира, хотя всего день назад они были так близки. Увы, Сара на собственном опыте узнает, что отлив, уходя, смывает в океан и часть твоей души. Когда они наконец достигают дома и слуги начинают разбирать багаж она чувствует облегчение. Она молча входит в дом, слышит, как экипаж отъезжает, и, обернувшись и не видя ни Леонарда, ни его чемоданов, понимает, что он уехал. *** Разбитое сердце — это довольно болезненно, как узнает Сара. Она занимает себя оттачиванием своих навыков боя, и скоро мечи, кинжалы и даже шесты становятся послушными ее руке так, как никогда не были послушны нитки и иголки. Она хранит подаренный им кинжал в ее спальне — как единственное физическое напоминание о проведенном вместе времени, единственной вещью, которая связывает ее с Леонардом и помогает справиться с его отсутствием. Сара спрашивает себя, не совершила ли ошибку, сказав ему правду, вернется ли он когда-нибудь в ее жизнь. Приходит письмо от Лизы, описывая любовь и преданность ее мужа, и Сара пишет в ответ, одновременно счастливая за подругу и скучая по собственному мужу. Ей пишет и Лорел, беспокоясь о слухах, что у Леонарда в городе появилась любовница. Сара чувствует, как ее сердце вновь рассыпается на осколки от мысли, что Леонард нашел утешение в объятьях другой женщины. Но она никогда не позволяла себе предаваться отчаянью долго, сдаваться без боя, и она не собирается делать этого и сейчас. — Я хочу увидеть моего мужа, — говорит она Мику, когда он приезжает, чтобы забрать какие-то вещи для Леонарда. Мик кривится: — Вы мне нравитесь, вы потрясающая женщина. Я хочу помочь. Но когда Снарт принимает решение, оно окончательное. И он решил не возвращаться домой. — Тогда отвезите меня к нему, — храбро приказывает она. Разве отношения между ними могут стать еще хуже? Какое наказание хуже этого холодного отношения он может выдумать? Мик смотрит на нее, пытаясь понять, серьезна ли она. Когда он понимает, насколько она серьезна, он, к ее удивлению, тут же соглашается: — Да вы нахалка, леди. Понятно, почему вы ему нравитесь. *** Леонард ошеломлен, увидев ее, и она ошеломлена его видом — он словно не спал днями, он небрит, под его глазами темные круги. Мик оставляет их наедине, и какое-то время они просто молча смотрят друг на друга, ожидая, что другой заговорит первым. Сара первой прекращает молчание: — Вы сказали, что не хотите, чтобы я была несчастлива. И все же вы покинули меня. Оставили в одиночестве. Ее обвинение его не трогает, его взгляд остается холодным. — Я больше ничего не могу сделать для вас. Сара гневно прищуривается: — Не смейте. Не ведите себя, словно вы тот человек с холодным сердцем, каким вас видит мир. Я помню Хаб-Сити. Вы позволили себе расслабиться, вы открыли мне часть себя, — она кидает ему кинжал в ножнах, и он инстинктивно ловит его. Сначала он смотрит на кинжал, вспоминая день, когда он впервые за долгое время был так счастлив, затем на Сару, пытаясь понять, что она имеет в виду. Она возвращает его подарок? Она презирает его? — Вы пообещали быть моим другом. Вы пообещали научить меня пронзать артерии, — объясняет она. — Разве вы не человек своего слова? — Мик может научить вас… — Я не хочу, чтобы меня учил Мик, — упрямо прерывает его она. — Скажите мне, сэр, зачем вы это делаете? Почему отталкиваете меня? — Я не хотел вводить вас в заблуждение, — отвечает Леонард отстраненно. — Или провоцировать дальнейшее развитие ваших чувств ко мне. Она подходит ближе и смотрит ему в глаза. Он выше ее, но под ее решительным взглядом он как будто становится меньше. — Мои чувства принадлежат мне и только мне, и вы не можете ими управлять. Если вы считаете меня хрупким цветком, который увянет от неразделенной любви, если вы думаете, что ваше исчезновение из моей жизни заставит меня забыть вас, то вы проклятый идиот, который не знает меня ни капли. Вы глубоко ошибаетесь, — она глубоко вдыхает, собираясь с силами. — Если мое присутствие удерживает вас вдали от вашего собственного дома, возможно, настало время мне принять мою судьбу и вернуться к отцу. — Я не позволю вам с позором вернуться домой, — твердо говорит Леонард, и его гневный взгляд ничем не уступает ее. Она невесело смеется: — Какое вам дело до моего позора? Вы выразились очень ясно. Теперь выбор за мной, моя очередь решать, что делать дальше, — она отворачивается, собираясь уйти, и ее гнев подогревает ее решимость разорвать этот брак, но Леонард хватает ее за запястье и останавливает ее. Она удивлена тому, насколько нежно его прикосновение, особенно, в контрасте с его словами и его взглядом. — Останьтесь, — шепчет он мягко, притягивая ее ближе. — Может быть, я не люблю вас, но вы мне небезразличны. Я не хочу, чтобы вы столкнулись с таким унижением, особенно, из-за меня. Сара закрывает глаза, чтобы не дать ему увидеть навернувшиеся слезы. — Если я вам и правда небезразлична, тогда доверьтесь моей способности жить с моими чувствами и не отталкивайте меня. Он смотрит на нее, пытаясь понять, как поступить правильно, в то же время, храня нечитаемое выражение лица. Вновь его совесть беспокоит его, твердя, что столь чистое создание будет уничтожено его прикосновением. Но его сердце возражает, может быть, ее невинность прогонит его демонов, может быть, он не запятнает ее. Наконец, он вкладывает кинжал в ее руку и отпускает ее запястье: — Хорошо. *** Следующие несколько дней непросты. Сара высоко держит голову и поддерживает дистанцию, оставаясь вежливой и доброжелательной. Леонард мало говорит и проводит большую часть времени в одиночестве, только ужиная с Сарой и Майклом, который действует между ними, словно буфер. На третью ночь она тянется к бутылке вина, решив выпить прямо из нее вместо того, чтобы воспользоваться бокалом. Леонард и Мик обмениваются веселыми взглядами, глядя, как она опрокидывает бутылку. — Мне любопытно, — тянет Леонард, начиная их первый с Сарой разговор после их примирения. — Сколько вы и Лиза употребляли алкоголя в пансионе, чтобы не быть подверженной влиянию того количества вина, которое вы только что выпили так быстро? Сара прикладывает к сердцу руку и качает головой: — Я унесу эту сестринскую тайну с собой в могилу. Но позвольте мне признаться. Если бы я и некий мужчина выпили бы одинаковое количество алкоголя, он опьянел бы быстрее меня. Мик фыркает: — Вы просто не были знакомы со мной. Она подталкивает к нему бутылку: — Это вызов, Мик? Мик смотрит на Леонарда, и тот выдает: — Пожалуйста, продолжайте. Мне до смерти интересно, кто опьянеет первым, мой лучший друг или моя жена. Как ни удивительно, Мик засыпает за столом первым, пока Сара победно болтает бутылкой с вином. Леонард мягко на нее смотрит. — И вновь вы проявили себя, как идеальный друг. Ее взгляд смягчается: — Я и есть ваш друг. А теперь, пожалуйста, унесите Мика в гостевую спальню. — Да, миледи, — с ухмылкой отвечает он. Леонард благодарен, что они вернулись к легкости после его попытки завернуться в себя и скрыться. Для человека, который настаивал, что не любит свою жену, он ужасно по ней скучал. *** Сара не хочет следить за своим мужем, но она видит жалостливые взгляды служанок и собирается найти их причину. Она стоит у дверей, как невидимая в темноте тень, и напряженно вслушивается. — Я буду рад заключить еще одну сделку, — слышит она мужской голос. — Это необязательно, — коротко отвечает Леонард. — Прошу, милорд, я настаиваю. И Валентина будет счастлива увидеть вас. Услышав это, Сара не справляется с гневом. Она отметала слухи о том, что у Леонарда была любовница, предпочитала верить в его добродетель. Да как он посмел! Она влетает в комнату, забывая, что ее там быть не должно. — Кто черт возьми такая Валентина? — рычит она. Их гость встревожен ее внезапным появлением, ее агрессией, ее языком. Он смотрит на нее, словно она создание из другого мира. — Мы не будем сейчас об этом говорить, — спокойно отвечает Леонард. — Мы будем говорить об этом прямо сейчас, — резко отвечает она. — Вы объяснитесь прямо сейчас! Гость охает. — Прошу прощения, лорд Снарт, но вашей жене необходимо воспитание. Возможно, трость вобьет в нее правила приличия. Услышав это, Леонард каменеет. — Вы хотите, чтобы я ударил Сару? — Чтобы держать ее в узде. Сара открывает рот, чтобы объяснить этому человеку, что она не какой-то неуправляемый ребенок, что он в ее доме, и что он обязан обращаться с ней вежливо, что она заслуживает, чтобы с ней обращались уважительно, но Леонард говорит первым. Его ровный голос напоминает ей тишину перед бурей, в его глазах — штормовое предупреждение. — Сара имеет полное право требовать ответов от своего мужа. Я возразил ей только потому, что не желаю обсуждать наши личные дела в присутствии полного и абсолютного идиота. Мне отвратительно, что вышеупомянутый идиот даже предполагает, что я подниму руку на свою жену. Никто не притронется к Саре, пока в моем теле есть еще хоть одна капля крови. А теперь убирайтесь, прежде чем я окончательно потеряю терпение, и не смейте возвращаться. Сара смотрит, как сконфуженный, оскорбленный и напуганный гость, спотыкаясь, выбегает из дома, прежде чем Леонард поворачивается к ней с ледяным взглядом. — Вы действительно верите, что я завел бы любовницу. Как мой отец? Теперь Саре хочется провалиться сквозь землю. В своем порыве ревности — редком, надо сказать — она не осмыслила факты и, как следствие, причинила ему боль. Она решает открыть причину своего поведения в надежде, что он сможет простить ее. — У мужа моей сестры была целая вереница любовниц. Сестра постоянно чувствовала себя преданной. Я всегда боялась разделить ее судьбу. Я должна была больше верить в вас. Он печально улыбается. Как он может винить ее за недоверие? После того, как он предупредил ее, что причиняет людям боль и покидает их? — Нет, не должны были. Если бы вы знали, кто я, вы бы не стали. — Но я знаю вас, — тихо шепчет она, подступая ближе. Он не возражает в ответ на нарушенное личное пространство, и Сара воспринимает это как добрый знак. — Я думаю, что вы необыкновенный. Мне правда очень жаль. Леонард жестом предлагает ей сесть, и она садится, внимательно за ним наблюдая. Поначалу он молчит, глядя на танцующее в камине пламя, словно ждет, что огонь внезапно восстанет и поглотит их всех. Наконец, он пустым голосом говорит: — Каждый день, когда он был дома, отец поднимал руку на мать. Я не мог ей помочь. Я был мал, и меня отослали в пансион. Однажды, когда я вернулся домой на Рождество, отец швырнул в Лизу бутылку. Моя маленькая сестра истекала кровью на моих глазах. Ей было всего четыре года. Какое облегчение я ощутил, когда и ее отправили в пансион. Но она выросла, и отец, ради денег, начал договариваться о браке с старым герцогом. Когда Лиза рассказала ему о Циско, он вновь ее ударил. И еще, и еще, и еще. Я не мог это терпеть. Он не останавливался. Один из ударов лишил Лизу сознания. Это стало для меня последней каплей. Я убил своего отца, Сара. Я убийца. Отец-монстр, ответственность за его смерть, постоянная вина — для такого благородного человека это должно было быть пыткой. Леонард нес этот груз в одиночестве. Она знала, каково это было, из первых рук. Сара коснулась его руки. — Вы — хороший человек и хороший брат. Обстоятельства делают ваши действия благородными. Он опускает взгляд на ее сжимающие его руку пальцы. От этого прикосновения становится тепло, он чувствует себя человечным, и это пугает его, потому что он совсем не хороший человек. — Вы не должны быть со мной, — шепчет он печально. — Вас поглотит моя тьма. Другая ее рука касается его щеки, побуждая Леонарда посмотреть на нее. Когда он наконец встречается с ней глазами, Сара улыбается. — У меня есть и собственная тьма. Единственная причина, по которой вы не видите ее, так это потому, что когда я с вами, ваш свет отгоняет ее. Прежде чем я встретила вас, я верила, что меня ничто не исправит. Но теперь я знаю, что есть исцеление, и есть надежда. И однажды вы тоже это поймете. Он медленно кивает. — Вы хотите разделить со мной то, что гнетет вашу душу? Сара колеблется. Она доверяет ему, она доверила бы ему свою жизнь. Но доверится ли она его пониманию? Или его оттолкнет ее секрет? Нерешительно, она признается в своем грехе. — Я была влюблена в женщину. Ниссу. Он накрывает ее руку своей — ту, что ласкает его щеку, и на этот раз это он нежно понимает ее подбородок, чтобы она взглянула ему в глаза. — Я думаю, что любовь не бывает неправильной, и не стану судить вас за нее. Его слова вызывают у Сары волну облегчения. Теперь она понимает, что Леонард имел в виду, сказав, что они были родственными душами… Оба они были бунтарями, обоих преследовало то, что они когда-то сделали, и о чем они должны были сожалеть, но не сожалели, и чьи передовые взгляды вряд ли будут приняты в ближайшие два века. Они могут быть безопасным убежищем друг для друга, обителью, где они беззастенчиво смогут быть собой. — Я хочу, чтобы вы поняли, Сара, — начинает он вновь, нарушая уютную тишину. — Когда я решил жениться, это происходило из моей глубокой ненависти к отцу и желания не позволить ему лишить меня того, что было моим. Я не хотел злонамеренно разрушить жизнь какой-то женщины. Но я очень эгоистичный человек. Я знаю, что с вами моя жизнь лучше, и я изменил свое мнение. Я больше не готов отпустить вас. Сердце Сары пускается вскачь, а он продолжает, взяв ее руки в свои: — Всю свою жизнь я пытался не дать ранить себя здесь, — он поднимает ее руки к своей голове, затем к сердцу, и Сара чувствует, что оно бьется так же сильно, как и ее. — И, особенно, здесь. Я так давно спрятал свое сердце, но вы, вы невозможная девушка, прорвались сквозь мои стены. Я больше не буду сражаться с этим. Я люблю вас, Сара Снарт. — Я знаю, — отвечает она — по ее лицу стекают слезы, а на губах царит счастливая улыбка. *** И жили они долго и счастливо, с одним заслуживающим отдельного упоминания инцидентом. Полночь в Хаб-Сити — Сара, Леонард и Мик задержались по делам. У Леонарда и Мика была встреча с потенциальным покупателем, и они предпочли отмахнуться от тревоги Сары, ведь встреча была назначена на такое странное время, и согласились на сделку. Оказалось, что инстинкты Сары не ошибались, и это была ловушка, устроенная бывшими работниками Хантера. Напитки Мика и Леонарда были приправлены снотворным, и, с пистолетами в карманах, они были слишком уверены в себе и не отказались от выпивки. Пятнадцать минут спустя они с головокружением рухнули на землю посреди дороги. Откуда не возьмись, появился Дрюс со средневековым мечом. — Если бы я была на вашем месте, я бы его бросила, — раздается очень спокойный и уверенный женский голос. Мик и Леонард оба уверены, что это галлюцинация на пороге смерти, потому что они готовы поклясться, что это Сара, которой быть здесь не должно. Дрюс с усмешкой замирает: — С чего бы мне это делать? Кто меня остановит? Ты? Ее ответом становится вытащенный из потайного кармана платья кинжал, тот самый, что когда-то ей подарил Леонард. — Принесла кинжал на битву на мечах? — смеясь, спрашивает Дрюс. За долю секунды в ее руках появляется еще три кинжала, и все они летят в Дрюса — один в сжимающую меч руку, так что он с металлическим звуком падает на землю, два — в правую ногу, от боли у него подгибаются ноги, и последний — в живот, чтобы он не смог дотянуться до спрятанного в кармане пистолета. Затем она вытаскивает кинжалы, оставляя его вопить от боли и истекать кровью. — Да что же ты за женщина?! — стонет Дрюс и уползает. Сара победно улыбается. Довольно впечатляющая первая битва. — У нас все было в порядке, — бормочет Мик, растирая глаза. — По вам и видно, — отвечает Сара, протягивая руку, чтобы помочь ему встать. — И сколько оружия скрывает ваша одежда? — с любопытством спрашивает Мик. Сара только ухмыляется. — Мой рыцарь в сияющих доспехах, — с ухмылкой комментирует Леонард, встав на ноги. Сара прищуривается: — Вам стоит чаще меня слушать, моя бедовая дама. Момент разрушен Миком, которого тошнит на дорогу. Конец.