***
- Перерыв. Я устало выдыхаю, отложив иглы в сторону. После того, как я встал с кровати, тренировки с Матсумото стали серьезнее. Я вымотан его графиком, хирург вытягивает из меня максимум сосредоточенности и внимания. Моя голова вот-вот взорвется от обилия информации, что он предоставляет мне. Ювелирная работа… самая тяжелая. Чувствую себя так, словно разгрузил несколько вагонов с дровами. - Хреново выглядишь, камикадзе. Порог лаборатории переступает Рейта, с надменной усмешкой оглядывая меня с головы до ног. - Нори, ты убьешь его. По сравнению с прошлыми занятиями, нагрузка бешеная. - Наверное, ты прав. Может, на сегодня достаточно? – хирург приветствует наемника ленивым поцелуем в линию челюсти и забавно морщится – у убийцы вновь отросла щетина. – Ты же знаешь, как я не люблю этого. - Ну, так побрей меня. У меня не только на лице щетина, - пошло замечает Сузуки, усмехнувшись. – Это ведь ты – тот, кто заботится о моих волосах. Кстати, именно по этой причине я и не надел сегодня нижнего белья – колется. А там, вообще-то, очень нежное место. - Где моя бритва? Не сложно было заметить, как затрясло хирурга сразу же после этой «жалобы». Зрачки тот час расширились, было заметно даже под линзами, руки мелко задрожали, дыхание участилось. Он возбуждается от таких вещей… извращенец. - Проваливай, - Матсумото резко оборачивается на меня, шумно втягивая носом воздух. – На сегодня все. Завтра в то же время. - С радостью, - бурчу себе под нос, стараясь не смотреть на то, как хирург умело ощупывает пальцами пах любовника, будто пытаясь отыскать щетину через ткань широких брюк. – До завтра. - Погоди, - Рейта останавливает меня уже у порога, успокаивающе поглаживая медика по ягодицам. – Аой изменил твое расписание. Он забыл включить в распорядок дня дрессуру твоего пса. - Что? – я даже запинаюсь, круто оборачиваясь на мужчин. – Вы издеваетесь надо мной?! Рукопашный бой, стрельба, катана, иглы, танцы, «половое воспитание», а теперь еще и дрессура? Я не успеваю даже пообедать! - Все вопросы к Великому, - хмыкает наемник, пока Таканори ловко расстегивает пуговицы на его жилете и брюках. – Не нравится – пусти себе пулю в лоб. Все равно тебя ждет это при попытке ослушаться приказа. - Но Аой не дрессирует своих ротвейлеров! Я вздрагиваю, замолчав. А ведь и правда… Как же я раньше этого не замечал? Аой совсем… не занимается своими псами! - Ему это не нужно, - Рейта жестом просит Матсумото подождать пару минут, и хирург издает недовольный низкий рокот, мало похожий на человеческий. Я лишь случайно замечаю, как его радужки ползут вверх, с трудом не закатываясь за веки... – Для них он свой. - О чем ты? – не понимаю я, задержавшись у дверей. – Разве в дрессуре не нужен прямой контакт человека с собакой? - Это твоя тактика, - вмешивается Таканори, зарываясь лицом в складки черной футболки на груди наемника, отчего его голос теперь звучал приглушенно, но так же жутко. – Ты выбрал путь преданности. Сюсюкаешь со своим щенком, чтобы стать ему другом. Чтобы он привязался к тебе. И правильно делаешь, кстати. Если вырастишь Данте в любви, при этом не забывая дрессировать его, как воина, он будет только твоим и загрызет любого из нас, даже зная, кто мы. Но с Аоем все иначе… - Собаки Аоя не привязаны к Аою, - кивает Рейта, перебирая волосы хирурга пальцами. – Он ими не занимается, а они считают его одним из своры и не нападают на него. Собак с раннего детства дрессирует охрана, Аой же появляется в вольере редко, только для того, чтобы псы его знали. Но он не прикладывает руку к дрессуре. Он говорит «мои ротвейлеры», но если бы он действительно таскался с каждым щенком, как ты сейчас – со своим, он бы не находил времени на клан. Кроме того, «мои» – это просто знак принадлежности, ведь все здесь принадлежит Аою. И даже мы с тобой. «Мои люди», «мои псы», «мой дом», «мой наемник». Поэтому собаки воспитаны так, что нападать на своих не станут. Но в то же время они очень агрессивные, так как разводят их для охраны территории. А ты потому и нянчишься со щенком, чтобы он признавал только тебя, привязался к тебе, полюбил тебя, видел в тебе друга и хозяина. Аою этого не нужно. Ротвейлеры - солдаты. Они не испытывают к кумите любви и преданности, они просто знают, что от них требуется, и приучены нападать на посторонних. Наемник переводит взгляд на медика, сминающего в пальцах его футболку на лопатках, и тепло улыбается сходящему с ума медику, что вот-вот слетит с катушек. - Вот возьми, например, охрану. Это просто мафия. Деньги - главный фактор. Они работают на Широяму, потому что он прирожденный лидер. Они видят в нем главу и воина, подчиняются ему и делают, что он прикажет, выполняют грязную работу, но почему? Деньги и власть. И страх перед кумите. С псами то же самое. Что нужно сделать, чтобы пес не напал на хозяина? Избить. После первой же попытки кинуться на него. Что сделать, чтобы строптивая лошадь слушалась всадника? Вставить в рот лошади железо. Видел скачки? Как лошадь от боли бьется в конвульсиях на траве? Боль. Боль - самый эффективный способ научить подчиняться. Кинулся на кумите - боль. Не послушался - боль. Животные все понимают. Они не тупые создания. И пусть Аой не дрессирует их, пусть не бьет их, но есть у него кое-что, что заставляет собак подчиняться. Боль от дрессуры и знание, что он свой. Кроме того, как сделать так, чтобы собака порвала за кумите, дай он ей команду «фас»? У Аоя есть сильное оружие - взгляд. Разве ты не сжимаешься всякий раз, стоит ему бросить на тебя гневный взгляд? Он умеет подчинять глазами. Псы признают его вожаком, как в стае волков, вот и все. - Собаки делят людей на пять типов, - хрипит Матсумото. Кажется, поддержание разговора для него сейчас – единственный способ сдержать своего собственного зверя. – Хозяин, дрессировщик, враг, вожак и «друг хозяина». Среди этих типов «вожак» и «друг» сильно отличаются друг от друга. Вожак – это «свой пес», а друг – «свой человек». Так вот, для ротвейлеров Широяма – свой пес, такой же пес, как и они. Они воспринимают его, как себе подобного. Аой прошел очень многое, очерствел за десять лет пыток, настрадался, как никто другой, он умудрен опытом и его взгляд способен уничтожить. Волк-вожак тоже может задавить взглядом рядового волка, и тот подожмет хвост. В природе это зовется «Альфа». Альфа-самец, слышал такое выражение? Собаки чуют, когда человек сильнее. Аой в своре – Альфа. Статус Беты же занимает ротвейлер с именем Рико. Он второй после Аоя… - Поэтому ему и не нужно дрессировать псов, - заканчивает Рейта, жестом требуя покинуть лабораторию. – Ему достаточно дать команду, и его защитят. Вот и все. - Вот как. – Я киваю, опустив взгляд в пол. Значит, Аой не хозяин и не дрессировщик. Даже не «свой человек». Он… «Пес». Я киваю Рейте и поспешно выхожу из комнаты, закрывая за собой металлические двери. А кем стану я для маленького Данте? Хозяином, дрессировщиком или Альфой? И можно ли взять на себя все три роли сразу? - Бета… Рико? И почему в моей голове зародилась такая безумная и такая навязчивая идея? Зачем мне нужно это делать? Зачем я лезу в свору? Разве это так важно? Но… Я уже не смогу выбросить это из головы. - Что такое, Кроха? Я оборачиваюсь на подоспевших к вольеру Ренара и Хантера. На плече первого я нахожу снайперскую винтовку, на руках второго – щенка, весело виляющего хвостом. Раннее утро… Ночи не хватило, чтобы отказаться от очередной сумасшедшей затеи. Наверное, я законченный дурак. - Что вы здесь делаете, Уруха-сама? – спокойно спрашивает Сакурай, остановившись в паре метров от меня. – Вы просили взять с собой винтовку… Хотите перестрелять хозяйских псов? Если да, то я буду вынужден применить к вам силу и заставить отказаться от столь глупой идеи. - Это лишнее, - хмыкаю я на непробиваемый черный взгляд Охотника. Все же, они с Аоем чем-то похожи... – Стрелять будет Ренар. - Что? Ни за какие почести! – возражает тут же Лис, разозлившись. – Меня на фарш пустят, если я убью хотя бы одну из этих тварей! Смерти моей хочешь?! Или головой где-то стукнулся? - Это тоже лишнее. Стрелять ты будешь только в случае крайней необходимости. – Вздыхаю я, переводя взгляд на Данте, быстро дышащего ртом от радости увидеть меня. «Это твоя тактика… И правильно делаешь, кстати». Я хочу, чтобы он любил и признавал только меня. Но я не хочу быть Альфой. Я хочу быть его хозяином. Человеком, который любит своего пса. Поэтому, Аой… как бы ты ни был против моего воспитания, я останусь при своем. Преданный пес лучше пса-солдата. Разве не ты говорил: «Я взял тебя в ученики только потому, что ты – нестабильный клубок чувств и нервов!». Чувства – мой главный козырь. И у моего пса он тоже будет! - Хантер… Отнеси его в дом. Я не хочу, чтобы он видел. - Что вы задумали? – наемник даже не двинулся с места, нахмурившись. – Уруха-сама. Пожалуйста, ответьте на вопрос. Я не стану выполнять приказ, если ваша жизнь или положение находятся в опасности. Неподчинение в этом случае не является нарушением. Целью становится защита статуса и тела хозяина. Хороший союзник. Хантер. Я вяло улыбаюсь мужчине, прикрывая глаза. - Я… стану Бетой. - Что? Я отворачиваюсь от мужчин, вытягивая руку в сторону помещения, где держали псов. - Ренар – на крышу. Приведи винтовку в боевую готовность и наблюдай оттуда. Хантер – дежуришь у сетки. На случай провала. Жду обоих через десять минут. Не успеете – вхожу в вольер без страховки. Ренар, по пути на крышу прикажи охране выпустить Рико из клетки. Остальных псов пусть поместят за сеткой, чтобы они видели происходящее. Неподчинение приказу приравниваю к измене. Время пошло. - Интересно, - хмыкает Лис, делая шаг назад. – Черт с тобой, Кроха. Уж я тебя знаю – если что-то вбил себе в голову, уже не переубедить. Выполняю приказ. Но отвечать за смерть псины будешь ты. Я снимаю с себя всю ответственность в случае неудачи. - Не волнуйся, - говорю я спокойно. – Я сам за себя отвечу. Не стреляй слишком рано. Если убьешь пса до того, как я выдохнусь – я не смогу занять его место. - Знаю, - беспечно выдает Лис, разведя руками. – Удачи, господин. Я шумно выдыхаю, закрыв глаза. Это, действительно, дикая и глупая затея. Но я делаю это только для себя. Я должен понять, насколько я вырос под чужим присмотром. И если я не смогу подчинить Рико… какой тогда толк продолжать обучение? Полгода… Нет времени. У меня больше нет времени! Если все тренировки напрасны – я уже не смогу наверстать упущенное. Я стану «провалом» чужих трудов. Поэтому… - Я должен доказать себе, что смогу убить Аоя! Разве не поэтому я так выбиваюсь из сил?! Если все зря… мне ничего уже не поможет!***
- Что там происходит? – я выглядываю в окно, с интересом находя возле вольера для ротвейлеров своего нерадивого ученика. - Где? – Сузуки подходит к окну, отодвигая штору в сторону. Уруха стоит возле сетки импровизированной «арены». В его ушах наушники, глаза закрыты. Кажется, он настраивается на бой. Я перевожу взгляд в сторону и нахожу на крыше «питомника» Ренара с винтовкой, а в другую минуту Такашима снимает с себя кобуру с Магнумом, мечи и ножны с кинжалом и входит в большой вольер безоружным, оставив плеер на траве рядом с оружием. Он поворачивается к строению, и мы видим, как из клетки выходит один из псов – навстречу моему ученику. - Рико? – распахивает глаза в потрясении Акира, но удивление тот час сменяется праведным гневом. – Идиот! Он же порвет его, как тряпку! Рейта срывается с места, бросившись наружу, и я, вздохнув, выхожу следом. Уже в саду мы находим Кая и Ману в сопровождении хирурга, которые тоже, из любопытства, вышли понаблюдать за представлением. - Стоять, - я вовремя ловлю наемника за локоть, не дав ему приблизиться к вольеру за деревьями. – Не лезь. - Что ты несешь?! – Сузуки разворачивается ко мне, огрызнувшись. – Он ведь, вроде, был тебе нужен! - Святая правда. Но у мальчишки есть прикрытие. Давай понаблюдаем отсюда. Если мы подойдем ближе, Рико почувствует мой взгляд. Он не должен заметить меня. - Неужели это все из-за вчерашнего разговора про дрессуру? – иронизирует Руки, подперев плечом ствол дерева. – Какой впечатлительный… Он хочет стать «псом» в твоей своре. И если получится – ротвейлеры больше не будут рычать на «новенького». - Тебе же потом его штопать! – возражает Акира. – И что в итоге? Еще месяц в постели? Мы и так отстали от графика! Хочешь пустить все мои труды насмарку? - Успокойся, - усмехаюсь я, прячась за ствол сакуры. – Лучше смотри вперед. Начинается. Наемник замолкает, и мы устремляем взгляды на арену, где Уруха встречал идущего на него Рико. Пес скалился и угрожающе рычал на вторженца, шерсть на его холке встала дыбом, шаг замедлился. Белые зубы обнажены и готовы впиться в глотку нарушителя, а сам пес пригибается ближе к земле, в любой миг готовый рвануть навстречу врагу. Уруха же, внимательно вслушиваясь в тихое рычание, терпеливо ждет, когда пес подберется ближе к своей жертве, и лишь когда расстояние между ними сокращается до трех метров, наконец-то медленно открывает свои бездонные чайные глаза. - Смотреть в глаза псу… опасно, - усмехается врач, сложив руки на груди. – Зрительный контакт провоцирует на нападение. Низкий рык сорвался на одиночный лай, предупреждающий об опасности, но Уруха даже не дрогнул. Продолжая смотреть в глаза животному, он осторожно делает шаг в сторону – Рико пошел на круг, обходя парня, поэтому Такашиме пришлось двигаться в том же ключе, чтобы не потерять контакт с четвероногим оппонентом. И оба соперника начали обходить вольер по часовой стрелке. - Он в трансе, - пожимает плечами Кай. – Эмоции принцессы максимально подавлены. Поэтому страх отсутствует как в движении, так и во взгляде. А это нечестно, сражение не будет равным. Мана тоже так может. - Нет, - возражает монотонно кукла, не отрываясь от происходящего. – Я не смогу подчинить себе пса. - И он прав, - усмехаюсь в ответ, отклонившись спиной на дерево. – Это честный поединок. Несмотря на транс, эмоции в Урухе – живее всех живых. Он редко входит в это состояние, поэтому подавить эмоции полностью не может. Мы можем не замечать их за «щитом транса», но пес увидит. Уруха не в силах скрыть свои чувства даже в этом положении. И потому его взгляд не пустой, как у Маны. Он непробиваемый, стеклянный и порой нечитаемый, но в нем есть твердость, упрямство, гнев, ненависть, решимость… Взгляд киллера заставляет жертву цепенеть на месте. Потому что он так же мертв, как и красноречив. Поэтому транс позволяет Урухе ни столько закрыться от пса, сколько сосредоточиться на поставленной цели. Это подавляющий взгляд. Он показывает превосходство над животным, имея жизненный опыт. Уруха силен, потому что всего за полгода успел познать предательство родных, испачкать свои руки чужой кровью, пережить покушение и клиническую смерть. Он побывал в самом пекле, наполнился жаждой мести, горечью и отчаянием. А Мана пуст. В конце концов, Рико либо признает его новым бетой, либо попытается убить чужака, чтобы сохранить свое положение в своре. Зависит от характера пса. А Рико... боец. - Я могу убить собаку голыми руками, тем самым показав остальным ротвейлерам свое превосходство над Бетой. Но даже это не заставит свору подчиняться мне и признать меня своим. Потому что я не похож на человека. Мои глаза ничего не выражают. Ротвейлеры не встанут на мою сторону – мне нечего им предъявить, кроме отточенного ремесла убийцы, которое для них ничего не значит. Они, скорее всего, наоборот – попытаются меня убить, как существо, неспособное испытывать эмоции, а потому – не являющееся живым. - Хочешь сказать, что это «частичный транс»? – хмурится Кай. - Нет. Это «осознанный транс», - восхищенно выдыхает Таканори, подаваясь чуть ближе. – Невероятно. Он научился контролировать его! Мана не может этого. Он был погружен в это состояние принудительно и не может управлять им. Аой, это потрясающе! - Знаю. Поэтому я и был против гипноза, - улыбаюсь я победно, не в силах сдержать дрожи в руках. Именно этого я и добивался. Он вышел на новый уровень. Теперь он не нежная принцесса… – Он убийца. Рыки впереди становится все громче: Рико чувствует угрозу. Ходя по кругу настороженно, он то и дело переходит на лай, чтобы напугать соперника, но его рывки вперед не дают результата – Уруха не дрогнул. Ни разу не сделав шага назад, чтобы не дать псу учуять слабину. И после трех-четырех минут игры в гляделки, стрелок наконец-то останавливается, а наблюдающие за поединком собаки начинают беспокойно метаться по своим клеткам. - Сидеть! – громко приказывает Такашима, оглашая арену коротким эхом, и Рико тут же срывается с места. Пес бежит прямо на отдавшего команду мужчину и отталкивается от земли мощными лапами в прыжке. Он сходу сбивает Уруху с ног, и мальчишка падает на снег спиной, выставляя руки вперед. Пальцы хватают собаку за горло, не давая пасти сомкнуться на лице, и ротвейлер, почувствовав вкус победы, без передышки клацкает зубами перед носом жертвы, стараясь вырваться из захвата. Собаки в клетках изводятся на лай, бросившись на отделяющие их от вольера решетки. - Он его сожрет, - мрачно выдает Акира. – Удержать пса за горло невозможно. Изворотливый. Так и происходит. Рико дергается в сторону, и ладони Урухи соскальзывают с его горла. Такашима успевает лишь закрыть свою шею рукой, подставив ее под пасть животного – мощные челюсти ротвейлера смыкаются на вставшем поперек предплечье. - Плохо, - отмечает Матсумото. – Сила сжатия челюсти ротвейлера примерно составляет сто сорок шесть килограмм. Если он не вытащит руку из пасти – Рико переломит ее надвое. - А вырывать руку нельзя. – Рейта закуривает, нахмурившись. - Остается только… Толкать глубже. Такашима подается навстречу и ударяет свободной рукой по груди собаки. А потом еще раз. И еще, разбивая казанки об ребра животного, и толкает предплечье дальше в пасть зверя, тем самым заставляя ее раскрыться. В конце концов, Рико отпускает его, но тут же бросается в новую атаку. Уруха вовремя вскакивает на ноги, отклонившись в сторону – пес пролетает мимо жертвы и разворачивается, пробороздив лапами снежный покров. - Я сказал… сидеть! – снова кричит стрелок, оскалив зубы, и ротвейлер не раздумывая вновь несется навстречу. - Смотри… - шепчу я сам себе, раскрывая глаза шире. Собака делает еще один прыжок, целясь в горло обидчика, но Уруха уверенно шагает вперед и, на лету протолкнув в раскрытую пасть сжатый кулак, хватает пса за шкирку и поднимает его над своей головой. Он так умело и красиво перебрасывает животное через себя, что я даже задерживаю дыхание. Пес пролетает над плечом соперника и с размаха падает на землю спиной, взвизгнув и невольно выпустив из зубов чужую руку. - Седлай! – почти выкрикнул я, хватаясь за ветку, и Такашима тут же прижимает собаку к земле, сев на грудь животного. Он вновь окольцовывает пальцами горло собаки, но в этом положении легко удерживает Рико на месте. Ладони сжимают горло пса, принявшись душить его. Ротвейлер дергается под чужим телом, пытаясь вывернуться из смертельного захвата, но у него ничего не получается. С каждой секундой он извивается под стрелком все медленнее, хрипя в попытке вдохнуть… Но вопреки моим ожиданиям Такашима не убивает его. Он отнимает руки от глотки животного в последний момент и снова бьет его, но в этот раз уже по голове, после чего соскакивает с ослабевшей туши и отходит от нее назад на несколько шагов. - Рико, - твердо проговаривает стрелок, наблюдая за тем, как побитый пес шатко поднимается на ноги. – Сидеть, чертова тварь! Мгновение, кажущееся часом, но Рико, встретившись глазами с Урухой, все же покорно выполняет команду, побеждено опустив морду. Собаки, наблюдавшие за этой сценой из клеток, разом замолкают. - Ты слышишь это? - сжав плечо Акиры ладонью, улыбаюсь я дрожащими губами. – Они заткнулись. Все разом – затихли. Они все поняли… Напротив сдавшегося Рико стоит истекающий кровью стрелок. Его победу видит вся свора. Ротвейлеры, не шелохнувшись, смотрят на картину падения своего лидера, и молчат, прекрасно осознавая ситуацию. - Это… Новый Бета. Клетки поднимаются, впуская собак в вольер. Они осторожно выходят на арену, держась напротив Урухи, и как только последний из них покидает клетку, Такашима отдает псам тот же приказ. Нам остается только наблюдать за тем, как все до одного собаки принимают сидячую позу под пристальным взглядом убийцы. - Это твой ученик, Рейта, - я хлопаю ошеломленного наемника по спине, возбужденно выдохнув в зимний воздух облачком пара. – Гордись им так же, как и я. Руки, а ты осмотри раны. Они не должны быть серьезными. - Как скажешь. - Можешь объяснить мне, зачем он тебе нужен? Я поднимаю взгляд на вошедшего в мой кабинет наемника. Рейта не ожидал, что Уруха справится со взрослым псом-убийцей, надрессированным беспощадной охраной. Но во взгляде блондина я вижу новые искорки уважения к стрелку. С каждым разом Уруха все больше и больше завоевывает расположение этого вечно недовольного всем мужчины, но ему еще далеко до признания его Сузуки равным себе. - Аой, - Акира ударяет ладонями по моему столу, зло сощурившись. – Я не понимаю твоих мотивов. Ты даже мне не говоришь о своих планах! - Есть такой закон подлости, - задумчиво тяну я, закуривая. – Не рассказывай никому о своих планах. Сглазишь. - Зачем он нужен тебе? – не отступает мужчина, сверля меня глазами. Я со вздохом откидываюсь на спинку кресла, устремив взгляд в окно. Зима наконец-то захватила эту страну… - Знаешь… сначала я просто хотел позабавиться с ним, - уходя в свои раздумья, бормочу я, медленно втягивая в легкие ядовитый дым. Я и сам думал об этом. Ведь этот мальчик не представлял для меня никакой ценности еще каких-то полгода назад. – Представь: живешь ты себе спокойно, никого не трогаешь и тихонько ворочаешь свои мафиозные делишки, навариваясь на чужих долгах, на рожон не лезешь, живешь по кодексу чести… а тут на тебе - нескладный горе-киллер, как снег на голову. Такой забавный в своей злости, как маленький звереныш, едва раскрывший глаза, на полном серьезе пытающийся укусить неумелым крошечным ртом. За ним интересно наблюдать. И вот так играешься ты с забавным симпатичным питомцем, и сам не замечаешь, насколько редкая живность оказалась в твоих руках. А потом оказывается, что звереныш-то не глуп, и можно научить его разным командам. Он учится, а ты гордишься, ведь это и твоя заслуга. Звереныш растет, и перед тобой уже, допустим, вполне оформившаяся породистая собака. Умная и сильная. Ну, например, взрывчатку по запаху находит. Ах, да, родителей звереныша, напавших на тебя, ты пристрелил. Звереныш помнит. Ты знаешь, что он хочет отомстить, но хочешь увидеть, как далеко зайдет твой питомец. Думаешь: «придет время, и я продам его за огромные деньги». Вопрос только вот в чем: сможет ли в итоге псина перегрызть тебе, ее заботливому хозяину, глотку, или нет? И хватит ли тебе духу продать выращенного тобой профессионала? Но… Я прикрываю глаза, выпуская изо рта струйку грязного дыма. - Я не тот человек, который может легко сломить свои же принципы. И уж тем более не дам ему устроить революцию в собственном мировоззрении.* Я не отступлюсь от своей цели, Рейта. Я использую все шансы, испробую все пути. Если будет нужно – подниму на уши весь Токио и пойду войной на другие семьи, но исполню задуманное. До того, как он проявил себя в первый раз, после визита Кая в его спальню, как раскрыл нам секрет своей памяти, я думал держать его при себе, как выигрышный билет. Гарантию, страховку. Ведь он племянник Такашимы. Я думал, что просто развлекусь с пареньком, при этом заполучив в должники кумите вражеского клана. И смогу тем самым управлять стариком Такашимой, как захочется. Но потом я понял, что парень не в меру силен – и духом, и психикой. И даже телом. И тогда я понял: это то, что я искал все эти годы для исполнения своей «мечты». Теперь я учу его убивать и сражаться. Для того, чтобы он воплотил мои планы и желания в жизнь. Сделал бы за меня то, чего я не могу сделать. И не потому, что не хватает опыта или сил, нет. Потому что я – неотъемлемая часть этого грязного мира. А он нет. Он сможет… обесценить нас. - Обесценить? – не понимает наемник, отклонившись от стола. Взгляд его меняется, и мужчина подозрительно щурит глаза, смотря на меня так, словно подозревая в предательстве. – Только не говори мне, что… Ты что, ищешь свою смерть? - Что? – я смаргиваю пелену, обернувшись на друга. - Ты растишь его, чтобы он грохнул тебя? Я с минуту смотрю на убийцу с удивлением, а после прыскаю в кулак, позабыв о сигарете. - Так вот о чем ты думал все это время? Нет, Акира, - я успокаиваюсь, сложив руки на столе. – Не для того я пережил десять лет рабства, чтобы покончить жизнь самоубийством или позволить какому-то зеленому пацану пустить мне пулю в лоб. Это не для меня. - Тогда ты хочешь завербовать его? Сделать одним из нас? – не отступает убийца. - Это невозможно. Сам попробуй. Наведайся в гости к одному из своих шестерок, убей его и его жену на глазах у их ребенка, а потом забери этого ребенка в клан и попробуй сделать его своим наемником. Как думаешь, получится? Ах, да. Не забудь сломать ему жизнь, подорвать в аэропорту, найти родственника-предателя и изнасиловать его в первый же раз, заставив после спать с тобой и убивать людей. Я бы посмотрел на это. Еще версии есть? - Ну… - Рейта отводит взгляд в сторону, неловко переступая с ноги на ногу. – Любовь? Я взрываюсь хохотом, согнувшись пополам. Даже слезы полились по щекам. - Что? Любовь? И чья это версия? – не в силах остановиться, спрашиваю я, вытирая влагу с лица. - Матсумото. - Тогда все сходится. - А Ренар говорит, что это отцовские чувства. Ты убил его семью и теперь пытаешься заменить ее. Вырастить из мальчишки воина, чтобы не сдох в криминальном мире сразу после «выпуска». - Это даже смешнее версии о любви! – заливаюсь я, схватившись за живот. – И награда «Самого выдающегося болвана Севера» достается господину Трансвиститу! Все, достаточно! Иначе я помру от смеха! - Я ни черта не понял. Если ни одна из версий не является верной, я не догоняю, что ты имеешь в виду под словом «обесценить». - Придет время – и ты все узнаешь, мой друг. Если он не поступит иначе, а я – не просчитаюсь в его планах, то Уруха выполнит свою миссию. Впрочем, вероятность того, что он выберет другой путь, довольно высока… - я хмыкаю, закрывая глаза. - Но я уверен, что он меня не разочарует. - Хрен с тобой, - фыркает Сузуки, отворачиваясь. – Что у тебя на уме – я все равно не пойму. Делай, как знаешь. Но не смей подставлять нас. - Я и сам не знаю, как он это сделает. Я лишь хочу, чтобы он сделал это. А каким образом… - То есть ты хочешь то, не знаю что, сделать так, не знаю как? – Рейта бросает на меня полный скептицизма и сочувствия взгляд из-за плеча. – Ты поставил себе какую-то цель, но не имеешь понятия, как ее достигнуть! - Поэтому я и рассчитываю на извращенный ум Урухи. Он придумает все сам. И не важно, какие мы понесем потери, когда придет время его «войны». Главное, чтобы я увидел это воочию. - Ты псих, - морщится убийца, дернув губой. – Лично я не собираюсь «обесцениваться», что бы ты ни подразумевал под этим понятием. Да и что может получиться у такого, как он? Нельзя выполнить задание, которое не можешь понять, способом, которого не знаешь. - Как знать, - улыбаюсь я, опуская взгляд на свои сцепленные руки. – Даже я вижу финал размыто и нечетко. Но у него должно получиться. - Иди на хер, - наемник отправляется восвояси, раздраженный полученным результатом. – Ты всегда был гениальным стратегом в нашей команде. И я всегда признавал это и слепо следовал за тобой, что бы ни случилось. Но сейчас, когда ты не знаешь, чего хочешь… - Отвернешься от меня? - Нет. Просто это впервые, когда ты настолько нелогичен. - Парадокс. - Не лезь в пекло, - Рейта отворяет двери, обернувшись. – Если затея неясна, сначала постарайся ее оформить. Иначе окажешься в жопе. - И тебе доброй ночи, - улыбаюсь я наемнику, который только закатывает глаза в усталости и закрывает за собой двери. – В любом случае, у меня нет другой кандидатуры.