Мы встретились посреди бесконечного сна, Ты и я - скитающиеся во тьме влюбленные. Мы развлекаемся, считая безымянные звезды, Ты и я - плывущие во мраке путники. Твои глаза такие синие-синие, Лишь заглянув в них, я рассыпаюсь. В лунном свете, зачарованная, ты танцуешь одна, Облизывая свои алые губы. Твоя кровь и слезы, льющие через край, Они все мои, без остатка. Прощай... это так сладко. В нас осталось наше последнее обещание. Твои глаза такие синие-синие, Если я прижму тебя к себе, я рассыплюсь. В лунном свете, зачарованные, мы танцуем вдвоем, Облизывая свои алые губы. Моя кровь и слезы, льющие через край, Они все твои, без остатка. В лунном свете, зачарованные, мы танцуем вдвоем, Облизывая свои алые губы. Кровь и слезы, льющие без остановки, Уже чьи-то еще... непонятно...
BUCK-TICK – YOUGETSU
- Кроха, ты куда? - Пойду прогуляюсь. Я надеваю куртку, чувствуя себя как никогда уставшим. Сакамото заснул, хотя время было не позднее - всего восемь вечера, но если учесть сегодняшние события, его можно понять. Сначала к нему врывается северный наемник и рассказывает всю горькую правду о его возлюбленном, потом он сбегает вместе с этим наемником во вражеский клан и, в конце концов, встречается с любовником, чьи жестокие слова окончательно разбивают и без того покалеченное сердце. Он истощен и совершенно потерян, пусть и выглядит спокойным. Такаши, видимо, из тех людей, которых называют интровертами. Все держит в себе и переживает удары судьбы молча, занимаясь самоедством. Он даже не плакал. Но именно поэтому мне было так тяжело находиться рядом с ним - парень будто замкнулся в себе и не хотел, чтобы кто-то лез к нему в душу или успокаивал. Уверен, внутри него бушует настоящая буря, но он ни за что не поделится ею с другими. Я, как человек эмоциональный, не мог ни понять его, ни выдержать гнетущую ауру вокруг мужчины. И как только Сакамото уснул на диване в гостиной летнего дома, я поспешил сбежать. Сбежать и подумать над произошедшим. Мне было просто необходимо побыть одному. - Дохлик. Вышедший в прихожую Мако улыбается мне, держась рукой за косяк. - Возьми меня с собой. Я не стану мешать. Я оборачиваюсь, задумчиво оглядев отчего-то спокойного мужчину, и, не имея ничего против, пожимаю плечами. Кажется, Мако и правда понимает мое состояние, а потому и беспокоится за меня. - Идем. Я выхожу из дома первым и закуриваю на крыльце. В последнее время сигареты стали для меня некой пилюлей от расстройства. Курить я начал, еще когда Хантер не знал моего истинного происхождения, но я делал это довольно редко. Может, Аой повлиял? Сейчас все чаще тянет подымить. Или нервы уже ни к черту? Мако выходит следом за мной спустя пару минут, тепло одетый и молчаливый. И я, легко кивая, отправляюсь на поиски собственного "я", захрустев подошвой туфель по недавно выпавшему снегу. Мысли в голове вертелись волчком. Я думал о судьбах окруживших меня людей. О судьбе Аоя, Мако, Такаши, Хантера... своей собственной. Если вспомнить все, что я пережил в клане, наберется не мало горьких историй. У всех, кто живет здесь, сломанная жизнь, искалеченное прошлое. По чужой воле. Взять, к примеру Ренара: мужчина находится в трудном положении сейчас. Аой не обещал ему свободы и не давал права выбора, а ведь я так и не решил эту проблему, закрутившись в собственных. Татсуро вляпался из-за меня и долгов своего отца, который не побоялся отдать дочь в бордель, дабы выжить самому. Нану я спас только ради Татсуро, и если бы не знал его, наверняка бы оставил девушку в публичном доме после того, как услышал реальную причину нашего расставания. Хотя... кого я обманываю? Я бы вытащил ее и без Татсуро. Хотя бы в память о днях, когда был счастлив с ней, и ради Мичи, ее ребенка. Атсуши. Преданный и покинутый Югом, которому был верен до мозга костей. Он потерял семью - вернее, она не желает его знать после того, как им пришлось бежать в Корею. А его сын, наверное, даже не знает, как выглядит его отец... Мако. Похищенный лаборантами для эксперимента "идеальный солдат". До этого он жил, как простой смертный: ходил в университет и был самым простым студентом, не умеющим даже за себя постоять. Книжный червь, как говорят. Гений в своей области, но совершенно беспомощный в реальной жизни. Теперь же его мозг поврежден гипнозом, а тело... Тело и вовсе искалечено. Мако болен анорексией, хотя его кости, сухожилия и суставы на удивление прочны. Спиной мозг, по всей видимости, тоже пострадал - координация движений нарушена донельзя. Будто ходячий мертвец, разлагающийся на ходу, Мако ступает нетвердо и шатко. Всего его перекашивает при каждом шаге, кости страшно перекатываются под одеждой, будто сломанный механизм. И он не умеет рассчитывать силу. Гений в нем еще жив, и все же... Тора. Я вздыхаю. Давно я не видел его. Я соскучился по этому улыбчивому юноше. Всегда оптимистичный, даже если вынужден работать проституткой в борделе Широямы. Он, конечно, находится там по своей воле, но увяз в этом дерьме так, что уже не сможет выкарабкаться без последствий. Интересно, как он? Все ли хорошо? Не заподозрила ли его Мама, за которой он следит по моей просьбе? Мальчик потерял отца, был безответно влюблен в Матсумото, а теперь так же безответно грезит мной, вновь подвергая себя мукам и испытаниям. Он совершенно безнадежен... Такаши. В нем я вижу себя, и это причиняет мне боль. Наши судьбы поразительно схожи... и именно это настораживает меня. Это мучило меня еще до операции, и теперь я более-менее понимаю, почему. Аой знал, что я справлюсь с этим заданием, и отправил меня к Сакамото не просто так. Он все просчитал и был уверен в моей победе, потому что знал, что моя эмоциональная составляющая выдаст себя, когда дело дойдет до разговора с парнем. Да, Широяма ведь мог отправить кого угодно на это задание, но все же возложил ответственность на меня, потому что предугадал мою реакцию и действия. Он знает меня лучше меня самого... Аой спланировал все заранее, оценив мои возможности, и сделал единственно верный выбор. Но ведь я так и не соблазнил Такаши. Точнее, мне не пришлось этого делать. Широяма должен был знать, что так и случится, тогда зачем просил меня сблизиться с юношей? Теперь в этой связи нет необходимости? Или это очередной подвох? Аой специально спровоцировал меня? Этот сукин сын дал мне ложное задание, потому что предвидел будущее! Аой... Я останавливаюсь, уставившись себе под ноги. "Ты жаждешь не крови, но силу, заключенную во мне. Просто ты не знаешь, как ею распорядиться". В очередной раз я убеждаюсь в том, что его слова имеют смысл. Аой будто видит меня насквозь, когда как я сам не понимаю себя и своих мотивов. Как может быть, чтобы я терялся в своих же желаниях, а кто-то другой, почти не знакомый, мастерски разбирался в этих дебрях снова и снова? Что пережил Аой, раз ему не составляет труда прочесть мое сердце? Какой путь он прошел, раз смог обрести нечто столь сильное, не поддающееся объяснению? И если все так просто... он знает и то, что я отчаянно пытаюсь помочь Ренару? Знает, но продолжает молчать, наблюдая за моими потугами изменить ситуацию в свою пользу. Это, наверное, забавно. Но, несмотря на это, его судьба... почему она кажется мне самой жестокой из всех, что я знаю? По сравнению с его судьбой, судьбы Ренара, Сакурая и даже моя кажутся такими смешными и нелепыми. Будто бы наши трагедии меркнут на фоне его истории, кажутся незначительными и нестоящими внимания. Это, конечно, не так, но сам Аой сказал мне однажды: не важно, велика твоя беда или ничтожна, раз она твоя - она будет огромной. И тут он тоже был прав. Люди - существа эгоистичные. Если человеку плохо, он будет уверен в том, что хуже, чем ему, не будет никому больше. Собственные проблемы кажутся нам столь масштабными, что мы забываем о чужом горе, и думаем о том, что именно наша история самая печальная и тяжелая из всех существующих на свете. И пусть умом мы будем понимать обратное, сердце продолжит кровоточить и убеждать нас в нашем неизмеримом несчастье. Кто-то справится с этим и пойдет дальше, а кто-то так и будет жалеть себя до конца дней. А что насчет меня? Моя судьба... скажи мне, Аой, она и правда так тяжела, как мне кажется? Или ты вновь выигрываешь у меня, даже если эта победа не приносит ничего, кроме слез и стенаний? И есть ли у меня вообще право мстить тебе за нее... Я плотно закрываю глаза. Нет. Нельзя думать об этом. Нельзя забывать о мести. Моя месть справедлива и верна. А иначе зачем я тогда прохожу этот путь? Зачем сбиваю руки в кровь и давлюсь порохом на стрельбище? Зачем терплю побои и тренируюсь, не покладая рук? Если моя месть не может быть исполненной, тогда все это время я потратил впустую. Только хуже себе сделал! Но если подумать, мне все равно было не избежать этой участи... не Аой, так дядя бы затащил меня в это дерьмо. И кто из них был бы лучше - тот еще вопрос. Север и Юг. Верно ли мое убеждение, что я попал в нужные руки? Сравнивая вновь и вновь два клана, их устои, законы и отношение к людям, я нахожу все больше плюсов Севера и все больше минусов Юга. Может, это от того, что я живу под крышей Широямы? А если бы я жил с дядей, Юг казался бы лучше Севера? Привык бы я к чужим правилам и морали? Ведь даже сейчас ход мыслей Аоя, его доводы, мотивы и мировоззрение кажутся мне такими близкими и схожими с моими собственными... Это потому, что мы похожи? Или Аой внушил мне это? Внедрил в мою голову те же идеи, мысли и морали, что рождаются в его собственном мозгу? Заставил ли он меня думать, как он, или мы действительно имеем единое мнение на одни и те же вещи? Эти две противоборствующие стороны... рвут меня на части, потому что не могут поделить. Не могут прийти к согласию и отбросить сомнения. Поэтому я не могу понять, чего хочу на самом деле? Нужна ли мне сила Аоя? Если да, то зачем? Как я мог бы использовать ее? А если это очередной обман, нужна ли мне месть? "Я хочу убить и спасти тебя одновременно!". Точно. Это мои слова. Однажды... я сказал их Аою. "Однажды ты найдешь способ сделать и то, и другое". Так не бывает. Если я убью его, то не смогу спасти. А если попытаюсь спасти, то не смогу убить. Есть еще третий вариант... спасти, чтобы потом убить. И именно тогда я смогу воплотить в жизнь и то, и другое. Но ведь это уже не будет единовременным действом. Да и что станет со мной, если мне удастся спасти ради смерти? Разве тогда я смогу спустить курок? Я стискиваю зубы в злости на самого себя и возобновляю шаг в никуда, но стоит мне сдвинуться с места, как я вдруг врезаюсь во что-то. - Черт... Накрыв ладонью лоб, который оцарапал при ударе, я недовольно вскидываю голову. - А? Передо мной выросло небольшое деревянное строение, похожее на сарай или склад. Куда я забрел за своими мыслями? Не помню этого места. - Что это? - По всей видимости, бывшая конюшня. Я круто оборачиваясь, испуганный чужим голосом. Мако позади меня удивленно разводит руками. - Неужели ты забыл, что взял меня с собой? И правда, я совершенно отключился. Снова вогнал себя в транс? Почему это не получается, когда нужно, но запросто выходит, когда в гипнозе нет необходимости? - Конюшня. Я вновь поворачиваюсь к строению. "Мы ночевали в конюшне, и чтобы не замерзнуть, грели друг друга под стогом сена". Неужели сам Дьявол привел меня сюда, услышав мои мысли? Почему я натолкнулся на это место, думая именно о нем? И как вообще сюда попал? Быстро оглядевшись по сторонам, я понял, что произошло. Погрузившись в себя, я пересек розовый сад и пошел вдоль особняка. Обычно я не огибал здание, оно было слишком велико, чтобы тратить время на обход, и если мне было нужно попасть в крыло прислуги или на задний двор, я делал это через парадный вход. Сейчас же я находился в конце левого крыла. Если повернуть направо, за угол дома, я выйду к небольшой студии звукозаписи, где Аой и записал для меня песню. Это здание видно из окна нашей спальни, потому что стоит в стороне от тренировочного поля, но конюшня располагалась за углом и была незаметна ни с переднего, ни с заднего фасада. А здесь я был впервые. - Та самая... - я поджимаю губы, нахмурившись. Я думал, что Аой избавился от нее, как от дурных воспоминаний. Ведь, как говорил Рейта, после восстания молодые киллеры, провозгласив себя Новым Севером, уничтожили все, что связывало их с прошлым. Даже наставник Аоя был сожжен в прах и лишен могильной плиты. Так почему он сохранил эту конюшню? "Грели друг друга"... Нет. Это не дурные воспоминания. Верно, Аой? Это лучший из моментов твоего жестокого прошлого. Пусть было холодно и сыро, пусть было страшно и горько, но ты был не один. Это место - не камера пыток, это место, где хранится ваше тепло, которым вы делились друг с другом в такие вот зимние ночи. Тепло друзей, которые искренне любили своих товарищей по несчастью. Здесь прошли первые годы твоего проживания в клане, но ни холод, ни ветер, ни грязь не смогли отнять у тебя чувства благодарности к мальчишкам, которые зарывались вместе с тобой в сухой стог сена... Наверно, только здесь ты и был счастлив, настолько, насколько это было позволено, насколько было возможно в вашем положении. Я закрываю губы ладонью, вдруг ощутив покатившуюся по щекам влагу. Почему так больно? Юу... почему? Такое ужасное место... Как можно испытывать счастье в таком месте? Голодные и дрожащие, как крысы в норе, вы спали тут и считали минуты до рассвета, который снова принесет с собой одни лишь муки и слезы. - Эй. Мако тянет ко мне руку, но она замирает рядом с моим плечом, так и не коснувшись его. А я не могу остановить слез, которые льются против воли, попадая на пальцы, спрятанные в кожу перчатки. Я здесь всего полгода. И уже жалуюсь на жизнь, которую мне дали обитатели особняка. Горячая еда, теплые комнаты, крыша над головой. У тебя ведь ничего этого не было! За какие грехи ты был вынужден терпеть это? Что сделал пятнадцатилетний мальчик, чтобы оказаться в конюшне в мороз? - Аой... Почему я оплакиваю твою молодость, когда должен рыдать по своей? Это нечестно... нечестно! Почему... - Уруха. Не плачь. Я оборачиваюсь на стоящего рядом Мако, который, сложив руки на груди, смотрит куда-то в сторону. Черные губы киллера не улыбались, глаза не казались безумными. Я уже видел один из таких проблесков сознания. Наверное, порой безумие оставляет его, но лишь на несколько секунд. И мне кажется это ужасным, ведь в такие моменты Мако, наверняка, тоже страдает, ясно осознавая свое положение. У него тоже есть, о чем плакать, о чем жалеть и что ненавидеть. Но он не успевает погоревать о прежней жизни, вновь поддаваясь сумасшествию. - Прости, - я быстро вытираю слезы, глубоко вдохнув. Мако тоже нелегко. Я не могу проявлять слабость перед ним, ведь он, наверняка, волнуется. - Воспоминания нахлынули. - Твои? - вижу без слов: киллер понял, что я плачу не по себе. Меня выдало то, что я ни разу тут не был, удивившись находке. - Ты ведь знаешь ответ. Я слабо улыбаюсь мужчине, но глаза все еще режет. Обидно. За мальчишку с черными глазами, которого уже не вернуть, не вызволить из этой конюшни. Но я, постаравшись взять себя в руки, выпрямляюсь и смело оглядываю деревянное строение. - Давай посмотрим. - А не будет хуже? - Даже если будет, хочу увидеть. Я толкаю деревянные широкие двери, которые поддаются с трудом и скрипом. Здесь давно никого не было, но конюшня была крепкой. Плесень не покрыла доски, они не расшатались, не покосились. Хоть сейчас заводи лошадей. Мы переступаем порог и проходим вглубь постройки. Большая. Даже очень. Загоны будто вчера сделаны. Правда, уже нет сена, и полы поскрипывают, но впечатления это не портит. Высокие потолки, верно держащие крышу балки. Я ищу по карманам сотовый телефон - темно, хоть глаз выколи. Но пока я включаю фонарик на сенсорном экране, Мако уже находит выключатели. Свет вспыхивает под потолком неожиданно для нас обоих. - Электричество проведено? - я поднимаю взгляд вверх. - И лампы целы. - Этим местом не пользовались несколько лет. Но оно все еще пригодно для скота. - Пригодно для скота... Фраза неприятно режет уши. Будто бы Мако говорил не о животных. Но я быстро выбрасываю эти мысли из головы. Теплые руки мальчишек, запах дерева и травы, вкус крови и слез... Все - здесь. И все - твое, Аой. Без остатка. Я вздрагиваю, быстро обернувшись. Дикая мысль завладевает моим разумом: если Широяма любил это место, я должен сохранить его. Не знаю, почему я подумал об этом и зачем мне вообще это было нужно, но мне вдруг захотелось позаботиться о конюшне. - Мако. Можно утеплить это место? - Утеплить, - задумчиво мычит мужчина. - Это не сложно. Работы на день. - Здесь есть трансформаторная будка? - я выглядываю на улицу. - Мы можем разместить обогреватели в конюшне? - Ты хочешь сделать из нее жилой дом? - усмехается Мако. - Конечно, постройку можно и утеплить, и обогреть. Но жить тут будет не так уж и удобно, как тебе думается. - А если я попрошу тебя сделать это до обеда? - не слыша едких замечаний, я продолжаю говорить лишь об одном. - Ты... будешь считать меня сумасшедшим? - А здесь есть люди в здравом уме? - киллер смеется, и его взгляд вновь меняется. Разумность покидает скрытые линзами глаза и уступает место безумию и легкомысленности. - Впроче-е-ем... до завтрашнего утра? То-то я думаю, что мне делать ночью? На новом месте та-а-ак плохо спится! - Значит, проблема только в материалах... - У меня есть парочка идей! Но мне нужен помощник. - Одну минуту, - я вновь достаю телефон и набираю номер Хидеки, одного из отличников Рейты, с которым успел сдружится во время тренировок. - Слушаю. - Шуга? Прости, если разбудил. Я... у меня просьба личного характера. Я понимаю, что не должен, но... - Знаешь, я не очень -то горю желанием тухнуть в крыле охраны. Новые наемники выводят меня из себя. Не то, чтобы они донимали нас, но их присутствие действует на нервы. Так что буду только рад сбежать отсюда. Так, чего хотел? - Мне нужна помощь. Я знаю, что это звучит как бред душевнобольного, но мне очень нужно вернуть к жизни старую конюшню с торца особняка. - А срок? - До обеда. - Ну... насколько я помню, конюшня не пострадала со временем. Только щели закрыть, чтобы ветер не продувал, да установить обогреватели... Сейчас буду. - А... спасибо, - удивленно отвечаю я, и Хидеки сбрасывает вызов. - Кажется, у него тоже есть идеи. - Тогда можешь проваливать, - хихикает Мако, запрыгнув на перегородку между стойлами и впившись взглядом в стык между стеной и крышей. - Смотри-ка, умели же раньше строить! Наверное, следили, чтобы не развалилась к чертям! Я отчего-то улыбаюсь, и тяжесть на моей душе рассеивается, сменяясь покоем. Почему стало легче? Аою не нужны мои старания. Что ж, тогда ради себя. Сделаю это, чтобы больше не жалеть. - Я дождусь Шугу, и мы решим, с чего начать. А дальше - дело техники. Шуга не только согласился помочь восстановить старую конюшню, но и нашел материалы, которые, как он сам сказал, уже пару лет томятся в кладовой крыла охраны без дела. Они обсудили с Мако фронт работы и пообещали мне, что все будет готово уже к раннему утру. Хидеки взялся за мою просьбу из-за бессонницы, Мако же не горел желанием возвращаться в "дом похоти и разврата", но вот я остаться никак не мог. Мне нужно было вернуться в особняк и обсудить с Аоем предстоящее собрание, а потому я поспешил обратно, оставив мужчин за делами. Уже в доме, отдав куртку подоспевшей прислуге, я взбежал вверх по лестнице на второй этаж. Широяма, наверное, опять сидел в своем рабочем кабинете, так что я, пройдя по коридору, решил заглянуть сначала туда. Но уже подойдя к двери и потянувшись к дверной ручке, я вдруг услышал голос Хантера. - Вас понял. Будет исполнено. - Не подкачай, Ворон. - Разрешите идти? - Иди. И отправь ко мне Уруху, если вернулся. - Да, господин. Тихие шаги - и я тут же разворачиваюсь и скрываюсь за первой незапертой дверью, в чьей-то комнате, находящейся по соседству с кабинетом Аоя. Прислушиваясь к звукам в коридоре, я дожидаюсь, когда Хантер, покинув комнату Отца, пройдет мимо и доберется до лестницы за аркой. И едва шаги стихают, оставляя меня в темноте чужой спальни, я выхожу из своего укрытия совершенно обескураженным и потерянным. Что Сакурай делал в кабинете Аоя? Сам бы не пришел, значит Широяма вызвал. Но зачем? - Уруха? Я вздрагиваю, не заметив щелчка дверной ручки за спиной. - Ты быстро. Идем, надо поговорить. Я поворачиваюсь к кумите и заторможено киваю в ответ. - Что такое? Переволновался? - хмыкает Широяма и прикладывает ладонь к моему лбу, будто проверяя температуру. - Я хотел трахнуть тебя сегодня, но, видимо, лучше дать тебе отдохнуть перед встречей семей. Выглядишь уставшим. - Но мы уже неделю не... - стоп. Что я говорю? - Ничего страшного. Чем дольше ожидание, тем слаще грех. А теперь идем, а то времени на сон не останется.***
- Дядя Уруха, все будет хорошо? Я улыбаюсь пришедшему проводить нас Ясуо. В его руках был Данте, уже подросший и не слабо. Тяжелый, наверное. Я улыбаюсь мальчику и присаживаюсь на корточки перед ним, чтобы потрепать пса за ухом. Данте тут же вырывается из рук ребенка и прыгает ко мне. - Соскучился? - смеюсь я, принимаясь гладить щенка. - Прости, столько дел, видимся редко. - Он помнит, что вы его хозяин. Совсем меня не слушается! - Спасибо, что присматриваешь за Данте, - улыбаюсь я. На самом деле, я волновался за пса, но когда в доме появился Ясуо, успокоился. Мальчик увидел его однажды, когда я выгуливал щенка, и привязался к нему. Теперь они играют вместе, а я могу заниматься делами. Впрочем, я не забываю дрессировать Данте, это входит в план моих тренировок. - И не переживай. Что со мной случится? А вообще, откуда ты знаешь, куда мы отправляемся? - Подслушал разговор братика с Рейтой! - сдает школьник хирурга с потрохами. Матсумото изумленно смаргивает. - И даже не потрудился голос понизить! - Таканори возмущенно складывает руки на груди. - Разве я не говорил, что нехорошо подслушивать чужие разговоры! - А ты мне ничего не рассказываешь! - защищается ребенок. - Я, может, еще не совершеннолетний, но и не младенец! Я ходил в специальную школу и изучал экономику! Я умнее, чем ты думаешь! - Осмелел и показал интеллект? Раньше ты был больше похож на дитя! - Матсумото шикает, гордо отвернув голову. - Разве ты не должен задавать вопросы, вроде: почему небо голубое? Совсем не мило. - Я же мужчина! Я не должен быть милым! А небо голубое, потому что свет от Солнца, падая на Землю, проходит по межпланетному пространству, представляющему собой вакуум, входит в атмосферу и... - Тебе всего десять лет! Откуда ты вообще знаешь такие слова?! - Одиннадцать! - дуется Ясуо. Видимо, родители Таканори были еще теми психами, раз с детства заставляли ребенка изучать такие сложные для восприятия вещи. Воспитывали наследника для своего бизнеса... Ведь первый сын грезил сценой. - Когда вернетесь? - тем временем спрашивает Кай, остановившийся рядом с Аоем. Все собрались в холле особняка перед отъездом. - Не думаю, что собрание затянется, - спокойно отвечает Широяма, надевая перчатки, но выглядит довольно мрачно. - Если дело дойдет до суда, слушание назначат на другую дату. - Господин, - Хантер заставляет меня отвлечься, и последующего разговора кумите с торговцем я уже не мог расслышать. - Могу ли я попросить вас на пару минут? - Конечно, - я опускаю щенка на пол, и тот, виляя хвостом, бежит следом за нами к главной лестнице. Охотник, проводив меня до ее подножия, подальше от остальных, обращает на меня внимательный взгляд. - Могу ли я попросить вас об одолжении? - Говори. - Киваю я, жестом отдавая Данте приказ сесть. Щенок нехотя слушается. - Не говорите никому, что я был тем, кто передал вам информацию, касающуюся Сенпая. - Я и не собирался. - Господин, это важно, - Охотник хмурится, и я понимаю, что он говорит очень серьезно. Но в чем причина? Сакурай ведь знает, что я не предам его, да и за себя он бояться не станет. Что-то не так? - Прошу вас. Дайте мне клятву, что ни одна живая душа не узнает о том, что я собрал для вас всю необходимую информацию по Югу и его представителям. Собрал и передал вам ее в руки. Повторите это слово в слово. Пожалуйста, Уруха-сама. Он так искренне и жарко просит меня. Его слова звучат, как мольба, и я невольно вспоминаю сцену, которую застал по возвращению в особняк из конюшни. Что происходит? Сакурай ни словом не обмолвился о своей встрече с Отцом. Нет, я не подозреваю его. Шпионить за мной и докладывать Аою Хантер бы не стал. Он слишком хорошо знаком с предательством и сам предателем никогда не был. Но что он делал в кабинете Аоя? О чем они говорили? - Хорошо, - все же соглашаюсь я, решив не раздувать собственные подозрения, ведь иначе я перестану доверять наемнику. А я знаю, что могу верить Атсуши. Могу и не буду сомневаться в его преданности. Если он просит меня дать клятву, значит на то есть причины. Уверен, он объяснит мне все по прибытию в особняк. - Я, Такашима Кою, потомок древнего рода Такашима, клянусь своей честью, именем и достоинством, что сохраню в секрете твое участие в операции "Сага". Я клянусь, что, покуда я жив, ни одна живая душа не узнает, что вся информация о Юге и Крисе Клэптоне была собрана и предоставлена мне Сакураем Атсуши. Я так же клянусь тебе, что не открою тайну твоего существования, и не упомяну твоего имени при других людях. - Благодарю вас, - Хантер опускается передо мной на колено и склоняет голову в почтении. - Теперь я могу отпустить вас со спокойной душой. - Что? Ты не поедешь со мной? - спрашиваю я, пораженный этим фактом. - Кто же будет защищать меня? - Я поручил вашу защиту Ренару, господин. Он профессионал, вы можете не беспокоиться о своей безопасности. - Но... - Я не могу поехать с вами, - тихо отвечает Сакурай, поднимая ко мне обеспокоенный взгляд. - Я был бы счастлив не отходить от вас ни на шаг. Вы знаете, как никто другой, как тяжело мне оставлять вас без своего внимания. Но у меня есть на то причины. - Какие? - хмурюсь я. - Я не могу сказать вам этого. Прошу, простите меня. Я готов понести наказание за эту дерзость. - Не будем об этом, - я поджимаю губы, бросая косой взгляд на Аоя. - Но ты ведь объяснишься передо мной позже? - Даже не сомневайтесь в этом. - Хорошо. - Уруха. Пора ехать, - кивнув Ютаке, Аой окликает меня. - Север не опаздывает, поэтому поторопись. - Слушаюсь. - Удачи, господин. Я слабо улыбаюсь Охотнику, позволяя ему встать с колен, и собравшиеся в холле мужчины провожают нас на улицу. - Токийские волки на месте? - спускаясь по крыльцу к ожидающим автомобилям, интересуется Аой. - Уже ждут у места встречи, - откликается Рейта, чей пофигистичный настрой помогает мне немного успокоить нервы. Кроме нас с Ренаром и Аоя с Рейтой, на собрание отправлялись еще четверо отличников Сузуки. - Такаши, оставляю тебя с Мако, - говорю я юноше, который провожает нас у машин. - Присмотрите друг за другом. Мако нужна компания. Не отказывай ему. Он странный, но добрый парень. - Не волнуйся. Мы успели найти общий язык, - Сакамото не выглядел отдохнувшим, но продолжал стойко держать оборону. - Будь осторожен. - Буду, - киваю я и, махнув Ясуо, который снова обнимал Данте под передними лапами, скрываюсь в теплом салоне авто. Ренар закрывает за мной дверцу и идет к своему пафосному фиолетовому Ауди: сегодня я еду с Аоем в одной машине. - Охрану поместья оставляю на Шугу Хидеки, - дает последние указания наемникам Рейта. - В случае нападения на особняк немедленно доложить мне. Все понял, Хид? - Так точно. - Хороший мальчик, - хмыкает Сузуки. Он открывает для Аоя дверь и, дождавшись, когда кумите расположится на заднем сидении, занимает переднее кресло. Сегодня за рулем Роллс Ройса Шрам. - Едем. Сузуки складывает ноги на приборную панель и закрывает лицо банданой. Роллс Ройс послушно трогается с места. - Ты в первый раз будешь присутствовать на собрании кланов, - говорит Аой, стоит автомобилю выехать за ворота и набрать скорость. - На таких мероприятиях существуют правила поведения для наемников, и ты должен запомнить их. - Валяй. - Молчи. Пока к тебе не обратятся напрямую - не смей вставлять и слова в разговор Глав. Не реагируй на провокации других наемников. Не делай резких движений. Не хватайся за оружие. Не выполняй ничьих приказов, кроме моих, но будь почтителен и вежлив. Если будет необходимость высказаться - дождись паузы в диалоге, наклонись ко мне и скажи на ухо. Я донесу твои мысли до остальных, если посчитаю нужным. В общем, веди себя тихо и достойно члена Северной семьи. - Понял. - Не защищай себя. Не оправдывайся. Не давай слабину. Не вступай в споры. - Слушаюсь. - И еще... - Да? - Не отходи от меня. Я оборачиваюсь, но Аой продолжает смотреть в окно, будто не замечая на себе моего взгляда. Последняя фраза, сказанная им... была не приказом.