Ты услышишь мой крик, Это так нереально, то, что внутри - Сломанные кости и шифр, преследующий меня. Добро пожаловать домой, я одна, всё кончилось? Мои чувства слишком странные. Мир в огне, Это погоня, меня зажали в угол, Я слышу, как бьётся пульс в моих венах, без задержек, Кругом льёт дождь, это похоже на пыльную комнату, А я стою, осматривая просторы Столь желанной мной печали. В нашем мире у меня нет веры, Моя судьба не может быть исправлена в зеркале, Единственный способ управлять тем, чем я стал, Мне всё равно нужно ли вам это, потому что это моя песня о любви. Капля крови, Волна гнева обрушивается на былые времена, На столь желанную мне печаль. ...Бесчеловечно, Ливень усиливает моё чувство стыда. Мне говорили неправду, вернули в нормальное состояние, В этом виноват ты. Раскрути колесо, вскрой печать, чтобы скрыть, Что всё это кажется мне настоящим. Мне стыдно, но не так, как хотелось бы, Я должен раскрыть свою душу, разоблачи меня. Я должна разгадать, теперь моя очередь, я должна узнать, Всё, что я должна принять, это то, Что этот мир сгорит. Это послание оставлено нам на стене, Не надо пытаться наставить меня на путь истинный, Этот мир, эта страсть и наша мечта, Превратившаяся в ничто, человеческая машина. Капля крови, Волна гнева обрушивается на былые времена, На столь желанную мне печаль. Желание, спаси меня! Тот мир, что зависит от меня, Во мне жива сила, Я открою правду! Выше, быстрее! Я - сила, способная освободить тебя, Я - твоя судьба!
Amaranthe - Hunger
Мы спускаемся вниз в сопровождении военных и наемников. Напряжение между солдатами и якудза давит на психику, отчего кажется, будто это противостояние способно раздробить тебе все кости. Ненависть на уровне подсознания. Но даже так, никто не вступает в открытый конфликт: солдатам сделать это не позволяет жесткая дисциплина, а киллеры просто не решаются проверить "псов войны" на прочность. Разница между нами и побывавшими в человеческом аду мужчинами очевидна. Другой уровень подготовки, отличный друг от друга опыт. Даже несмотря на то, что и те, и другие - убийцы, я чувствую, насколько мы отличаемся, и оттого мне кажется, что между нами настоящая пропасть, преодолеть которую мы не в силах. Я поднимаю взгляд на идущего передо мной солдата. Огромный. Метра два ростом? Черная кожа, словно вымазанная сажей. Огромные широкие ладони, скрытые перчатками, мускулистая спина, мощные бедра. Сколько он весит? Такой наступит на тебя и не заметит. На рукаве - американский флаг, прямо под оскаленной мордой медведя, ставшей эмблемой отряда. Значит, это солдат США? А рядом с ним - ирландец? В отличие от американца, его кожа белая, как снег. Он не уступает своему сослуживцу ни в росте, ни в мускулатуре. Интересно, все иностранцы такие? Мне приходится задирать голову, чтобы поймать взглядом скрытые балаклавами лица. Меня не замечают: твердые взгляды устремлены вперед, словно в одну точку, но я знаю, что если я попытаюсь дотянуться до оружия в нагрудной кобуре, это сразу же заметят. Вот она - концентрация внимания. Таким не нужно оглядываться по сторонам, все на интуитивном уровне, на приобретенном опыте сражения. Я чувствую странное уважение к этим людям, хоть и понимаю, что они наши враги. И не просто уважение - благоговейный трепет. Может, потому, что эти люди прошли через огонь и воду, побывали там, где мне никогда не быть, сражались с теми, с кем я никогда не столкнусь, повидали такого, что мне никогда и не снилось? И именно потому, что они познали хаос и вернулись оттуда живыми, я чувствую это уважение и трепет? Да, как сказал бы Акира "у этих парней стальные яйца". И, похоже, не только они. - Вас не злит это? - Что именно? - интересуется Аой, поворачивая голову к уверенно шествующей к главным дверям Кире. - Письмо Такеру Такашимы. Он ведь просчитал каждый шаг. И ваш - в том числе. - Господин Такашима был легендой Южного клана. К тому же, много старше меня. И опыта у него, соответственно, было больше. Конечно, быть игрушкой в чужих руках неприятно, но... именно потому, что это был Такашима-сан, я не чувствую себя уязвленным. Даже наоборот - я восхищен его способностью так искусно читать людей. Я не думаю, что меня использовали. Ведь я поступил так, как сам того хотел, никто не говорил мне, что мне делать. Это было целиком и полностью мое решение, просто Такашима-сан предвидел его, а это нельзя считать манипуляцией. Я ведь мог и не приехать, верно? Мог отправить туда Рейту. Или одного из своих "безликих" наемников. А мог и потребовать справедливого суда, переложив ответственность на Юг. Меня никто не дергал за ниточки, подобно марионетке. Знание психологии и умение просчитывать чужие действия - не преступление. Это талант. Даже немного жаль, что я убил его - у Такеру Такашимы было, чему поучиться. - Как и положено кумите - вы очень мудры. - Нет смысла кричать и топать ногами, когда пожар уже потух. Я могу только восхититься проделанной работой. А пустые обиды и гнев ни к чему. Они уже ничего не изменят. Я задумчиво опускаю взгляд себе под ноги. Слова Аоя... они, несомненно, правильны. Разумны. Это рассуждения взрослого человека, и я отчего-то чувствую стыд за свои эмоции: в то время, как Юу принял поступок моих родителей, по достоинству оценив чужие таланты, я чувствую гнев и обиду. В отличие от Аоя я ощущаю себя куклой, которой двигали чужие руки, и это заставляет меня разочаровываться в себе. Неужели я настолько предсказуем? Все, кому не лень, пытаются манипулировать мной. Рокеру, родители, даже собственные наемники. Взять хотя бы тот поступок Криса, на недавней "охоте" за кумите. Да и сам Аой... из раза в раз он проверяет меня, то подстраивая собственную смерть, то ставя передо мной трудные задачи, на решение которых уходит много времени. А тот факт, что родители отдали меня ему "на воспитание"? Они ведь знали, что это опасно. Кроме того, мы с Юу любовники. Отец не мог не знать о предпочтениях Широямы, неужели его устраивал тот факт, что его собственный сын ляжет в постель врага? А если бы он знал, что я влюблюсь в Юу? "Я отдаю в его руки самое дорогое, что есть у меня"... "Как ни прискорбно это осознавать, я доверяю Широяме больше, чем собственному брату". Это похоже на сводничество. Мерзкое чувство. Но... я действительно влюбился в этого мужчину. И Аой действительно достойный и честный человек. Несмотря на его положение и полную боли жизнь, Юу остался собой, не поддался обстоятельствам. То, через что ему пришлось пройти - ужасно. Я содрогаюсь при одной мысли об этом! И даже узнав, что мой отец собственноручно отдал меня Аою, я не откажусь от него. Мои чувства к этому мужчине не изменятся, ведь сам Юу тоже действовал исходя из собственных желаний, а не по чужой указке. Возможно, он и догадался о том, что невольно стал моим опекуном, но поступил по-своему. Он не стал бы играть роль моего наставника по чье-то просьбе, потому что сам довольно своеволен и упрям. Он бы не позволил кому-то указывать, что ему нужно делать, и подчиняться бы тоже не стал. Если бы Широяма не хотел делать из меня киллера и тратить на меня свое драгоценное время, он бы просто держал меня в подвале в качестве своего пленника. Или убил бы. Или вовсе отдал обратно Рокеру, не желая возиться со своенравным юнцом, особенно по просьбе его убийц-родителей, лишивших его средств к существованию. Аой не такой человек. Значит, и его отношение ко мне искреннее. Все верно. Он единственный, кто никогда не лгал мне. И притворяться бы тоже не стал. Это не в его характере. Плясать под чужую дудку... ему с лихвой хватило этого в молодости. Вот почему он действует исходя лишь из собственных интересов, преследуя свои мотивы и цели. Никак иначе. Да, я не чувствую себя оскорбленным, будучи его любовником. Я не стыжусь связи с ним. И своих чувств к нему я тоже не стыжусь. Пусть люди говорят все, что хотят, осуждают меня за глаза и ненавидят, пусть считают нашу связь позором, недостойным поведением. Мне все равно. Потому что я знаю правду. И считаю это честью - быть его любовником. Иметь возможность стоять рядом, защищать его от пули, отстаивать его честь. Он единственный, кто заслуживает этого. Я не пожалею. Так же, как и ты, отец, не жалел о содеянном ради моего спасения. Ведь я тоже доверяю ему больше, чем кому бы то ни было. Видимо, это семейное. Я горько усмехаюсь, когда как Кира смеется, выходя из особняка на улицу, но вдруг останавливается. Я едва не врезаюсь в солдата перед собой от столь резкой остановки, и выглядываю в проем между шеренгами. Там впереди... Это же Рокеру? Он еще здесь? Но почему? Разве он не вылетел из зала совещаний, как пробка из бутылки? Он уже должен быть на пути к своему особняку. - Что там происходит? - беззаботно спрашивает Кай, и, в тот же миг, военные хватаются за автоматы, ринувшись вперед. - Эй! Я бросаюсь следом. Солдаты, рассредоточившись, выстраиваются стеной перед Волковой, закрывая собой ее и Аоя, и направляя оружие на главные ворота Альянса. Из-за их тел я ничего не вижу, но все равно нагоняю Широяму и берусь за револьвер. - Не суйся, - Юу хватает меня за плечо, отодвигая назад от крыльца. - Что происходит? Аой неотрывно смотрит на ворота, а я, наконец, замечаю: между железными ставнями стоит облаченная в серые одежды фигура. Длинный плащ хлопает полами на ветру, оплетая длинные стройные ноги. Черные волосы до поясницы рассыпаются по плечам тяжелым каскадом, падают на белое лицо, искаженное широкой улыбкой-оскалом. Прямая спина и горящие азартом фиалковые глаза, смотрящие в одну точку. Это же... - Расступитесь. Солдаты тут же расходятся в стороны, но автоматы не опускают. Кира выходит вперед, спускаясь вниз по крыльцу на несколько ступенек. Я тут же закрываю Аоя своим телом, но вдруг понимаю, что Тэтсуя, явившийся в самое логово жаждущих его смерти киллеров, смотрит не на Юу... Пронзительный взгляд не отрывается от Волковой, презрительно оглядывающей наемника сверху вниз. - Он пришел не за мной, - спокойно говорит Аой, вновь выходя вперед. - Я больше не нужен. - Что? - Я больше не нужен ему. Это заявление ставит меня в тупик. Что значит, «больше не нужен»? Еще вчера Акияма готов был сравнять столицу с землей, лишь бы добраться до объекта своего обожания! Он грезил им четыре года, сидя за решеткой, и упивался каждой минутой сражения! Разве можно так резко переключиться на другого человека, да еще и после того, что Тэтсуе пришлось пройти ради встречи с Аоем? Я не понимаю. Бросив быстрый взгляд на Рокеру, застывшего в паре метров от нас, я окончательно теряюсь. В глазах Такашимы легко угадывается досада смешанная с яростью. Весь его вид словно кричит: "Проваливай отсюда, сейчас же!". И это вместо праведного гнева, ведь именно из-за Акиямы Юг попал в немилость властей. Тэтсуя поставил жирную точку в череде подрывов, виновником которых признан Рокеру, как ответственный за своих людей лидер, но вместо того, чтобы наказать его, Такашима будто пытается спасти преступника. Помнится, Кай говорил о том, что Рокеру прикрывает этих двоих, несмотря на причиненный им урон Югу, даже пленил Тэтсую и Сэта вместо того, чтобы казнить четыре года назад за нападение на кумите вражеского клана. Но чтобы так рисковать... в чем же причина? - Опустите оружие, - Кира ступает на землю и упирает руку в бедро, усмехнувшись хищнику, стоящему напротив нее. Она не чувствует опасности, которую чувствую я. Вернее, она смело встречает ее, не давая слабины. И я понимаю, насколько она сильна, в отличие от меня, раз так уверенно держится перед киллером, который вызывал у меня благоговейный ужас, что вчера, что сегодня. - Меня ищешь, зайка? Улыбка на лице Акиямы становится шире, и я, наконец, замечаю вакидзаси в его руке. Тот самый, которым он вчера пронзил Аоя, забавляясь. И это все? Он пришел сюда с одним мечом? Я не вижу ни кобуры под одеждой, ни ручных гранат под развевающимся плащом. В самое пекло, в одиночку, почти безоружный... он точно псих! Чертов псих! О чем он только думал?! - Ну, раз уж ты здесь, давай поиграем. Военные опускают автоматы. Я потеряно оглядываюсь: южные шавки стоят слева от нас, прикрывая Рокеру, северные волки - справа. Люди Мамы тоже бездействуют, лишь наблюдая за происходящим. В глазах мужчин и женщин читается странное понимание, и только один я не могу разобраться в ситуации. - Почему они не нападают? Разве это не прекрасная возможность взять его? Здесь же все мафиозные кланы, еще и военные в придачу... - Потому, что сколько бы ни было противников, он перебьет всех, кто встанет у него на пути, - Аой закуривает, опуская взгляд на Волкову. Женщина с улыбкой ведет плечами, снимая китель, и отдает его в руки стоящего рядом с ней солдата. Она также вынимает из нагрудной кобуры пистолеты, складывает их поверх кителя и принимает из рук другого сослуживца широкий кинжал, больше похожий на короткий тридцати сантиметровый меч. - А еще - некоторые из нас не хотят ввязываться в чужие проблемы, - тянет Кай, опираясь локтем о плечо Маны. Он кивает в сторону людей Нейтралки, которые и не думают мстить нарушителю за разрушенную репутацию клана. - Зачем вступать в бой, если на нас не нападают? - Так она будет сражаться с ним один на один? - выдыхаю я изумленно, опуская Магнум. - И никто не поможет? - Акияму не зря называют Дьяволом. Сунешься - и лишишься головы. Пока он не доберется до своей цели, сопротивление бесполезно. Мы только потратим патроны и лишимся людей. Пустая трата времени и ресурсов. Вот она, хваленая идеология якудза: "моя хата с краю, ничего не знаю". Каждый сам за себя. Ни друзей, ни союзников. Политика "невмешательства" - пока дело не коснется их лично, никто и пальцем не пошевелит. - Значит, вы просто будете смотреть на это... как на какое-то гребаное шоу? - Что не так? - пофигистичный голос Рейты заставляет меня обернуться. Наемник вздергивает бровь в вопросе, совершенно безразличный к происходящему. - Хочешь помочь - милости просим. Лично я пас. Я скалюсь, отвернувшись от киллера. Но разве он так уж и не прав? Раз все обернулось подобным образом... пусть ситуацию разруливает "Берсерк". Теперь это его работа, ведь так? Да и вообще, не вовремя во мне совесть взбрыкнула. Я ведь почти не знаю Киру... "Если ты не откроешься ему, он может сойти с ума. Альфа, вам нужно поговорить. Ты ведь и сам понимаешь: чем дольше Кою остается в неведении, тем сложнее ему становится. А если однажды он сделает что-то непоправимое твоими руками? И не будет помнить об этом? Если вы разрушите друг друга, загоните в ловушку? Что тогда?"... Голос Волковой вдруг возникает в голове, и я хватаюсь за виски в мимолетной вспышке боли. Это... воспоминание другого меня? Значит, он говорил с Кирой? И она убедила его... - Черт. Совсем не вовремя! Стало только хуже! Ну что за чертовщина? Ладно. Ладно! Я помогу только в крайнем случае. Да, верно. Если ситуация зайдет в тупик, я выйду вперед. Так и поступлю. А пока надо понять другое: - Почему он переключился на Волкову? Разве он охотился не за тобой? - обращаюсь я к Юу, стоящему рядом со мной, плечом к плечу. - Видимо... он нашел соперника посильнее. - Что?.. - Я иду. Рывок в стороне. Я круто оборачиваюсь, но не успеваю увидеть момент столкновения - лишь блеск лезвий, встретившихся в звонком ударе. А дальше - сменяющие одна другую атаки, разбившие напряженный воздух звуками ожесточенной борьбы. - Это же неравный бой! - я подаюсь чуть ближе, пытаясь уследить за ходом сражения, но оппоненты движутся так быстро и четко, что нельзя понять, кто ведет, а кто - проигрывает. - Комплекции тел, вес, рост - все это влияет на исход поединка! Кира уступает Тэтсуе во всем, разве это не... Смешок. Я вздрагиваю, услышав смешок впереди - темнокожий солдат бросает на меня надменный взгляд, и я запинаюсь на полуслове. Американец расслабленно опускает руки на автомат и вновь поворачивает голову к враждующим. Та уверенность, с которой он бездействует, заставляет меня нервно сглотнуть. - Важен не вес и рост, - спокойно отвечает Юу, выдыхая клубы дыма изо рта. - А то, как ты их используешь. Я впиваюсь взглядом в кружащих по дороге людей. Движения Киры точны и легки. Не обладающее ярко-выраженной мускулатурой тело ловко уходит от ударов, не позволяя Тэтсуе как следует прицелиться. Она словно играет с ним, водя за нос. Изучает стиль боя, делая пробные выпады, наблюдает за реакцией. Ее не стесняют даже высокие каблуки, словно она прошла на них не одну войну. Рука уверенно сжимает кинжал, время от времени встречающийся с вакидзаси Тэтсуи в звонких ударах, вторая, поднявшись в верх, держит блок у лица. Они не церемонятся друг с другом, то и дело обмениваясь ударами, меняются местами, скрестив оружие, отчего черные пряди Тэтсуи путаются в рыжих волосах Киры, а длинный плащ оплетает тело женщины, будто пытаясь сбить ее с ног. Это не обычный спарринг, не показательный бой. Это настоящее сражение двух профессионалов. Не часто увидишь нечто подобное. Первым открыто нападает Тэтсуя. Ему удается схватить женщину: прижав ее к своей груди спиной, и обхватив рукой шею - сдавил ее горло предплечьем. Удушающий прием лишь разжигает пламя войны в серых глазах, и вакидзаси Акиямы, нацелившись на грудь пленницы, отскакивает в сторону, не достигнув цели. Волкова отбивает удар своим кинжалом и бьет его же рукоятью по бедру соперника. Как раз туда, где была нанесенная вчера Аоем рана. В этот же миг, высокий каблук ударяет по голени киллера, заставляя его наклониться, и Кира с удивительной легкостью перебрасывает противника через себя, заодно высвободившись из захвата. Тэтсуя падает на спину и откатывается в сторону, чтобы избежать, последующего за этим, удара ножом. Лезвие звонко встречается с асфальтом, не попав в голову, зато срезав прядь угольных волос наемника. И именно с этого момента все меняется, и сражение переходит на новый уровень. Выпад - вновь оказавшись на ногах, Акияма выбрасывает руку с ножом вперед, и отклонившаяся в сторону женщина хватает его за запястье. Резкий удар каблуком по подколенной ямке, от которого Тэтсуя падает на асфальт. Во время падения Кира успевает вывернуть захваченную руку, оказавшись за спиной оппонента, и следующий удар приходится коленом в позвоночник Акиямы. Запястье выворачивается, слышится хруст, когда Тэтсуя склоняется к земле, но он тут же оборачивается, чтобы наброситься на женщину, и... получает очередной удар - теперь уже по лицу. Волкова умело переносит вес тела, вкладывая его в удар, отчего тот перестает уступать по силе Тэтсуе. Ладонь в перчатке ловит Киру за лодыжку, но та, пользуясь положением, упирается свободной ногой в грудь киллера и отталкивается от нее. Гибкое тело делает сальто назад, каблук схваченной ноги бьет по подбородку Акиямы. Мужчина отшатывается, подскакивает на ноги, и оба, оказавшись в нескольких шагах друг от друга, вновь бросаются навстречу. Я задерживаю дыхание, наблюдая за тем, как Кира прогибается под рукой Тэтсуи - она, ринувшись вперед, прокатывается по земле между расставленных ног наемника и вновь оказывается за его спиной. Подошва туфли упирается в напряженную голень, и Кира ловко забирается противнику на плечи, обхватывая его шею ногами. Акияма пытается вогнать кинжал в ее бедро, но лезвие сталкивается с кинжалом женщины, который останавливает слепую атаку. Тогда наемник падает назад, чтобы столкнуть соперницу спиной с асфальтом. Вот только это не помогает - даже ударившись о землю, Кира лишь сильнее сдавливает шею мужчины и, отклонив от себя чужое оружие, вгоняет лезвие своего в плечо Тэтсуи. На серые одежды брызгает кровь. Акияма издает громкий рык и, оттолкнувшись от земли, сбрасывает с себя легкое тело. Волкова успевает сгруппироваться, откатившись назад, и замирает на земле... в позе готового к прыжку зверя. Стоя на одном колене, она крепко сжимает в ладони рукоять ножа и упирается другой в асфальт, пригнувшись к земле корпусом. Я вздрагиваю при виде ее искаженного в оскале лица. Горящие безумием серые глаза, широкая улыбка на мягких губах. Помимо жажды крови, во взгляде застывает нездоровое наслаждение, вызванное сражением, и женщиной завладевает разрушительная звериная аура, сносящая все на своем пути. Акияма выглядит не лучше - он тоже улыбается, не обращая внимания на рану и одаривая женщину поистине сумасшедшим блеском в фиалковых радужках. Кажется, оба испытывают настоящее удовольствие от боя, превращаясь в диких животных. Инстинкт выживания, инстинкт охоты - все, что осталось в их напряженных телах, жаждущих сражения, словно это все, что у них есть, все, что им нужно. Мне кажется, что еще немного - и они отбросят ножи и вгрызутся друг другу в глотки зубами, совершенно потеряв человеческий облик. - Прекрасна. Ты прекрасна, - выдыхает Тэтсуя, срывая с себя плащ и вставая в готовую к атаке стойку. Я впервые вижу, чтобы он делал это - прежде Акияма не готовился, действуя открыто, не защищался от выпада. Всегда расслабленный, он словно забывал о технике, но не теперь. И даже так его черные зрачки неестественно расширяются, и в них вспыхивает слепое обожание, которое еще вчера было адресовано Аою. - Освободи меня. Освободи? Я смаргиваю, и в тот же миг Кира бросается на соперника, оттолкнувшись от земли всем телом. Тэтсуя застывает на месте, распахивая глаза в восхищении, и новое столкновение сбивает его с ног. Он словно принимает женщину в свои объятия, но твердая рука нацеливается на грудь Волковой кинжалом. Она смещает этот удар, дернувшись, и лезвие проскальзывает под ее ключицей - несмотря на свой интерес к майору, Акияма не думает проигрывать. Ударившись об асфальт спиной, он хватает ее за горло, только вот мощный удар коленом в живот дезориентирует его - нож майора входит в предплечье киллера, скрипнув от встречи с костью и выглянув острием с другой стороны. Рукава пиджака и рубашки быстро пропитываются алым, пальцы разжимаются, выпуская горло Киры, и Тэтсуя, отпуская рукоять кинжала, бьет ее по лицу здоровой рукой. Кулак проскальзывает по щеке, но я понимаю, что он лишь задевает казанками кожу - Волкова вовремя поворачивает голову, не давая ранить себя. Зато успевает поймать ударившую ее руку и... Лезвие, все еще покоящееся в предплечье Тэтсуи, пробивает выглядывающим с другой стороны острием вторую руку. Оно словно нанизывает ее на себя, тем самым соединяя оба предплечья, и Акияма резко дергается вперед в попытке стряхнуть с себя солдата. Увы, освободившись от веса ее тела, седлавшего его, Тэтсуя лишь дает Кире возможность развернуться, и тридцати сантиметровый клинок, "связавший" руки наемника, входит в ствол небольшого дерева, растущего у обочины дороги, тем самым пригвоздив к нему противника. - Вот черт, - тихо шепчет Тэтсуя, улыбаясь, и Волкова бьет его кулаком в скулу. Впервые нанеся удар рукой, она оставляет на коже киллера широкую ссадину. Казанки краснеют, но удар не так силен, как мужской. Может, поэтому она использовала ноги? Зная особенности своего тела и его слабые места, она дралась не по-мужски, и только этот удар был выполнен в грубой мужской манере, словно "месть" за попытку испортить ее лицо. И вместо того, чтобы добить противника, чьи руки были зафиксированы клинком, она вырывает нож из ствола, а заодно - из обоих предплечий Тэтсуи, и отходит назад, поманив его за собой. Вторая рука сжимается на торчащей под ключицей рукояти, и Волкова вынимает вакидзаси из своего тела. Судя по углу, под которым он вошел, жизненно важные органы не задеты. Зато кровь щедро проливается из раны на белую рубашку, из-под которой видна черная ткань нижнего белья, и майор выпрямляется для последнего удара, сжав оба ножа в кулаках. Акияма смеется. Рассматривая свои руки, уже не способные держать оружие, он вскидывает голову к сопернику, откровенно наслаждаясь ситуацией. Оба ранены, оба на взводе, но в диких глазах Волковой пульсирует осознанность. Улыбка так и не сошла с ее губ, движения все еще имеют звериную грацию, но я понимаю, что следующий удар будет последним. И Тэтсуя тоже это понимает. Он прищуривается, слизнув с губ кровь Киры, капнувшую на них из раны под ключицей, пока солдат склонялась над ним, и глубоко вдыхает. - Тебя. Я искал тебя всю свою жизнь. - Звучит, как признание, - Волкова перехватывает кинжалы, лезвиями назад, и склоняет голову к плечу. - Ну, так иди ко мне. Я заждалась. И киллер бросается вперед. Столкновение, поворот, подножка - я не уследил за мгновенными движениями тел, что вновь сплелись в борьбе - и Акияма оказывается на земле. Во время падения Кира выбивает ему плечо и, скрестив два лезвия, втыкает их в землю по обе стороны от шеи противника. Зафиксированные буквой "икс" клинки касаются заостренными краями горла, оставляя на нем легкие порезы, из которых тут же показываются капли крови. Вставшая над Тэтсуей женщина упирает каблук в место соединения клинков. Подошва туфли при этом наступает на щеку киллера, и все, что ей остается - это надавить, и лезвия отделят голову Акиямы от тела, как чертова гильотина... Но вместо гнева, который должен был вспыхнуть в момент поражения, я вижу на лице мужчины счастливую широкую улыбку и полный больной любви взгляд, устремленный на майора. Волкова усмехается, но не делает того, что следовало бы сделать: убирая ногу от оружия, она опускается вниз, седлая пленного, упирает ладонь в часто вздымающуюся грудь и склоняется к Акияме лицом к лицу, из-за чего ее горло тоже оказывается между скрещенными лезвиями. И если Акияма сможет схватиться за рукояти быстрее, чем женщина отпрянет, не его, а ее голова полетит с плеч. Рыжие пряди падают вниз, закрывая от посторонних взглядов лица обоих, и мы не видим, чем заканчивается эта сцена - тихими словами Киры побежденному или прощальным поцелуем, неуместным по отношению к раздразненному хищнику. Только Волкова быстро отклоняется и отворачивается от Дьявола, двинувшись обратно к крыльцу особняка. - Взять его. Солдаты тут же "отмирают", двинувшись в сторону лежащего на земле человека, но Акияма, тихо хмыкнув, вдруг вскидывает руку вверх. - Газы! - Кира оборачивается на команду, и оставшийся с ней американец тут же толкает начальницу к военной бронированной машине камуфляжной расцветки. Он распахивает водительскую дверцу и достает из салона противогазовый респиратор, который и надевает на майора. - Назад! - Все в дом! - Волкова устремляется к нам, и я без промедления вталкиваю Аоя обратно в особняк. Остальные наемники следуют нашему примеру, пока густой белый дым распространяется по воздуху, заполняя территорию перед особняком с устрашающей скоростью. Это была ручная дымовая граната? Этот ублюдок, Акияма, все-таки припас туз в рукаве! - Это слезоточивый газ! Закройте двери и заткните все щели! Накройте лица платками! Никому не выходить! Барибал, найди его!* - Есть, мэм! - темнокожий боец, уже скрывший лицо маской, бросается в погоню. Мы дожидаемся, пока охрана заведет в дом остальных глав и тут же запираем двери. Я срываю с себя пиджак и проталкиваю его под порог, остальные наемники следуют моему примеру, некоторые проверяют окна. Я выдергиваю платок из кармана брюк и закрываю им нижнюю часть лица Аоя, отводя кумите дальше от окон. - У вас всегда так весело на собраниях? - вставший рядом Кай, кажется, веселится от души. - Если так, то мне жаль, что я не приходил раньше! Надо почаще встречаться, господа. Ох, Мама-сама, вы в порядке? - Можете не волноваться обо мне, - кивает женщина, поддерживаемая Орией. - Сегодня ветрено. Дым рассеется быстро. Мы наблюдаем через запертые окна за работой военных. Кто-то из мужчин - теперь не ясно кто, из-за густого белого дыма - подходит к Кире с аптечкой в руках. Женщина снимает пиджак, распахивает рубашку, под которой оказывается черный бюстгальтер, и солдат прижимает к ране под ее ключицей марлевый тампон. Такой же тампон он накладывает над лопаткой Волковой и быстро закрепляет их бинтами. Кира не обращает на это никакого внимания, всматриваясь в дымовые клубы у ворот Альянса, а после вновь застегивает рубашку и набрасывает на плечи военный китель. Она забирает свои пистолеты, возвращает их в нагрудную кобуру и привалится поясницей к "морде" огромного бронированного автомобиля, выбрав позицию наблюдателя. Нам остается только ждать. Дым и правда рассеялся быстро. Мы дождались, пока Волкова даст нам разрешение покинуть особняк, и вновь вышли на улицу. Рокеру не сказал ни слова. Мрачной тучей он ждал окончания этого беспорядка, а после также молча вышел, сел в свою машину и покинул особняк. Выстроившиеся в шеренгу солдаты отчитывались майору о проделанной работе на английском языке. Женщина слушала их со скучающим видом, а после махнула рукой, отдавая очередной приказ. Солдаты тут же приступили к его выполнению, подготавливая автомобили к выезду. - Никто не пострадал? Волкова подошла к нам, когда мы уже стояли на заасфальтированной дороге к воротам. Оставалось только сесть в свои автомобили и вернуться домой. - Все живы-здоровы! - улыбается Кай, подняв руку вверх. - Не переживайте о нас! - Прекрасно. - А что там с дымовой гранатой?.. - торговец бросает взгляд на место, где лежал Акияма. - Мы изъяли ее. - Она ведь не моя? - хлопает ресницами Ютака. - Я не помню, чтобы у меня на складе были гранаты со слезоточивым газом. - Она принадлежит полиции Токио. Слезоточивый газ применяется органами правопорядка в ситуациях, которые угрожают жизни и здоровью гражданских. На митингах, в основном. Видимо, по пути сюда наш "добрый друг" навестил один из участков. Гризли, выясни.* - Есть, мэм! Солдат, разобравшийся с гранатой, отдает честь и тут же берется за дело. Он вынимает из кармана широких брюк рацию, или что-то похожее на нее, и отходит от нас. Его дальнейший разговор мы уже не слышим. - Вы в порядке? - вежливо интересуется Аой, остановившись рядом с Волковой. - Эта рана довольно серьезна. Сам получил такую не так давно. Но благодаря моему гениальному хирургу, как видите, все обошлось. Быть может, вы позволите оказать вам помощь? - Я очень благодарна вам, господин Широяма, но сегодня никак, - Кира улыбается, склонив голову к плечу. - В нашей штаб-квартире есть военные врачи, они окажут мне первую помощь. К тому же, до столицы отсюда ближе, чем до вашего особняка. Не сочтите за грубость. - Ну что вы! Ни в коем случае, - улыбается Юу, кивнув. - Ваша штаб-квартира - та самая, на Нейтральной территории? - Именно. Офисное высотное здание в центре. Вы можете легко найти нас, если потребуется. Вывеска с эмблемой нашего отряда висит прямо над парадными дверями. Мы не прячемся. - Вам и не нужно, - понимающе тянет кумите, закуривая. - Но позвольте отдать вам должное. Ваш бой с господином Акиямой был поистине захватывающим! Я получил истинное удовольствие, наблюдая его. И, в отличие от меня, вы вышли из него победителем... Видимо, я теряю сноровку. - Не наговаривайте на себя. Вы отличный боец, - хмыкает Кира, протянув Широяме руку. - Я бы с радостью сразилась с вами. Конечно, в тренировочном бою и исключительно из женского любопытства. - Вы мне льстите. Аой пожимает узкую ладонь. - Но, он опять скрылся, - раздосадованно протягивает Кай, откидываясь на грудь Маны, как на стенку. - Этот ублюдок умеет красиво уйти! - Далеко не уйдет. Он серьезно ранен и потерял много крови. Если не обратится в больницу или не найдет подпольных врачей, сдохнет прежде, чем мы его разыщем. К слову, господин Стервятник. - Да-да? - Мы изъяли тяжелое оружие из Южного особняка. И сейчас проводим конфискацию в других заведениях господина Рокеру. А посему я настоятельно прошу вас воздержаться от повторной продажи Югу этих милых игрушек. Иначе наши труды будут напрасны. - Не волнуйтесь об этом! В конце концов, нам не нужны проблемы с законом, да, котик? - Кай закидывает голову на плечо Маны, который коротко кивает в ответ. - Благодарю. Надеюсь, вы не понесете больших убытков. - У меня много клиентов, госпожа майор! Или как правильно? Товарищ? - Не расстраивайте меня, ей богу. - Тогда, мэм? Мне нравится это слово! Кира смеется, сложив руки на груди. - Как вам будет угодно. Вы ведь не мой подчиненный. Волкова оборачивается на чужой голос. Кажется, это была готовность к отбытию, так что женщина вновь поворачивается к нам, улыбнувшись. - Мои парни говорят, что если мы не выдвинемся сейчас, я истеку кровью. Так что, если вы позволите, мы откланяемся. - Конечно, конечно! Выздоравливайте! - Кай с широкой улыбкой на лице жмет руку майора. - Заглядывайте на огонек, если будут нужны боеприпасы! Даже если у меня не будет того, что вам надо, я обязательно найду, будьте уверены! - Благодарю за сотрудничество. Как только - так сразу. Мама-сама. - До свидания, госпожа Волкова, - улыбается кумите, склонив голову в учтивости. Кира следует ее примеру. - Надеюсь на вашу поддержку. - Что вы, это мои слова! - смеется Мама, закрывшись веером. - Я тоже буду рада видеть вас в своем доме. Это меньшее, что я могу сделать за вашу помощь Нейтральной территории. - Буду иметь ввиду. По машинам! Солдаты, ожидающие своего начальника у военных автомобилей, тут же запрыгивают в салоны. Лишь мужчина, носящий кодовое имя Барибал, дожидается Киру у открытой дверцы одной из машин и помогает ей забраться на пассажирское сидение. После этого он занимает свое место за рулем, и военный кортеж покидает Альянс. - Нам тоже пора, - кивает Аой на Роллс Ройс. - Не думаю, что Акияма появится вновь, но пока он на свободе, лучше не рисковать. - Понял. Уезжаем, - я жестом зову наемников к машинам и провожаю Юу до Фантома. - И новеньких прихватите. - Да! Остальное мы обсудим позже. А обсудить есть что.