С уважением и любовью, М.К.Б.
Это ли последняя сцена в нашей трагической пьесе? Слишком много занавесов должно упасть. Уже нет причин оставаться в этой игре, И мы двигаемся назад к стене. Разговоры прекращаются, общение кончается, Монолог занимает их место. ...Окончательны ли эти крики наших больных душ? Почему твоя не издает звуков? Со сломанными крыльями мы падаем быстрее, чем идём, Но почему-то мы не касаемся земли. Ты растерзал меня, Ты влез ко мне в голову, Поэтому я буду здесь, пока всё не закончится. ...Я всё ещё надеюсь, Что мы сможем найти недосказанные слова. Мои чувства вот-вот затормозят, И теперь позволь мне дождаться, Пока это всё умрёт. Умрет, умрет, умрет, умрет, умрет... ...Я найду тебя, ты найдёшь меня. Как мы можем жить, Если всё это мертво? Я всё ещё разбит! Я обхватил тебя руками, Я бледнею, И нечего уже сказать... Теперь это все умерло!
Plan Three - Still Broken
- Дыши ровнее. Женский голос застревает в голове раскаленной сталью. Входит в нее подобно клинку, блокируя мыслительный процесс. Встает поперек черепа, от виска до виска, прорезая мозг надое. Но это лишь будоражит владеющие им чувства и ощущения. Он не может видеть - на глазах тугой повязкой замер его собственный галстук, зафиксированный крепким узлом на затылке. Он не может говорить - язык плотно прижат к челюсти твердым шариком кляпа. Он не может двигаться - руки стянуты широкими кожаными наручникам и пристегнуты к ажурной спинке кровати, над головой. И все это сводит его с ума, погружая в сладкую агонию, из лап которой невозможно вырваться. Как и из рук этой жестокой женщины, которую он боготворит. - Не двигайся. Ты же не хочешь явиться на встречу старых друзей с ссадинами от кляпа на своем прекрасном личике? Тэтсуя шумно выдыхает и заставляет дрожащее в возбуждении тело замереть на смятых простынях, влажных от его пота. Сейчас он полностью во власти майора. Узкая подушка под его шеей вынуждает держать голову запрокинутой, отчего макушка касается матраца, а горло сильно выгибается вперед. Кадык дрожит в попытке сглотнуть слюну, но с кляпом во рту сделать это не представляется возможным, и оттого она течет с уголков губ по бледным щекам, пропитывая влагой кожаные крепления. Дышать тоже тяжело, но нехватка кислорода подстегивает, даря новые, ранее не изведанные ощущения. Голова идет кругом от переизбытка эмоций. И это все - его вина. Целиком и полностью. Ведь он снова не сдержался... - Тэтсуя. Волкова раздраженно откладывает документы, которые только что изучала, на журнальный столик. Она не оборачивается на стоящего у ее софы мужчину, замершего чуть позади нее, и принимается растирать пальцами переносицу, будто это поможет справиться с накатывающей на грудь нервозностью. - Да, моя госпожа. - Дай мне свой галстук. Тэтсуя непонимающе смаргивает, но без лишних вопросов тянется к галстуку на своей шее и развязывает идеальный узел одной рукой. Длинные пальцы ловко справляются с задачей, и Акияма с поклоном передает требуемую вещь в руки Волковой. Кира поднимается с софы и манит мужчину за собой, заставляя его подойти к широкой двуспальной кровати. - На колени. Твердый, властный тон, мгновенно пронзивший сердце - и колени Тэтсуи подгибаются сами собой. Киллер опускается на пол, прямо перед кроватью, даже не пытаясь сдержать охватившего его трепета. - Ты мешаешь мне работать, - Кира жестом приказывает мужчине опустить глаза. - Мне казалось, что у тебя хорошая выдержка. Но ты снова давишь на меня. - Прошу прощения, я... - Заткнись. Губы тут же смыкаются, больше не проронив ни слова. - Мне не нужны твои оправдания. Волкова заходит за спину киллера и останавливается. Акияма делает глубокий вдох. Он не знает, чего ожидать от майора в следующую минуту, но даже не думает сопротивляться, заранее принимая все, что бы она ему ни дала. - Если ты не можешь вести себя подобающе... Спальня тонет во мраке, и Тэтсуя понимает, что виной тому лента его галстука, накрывшая его глаза. Он пытается сдержать волнительную дрожь, когда чувствует давление на затылке от узла, стянувшего ткань. Ее края буквально врезается в кожу лица, вырывая хриплый вздох из ставшего сухим горла. - Я сама научу тебя выдержке. Звук выдвигаемого из прикроватной тумбы ящика - и Тэтсуя чувствует прикосновение к губам чего-то прохладного и твердого. Ему не составляет труда догадаться, что это, и усилившееся давление вынуждает его покорно раскрыть рот. Кляп проскальзывать внутрь, упершись в нёбо и придавив язык, и Кира, застегнув его, обхватывает ладонью шею киллера. Рука с неожиданной силой давит на шейные позвонки, грубо толкнув Тэтсую вперед и вдавив его лицо в край матраца. - Руки за спину. Задохнувшись от столь резкой перемены, Акияма хрипло стонет в ответ и покорно заводит руки назад, обхватив ладонью запястье. - Я не стану повторять дважды, поэтому слушай внимательно, - удерживая голову киллера в складках простыней, Кира холодно чеканит каждое последующее слово. - Раз ты не можешь контролировать собственное возбуждение, ставя меня перед фактом и вынуждая обратить на себя внимание, в следующий раз сделай это сам. Вместо того, чтобы нагнетать атмосферу вокруг себя и мешать другим людям - становись на колени, заводи руки за спину и опускай взгляд в пол, чтобы я видела, что ты на пределе. Я не собираюсь всякий раз угадывать твое настроение и подстраиваться под него. А после - жди, пока я освобожусь и смогу выделить время на удовлетворение твоих потребностей. Минуту, час, сутки - столько, сколько мне будет нужно, чтобы закончить работу. И чтобы ни звука, ни шороха. Услышу хотя бы вздох - и ты отправишься справляться со своими страстями в одиночный карцер. Ты меня понял? Ошеломленный, Тэтсуя покорно кивает. Однако ошарашило его вовсе не заявление Киры, а то, что он при этом почувствовал. Не было злости или возмущения. Чувства унижения или обиды. Ничего, что больно ударило бы по его самолюбию и гордости. Было... волнительно. Сладко и горячо. Так остро и необычно, что хотелось еще, больше, глубже, жестче. По телу пробежала приятная нега, чувство томления захватило грудь, а бедра обдало жаром, который тут же отозвался в паху. Возбуждение было таким резким и сильным, что член мужчины тут же затвердел, врезавшись в грубую ткань брюк. Дыхание перехватило, а простыни, в которых утопало лицо, мешали вновь вдохнуть, но Акияма не пытался вывернуться из захвата, даже если бы майор решила задушить его прямо здесь и сейчас. - Умница. А теперь, раз уж ты все равно оторвал меня от дел, раздевайся. Я, так и быть, выделю тебе немного своего времени. И Тэтсуя осознает, что Кира не просто наказывает его. Она знает, что ему это нравится. Узнала еще до того, как он сам это понял. И именно поэтому киллер не чувствует ни гнева, ни унижения от подобного с ним обращения: от Киры не исходило желания оскорбить его, прогнуть или поставить на место. Она не намеревалась лицезреть его позор, не преследовала цели показать свое превосходство над наемником и не делала акцента на его роли в ее жизни. Не смешивала с грязью и не тыкала носом в то, что Тэтсуя - всего лишь ее подчиненный, слуга и даже раб. Она лишь делала то, чего хотел сам Тэтсуя, и эта игра нравилось ей так же, как и ему самому. Это мысль расцвела внутри порочного тела огненным цветком. Мысль о том, что они идеально подходят друг другу. Одному нравится подчиняться, другому - подчинять. И даже если он никогда не сможет овладеть этой женщиной, этого будет достаточно. Кира отпускает его шею, давая возможность выполнить отданный приказ, и Акияма, приподнявшись, тут же сбрасывает с себя пиджак. - Медленней. Спокойный ровный голос. Майор вела себя профессионально, не переходя рамки дозволенного, но и не давая спуска. Ее серые глаза неотрывно следили за действиями киллера, и Тэтсуя чувствовал этот взгляд каждой клеточкой кожи. Он обжигал холодом, вонзался в тело тысячами игл, заставляя нервы трепетать, ласкал и тут же - бил по слабым точкам, подавляя всякое сопротивление. Удивительно, но эта женщина делала из жестокого гордого убийцы совсем другого человека, оставляя нетронутой лишь самую суть, которая и определяла его, как Акияму Тэтсую. Он оставался тем, кто он есть, но при этом делал совершенно несвойственные ему вещи. И это была настолько тонкая ювелирная работа, что киллер не мог не восхищаться ею. - Дальше. Жилет, рубашка. Вещи постепенно покидали тело Тэтсуи и скапливались на полу бесформенными кляксами. Туфли, носки, брюки... Все это время мужчина оставался сидеть на коленях, и, наконец, на нем не осталось ничего, кроме нижнего белья. Это был первый раз, когда он представал перед своей госпожой в столь неподобающем виде, и Тэтсуя замешкался - то ли намеренно, то ли в искренней нерешительности. А через секунду вновь ощутил присутствие Волковой за спиной. - И? - ласковое прикосновение к щеке. Кира любовно убирает упавшие на лицо киллера волосы за ухо, в которое после ударяется обманчиво-мягкий шепот. - Почему ты остановился? Перед глазами Акиямы тут же заплясали разноцветные круги, и он, нисколько не смущаясь своей наготы, смело избавляется от последней вещи в своем гардеробе, полностью раскрываясь перед женщиной. Кира тихо усмехается, отклонившись назад. - Молодец. А теперь ложись. - С тобой это впервые? Похвально, что ты не чувствуешь страха, столкнувшись с той стороной себя, о которой прежде и не подозревал. И вот теперь он лежит на кровати своей госпожи, беснуясь в схватившем его в стальные тиски удовольствии. Он знает, насколько порочна картина, что развернулась сейчас перед глазами Киры: возбужденный, беззащитный, обнаженный, с запрокинутой головой и скованными руками, отчаянно цепляющимися пальцами за спинку кровати, он выглядел совершенно распутно. Длинные волосы разметались по простыням, приклеились к шее и груди, а дрожащее влажное тело было оплетено сложным причудливым узором из джутовых веревок. Жесткое плетение обнимало торс от шеи до таза, вилось вниз, по бедрам, и сдавливало в грубых объятиях плечи. Тэтсуя много раз видел это воочию, но никогда не пробовал испытать все прелести шибари на себе, и, как оказалось, зря. Ощущения были невероятными. От первой петли и до последнего узла. Кира обвязывала его медленно, виток за витком, словно издеваясь, оттягивая время. Сидя на коленях, между его ног, майор продевала веревки под его спиной и вновь стягивала концы, заставляя мужчину каждый раз подаваться навстречу ее рукам. За это время ее ладони коснулись его плавящейся кожи так много раз, что Тэтсуя до сих пор удивлялся, как смог сдержать себя от разрядки. Ах, верно... "Не испачкай меня". Это был приказ. Вот почему он приложил все свои силы, чтобы не кончить раньше времени. Особенно тяжело было, когда веревки добрались до таза: два жестких жгута легли на сгибы между бедрами и пахом, окружили лобок и сошлись в промежности, чтобы после очертить линии ягодиц, обвить талию и стянуться узлом на пояснице. Здесь кожа была чувствительней, и тугое плетение ощущалось особенно отчетливо. Малейшее движение обращалось ожогом, а тот - удовольствием, вспенивающим лихорадочно бегущую по венам кровь. Хотелось воспротивиться очередному приказу, чтобы продлить сладкую пытку, но Тэтсуя не мог. Тело подчинялось чужому голосу само по себе, слишком покорное и отзывчивое, чтобы гудящая голова могла обуздать его и вернуть контроль над конечностями. Сколько уже длится эта пытка? Тэтсуя не мог сказать точно, как долго майор изнуряла его, но прекрасно знал, что связывание требует не мало времени, ведь создать подобный узор и при этом учесть технику безопасности, чтобы не травмировать партнера, - процесс не быстрый. Он уже на пределе, даже несмотря на то, что Кира не сделала ничего, что обычно делают любовники, чтобы ублажить друг друга. Никаких поцелуев или ласк, объятий, признаний... а он уже вымотан и готов молить о пощаде. - Не годится. Избавься от этого. Стек, возникший в руках Киры после того, как она закончила с веревками, упирается в лобок, поддев черные волоски, и Тэтсуя тут же кивает в ответ. Будет сделано. - Тут тоже. Резиновый наконечник ударяет по голени, оставляя розовый след на коже. Мужчина согласно стонет, цепляясь за новый вид боли, который, как ни странно, приходится ему по вкусу. - Могу дать руку на отсечение, никто прежде не видел тебя таким, - стек начинает прокладывать себе путь, вверх по разгоряченному телу, мягко похлопывая по узлам, впившимся в натренированный торс. И каждый такой удар приходится на слабую точку, заставляя Тэтсую вздрагивать от наслаждения. - Какой вид. Шире. Резиновая пластина бьет ко колену, со внутренней стороны, и наемник ту же раздвигает ноги, умоляюще промычав. - Прекрасно. Хочешь сказать мне что-нибудь? Тонкие пальцы проскальзывают меж раскрытых губ, ловят мокрый от слюны шарик и чуть оттягивают его, вынимая изо рта киллера. - Пожалуйста... - хрипло стонет Тэтсуя, чувствуя, как веревки впиваются в его грудь из-за частого хаотичного дыхания, высоко вздымающего ее. - Моя госпожа... прошу вас. - О чем ты меня просишь? Я не пойму, если ты не объяснишь. Мужчина быстро сглатывает наполнившую рот слюну. - Прошу, позвольте мне кончить... - Какой-то час - и ты сдался? - усмехается Волкова, возвращая кляп на место. - Впрочем, ты четыре года провел в заточении. Неудивительно, что твое тело отвыкло от нагрузок. Что ж, хорошо. Помнишь, как делал это в прошлый раз? Резиновый кончик стека ласково обводит линию челюсти и спускается к выгнутому горлу. Он очерчивает подрагивающий кадык, бороздит по веревкам, пересекшимся на ключицах, и несильно щелкает по затвердевшему соску, вырывая грудной стон из горла Тэтсуи, заглушить который не смог даже кляп. Кира сбрасывает с себя обувь и поднимается на кровать. Она встает в полный рост, между разведенных ног киллера, и, ударив стеком по его бедру, прижимается ступней к истекающему смазкой члену. - Я не прикоснусь к тебе до тех пор, пока ты не научишься сдерживать свои эмоции. Поэтому если хочешь чего-то - делай это сам. Может, это поможет тебе усвоить урок и научиться скрывать свою похоть не только от меня, но и от других? Давай. Не заставляй меня ждать. У меня еще много работы. Хлесткий удар по ягодице подгоняет киллера вскинуть бедра, и Тэтсуя, получив разрешение, с радостью выполняет последний на сегодняшнее утро приказ. Стек в умелых руках продолжает звонко щелкать, украшая белую кожу киллера новыми розовыми отметинами. Еще и еще, по бедрам и ягодицам, словно рисуя картину, так что Акияме не составляет труда достигнуть конечной точки в считанные минуты. И во власти накрывшего его оргазма пропащий от любви мужчина думает о том, что он еще никогда не был так счастлив, как сейчас... - Хорошо справился. Кляп и галстук лежат в стороне, утонув в складках простыней, наручники остались висеть на ажурной спинке, чуть покачиваясь расстегнутыми ремнями. Кира крепко затягивается тлеющей в ее пальцах сигаретой, продолжая успокаивающе перебирать свободной рукой угольные волосы киллера, теперь лежащего головой на ее коленях, лицом к майору. Взгляд фиалковых глаз все еще затянут мутной пеленой, но мужчина уже пришел в себя, отдышавшись, и теперь блаженно улыбается, охотно принимая редкую ласку от своей госпожи. Волкова, откинувшись на спинку кровати и вытянув ноги, внимательно наблюдает за расслабленным лицом, то и дело поглаживая чуть покрасневшие от кляпа уголки полных губ. - Тебе пора собираться. Верно. Через час ему нужно быть в борделе, некогда принадлежащем Крису Клэптону, где его будут ждать Ватару, Сэт и сам Сенпай. На повестке дня - вопрос о смене власти в Южном клане, но как же не вовремя! Видеть старых "друзей" Тэтсуе хотелось меньше всего, особенно сегодня, но раз уж он дал свое согласие на встречу, делать нечего. - Будь хорошим мальчиком и не делай глупостей. Не ввязывайся в чужие разборки. - И не подумаю, моя госпожа. Вам не стоит беспокоиться. Кира хмыкает, прижимая сигарету ко дну фарфоровой пепельницы. - Поднимайся. Я срежу веревки. Ресницы киллера вздрагивают, и Тэтсуя бросает на майора странный взгляд. - Срежете? - Что не так? - вздергивает бровь Кира. - Не боишься быть связанным, но боишься освободиться? - Свобода... - Тэтсуя задумчиво опускает взгляд. - Свобода и независимость - единственное, что я защищал, будучи наемником, и единственное, к чему стремился на протяжении всего жизненного пути. Я ставил эти вещи превыше собственной жизни, убивал ради них и ради них же готов был умереть. Делал все возможное, чтобы не потерять их, никогда. Как забавно... забавно, что теперь я действительно боюсь этого. Забавно и смешно. Моя госпожа. - Да? - Могу ли я попросить вас об услуге? Кира усмехается, кивнув в согласии.***
- Все в порядке, вы можете ехать. Матсумото снимает стетоскоп, отклонившись от Мако, который все это время, не моргая, таращился на хирурга в ожидании вердикта. Широко распахнутые глаза не двигались, смотря прямо на Таканори, однако этим медика было не пронять. Да и не требовалось. - Он спокойно выдержит три-четыре часа без ИВЛ, но я все же советую не вынимать катетеры во время дороги, а снять их уже по прибытию в Токио. Но если состояние ухудшится... - Мы поняли, - перебивает Крис, застегивая на запястье ремешок наручных часов. - Это все, господин Ганнибал? Руки недовольно выгибает бровь, но решает пропустить едкие слова Клэптона мимо ушей. - Следи за ним, - вместо этого говорит он мне. - И за "этим" - тоже. Медик указывает пальцем на Сенпая, но тот, так же, как и Руки, не реагирует на оскорбление. Я облегченно выдыхаю. - И все же, Хантер... - Как мило! - Крис делает шаг вперед, закрывая своим телом Охотника. - Все еще цепляешься за его юбку? Без старины Хана никуда? И как ты собрался мстить своим обидчикам, если не можешь даже справиться с нами, без его надзора? Не пора ли повзрослеть, принцесса? - Не смей меня так называть! - шиплю я в ответ, на что Крис только пожимает плечами. - Имя надо заслужить. Что ты сделал, чтобы перестать быть для окружающих капризной принцессой? Я сам сделал себе имя, на протяжении многих лет службы, доказывая всем и каждому, что я не "иностранная дворняга". А вот ты, золотой наш мальчик, все получил на блюдечке с голубой каемочкой. Наследник Юга - пожалуйста! Преемник Севера - конечно! Телохранитель кумите, с таким-то опытом, - милости просим! Или это потому, что ты с ним спишь? Может, и мне попробовать? Авось, в должности повысят? - Заткни. Свою. Поганую. Пасть! Дуло Магнума упирается в лоб Криса, но Сенпай, усмехнувшись, лишь склоняет голову к плечу, смотря на меня так снисходительно, будто я действительно был капризным ребенком, которому все дозволялось. - Какой вспыльчивый! Тебя так легко вывести из себя. Как ты собираешься сражаться, если элементарно не можешь удержать себя в руках? Запомни, У-ру-ха, если будешь продолжать вестись на провокации и терять голову перед врагом, плохо кончишь. Плохо и быстро. Урок номер двенадцать. Я делаю глубокий вдох и опускаю оружие. - Может, ты и прав. Но я предупреждаю тебя: если ты еще раз отзовешься об Аое в подобном ключе... - Страшно, страшно! Не тебе ли знать лучше, чем кому-либо еще, какие чувства я питаю к Широяме? Вот Ганнибал - другое дело. Ведь так, потрошитель? Сенпай фальшиво улыбается хирургу, на что Матсумото только закатывает глаза. - Ты сам виноват, - Руки закуривает, повесив стетоскоп на шею. - И получил заслуженное наказание. К тому же, я уже принес тебе свои извинения. Может, успокоишься? - После того, как тебя выебет десяток-другой моих парней. Тогда и будем квиты. Я устало тру лицо ладонями, чувствуя на своих плечах всю тяжесть этого мира. Я согласился взять Сенпая с собой... но этот человек просто ужасен! Он выпьет всю мою кровь еще по пути в Токио. А на обратной дороге - испортит последние нервы, раздавая язвительные замечания в мой адрес и выводя на конфликт. Возможно, это пойдет мне на пользу, так сказать, научит необходимому киллеру терпению, но, боюсь, что после этого я окончательно слечу с катушек. - Господин. Ваш приказ. Ситуацию спасает Охотник, отодвинув Клэптона в сторону. - Не позволяйте другим людям провоцировать вас и влиять на ваше решение. Причина, по которой вы хотели взять меня с собой - простая мера предосторожности. Ведь, в конце концов, данное увеселительное заведение находится на южной территории, и посему... - Если там засветится вся королевская рать, избежать проблем не получится, - вновь вмешивается Крис. - Хочешь заявиться туда всей оравой? Или уже забыл, кто стоит перед тобой? И я, и этот чокнутый способны защитить твоего господина без посторонней помощи. Чем раньше ты смиришься с этим - тем лучше для всех нас. Нечего тащить в бордель всех, кто под руку попадется! Излишнее внимание нам ни к чему. Достаточно лакеев Аоя. Кстати, сколько их? - Десять человек. - Десять! Уже много! - морщится Сенпай. - И это при том, что бордель является собственностью Севера. Так же, как и я, не так ли? А это значит, что нападение на нас будет расцениваться, как нападение на Северный клан. И какой дурак решится на это? Максимум - о нашем визите доложат кумите, и то, если заметят. В последнее время южные псы обходят это место стороной, так сказать, брезгуют встречаться с северными на одной земле. А свою паранойю оставьте здесь. - Лучше перестраховаться, - возражает Хантер. - Чем недооценить врага. Тебе это известно лучше кого-либо из здесь присутствующих. - Это верно. Но я также единственный из присутствующих, кто способен мыслить рационально. - И единственный, кому никто не верит, - сухо чеканит Хантер, на что Клэптон только усмехается. - Отлично подмечено! Только вот мне некуда деваться. Даже если я соберу всех своих парней, наших сил не хватит, чтобы дать отпор Аою и его зверинцу. Я ничего не делаю просто так и никогда не поступаю опрометчиво, а в данном случае, предательство твоего господина не принесет мне ничего, кроме еще больших проблем. Нет выгоды - нет и смысла идти на риск. Или ты успел забыть мою жизненную позицию, пока торчал в здешних казематах по собственной глупости? Сакурай упрямо поджимает губы, но не может возразить. Крис снова вышел из спора победителем. - Ладно, достаточно, - вздыхаю я, толкнув закипающего Ренара в бок - Лис стоял рядом с Атсуши все это время, но не проронил ни слова, видимо, по просьбе самого Хантера. - Клэптон прав, чем меньше мы привлечем внимания - тем лучше. Да и нечего тебе там делать. - Как прикажете. Крис хмыкает, поворачиваясь к уже готовому к поездке Мако. На этот раз солдат приоделся: вместо излюбленных вещей - строгий черный костюм, в едва заметную белую полоску, и голубая рубашка, точь-в-точь, как у Сенпая, под воротничком которой красовалась тонкая лента черного галстука. На ногах - лаковые остроносые туфли (ну, хотя бы тут не изменил себе), а кисти рук скрыты черными кожаными перчатками. Прическа тоже изменилась. Никаких торчащих в разные стороны "игл" - длинная челка приподнята и аккуратно уложена назад, открывая взгляду коротко остриженные виски и затылок, под машинку, с причудливым узором с левой стороны. Выглядело довольно эффектно и, главное, шло солдату, в черных глазах которого вечно плясали черти. Впрочем, сегодня эти черти отплясывали так, что даже мурашки по коже бежали, а растянутые в неестественно-широкую улыбку губы были накрашены плотной черной помадой, отчего белые зубы солдата - все тридцать два, выставленные напоказ, - казались еще белее. Благо, костюм этот был сшит на заказ еще месяц назад, по моему приказу, а иначе высокий и ужасающе худой киллер выглядел бы в нем нелепо. Мерки пришлось снимать, не выходя из дома, так что портной, закончив работу, вылетел отсюда как пробка из бутылки. И неудивительно - Мако жутко хохотал, пока мужчина делал свою работу, извивался и бросал на незнакомца пугающе-любопытные взгляды. Даже я бы не выдержал, не знай я солдата. - Ну, что, мы едем? - недовольно тянет Крис, бросая взгляд на часы. - Быстрее начнем - быстрее закончим. - Идем, - мысленно выругавшись, я первым иду на выход. - Хантер, Ренар - позаботьтесь о кумите в мое отсутствие. Рейта сегодня снова в разъездах, навещает свою "группу". Когда вернется - неизвестно. - Слушаемся, - кивают мужчины, провожая нас до машин. Идущий позади меня, рядом с Сэнпаем, Мако принимается насвистывать какую-то детскую песенку, волоча за собой, как чемодан на колесиках, аппарат ИВЛ. - Кто за рулем? - осведомляется Крис. - Один из наемников Аоя. Вы с Мако едете в следующей... - Не пойдет. Этот парень - Хироки? Ни на что не годен. Клэптон подходит к белому Роллс Ройсу, тому самому, что подарил мне Юу, и грубо вышвыривает из салона мужчину, сидящего за рулем. - Поедешь позади, - отрезает Крис и, указав Мако на соседнее сидение, занимает место водителя. - Так и быть, раз твой песик остался сегодня дома, я отвезу тебя. Первый и последний раз. Садись. Мако, шутливо поклонившись мне, распахивает передо мной заднюю дверцу автомобиля. Я мысленно прощаюсь с нервными клетками и здоровой психикой, но решаю, что лучше не спорить. В конце концов, Крис профессионал. И в случае форс-мажора будет куда полезней рядового киллера. - Все-таки, наследника сразу двух кланов везем. - К твоему сведению: я не хотел становится наследником ни Юга, ни Севера. - Факт остается фактом. Твои желания не имеют значения, наш дорогой наследный принц! Мотор Роллс Ройса оживает, приятно заурчав под капотом. Мако удобно размещается на переднем кресле, рядом с Крисом, и, обернувшись ко мне из-за плеча, радостно хихикает. - Добрый день, уважаемые господа! Мы рады приветствовать вас в нашем автомобиле! Наш рейс скоро отправится в путь, просим вас пристегнуть ремни и приготовиться к поездке! За окном плюс двадцать пять, солнечно, ветер западный, умеренный! Осадков не наблюдается! Запасные выходы... не предусмотрены. Мы также настоятельно рекомендуем вам не покидать салон самостоятельно до полной остановки транспорта! Прохладительные напитки ожидают вас в мини-баре, будьте осторожны и не высовывайтесь из окон! Наша компания не несет ответственности за необдуманные действия пассажиров! Кислородные маски находятся у второго пилота, - Мако активно трясет своим аппаратом, пока Крис ждет, когда выстроившиеся перед нами машины тронутся с места. - Также напоминаем, что на данном рейсе услуги стюардессы недоступны, однако мы надеемся, что это не омрачит вашей поездки! Спасибо, что выбрали нашу компанию! Приятного пути! Я роняю голову на ладонь, тяжело вздыхая. Но это еще не конец. Ведь как только мы трогаемся с места... - Уважаемые господа! Вашему внимания предоставляется документальный аудио-фильм "Удивительный мир клопов"! Устраивайтесь поудобнее, мы начинаем! Почему? Господи, ну почему? Где я так нагрешил?! На место я прибыл совершенно измотанным. Казалось, что еще немного - и из ушей хлынет фонтан крови, поэтому, стоит Крису припарковать машину у главного входа, как я тут же вылетаю из салона, словно ошпаренный, лишь бы больше не слышать скачущего из интонации в интонацию голоса солдата. Мако не просто проговорил всю дорогу, он тараторил взахлеб, да так быстро, что обилие полученной мной информации наверняка вытеснило что-то важное из моей головы. Кажется, это было умение владеть столовыми приборами... а, может, и вся школьная программа. В ушах стучало только "клопы, клопы, клопы". Вместе с учащенным пульсом, отчего я не мог вспомнить даже таблицу умножения, которую мысленно повторял, чтобы хоть немного отвлечься от болтовни киллера. - Мы продолжим наш увлекательный рассказ чуть позже! А пока небольшая остановка! - Мако выпрыгивает из машины, как черт из табакерки, но уже без ненавистного дыхательного аппарата и катетеров в носу. - Крис! - Что? - невозмутимо спрашивает Сенпай, поравнявшись со мной. - Сделай что-нибудь! - я едва не вцепился в мужчину, чувствуя, как начинает дергаться правый глаз. - Тебе не понравилось? По-моему, было довольно интересно и познавательно, - усмехается мерзавец и поворачивается к парадным дверям публичного дома. - Ты сменил название? Что за безвкусица? Знал бы - отдал тебе старую фирму! - Я не выдержу этого больше! - шиплю я, сверля ненавистным взглядом довольного жизнью психа. - Крис! - Купи наушники на обратном пути. - А раньше ты не мог предложить?! - вспыхиваю я, понимая, что сам оплошал, раз не додумался завернуть в первый попавшийся магазин техники по дороге. - Я всего лишь наемник. Негоже мне думать за своего господина, - издевательски ухмыльнувшись, Клэптон подталкивает меня вперед. - Идем. Время - деньги. Урок номер тринадцать. Я делаю глубокий вдох, прикладывая поистине титанические усилия, чтобы успокоиться и вспомнить, зачем вообще приехал сюда, и захожу в бордель в сопровождении киллеров и четырех наемников Юу, следующих за мной молчаливыми тенями. Первым, кого я вижу, переступив порог заведения, оказывается Тора. Юноша ждал нас за стойкой, так как был осведомлен о визите, и потому, лучезарно улыбнувшись мне, тут же соскочил со стула и поспешил навстречу гостям. - Господин Уруха! - парень был одет довольно просто, но при том со вкусом - узкие темные брюки, горчичная рубашка именитого бренда и легкие туфли в тон, на шнуровке и со скругленными носами. На шее болтался серебряный кулон, руки венчали кольца и механические часы на запястье, а сама рубашка была расстегнута на пару пуговиц от воротничка. Одежда выглядела официальной, как и положено директору заведения, но в то же время не была строгой. - Добрый день! Как я рад, что вы приехали! Мы так давно не виделись! Как вы? - Здравствуй, Тора, - улыбаюсь я, ощутив себя намного лучше в компании юноши. - У меня все хорошо, как видишь. Дела идут в гору, да и атмосфера в клане улучшилась. Сами-то как? Сакамото в порядке? Мы жмет друг другу руки, но Тора не удерживается и все-таки сгребает меня в крепкие объятия. - Простите, но я так соскучился! - парень даже приподнимает меня от земли, но быстро спохватывается и разжимает руки. - У нас тоже все хорошо! Пока здание реставрировали, мы с Такаши как следует изучили свое новое дело, разобрались в документации и счетах и уладили вопросы с застройщиками, даже умудрились набрать клиентуру! С органами правопорядка разобралась Мама-сама, она также дала нам несколько советов. Думаю, мы справимся! Хотите посмотреть здание? - Конечно, - киваю я. - Интересно, как изменились комнаты. Зал выглядит потрясающе. - Мы переживали, что переборщили со светом, но... - Переборщили - мягко сказано. Тора дергается, только сейчас обратив внимание на сопровождающих меня людей. Голос Криса заставляет его напрячься, я вижу, как кровь отливает от щек юноши, делая привлекательное лицо мертвенно-бледным в приглушенном свете декоративных фонарей. Тора медленно поворачивается к мужчине, встрявшему в разговор, и поспешно отходит от нас на пару шагов назад. В глазах парня застывает шок, смешанный со страхом, но Крис не обращает на него никакого внимания, брезгливо осматривая преображенный широкий зал, обзаведшийся сценой, с установленными на ней пилонами, и столиками для посетителей - перед подиумом. - Господин... Уруха... - Все в порядке, - кашлянув, я вновь поворачиваюсь к Торе. - После взрыва у "Рюдзин" много чего произошло, я расскажу обо всем позже. Но можешь быть уверен в одном - он никому не причинит вреда. Так что не обращай на него внимания, хорошо? - Крис?.. Тора вновь крупно вздрагивает, резко обернувшись за спину. Я тоже поднимаю голову на хриплый голос, прозвучавший в стороне. - Крис... это ведь ты? Я ловлю взглядом замершего на боковой лестнице юношу, одетого в классические черные брюки и белую рубашку, с ослабленным на шее галстуком в серую полоску. Сакамото, опоздавший на встречу, выглядит не столько испуганным, сколько ошеломленным, во все глаза уставившись на блондина за моей спиной. Вцепившись в перила мертвой хваткой, он, такой же бледный, как и Тора, боится даже шевельнуться в присутствии бывшего любовника, который будто бы и не услышал знакомого голоса, продолжая осматривать помещение. В зале воцаряется неудобная тишина, разбавляемая только тихой непринужденной музыкой, пока Такаши, наконец-то, не отмирает, бросившись нам навстречу. - Крис! Юноша подскакивает к киллеру и поспешно хватает его за руку. - Это правда ты! Слава богу... ты жив! Гора с плеч! Крис, послушай... то, что произошло... я был не прав! После суда я много думал о случившимся и понял, что ты не желал мне зла... ты ведь спас меня! Да, ты убил мою семью, но... если бы ты не сделал этого, это сделал кто-нибудь другой, ведь так? Кумите бы отправил кого-то еще поквитаться с должниками, и тогда я тоже... я тоже... был бы мертв! Крис, я виноват. Я не смог понять тебя тогда, горе затмило мой разум, мне так жаль... - на глазах Сакамото выступают слезы горечи. Он крепко сжимает обеими ладонями запястье Сенпая, опустив голову. - Ты защитил меня. Защищал все пять лет! Рисковал всем, пряча меня тут, ведь если бы обо мне узнали, нас обоих могли... А я... я лишил тебя всего, что ты имел. Я просто запутался, поддался эмоциям! Теперь я понимаю, что ты лгал мне не для того, чтобы выгородить себя... а потому, что правда могла разбить мне сердце, ведь я полюбил тебя... и все это... Прости меня! Крис... я так волновался. И так скучал по тебе! Пожалуйста, давай начнем все с... Сакамото вскидывает голову к Сенпаю и запинается, натолкнувшись взглядом на смотрящие на него в упор черные глаза Мако, сейчас сверкающие в искусственном свете ламп опасными огнями. Солдат широко улыбается юноше, прильнув худощавой грудью к широкой спине Клэптона и любовно обвив тонкими руками его мерно вздымающуюся грудь. Его голова уютно ложится на плечо Криса, склонившись и прижавшись щекой к белоснежной ткани пальто, а ладони в черных перчатках чувственно проскальзывают под лацканы пиджака, собственнически прижимаясь к груди и животу блондина. Нам не составляет труда понять, что Мако сделал это намеренно, желая показать Такаши свое превосходство над ним. И заодно - дать юноше понять, что он здесь лишний. - Плохиш. Кажется, это тот самый парень. Как его? Сака-кто-то-там. - Правда? - без интереса спрашивает Клэптон, даже не удостоив Такаши взглядом. - Какая жалость. Я совершенно не помню его. Жесткие слова резанули прямо по сердцу, и Сакамото невольно разжимает пальцы, выпуская руку Криса из своих ладоней. Клэптон взмахивает кистью, словно пытаясь стряхнуть грязь со своего рукава, и любовно касается пальцами руки Мако, во взгляде которого, устремленного на Такаши, читалась настоящая неприкрытая угроза. - Не обращай внимания. Я довольно известен в криминальных кругах. Мало ли кто может подойти. - Но я не хочу, чтобы к тебе кто-то подходил, - капризно протягивает солдат на ухо Крису, и тот усмехается в ответ. - Что же делать? - Можешь убить следующего, посмевшего ко мне приблизиться. - Отлично! Я запомню! И Сенпай, как ни в чем не бывало, проходит мимо нас с гордо выпрямленной спиной, утягивая за собой и льнущего к нему солдата тоже. - Уруха, мы наверх. Тут ты и без нас справишься. Охранять, - бросает он напоследок приказ замершим за мной киллерам, которые, как ни странно, покорно склоняют головы в ответ. Я нервно сглатываю, наблюдая, как эти двое идут в сторону вип-комнаты, в которой раньше жил Такаши, и даже не хочу представлять себе, что случится дальше! Ясно, как день - Крис делает это нарочно. Какая месть может быть лучше, чем заняться сексом с другим мужчиной в комнате бывшего любовника, перед тем поставив его об этом в известность? Внутри все холодеет, и я оборачиваюсь на Сакамото, растерянно смотрящего вслед убийцам. Он стоит недвижно несколько долгих секунд, а после медленно оседает на пол и, закрыв лицо руками, поддается чувствам. - Такаши... - Тора присаживается рядом с другом, обняв того за плечи, и прижимает к своей груди, давая возможность выплакаться. - Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо! Ты слышишь? Но никакие слова утешения тут не помогут. И даже так, я не могу винить Криса в жестокости. Ведь на его месте я поступил бы также... нет, я уже поступил также. С Наной. Да... все верно. Поэтому я не имею права осуждать его. И он, и Такаши - оба виноваты в случившимся. Но именно я стал тем, кто все разрушил. - Здесь больше моей вины, чем вашей, - тихо вздыхаю я, подойдя ближе. - Давайте где-нибудь посидим? Ему нужно успокоиться, завари чай. Заодно поговорим о делах. Тора обреченно кивает. - Наш кабинет на первом этаже. Могу ли я попросить вас отвести его туда? Я займусь остальным. - Конечно. Может, так даже лучше. Крис сделал Такаши одолжение, пусть и таким жестоким образом. Но теперь Сакамото сможет отпустить его раз и навсегда. Не сразу, конечно, но зато - без ложных надежд. А боль... она пройдет. Она должна пройти. Должна. Аой. Она ведь пройдет? Ведь однажды я тоже... - Идемте.