Стрелок

the GazettE, Mana (кроссовер)
Слэш
NC-21
В процессе
369
автор
AuroraVamp бета
Размер:
планируется Макси, написано 1 713 страниц, 172 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
369 Нравится 1375 Отзывы 108 В сборник Скачать

Патрон 7. Страх заковывает в цепи

Настройки текста
      Очнулся я в чужой комнате все с той же головной болью, что и накануне. Это словно стало неотъемлемой частью моей новой жизни, к которой я не в силах привыкнуть. Но на этот раз было не так паршиво, как в прошлый. Да и таблетка на тумбочке сделала свое дело. Вот только...       Я ничего не помню из вчерашнего дня.       Последнее воспоминание - расстрел охраны моего дяди. И от этих картин, внезапно вспыхнувших в голове, к горлу вновь подступает тошнота. Я соскочил с чужой кровати, как ошпаренный, рванув в ванную комнату. Меня снова вырвало, хотя, казалось, уже нечем было рвать, и я повис на ободке унитаза, обессиленный очередным приступом. Тяжело дыша и пытаясь унять дрожь, я просидел на холодном полу, наверное, минут двадцать, пока сознание вновь не прояснилось, и лишь тогда рискнул подняться на ноги. Запах пота неприятно ударил в ноздри, а живот скрутило от голода, и я вспомнил, что вчера утром, когда Рейта выломал мою дверь, я так и не смог запихать в себя ни кусочка из предложенного завтрака, а потом... видимо, я тоже не смог поесть. Или нет? Может, я был в обмороке? И заснул в итоге? Пробел в мозгу был так некстати...       - Сколько же я... двое суток? Не ел двое суток? - по всей видимости, так оно и было. Позавчера я отказался от завтрака, потребовав от наемника встречу с Широямой, а после нее, помню, он толкнул меня, и я отключился. А когда очнулся, все, на что я был способен - переварить полученную информацию и позвонить дяде. После этого бессонная ночь, потом этот Рейта, снявший дверь с петель, и подписание договора... Да, так и есть. Двое суток прошло. Чем вообще меня рвало, если в животе ни крошки?       Мне нужно было поесть. И не просто для того, чтобы выжить - я чувствовал, как теряю силы. И живот крутило слишком ощутимо. Но сначала надо принять душ и почистить зубы. Изо рта пахнет ужасно. Только вот сменной одежды у меня не было. Все те же до смешного дешевые синие брюки и черная рубашка, которые мне выдал наемник перед тем, как вывести из подвала. Но надевать снова эту одежду нельзя, и я решил позаимствовать шмотки этого ублюдка, не найдя иного выхода.       Все тело ныло, да так, что казалось, будто меня избили вчера вечером, а вот кости, кажется, срослись - я не ощутил боли, забираясь в душевую кабину, на уровне гипса, но решил слишком не нагружать ногу - если я ошибаюсь, то могу все только усложнить. А перспектива избавиться от гипса и костыля несомненно радовала усталый мозг, вынуждая быть осторожнее в движениях. А вот синяки и ссадины на теле поднятию настроения не способствовали. Где я заработал эти гематомы? Неужели, и правда, попинали после ухода кумитё? А я просто отключился? Нет, вряд ли... Хотя, кто этих извергов знает?       В общем, водные процедуры прошли легче, чем ожидалось, и я, скривившись, заставил себя натянуть на влажное тело чужие голубые джинсы, тут же сползшие вниз по моим бедрам. Естественно, размеры наши существенно отличались, так что я мысленно выдохнул, радуясь тому, что догадался найти нижнее белье - резинка с именитой маркой бесстыдно выглянула из-за и без того заниженной талии джинсов, повисших на мне не самым привлекательным образом. Но они были удобны тем, что хорошо тянулись, так что загипсованная голень без труда проскользнула в светло-голубой плен. И я выудил из шкафа еще и чужую рубашку, пафосно-белоснежную, как в чертовых рекламах, и на два или три размера больше, чем ношу я. Но ее полы ее закрыли бедра, не позволяя чужому взгляду натолкнуться на все «несовершенства» моего наряда. Волосы же я аккуратно собрал в хвост, невпопад думая о том, не подстричь ли мне отросшие пряди, уже касающиеся лопаток.       Голод снова напомнил о себе, заставляя отвлечься от глупостей, но, оглянувшись на прикроватную тумбу, ни подноса, ни даже чашки чая я там не нашел. Закатывая длинные рукава, спадающие на кисти и мешающие им, я думал о том, что мне делать дальше и могу ли я выйти отсюда вообще, прекрасно понимая, что отныне опека надо мной отдана убийце моих родителей. А это значит, что со вчерашнего утра я стал его собственностью, с которой он может сделать все, что только пожелает. И один неверный шаг может повлечь за собой такие последствия, что и в страшных снах не привидится. Но... не могу же я сидеть тут вечно?       Урчание снова отдается болью в желудке, и я поджимаю губы, обхватив живот одной рукой и сделав шаг навстречу дверям.       Главное - не наглеть. Помни о том, что стоит на кону. Ты уже дал согласие, теперь осталось только терпеть. Не лезь на рожон, ради Бога!       Сделав глубокий вдох, я зажмуриваюсь и все же осторожно приоткрываю дверь. В коридоре стоит тишина, если не считать слишком счастливое пение птиц за распахнутыми окнами и робкий шелест листвы, и я решаюсь выглянуть в коридор, дабы удостовериться, что там действительно никого нет. Пустынный тоннель из стен придал своим видом уверенности, и я первым делом нахожу взглядом свою спальню, все еще не обретшую дверь. Тихо и чисто. На столике только сотовый и Магнум с папкой. Ни еды, ни воды.       - И что дальше? - шепчу сам себе, тихо выбираясь в коридор и прикрывая за собой двери.       Поискать кухню? И что же, найду? Но, по условиям договора, теперь я могу шастать, где угодно, если это «где угодно» находится в пределах территории чужого дома. А это значит, наказать за хождение по этажам меня не могут. Но сколько пройдет времени, прежде чем я отыщу столовую? Да и жильцы этого «прекрасного» места со мной еще не контактировали. Они подчиняются только Рейте и Широяме, так что надеяться, что меня накормят вот так просто, не стоит. Тогда остается только найти этих двоих?       - Черт, - шиплю от безысходности, прислонившись спиной к двери. Меньше всего мне хотелось видеть с утра эти рожи, но, кажется, иного выхода нет. Придется тащиться в кабинет Широямы. Только вот просить его о завтраке было так унизительно...       Нет, не смей! Только не давай волю своей гордости, это не тот случай!       Еще раз глубоко вдохнув, я направился по коридору в поисках кабинета. В любом случае, нам придется столкнуться. Смысл бегать? Завернув за угол и так же не обнаружив ни души на этаже, я-таки добрался до нужной двери, без труда узнавая ее среди таких же дверей-сестер. И остановился, как вкопанный, перед темно-коричневой поверхностью, покрытой лаком, так и не сомкнув на ручке потянувшейся к ней ладони.       «Надо постучать». Мысли хаотично забегали по черепной коробке, паникуя. Я остановился чисто рефлекторно, но почему - не знаю. Никогда еще такого не было, отчего же сейчас я вдруг перестал вести себя, как раньше? Вдруг, ни с того ни с сего, задумался о том, что мне нужно сначала постучать. Это страх? Я... боюсь? Почему?       Я уставился на свою руку, которая не хотела двигаться. Она замерла возле искусственно состаренной металлической ручки, украшенной на манер венецианских узоров, и не хотела браться за нее. Пальцы будто одеревенели, ноги стали ватными, и я понял, что действительно не могу войти в эту комнату, как вчерашним утром - нагло пнув дверь ногой и гордо прошествовав до чужого рабочего стола. Больше не могу... Что же изменилось?       Стиснув зубы, я сжал пальцы в кулак, чувствуя себя беспомощным слабаком. И, уже спустя пару минут колебаний, этот кулак поднялся выше, нервно ударив по дереву несколько раз.       - Войдите, - откликнулись по другую сторону двери, и только тогда моя рука провернула механизм встроенного в ручку замка, впуская меня внутрь. И я почувствовал только теперь, что... проиграл.       - А, Кою. Доброе утро. Что-то хотел?       Я поднимаю взгляд на этот насмешливый голос, поймав себя на мысли, что не сделал этого прежде, чем он меня окликнул. Что это, черт возьми?! Безропотное подчинение?! С каких пор я...       Глаза вступают в контакт с черным взглядом, и я быстро сглатываю, находя Широяму сидящим на диване в компании все с тем же блондином, которого я видел позавчера тут же. Рейта тоже здесь, но на другом диване, и еще один - шатен в черном костюме - рядом с ним. А этот сукин сын ухмыляется так победно, черт бы его! Ведь прекрасно знает, почему я тут, по роже видно! И теперь никаких «господин Такашима»... Кою, не больше, не меньше. Я перестал быть его гостем.       - Доброе, - снова на автомате приветствую собравшихся. Со мной не все в порядке. Что-то не так. Почему все это? Раньше я вел себя наглее. Неужели это и называется осознанием ситуации? - Я хотел бы спросить у вас... по поводу завтрака.       - Проголодался? - хмыкает брюнет, поднимаясь с дивана, а я интуитивно делаю шаг назад, не в силах обрести контроль над собственным телом. И вот теперь мне действительно становится страшно. - А это что?       Я вздрагиваю, когда Широяма оказывается напротив меня, поймав кончиками пальцев ворот белой рубашки на моем теле.       - Моя одежда выглядела не лучшим образом. Я подумал, что вы не будете... в восторге от ее вида и запаха, - в горле пересохло, и голос тут же охрип, словно бы Широяма душил меня сейчас, а не просто держал между пальцев уголок воротничка.       - И ты решил взять мои вещи? - выгибает бровь киллер, отчего меня всего передергивает, будто на голову вылили ведро ледяной воды. Его взгляд пригвождает меня к полу, а кончики пальцев, никак меня не касающиеся, удерживают меня на месте вернее цепей и оков, отчего в груди поселяется чувство паники, с которым невозможно совладать.       - П... пр...       - Что?       - Я...       - Смелее.       Я судорожно глотаю воздух, понимая, насколько ужасны будут мои следующие слова. Потому что они покажут всем присутствующим, во что я превратился. И что я безропотно смирился с этим. И это добровольное унижение самого себя и собственного достоинства не пройдет бесследно. Но... как бы я ни хотел сохранить свою гордость и дерзость, я...       - Кою.       - Простите, - шепотом выдавливаю я, не в силах отвести взгляда от черных колодцев напротив, сверлящих меня требовательным взглядом, будто желая поймать на первой же ошибке.       - Громче.       Я плотно закрываю глаза, чтобы хоть на секунду избавиться от этого напора, осознавая впервые, насколько сильна и разрушительна аура этого человека, и вновь распахиваю веки. Я осознанно смешиваю себя с грязью, но это единственный способ избежать наказания за неподчинение, о жестокости которого лучше не задумываться.       - Простите меня. Я не знал, что мне делать, - уже громче повторил я, вызвав этими словами одобряющую улыбку на фарфоровом лице убийцы.       - Умница, Кою. Вижу, ты начинаешь понимать, где твое место. А теперь позволь мне вернуть тебе должок.       - Чт...       Пощечина, что я внезапно получил тыльной стороной ладони, была такой сильной, что потемнело в глазах, и я рухнул на колени перед мужчиной, молниеносно нанесшем мне удар. Из-за внезапности выпада я не успел даже схватиться за спинку дивана, не то, что понять, чем заслужил такое обращение к себе. Но мне недолго пришлось гадать, что произошло, потому что перед лицом возникает ударившая меня широкая кисть, стоило мне проморгаться и прогнать разноцветные пятна перед глазами.       - Не помнишь?       Взгляд с трудом сфокусировался на кисти, где я обнаружил... следы зубов. На ребре чужой ладони. Четкие и довольно сильные, даже кожа в паре мест была прокушена клыками. Это вогнало меня в ступор. Неужели это сделал я? Но когда?       - Н... нет... - я прислонился плечом к спинке дивана, до сих пор слыша звон в ушах, дергающий каждый нерв в мозгу. Щека горела, как будто к ней приложили раскаленное железо, и я дрогнул, когда ощутил, как что-то теплое прокатилось по ней вниз, капнув на рукав рубашки. Это... кровь? Он ударил кистью, и кольцо в виде черепа с драгоценными камнями вместо глазниц разрезало кожу.       - Вот как. Ничего удивительного, я даже могу понять, отчего ты впал в это агрессивное состояние после отъезда Такашимы-сан. Но рана есть. Что мне с ней делать? Моя жизнь - череда важных встреч и переговоров, и теперь мне придется носить перчатки, пока не заживет. Что скажешь?       - Я ничего не помню, - дергано выдавливаю из себя, не в силах поднять головы и оторвать взгляда от четкого следа укуса на матовой коже. - Простите меня.       - Оближи.       - Что?       Я вскидываю голову вверх, ошеломленный тем, что услышал. Нет, мне, должно быть, показалось, в ушах гул, я точно ослышался! Он не мог такого...       - Я велел тебе зализать рану. Что не ясно, Кою?       Я даже шевельнуться не могу, не веря, что это происходит со мной. И если бы не этот внезапный страх, возникший внутри меня еще у дверей кабинета, я бы давно вонзил в эту руку зубы еще раз, и будь, что будет! Я бы не позволил ему так унижать себя, я бы без раздумий набросился на этого выродка, даже если бы проиграл! Но сейчас я просто беспомощно стою перед ним на коленях, не в силах даже пискнуть в ответ. Что со мной случилось?! Почему я не могу достойно ответить ему?       - Видимо, ты не так сильно хочешь есть, как мне казалось. Еще двое суток без еды? Могу устроить.       Я роняю голову вниз, почти задыхаясь от собственной слабости, непонятно откуда взявшейся. Но этот человек не шутит и не бросает пустых угроз. Я уже давно понял это, еще в ту ночь, когда надо мной нависала бензопила, грозясь превратить мою жизнь в никчемное существование. И именно воспоминания тех ужасных звуков работающего механизма и заставляют меня зажмуриться и сомкнуть зубы вместе. Если я не подчинюсь...       - Что ж...       - Подождите!       Широяма заинтересованно склоняет голову на бок, когда я ловлю пальцами край его пиджака, останавливая уже готового было отвернуться мужчину. Какой позор...       - Тогда не заставляй меня ждать дольше.       Я выпускаю из пальцев темную ткань, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы умирающей глубоко во мне гордости. И делаю то, чего никогда бы не позволил себе прежде, будучи уверенным в своих силах: я подаюсь навстречу протянутой ко мне кисти…       Я чувствую под своими губами соль собственных слез, срывающихся на твердую руку, и вкус огрубевшей за кровавую жизнь кожи, растаптывая себя окончательно в глазах присутствующих. Стараюсь не думать о том, что делаю, пробороздив губами по поврежденному участку, и пытаюсь вогнать свое сознание в прострацию, в которую так часто ухожу, забывая о времени и проблемах, но не получается. Разум не может, как прежде, перенестись в "другое измерение", а память работает лучше обычного, навсегда вгоняя эту сцену в голову ржавым гвоздем. Переступая через себя, я обвожу кончиком языка каждый штрих, складывающийся в характерный след укуса, оставляя за ним влажные следы на коже, и наклоняю голову ниже, чтобы коснуться отметин и на ладони, думая лишь о том, что уже никогда не смогу спокойно смотреться в зеркало. Только усмешка над головой втаптывает еще глубже в эту грязь.       - Плохо, Кою. Мне и этому придется тебя учить? Что ж, вечером я свободен. Попрактикуемся.       Кисть исчезает из-под губ, и мерные шаги оповещают меня о том, что Широяма вновь присоединяется к своим дружкам, оставив меня на коленях у подлокотника дивана.       - Столовая внизу. Повара зовут Мураками-сан. Больше никто завтраки таскать тебе не будет, принцесса. Через пару дней Матсумото-сан снимет гипс, и ты приступишь к обучению. Надеюсь, тебе не нужно говорить, что если Рейта столкнется с трудностями твоего характера, ты столкнешься с трудностями моего? На этом все, можешь идти.       Я не помню, как встал на ноги. Но, кажется, я подскочил с пола в мгновение ока, бросившись прочь из кабинета, не в силах выдержать на себе насмешливых взглядов собравшихся там подонков. Я сгорал от стыда и отчаяния, ощущая во рту вкус крови, давно въевшейся в руки этого безжалостного убийцы, и мне хотелось с разбега выпрыгнуть из окна, лишь бы больше не чувствовать этих разрушительных эмоций. Но все, что я сделал - сбежал вниз по лестнице в поисках столовой. И лишь там, у накрытого и ожидающего жильцов стола, я разрешил себе сорваться.       - Мразь... ты мразь, Широяма! - ударив кулаком по тарелке и услышав ее звон, я не обратил внимания на кровь, которая закапала из пореза на белоснежную скатерть и осколки китайского фарфора. Так паршиво мне еще не было, но время нельзя обратить вспять. Согнувшись пополам, я зажал ладонью рот, чтобы заглушить рвущийся наружу плач, и только Мураками-сан, поставивший передо мной несколько блюд, сочувственно покачал головой. Наверное, это он принес мне бинт и заменил тарелку. А я был слишком занят жалостью к себе, чтобы поблагодарить его.       - Однажды... однажды я за все... с тобой... расплачусь сполна!       Ну, и где же ты была пятнадцать минут назад, гордость?       На этот раз ты опоздала...

***

      - Хочу его изучить.       Рейта переводит скучающий взгляд на Матсумото, который застыл на диване словно каменная статуя. Губы хирурга были растянуты в широкой маньячной улыбке, на щеках проступил едва заметный румянец, а глаза широко распахнуты. В них плещется безумие чистой воды, зрачки расширены и не двигаются, и голубые линзы, казалось, только подчеркивали полыхающую в них жажду к пыткам и страданиям другого живого существа, жажду к «изучению» и садизму, выходящему за любые рамки фантазии.       На самом деле, Руки очень опасен. Однажды я уже присутствовал на одном из «приемов» хирурга: мне нужно было расколоть своего бывшего наемника, пошедшего против меня и решившего примкнуть к Южному клану. Мы не смогли добиться от него какой-либо информации, и я попросил помощи у Матсумото. И, признаться честно, даже Рейта позеленел при виде того, как работает Таканори. Гений в своей области, он знает все особенности человеческого тела, все его уязвимые точки и пределы, и потому душераздирающие крики предателя всю ночь напролет дергали даже наши стальные нервы. Руки может изуродовать человека до состояния фарша, при том поддерживая в нем жизнь до самого конца процедуры. И убивает потом эти жалкие останки так же изощренно, отвергая банальные способы казни. Уверен, в средневековье ему бы цены не было. Более того...       Таканори захлебывается эйфорией в процессе своей ювелирной работы, - именно ювелирной, потому что так кромсать, сохраняя жизнь, не умеет никто из нас, - наслаждается чужими муками до той степени, что, в конце концов, голос разума оставляет его. Тело врача схватывают судороги, а сам мужчина просто падает на изувеченный труп, зарываясь лицом в чужие потроха, как в девичьи волосы. Для него это сродни с сексом, оргазмом, и это зрелище мало кто сможет вынести. Рейту вырвало как раз на этом моменте, и больше наемник не соглашался присутствовать на этом «празднике жизни», оставляя меня наедине с хищником в его холодной лаборатории. Но я его понимаю, сам едва не сдержался. А потом привык и нашел в этом особую красоту, став понимать своего неуравновешенного друга. И если Матсумото захочет... навряд ли Рейта выйдет невредимым в схватке с блондином. Пусть киллер из Таканори хреновый, но если с ним сцепиться в открытую, мало никому не покажется. И начнется с того, что медицинская игла окажется в точке, отвечающей за движения тела. А вот когда тебя парализует... Я фыркаю, поднося к губам чашку чая.       - Если у него не окажется мозгов, отдам в твое полное пользование.       - Жаль, мозги - мой любимый орган, - Матсумото переводит на меня взгляд, но все так же не двигается, будто и правда был высечен из камня. Выражение красивого лица тоже не изменилось. - Если аккуратно распилить череп и покопаться в них...       - Ради бога, я же ем! - скалится Акира, бросая на стол салфетку. До сих пор удивляюсь, как после увиденного он может еще и приударять за хирургом, уламывая на секс. Впрочем, у Сузуки с головой тоже не все в порядке. У всех нас. И у Кою найдутся свои странности по ходу обучения. В конце концов, убийства не проходят бесследно для психики. Каждому свое. Я тоже завожусь от чужих страданий, но мне интересны страдания моральные, они намного сильнее физических. И я вдоволь насытился недавней сценой. Но это только закуска, так сказать, заморить червячка. Основное блюдо еще впереди.       - Какие мы нежные, - тянет сладко Матсумото, поворачиваясь к своему телохранителю. - А ведь совсем недавно он утверждал, что никто, кроме него, не выдержит моих увлечений. Ты ведь тоже это слышал?       Тонкие пальцы смыкаются на челюсти шатена, заставляя его рывком приблизиться к лицу хирурга.       - Вне всяких сомнений.       - Хороший мальчик, - Таканори в знак похвалы хлопает ладонью по щеке своего сопровождающего и вновь обращает свое внимание на закипающего Акиру. - Я люблю хороших послушных мальчиков.       - Скоро твои вкусы изменятся, - с гневной ухмылкой рычит Сузуки, забирая со стола свою чашку с чаем. - Это я тебе гарантирую, малыш.       - И как скоро? Уже два года жду, - Таканори ухмыляется, прикрывая глаза. - И да, Аой-сан. Те шестнадцать счастливчиков... можешь забыть о них.       - Рад слышать. Уже наигрался? - удивленно перевожу взгляд на мужчину, но тот только ведет плечом, спокойно отпивая из чашки.       - Трупы недолговечны. Даже в холодильнике. Мне нужны свежие образцы, полусгнившие останки теряют красоту. Пришлось пожертвовать сном.       - Так ты не выспался? - я касаюсь тыльной стороной пальцев идеальной матовой щеки. Удивительно, но кожа Матсумото всегда была прохладной. Словно у него не осталось тепла в венах. - Тебе нужно отдохнуть, зачем приехал?       - Ненавижу телефоны. А мне нужно было предупредить тебя, что меня не будет в стране пару дней, - Таканори усмехается, довольно прикрывая веки от моего прикосновения, будто высасывая мое тепло через кожу. И я и вправду чувствую, будто отдаю ему свою температуру, а он, как тепловой вампир, безжалостно поглощает ее, сжирает самым варварским образом. Я слышал об энергетических вампирах и даже сталкивался с ними - с людьми, после общения с которыми чувствуешь себя крайне вымотанным, но тепловой только один. Даже мурашки по коже, словно от сквозняка. - Не переусердствуй с пареньком.       - Я с самого начала не хотел его ломать. С овощем играть скучно, - я отнимаю руку, замечая ревностный взгляд Рейты в свою сторону. Надо же. Он, что же, и правда надеется когда-нибудь переубедить хирурга? - Кстати, улетаешь...       - Китай. Там сейчас весело, сезон самоубийц, - врач выпрямляется, готовясь покинуть мой дом. - И мой коллега пригласил меня немного развлечься. Увы, вывозить трупы из страны слишком уж хлопотно и затратно. Столько бумаг, проверок... Да и просто так не отпустят, сам знаешь. То им завещание подавай, то еще что.       - Не увлекайся там, - предупреждаю я, улыбнувшись. - Терять такого специалиста...       - Зря волнуешься. Я ненавижу Китай.       И Матсумото обходит журнальный столик, направившись к дверям вместе с подтянутым шатеном, поспешившим следом за своим хозяином.       - Отвратительная у них кожа... это испортит всю эстетику моей коллекции.       - Узнаю Ру-сан, - я поднимаюсь тоже, чтобы проводить мужчин. - Тебя всегда интересовало только искусство.       - Что поделать, - разводит руками мужчина, бросив взгляд за плечо на выбеленную макушку Рейты, торчащую над спинкой дивана. - Но, знаешь, бешеных кобелей я тоже не прочь приласкать. С условием, если на них есть ошейник с намордником.       - Соси, мразь, - низко отзывается наемник, даже не обернувшись - просто явив взгляду хирурга средний палец. - Придержи свою любовь к зоофилии для кого-нибудь другого.       - Скоро и твои вкусы изменятся... - шепотом отзывается мужчина, выходя за порог. - Вопрос только во времени.       - Опасные у вас ролевые игры, - не удерживаюсь от комментария, прислонившись плечом к косяку. - Не поубивайте друг друга в первую брачную ночь.       - А ты свечку подержи, авось, спасешь кого-нибудь. Позвоню из Гонконга.       - Буду ждать.       Я провожаю мужчину взглядом до лестницы и возвращаюсь в кабинет, остановившись у спинки дивана и уложив на нее руки.       - Акира.       - Что надо?       - Ты, правда, так хочешь его?       Блондин запрокидывает голову назад, чтобы поймать меня взглядом, стоящего за его спиной.       - Люблю риск.       Я только усмехаюсь.       - Присмотри за поганцем, мне нужно кое с кем встретиться. И готовься через два дня начать тренировки.       - Лады.       - Рейта.       - Ну? - поворачивается ко мне, устало вздохнув.       - Я хочу, чтобы ты выжал из него все соки. Чтобы под вечер у него каждая мышца болела. Чтобы он даже разговаривать не мог, не то, что двигаться. Возьмись основательно. Заставь его страдать.       - С удовольствием.       Акира растягивает губы в хищной улыбке, и взгляд его меняется, сверкнув ледяными огнями жестокости и жажды крови настоящего киллера, который не остановится ни перед чем и убьет, кого угодно, будь то младенец или женщина. Я могу рассчитывать на него. Он вывернет мальца наизнанку и заставит жить кишками наружу. Потому что первое правило, которое должен усвоить этот наглец... В преступном мире нет места жалости и состраданию. Есть только ты и твой враг. И если ты не нажмешь на спусковой крючок – это сделает кто-нибудь другой, и игра закончится, так и не начавшись. Ему придется научиться выживать. Ведь если он хочет отомстить мне за смерть родителей, он должен отбросить все человеческое в сторону. Уподобляясь зверью, вроде нас, которых так ненавидит.       Да, все так. Решил стрелять - иди до конца. Убийство не проходит бесследно.       Нет пути назад.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.