Стрелок

      В лаборатории горели лишь две центральные лампы. В полутьме и прохладе он чувствовал себя лучше всего, огражденный от посторонних звуков и солнечных лучей, наедине со своими молчаливыми «друзьями», плавающими в стеклянных сосудах в формалине. Это было его убежищем, его миром, его стихией и воздухом. Здесь он мог отдохнуть и телом, и душой, забыть обо всем. Здесь он был хозяином положения... И он знал это. Прекрасно знал. Здесь его владения, и только он мог командовать в этом жутком для чужого восприятия месте. Здесь он был свободен. Здесь он был всесилен. Он был Богом этого склепа. И никто не мог свергнуть его, лишить этого звания. Его темные страсти, садистская натура - он мог развернуться тут до небывалых высот и размеров. И сотворить, и уничтожить, сделать все, что только может пожелать жадная до науки душа. И он не остановится.       Голубой искусственный взгляд прикован к хирургическому столу, сверкающему сталью так красиво в ослепляющем белом свете. Он стоял прямо под единственно горящими лампами, как артист - под софитами, оставаясь главным героем этого жестокого спектакля. Важным действующим лицом. Но сейчас не стол волновал внимание хирурга.       Его волновал тот, кто лежал на этом столе, тихо посапывая в пьяном угаре.       Первый наемник Северного клана.       Сузуки Акира.       Матсумото не мог оторвать взгляда от расслабленной фигуры, стоя рядом со стеклянным стеллажом, чуть дальше от тяжелой двери, откинувшись спиной на металлическую стену и сложив руки на груди. Так он был в тени, за белым пятном света посреди комнаты, и его силуэт угадывался нечетко, почти сливаясь с «необычным» интерьером. Только глаза отражали блеск от сверкающей каталки, отчего казалось, будто они горят в полутьме мертвыми огнями, делая его похожим на затаившегося хищника в лесной чаще. Неподвижного, но в любой момент способного разорвать свою жертву в клочья...       Рейта как всегда перебрал. Очередное столкновение с Ютакой, еще одна форма спора, кто же из них сильнее. И на этот раз они выясняли это при помощи спиртного. Наемника сразило одновременно с торговцем, и оба рухнули без чувств на диваны Широямы, оставив заботу о себе не менее пьяному Аою и, на сей раз, почти трезвому Руки. И, после недолгих обсуждений, кто кого одарит своим вниманием этой ночью, Таканори, на вид кажущийся хрупким, с завидной легкостью взвалил на свои плечи блондина и первым покинул пропахший табаком и перегаром кабинет.       В общем-то, поэтому Сузуки и лежит здесь, на чужой территории, так неосторожно попавшись в лапы объекта своих глупых шуток.       - Как беспечно.       Мужчина бесшумно отталкивается от стены и медленно направляется к одаренному светом столу, на котором побывало много «счастливчиков», теперь застрявших тут в банках и колбах, вынужденных навсегда остаться вместе со своим палачом. Но сколько бы людей не умерло тут, сколько бы трупов не украшало железную каталку, тот, кто спал сейчас на ее начищенной поверхности, был в сотни раз лучше всех вместе взятых жертв хирурга. И ценность этого экземпляра Матсумото осознавал в полной мере, относясь к драгоценному материалу с особой бережностью. Было бы верхом глупости относиться небрежно к такому пациенту. Он был отличен от всех остальных, единственным в своем роде. И другого такого медику не сыскать.       - Не просыпайся.       Из кармана белого халата, наброшенного на плечи, мужчина вынимает небольшой пузырек со сложенным вчетверо куском марли, толкая ногой рядом стоящий табурет на колесиках поближе к каталке. Он неторопливо откупоривает крышку, выливает содержимое бутылочки на белую ткань и возвращает ее обратно в карман, после присаживаясь рядом со спящим. Уголки алых губ приподнимаются в полуулыбке, чуть дрогнув, и врач, развернув полупрозрачный материал, вытягивает руку вперед и останавливает ладонь над головой наемника.       - Ох...       Пальцы разжимаются, и кусок марли плавно падает вниз, накрывая красивое лицо наемника влажным тонким слоем.       - Какой я неловкий.       Хирург улыбается, сложив свои руки на мерно вздымающейся груди жертвы, и опускает на них подбородок, принявшись наблюдать за трепещущей от чужого дыхания тканью. Рейта так и не шевельнулся, погруженный в глубокий сон. А через несколько минут, дав ему вволю надышаться препаратом, Таканори лениво стягивает марлю с загорелого лица, тихо рассмеявшись разгладившейся морщинке между дугами аккуратных бровей.       - Тебе уютно, Акира? Как ты себя чувствуешь? Голова... не кружится? - мужчина поднимается с табурета, склонившись над обмякшим телом и загородив собой свет от ламп, секунду назад бьющий по закрытым векам киллера. - Вот и замечательно. Знаешь... у меня есть кое-что для тебя. Не уходи никуда, хорошо?       Взгляд Таканори меняется, отразив в зрачках целый шквал эмоций из страсти, восторга и безумия, чистого, как героин высшего сорта. Покрытые алым слоем губы приоткрываются, растянувшись в широкую улыбку, тело схватывается мелкой дрожью, такой же неестественной, как от удара электричеством, и мужчина резко отталкивается от блестящих краев каталки, разворачивается на каблуках туфель и направляется к одному из стеллажей. Стеклянная дверца распахивается, и врач первым делом натягивает на кисти медицинские перчатки. Он находит на нижней полке закрытую металлическую коробочку, поднимает ее к своему лицу и на несколько секунд замирает на месте, погруженный в свои темные мысли. Впрочем, он быстро выходит из «ожидающего режима», и, прикрывая дверцу, возвращается к каталке, по дороге цепляя пальцами ручку небольшого столика для хирургических инструментов. Скрежет ножек по полу застревает в стенах вместе с мерным стуком каблуков, пока столик не находит свое место у изголовья временной постели, а Таканори - не опускается снова на табурет с белым кожаным сидением. Коробочку он ставит на разнос, осторожно раскрывает ее, разбитую на несколько отделений внутри, и первое, что оказывается в ювелирной кисти медика - шприц и ампула.       - Не хочешь поучаствовать в эксперименте, Акира? О, не волнуйся так! Я уже проверял его на людях. Никто не погиб и не спятил, так что все в порядке, - чуть севшим от предвкушения голосом продолжает мужчина, набирая препарат в шприц. - Что? Хочешь узнать, что это? Да, действительно. Ты имеешь право знать. Смотри, - Таканори снова упирается предплечьем в грудь наемника, демонстрируя спящему шприц в правой руке.       - Это, как ты понял, результат моих и чужих стараний тоже. Ты когда-нибудь слышал о «сыворотке правды»? Это условное название психоактивных веществ, используемых - чаще всего спецслужбами, - для получения скрываемых человеком сведений. Иногда его называют также «эликсиром истины». Но этот препарат не совершенен... Время действия ограничено. Явные внешние признаки выдают испытуемого с головой - расширенные зрачки, неадекватное поведение... это не очень интересно. Но я смог разобрать состав и нашел способ убрать все «погрешности» этого занимательного вещества. Теперь он не привлекает внимания окружающих, оказавшись в чужой крови, и... действует двадцать четыре часа, плюс-минус пару-тройку минут. Удивительно, не правда ли? А знаешь, почему я выбрал тебя в качестве испытуемого?       Матсумото замолкает, скользя взглядом по спокойному лицу, и улыбка сползает с его губ. Внезапная агрессия придает резкость плавным чертам его собственного лица, и мужчина опускает руку со шприцем на свой локоть, склоняясь ниже к наемнику. Мерное дыхание касается неестественно бледной щеки хирурга, и голубой обезумевший взгляд вонзается в закрытые веки убийцы.       - Потому что ты мне лжешь.       Врач медленно поднимается с табурета, не отдаляя своего лица от лица Сузуки, находящегося так близко сейчас, что можно было разглядеть каждый лучик его черных пышных ресниц.       - Или нет? Проблема в том, что твой грязный рот говорит слишком много вещей, которые порядком надоели мне. И твои намерения, и действия... Давай узнаем, кто из нас ошибается. Ты ведь не против, верно? Ты не против, Акира.       Пальцы касаются матовой щеки наемника, и подушечка большого грубо сминает чуть припухшие мягкие губы, с нажимом проведя от их уголка к уголку. От этого они невольно раскрываются, являя жесткому взгляду белый ряд зубов, и Таканори резко выдыхает, опуская голову и утыкаясь носом в ключицу мужчины, под которой отчетливо виднелся ровный тонкий шрам от скальпеля. Блондин с садистским увлечением проводит кончиком языка по рубцу, от края до края, на ощупь узнавая работу собственных рук, и давно знакомый приступ снова захватывает его сознание, заставив радужки закатиться за веки...       - Ты должен завещать мне свое тело после смерти... Слышишь? Я выпотрошу и забальзамирую его. Ни кусочка не выброшу. Разделю по баночкам, но ни кусочка не упущу... В разобранном виде, но с целой оболочкой, ты станешь венцом моей коллекции.       Врач смыкает веки, скрывая сверкающие белки за кожей, и собирает в кулак всю силу воли, чтобы вернуть себе трезвость ума. Это тяжело, когда перед тобой такой материал. Много сил уходит на восстановление. Блондин задыхается в этих попытках, навалившись грудью на расслабленное тело, но в итоге все же прибегает к крайним мерам, не справляясь с алчностью и жаждой крови - нашарив ладонью скальпель на столике, Таканори без страха втыкает его в свое плечо. И вспышка боли разом возвращает радужки на место, останавливает дрожь и помогает подняться на руках над Рейтой, отклониться от него. Ладонь в перчатке накрывает побелевшее лицо. Еще пару минут, чтобы выровнять дыхание.       - Ты единственный, кто вгоняет меня в это состояние так легко и так сильно, что я не могу вырваться из него самостоятельно. Это нечестно, - губы весело улыбаются, и Матсумото оборачивается на свою жертву, опуская ладонь на рукоять торчащего из плеча скальпеля. - Смотри, что ты наделал. Придется вытирать с пола реки крови. Ведь ты ничего не должен знать о произошедшем.       Он спокойно вырывает свое персональное оружие из руки и бросает скальпель обратно на столик. При том не морщится и даже не вздрагивает - он не предрасположен к боли. Не то, чтобы это случилось впервые... Руки всегда впадает в это состояние, когда на столе - живой человек. Еще живой. В последнее время были только трупы. Не менее увлекательное занятие, но начало надоедать. Когда уже Широяма притащит кого-нибудь на допрос?       - Продолжим. Времени не так много.       Все еще крепко сжатый в ладони шприц вновь поднимается к груди медика. И он, раздраженно цокнув на текущую из раны кровь, больше не тянет с задуманным, приставляя иглу к сгибу локтя блондина. Это не составило никакого труда - уколоть, ввести препарат и отправить опустевший шприц обратно в металлическую коробочку.       - Халат испортил, - досадно выдыхает Таканори, стягивая с плеч пропитавшуюся алым белоснежную ткань, и отрывает рукав от любимой вещицы. Им он наспех и перетягивает руку чуть выше раны, на манер жгута.       - Осталась самая малость. Но это уже так, ради забавы. Потерпи еще немного, вот тут...       Из второго отделения металлической шкатулки он вынимает широкую иглу, обычно использующуюся в пирсинг-салонах, и убирает с лица Акиры рваную челку, заводя ее за ухо. Пальцы ловят тонкий хрящик, но не могут отказать себе в слабости прощупать и помассировать его, наслаждаясь гибкостью и исходящим от наемника теплом. Сам Руки всегда страдал его нехваткой. Хотя, страдал - громко сказано. И медицинская сталь одним движением пробивает плоть, выглядывая с другой стороны, а в аккуратный прокол проскальзывает прохладой изготовленное на заказ кольцо с миниатюрным шариком - под видом простого украшения.       - Не снимай, хорошо? Иначе станет скучно.       Врач отворачивается, вдевая в свое ухо схожий с блютус-гарнитурой наушник, включает его и щелкает пальцами возле лица наемника. Щелчок четко отражается в динамике, подтвердив исправность всей незамысловатой, но очень дорогой техники.       - Отлично. А теперь отдыхай. А я пока займусь уборкой... Надеюсь, зашивать себя нет необходимости.       Акира очнулся только утром, бессовестно продрыхнув всю ночь. Было ли это заслугой алкоголя или же постарался хлороформ - уже не имело значения. Дело было сделано, и Таканори, отвлекаясь от своих бумаг, когда за спиной послышался первый страдальческий стон, не заставил себя ждать, поднявшись со стула и направившись к каталке. Рейта же, разлепив припухшие веки и натолкнувшись взглядом в первую очередь на чьи-то глаза, плавающие в банке за стеклянной дверцей стеллажа, едва не навернулся со своего ложа, дернувшись подальше от жуткой картины.       - Твою мать!       - И тебе доброе, дорогой.       Наемник вертит головой, не понимая, где он и как тут оказался, и включается только через пару минут, выгнав остатки сна из тяжелой головы.       - Нори? Как я... почему я тут? Ужасное пробуждение! - мужчина морщится от жуткой головной боли, прижимая ладонь ко лбу, но его внимание привлекает покалывание в ухе, и он рефлекторно касается его пальцами в желании почесать раздраженную кожу. Тут-то его глаза и раскрываются шире, когда под подушечками пальцев он находит серьгу, которой явно еще вчера тут не было.       - Что это?       - Ты не помнишь? - остановившийся рядом медик усмехается, повернувшись к капельнице, которую поставил сюда только ради маскировки.       - Ни черта после... - мужчина задумчиво опускает взгляд на часы на своем запястье. - Примерно шести вечера. Что было-то?       - Ты вынудил меня проколоть тебе ухо, - будничным тоном отзывается хирург, хмыкнув. - Весь вечер терроризировал. В конце концов, мне надоело слушать твое нытье, и я привел тебя к себе, чтобы сделать прокол. Хотя и предупреждал тебя, что в пьяном состоянии этого делать не стоит. Закончилось тем, что ты уснул прямо во время процесса. Тащить тебя наверх я не собирался.       - А где взял серьгу?       - Из личной коллекции, - Таканори указывает на свое ухо, усыпанное кольцами, ведущими к тоннелю в мочке. - Уже жалеешь?       - Что проколол?       - Ну, да.       - Нет, - задумчиво выдает мужчина, слегка улыбнувшись. Он ощупал пальцами новый аксессуар, и в его карих глазах заплескалось что-то сродни детскому восторгу, который было трудновато скрыть. - К тому же, это твоя серьга. Я ни за что...       Наемник осекается, вдруг осознавая, что вообще ляпнул, и отдергивает руку от хрящика, нахмурившись.       - Ты что-то сказал? - Матсумото тоже замирает на месте, внимательно вглядываясь в плавный профиль убийцы, но язык Акиры не поворачивается ответить привычное «нет» и замять эту тему. Хирург прячет полуулыбку за челкой, продолжив возиться с капельницей. Все правильно. «Нет» - это ложь. А ответ «да» приведет к тому, что Таканори переспросит его.       - Что... что ты делаешь? - выдавливает из себя Акира, касаясь пальцами губ. Он странно себя чувствует. Может, из-за количества выпитого накануне? Голова раскалывается, а в горле - настоящая пустыня. - Есть вода?       - Рядом с тобой стоит, - с насмешкой кивает Руки на бутылку, замершую на столике. Наемник тут же хватает ее и отворачивает крышку, ощущая крайнюю уязвимость перед блондином сейчас. - Капельницу убираю, не видишь? Очищал твой организм от алкоголя. Я уже делал это, когда ты нажрался в стельку перед важной встречей, и Аой приволок тебя ко мне насильно. Это хоть помнишь?       - Да, это помню. Спасибо. Только все равно я чувствую себя хреново.       - Еще бы. Вы опустошили добрую половину бара.       - Правда?       - Правда, - хмыкает Руки, потянув капельницу в другой конец комнаты. - Сегодня мы все говорим правду, - шепотом добавляет он себе под нос, но Акира не улавливает тихой фразы, угрюмо сосредоточившись на бутылке с водой. След от иглы на сгибе локтя привлекает его внимание, заставив поднять руку выше и обвести взглядом темное пятнышко на коже.       - Ненавижу капельницы, - бурчит Рейта, роняя руку обратно на колени. - И уколы. Терпеть не могу.       - Ты даже не почувствовал этого, так что не ной, - хирург возвращается с бокалом подслащенного чая в руке и парой таблеток от головной боли. - Пей и проваливай. Из-за тебя мне негде было лечь. Пришлось довольствоваться стулом. Это, знаешь ли, не очень удобно.       - Ты уже завтракал?       - Нет.       - Тогда пойдем в столовую. Нечего тут штаны просиживать и чахнуть над своими... «сокровищами», чтоб их.       - Страшно? - растягивает губы в улыбке медик, и Акира рефлекторно кивает.       Матсумото с интересом изучает легкий испуг в карих глазах друга. Не из-за вида человеческих органов в формалине. Из-за неосторожного и непонятного наемнику согласия, когда как всегда он только и говорил Таканори, что его коллекция не вызывала у него никаких эмоций, кроме неприязни.       - Что это с тобой сегодня? Перепил?       - Пойдем в столовую! - раздраженно шипит киллер, быстро соскакивая с каталки. Наверное, это из-за атмосферы здешней. Надо поскорее убраться отсюда и все снова встанет на свои места! Да, точно, быстрее на свежий воздух! - Давай, Нори. Вылезай уже из своего склепа, и так уже бледный, как мертвец!       - Ну, пойдем, - растягивает с усмешкой слова врач, направившись следом за уверенно шагающим к выходу мужчиной.       Это будет даже веселее, чем он думал!       Когда-нибудь ведь он должен был отомстить нахалу за все его издевательства над собой?

***

      И в итоге мы все снова собрались в моем кабинете.       Проснувшись утром и обнаружив в своих руках измученное существо, взлохмаченное, но спокойно сопящее в свою подушку, я не сразу сообразил, что произошло. Но память, слава богу, мне еще не отказывала. Отказывало тело. Я мысленно чертыхнулся, впервые заметив за собой нечто подобное. А Кою даже не проснулся, свернувшись клубком на моей кровати и подложив кисть под чуть опухшее ото сна лицо. Оказалось, что я обнимал его сзади, ткнувшись носом в шейные позвонки, выпирающие под нежной кожей, и с какой-то стати крепко прижимал обнаженную спину к своей груди, обвив рукой тонкую талию.       Несколько свежих засосов на шее мальчишки напомнили о ночных играх и сладких стонах, и я поспешил выбраться из вороха одеял - если я останусь тут, наверняка мы встретим утро так же весело, как провели ночь, а моя голова не была готова к очередной встряске. Единственное, чего я действительно страстно желал сейчас - лекарство от похмелья. Так что я быстро собрался, чувствуя на своей коже тонкий аромат похоти и чужого тела, и, проигнорировав душевую кабину, выскользнул за дверь.       Ничего ужасного в этом утре я не нашел, но открыл для себя кое-что занятное, мысленно взяв на заметку парочку своих наблюдений. А жизнь становилась все интереснее и интереснее. В приподнятом настроении, уже просчитав несколько выгодных для себя ходов, я и вошел в свой кабинет, находя там виновников столь удачного хода в нашем увлекательном сюжете.       - Знаем, виноваты. Только не пили мозги, они и без твоих стараний кипят, - страдальчески тянет Ютака, растянувшийся на одном из диванов и накрывший лицо мокрым полотенцем.       - Матсумото, есть что-нибудь от головы? - первым делом осведомляюсь я, хмыкнув на мученический вид Рейты, прижимающего ко лбу завернутый в носовой платок лед.       - На столе, - хирург как всегда уже обо всем позаботился, и я с кивком подхожу к своему столу, присаживаюсь на его край и стягиваю с деревянной поверхности шуршащую упаковку. К слову сказать, Матсумото выглядел свежим и вполне здоровым. Наверное, это какие-то медицинские хитрости. - Как спалось?       - Прекрасно, - признаюсь без лукавства, нашарив сигареты в кармане брюк. - За последние семь лет.       - А я вырубился прямо на операционном столе в кабинете Руки, - хрипло вещает мне Рейта, и я удивленно оборачиваюсь на наемника. В кабинете Руки? А вот этого я не помню. И не должен, потому что своими глазами видел, как Таканори забирал отсюда бессознательное тело.       - В кабинете, - сухо отзывается врач, и я встречаюсь взглядом с голубыми линзами, смотрящими прямо на меня. - Он весь вечер умолял меня проколоть ему ухо, помнишь? Нудно и долго. В итоге мы оба не выдержали, и я забрал его к себе.       - Проколоть ухо, - с усмешкой киваю я, понимая без слов - лучше не разоблачать столь "правдоподобную" легенду, кажется, Руки задумал нечто интересное. И мне хочется на это посмотреть. - Да, я с трудом сдержался, чтобы не пустить ему пулю в лоб. Прокололи?       - Ну, да.       - Где? - оживает Кай, резко садясь на диване и стаскивая с лица полотенце. - Я ни хрена не помню примерно с шести-семи вечера.       - Та же фигня, - мычит блондин, указав большим пальцем на свою голову. - На хряще. До сих пор не понимаю, какого мне приспичило это сделать.       - Ты, когда выпьешь, всегда вытворяешь неподдающиеся объяснению вещи, - отмахиваюсь я, пока Ютака лезет по столу к наемнику, чтобы разглядеть серьгу. - Расслабься. Тебе идет пирсинг.       - Да уж.       - Ну, я-то очнулся в своей постели, - Кай разглядывает колечко в хряще блондина. - А это что тако... ай!       Торговец резко оборачивается на Матсумото, который лишь невозмутимо поднимает бровь в ответ.       - Стол стеклянный. Осторожнее, а то свалишься.       - Было и похуже, - ворчит шатен, вырывая из своего бедра ловко пущенную хирургом иглу. - Рей?       - Просто шарик, - морщится киллер, откидывая голову на спинку дивана. - Матсумото когда-то такие носил.       - А, точно, - Стервятник утыкается лбом в стеклянную гладь стола. - Я помню. Черт, как хреново-то! Это все после твоего коктейля, Рейта. Тот, который... «Забудь все». Но, признаю, название оправдывает себя. А мы как раз его хапнули где-то около шести, да? Больше ни за что в жизни не соглашусь брать в рот что-либо твоего приготовления.       - Зато было весело. Наверное... - неуверенно тянет наемник, выдыхая. - Слава богу, мне стало лучше.       - А шрам? - невпопад выдает Матсумото.       - Что с ним?       - Болит?       - Иногда, - без раздумий отвечает блондин, и я забываю выдохнуть сигаретный дым. Иногда? В сознание закрадывается подозрение, и не только у меня. Ютака тоже удивленно смаргивает на эту фразу, во все глаза уставившись на друга.       Раньше Рейта никогда не жаловался на раны. Как и положено мужику, он только отмахивался от подобных вопросов, выдавая стандартное: «Чему там ныть, просто царапина». И я снова перевожу взгляд на Руки, замечая на его губах несвойственную блуждающую улыбку. Здесь что-то не так. Обычно Таканори улыбается механически, без всяких эмоций. Интересно...       - Так, может, тебе в больничку? - издевательски подначивает Стервятник.       - Чего?       - Он про твою дурную голову, - спасаю положение, пока Акира не понял, что выдал нам только что, сосредоточившись на своем самочувствии. - Я бы тоже посоветовал тебе полежать пару-тройку дней в мягкой комнате без острых предметов.       - Очень смешно, - фыркает мужчина, поднося к губам чашку с чаем. - Отвалите от меня, без вас тошно.       Я тихо хмыкаю себе под нос, улыбаясь. Весьма занимательно. Но Сузуки полностью в сознании. Никаких намеков на наркотики или запрещенные препараты. Ведет себя естественно. Отклонений нет. Об этом нужно разузнать побольше.       От дальнейшей беседы нас отвлекает стук в дверь. Все трое оборачиваются, устремив непонимающие взгляды на выход из комнаты, и я приглашаю потревожившего нас войти. Дверь распахивается, и порог уверенно переступает никто иной, как Такашима, смело поднявший на меня свой темный и озлобленный взгляд.       Кажется, пробуждение у него было не таким приятным, как у меня.       - Кою, - я отталкиваюсь от стола и направляюсь навстречу напряженному гибкому телу. От юнца веяло неприязнью и решимостью, которые я так люблю наблюдать в этих выразительных глазах. - С добрым утром.       Я протягиваю к нему руку, грубо обхватываю ей тонкую талию, и рывком притягиваю молодого любовника к себе, намеренно крепко прижимая его к груди.       - Соскучился? - шепчу на ухо, слыша яростно дрожащее дыхание, и улыбаюсь шквалу чужих эмоций, коснувшись губами аккуратной мочки. - Ты злишься, что я оставил тебя одного? Мы можем вернуться в кровать. Только попроси и...       Рывок, которого я совершенно не ожидал, и вспышка боли заставляют меня выпустить наглеца из объятий и сделать шаг назад. Язык чувствует солоноватый привкус во рту, и я дотрагиваюсь пальцами до своей губы, ощутив сочащуюся по подбородку влагу. Взгляд опускается на руку, и я замечаю алые капли на подушечках пальцев.       Он ударил меня.       - Вау, - жестко хмыкает Кай, поднимаясь с дивана и упирая ладонь в свое бедро. - Широяма, стареешь? Ты пропустил удар. Впервые за четыре года, если я ничего не упустил в Ираке.       Я поднимаю уголок губ в улыбке, медленно переводя взгляд на тяжело дышащего юношу перед собой. Сегодня утро сюрпризов, прямо один за другим.       - Попробуешь еще раз? - тихо спрашиваю я, чувствуя, что во мне просыпается зверь, готовый разорвать ребенка на мелкие кусочки и послать их его благородному дяде в посылке по отдельности. И тело само по себе подается вперед. Я делаю шаг навстречу, опуская руку, и Кою, наконец-то, включает свои ссохшиеся мозги, будто бы и не он сейчас поднял на меня свой кулак. Юноша начинает пятиться назад, все еще пытаясь сохранить боевой настрой, а я продолжаю надвигаться на него, с каждым шагом улыбаясь все шире своей неосторожной жертве. Мне не нужно ничего делать. Мой взгляд уже обезоруживает неопытного глупца, и Кою нервно сглатывает, продолжая отходить от меня спиной вперед. До тех пор, пока ей же и не натыкается на стену, являя первые признаки паники в суженных зрачках. Бежать ему некуда, так что я спокойно приближаюсь к юноше и, поставив ногу между его бедер, вжимаюсь грудью в дрогнувшее от контакта тело. Наши лица оказываются в паре сантиметров друг от друга, а глаза не разрывают зрительного контакта. Я вижу свое отражение в карих озерах, нервно дергающихся от одного моего глаза к другому.       - Нет? - спрашиваю еще раз, пока губы замирают в искусственной улыбке. - Почему же? Бей, принцесса. У тебя отлично получается.       Я поднимаю ладонь к красивому лицу, провожу пальцами по рваной рыжей челке и резко стискиваю в кулаке огненные волосы, чтобы в следующий миг грубо запрокинуть голову мальчишки. Такашима сдавленно мычит, но терпит, дернувшись под острой болью на макушке.       - Язык проглотил?       - Это... за то, что ты сделал со мной, - хрипло выдыхает он, наконец, собравшись с духом.       - Тогда позволь тебя обрадовать - теперь это твоя прямая обязанность.       - Мерзавец, - шепчут напряженные губы, и я тихо смеюсь в ответ, оттягивая мягкие пряди еще сильнее назад. Кою зажмуривается и хватается ладонью за мое плечо. - Отпусти...       - С какой стати я должен выполнять требования своего раба?       - Отпусти меня!       Я бью ладонью по стене возле его виска, заставив сучонка вздрогнуть от громкого хлопка. Желание хорошенько встряхнуть его закипало в венах с бешеной скоростью, ударяя прямо в голову.       - Хочешь, чтобы я сломал тебя? Я сломаю. И месяца не пройдет. Рейта, Руки, Кай.       - Ммм? - лениво отзывается наемник, когда как Ютака с Таканори лишь заинтересованно разглядывают нас.       - Поиграйте с ним. Посмотрим, с кем ему больше понравится кувыркаться. Быть может, спустя несколько «уроков», он научиться, как правильно сосать, и сгодится на роль бляди в публичный дом. Маме понравится такой экземплярчик.       Акира поднимается с дивана с хищной улыбкой, отбрасывая в сторону платок со льдом, и направляется к нам навстречу.       - Без проблем. Будет весело. Я первый, Кай.       - Да, пожалуйста, я не жадный, - пожимает плечами торговец, раскачивая в ладони чашку с зеленым чаем. - Как раз растянешь, как следует, мне меньше хлопот. Ненавижу все эти приготовления... Люблю сразу и без смазки. Ощущения острее.       - А вот я не согласен, - лениво тянет Таканори, подперев щеку кулаком. - Нужно бережней, чтобы продержался подольше. Если всякий раз рвать его, может подохнуть от потери крови. Так что давай после Рейты буду я? А ты добьешь.       - Ладно, ладно, - хмыкает Ютака, поднося чашку к губам. - Договорились. Мне, как всегда, самое сложное досталось. Только не кромсай его сильно, а то я твои игры знаю.       - Очень постараюсь.       Я отпускаю мальчишку, отворачиваюсь и отправляюсь обратно к своему столу, на полпути пересекаясь с Рейтой. И ошеломленный подобным заявлением юноша вжимается в стену всем телом... Только вот через пару секунд в нем снова просыпается желание сражаться, и он смело вскидывает лицо к приближающемуся к нему наемнику, крепко сжимая пальцы в кулаки.       - Широяма... ты... сукин сын!       Кою срывается с места, пролетев мимо Акиры, который намеренно не стал останавливать вышедшего за рамки дозволенного мальчишку. И я оборачиваюсь на него как раз в тот момент, когда он сокращает дистанцию между нами на расстояние удара. Мне осталось только перехватить его руку и одним движением перебросить легкое тело через свое плечо, чтобы с размаха уронить его спиной на собственный стол. Болезненный стон тонет в грохоте и треске столешницы, и Такашима заходится кашлем от сильного удара.       - Этот прием... - Сузуки оборачивается на скучающего Матсумото, который только пожимает плечами. - Ты меня так же уложил.       - У него был хороший учитель, - отзываюсь я, присаживаясь на край стола рядом с задыхающимся в приступе юношей. - Попробуешь еще раз?       Кою остывает, накрывая ладонью лицо. Но я понимаю, чем был вызван этот отчаянный шаг со стороны моего пленника. Все из-за событий этой ночи. Он еще долго не сможет смириться... с удовольствием, которое дарит ему заклятый враг. Для него это настоящая трагедия.       - Что скажешь? - устало протягиваю я, закурив. - Здесь есть по крайней мере три человека, которые маются от скуки в последние несколько дней. А в правом крыле здания - база, где живет пятьдесят головорезов Рейты. Как думаешь, на что будет похожа твоя задница, если я разрешу каждому из них поиметь тебя?       - Не надо... - шепчут сухие губы, и Кою отворачивает лицо, роняя руки на стол. - Я понял.       - Тогда ты знаешь, что делать. Мы не так уж давно говорили о том, как ты должен искупать свою вину.       Покрасневшие веки закрываются, и малец осторожно перекатывается на бок, чтобы подняться и сползти со стола. Он шатко встает на ноги, держась за гладкий край, дохрамывает до меня побитой псиной и останавливается напротив.       - Я сожалею, - медленно проговаривая слова, он подается ближе ко мне, не поднимая глаз. - Простите меня... Аой-сан.       Я чувствую тепло сбитого дыхания на своей щеке и мягкое столкновение с ней кончика носа. Да, память у него хорошая. Урок с укусом на ладони он усвоил. Я молча дожидаюсь, когда юнец справиться со своим буйным характером, и все же ощущаю робкое касание языка к ранке у уголка губ.       - Я ненавижу вас, - жарко выдыхает Такашима, прижимаясь губами к моей коже.       - Я тоже без ума от тебя, детка.       Мы встречаемся взглядами, между которыми возникают искры, порожденные столкновением характеров.       - Я буду сражаться.       - Этого и добиваюсь.       - Я буду стоять на своем, - продолжает тихо Кою, принимаясь медленно скользить языком по лопнувшей коже, собирая с нее сгустки крови и оставляя влажные следы на моей губе. Так развязно, мать его, что я чувствую прилив возбуждения от неторопливых, дразнящих ласк, без сомнения намеренных. - Я буду защищать себя. Я не смогу покорно прогнуться под вашим величеством.       Кончик языка соскальзывает на подбородок, неспешно поднимается по кровавой дорожке обратно и вновь останавливается у уголка губ.       - Это не в моих силах.       - Что ж, мне нравится, - так же тихо отзываюсь я.       - Заставьте меня слушаться вас без шантажа. Раз я ваш пес... А у псов нет друзей и родных. Только хозяин.       Я прищуриваюсь, когда губы мальчика вздрагивают в легкой улыбке. Значит, вот как заговорил? Это несомненный плюс. Чем дрожать в углу и позволять вытирать о себя ноги, лучше пойти на сделку с самим с собой, обозначив рамки игры со своим противником. Недурно.       - Готовься к худшему.       - Аой-сан. Я давно готов.       Я вздрагиваю, когда полные губы разом накрывают мои, а наглый язык бесцеремонно толкается в мой рот. Я даже забываю о сигарете в своих пальцах, чувствуя, как дерзко он выманивает мой язык навстречу, сплетаясь с ним в упрямой борьбе, как сминает мои губы своими, столкнувшись зубами в яростном порыве. Демонстративно-страстно, он вынуждает меня ответить на откровенный поцелуй, схватившись за лацканы моего пиджака и натягивая их на себя, не позволяя отстраниться. Не отводит взгляда, посасывая оказавшийся в его рту язык, одаривая меня такими эмоциями, что я всерьез испугался взорваться от переизбытка чувственной дозы.       Это первый раз, когда мы целуемся. Несмотря на две совместные ночи, я еще ни разу не владел этим ртом вот так. Я вообще не хотел этого делать - он не любовник, он средство от однообразия и скуки, незачем церемониться. Но сейчас, когда я кусаю сочную плоть, толкаясь в бесстыжую глубину языком и получая достойный ответ, я решаю, что все же не стану отказывать себе в этом удовольствии... Но Кою все равно не выдерживает первым - резко отстраняется от меня и вытирает губы тыльной стороной ладони, одним этим жестом показав все свое отношение к этому виду насилия.       - Так сойдет? - тяжело дыша, цедит он, отступая на пару шагов назад. - Я не твоя собственность. Ты ничего не отнимешь у меня.       - Еще рано об этом говорить, - хмыкаю я, облизнув губы. Ранка открылась снова. Но кровавый поцелуй действительно пьянил хлеще любого алкоголя.       - Я хочу начать обучение. Сейчас.       - Рейта, - поворачиваюсь к наемнику, зажимая между губ почти истлевший окурок. - Сопроводи госпожу на тренировочное поле. Нашей принцессе неймется найти способ убить человека, который дарит ей незабываемое удовольствие по ночам.       - Иди к черту, - выплевывает ядом мальчишка, развернувшись и рванув прочь из кабинета. Рейта только пожимает плечами, неспешно поплетясь следом.       - Последний раз? - подает голос Матсумото, щелкая кнопкой блютус-гарнитуры в своем ухе.       - Десять лет назад, - я закрываю глаза, улыбнувшись. - Последний раз я целовал мужчину десять лет назад. А женщин у меня и не было.       - Опасно, Аой-сан, - смеется Ютака, падая на диван спиной и укладывая голову на колени хирурга. - Опасно.       - Так что ты сделал с моим наемником, Руки?       - Подожди немного, Широ. Иначе испортишь весь вкус блюда, - на лице врача вновь появляется загадочная улыбка. И только Ютака так и не врубается в ситуацию.