Стрелок

      - Вот, что бывает, когда ты меня не слушаешься.       Он усмехается, заводя меня в свою спальню и разворачивая к себе. Отводит платок от моего лица, сжимает пальцами подбородок и заставляет запрокинуть голову назад, принявшись внимательно оглядывать дело рук Маны.       - Не помрешь, - выносит Аой свой вердикт, коснувшись кончиками пальцев моей переносицы. - Не сломан. Вправлять не нужно. И кровь остановилась.       Широяма находит на тумбочке влажные салфетки, не отходя от меня, и снова тянется к моему лицу, принявшись стирать запекшуюся кровь над губой и на подбородке. Я только отвожу взгляд в сторону. Черт. Это и правда было очень глупо.       - Ты прямо как шелковый после знакомства с помощником нашего Стервятника, - усмехается брюнет, осторожно проводя салфеткой по крыльям носа. - Может, мне тоже стоило воспитывать тебя его методами?       - Так почему не воспитываешь? - огрызаюсь я, чувствуя, что краснею - теперь, вспоминая то позорное поражение, я понимаю, что выглядел жалко перед своим соперником. Не смог даже поставить блок, а ведь Рейта целый месяц вдалбливал в мой мозг все способы защиты в подобных ситуациях. Завтра за это я получу строгий выговор от киллера и пару-тройку хороших тумаков, не менее сильных, чем у нового гостя.       - А как ты думаешь? - Аой хватает меня за футболку и грубо задирает ее край, оголив торс. - На тебе живого места нет. Рейта очень старается. К тому же... ты очень мил в гневе. Как ребенок.       - Заткнись! - я ударяю по его руке кистью, отступив назад. - Я не ребенок! Хватит уже!       - Для меня ты просто избалованное дитя, - хмыкает Широяма, бросив испачканную салфетку на тумбочку. - И дело не только в разнице в возрасте на семь лет. Ты упрямишься, как младенец. Два месяца прошло, нет, больше, если считать со дня твоего появления тут, а ты все еще упираешься и закатываешь сцены.       - Я учусь! - возражаю я, на что Аой только тихо смеется.       - Да, мне говорили, что ты стал серьезно относиться к занятиям. И что ты даже делаешь успехи на тренировочном поле. Но стоит тебе зайти в мой дом, как ты возвращаешься в стадию «новичка-любителя», каким ты и пришел сюда в день покушения. Дело в обстановке? Это непрофессионально. Почему ты можешь защитить себя на поле, а в моем доме - нет? Я отвечу. Потому что ты расслабляешься, позволяешь себе расслабиться, наивно полагая, что на тебя не нападут тут так же, как вне дома. После слов наставников в конце дня: «Можешь отдыхать», - ты действительно идешь отдыхать. Но разве я не говорил тебе, что у киллера нет ни минуты, когда он мог бы позволить себе такой отдых? Ты убийца и живешь по законам мафии, ты должен быть всегда готов к атаке, должен всегда быть начеку. И тот факт, что я тебя не бью за твои колкости, не дает тебе права думать, что ты в безопасности. Что будет, если мне вдруг надоест возиться с тобой, и я направлю на тебя пушку? Ты ведь даже не подумаешь вступить в сражение. И сдохнешь, как серая крыса, без признания, безызвестным сопляком, о котором никто и не вспомнит. Никогда не теряй бдительности, даже во сне! Возвращайся домой во всеоружии. Здесь живут отъявленные подонки, для которых убить человека - все равно, что прихлопнуть надоедливого комара. Без каких-либо сомнений. Можешь скандалить со мной, сколько вздумается, но делай это либо в нашем кругу, без посторонних лиц, либо наедине со мной. Или вообще рта не раскрывай, чтобы больше не отхватывать от незнакомых людей. Об этом тебе говорил Акира еще в день твоего выхода из камеры. Что он говорил, напомни?       Я поджимаю губы, отвернув лицо, и обхватываю себя руками, чувствуя раздражение от правоты грубых фраз в свою сторону. Но, вынужден признать, что я действительно облажался.       - «У него встреча, так что засунь свой язык поглубже в задницу, крысеныш, если не намерен вести себя, как следует, в присутствии гостей», - цитирую я Рейту, фыркнув. Слово в слово, мать его.       - Ничего страшного, если ты не усвоил это в первый раз. Но впредь, я думаю, ты будешь более осмотрителен, - усмехается убийца, обведя меня тем самым взглядом, который я уже выучил наизусть... Сейчас начнется. - Одно радует - ты перестал хамить Рею. По крайней мере, вне дома. Он даже ни разу не пожаловался на тебя с тех пор, как Ютака вправил тебе мозги. Продолжай в том же духе, у моего наемника очень тонкая душевная организация, и он очень чувствителен... Расстроишь его - и он обидится.       - Это я уже знаю. Поэтому и перестал его выводить, - я бросаю взгляд в сторону стройного тела, быстро облизнув губы. Разговор подходит к концу, а в глазах кумите уже разгораются похотливые костерки, которые вот-вот обратятся в масштабный пожар, в эпицентре которого окажусь я. Это плохо. После трехдневного перерыва он может растерзать меня на части. Ведь обычно мы стабильно, каждую ночь... но в последние дни он отказывал себе в удовольствии нагнуть меня, ограничившись только минетом сегодня днем, и то - даже не хватал меня за волосы. Что будет, если он сорвется сейчас? Что же делать...       - Я покурить хочу. Можно?       Аой удивленно вздергивает бровь, нашарив ладонью пачку сигарет в кармане брюк.       - Разве ты не примерный мальчик? Ни разу не видел, чтобы ты дымил тут. Ты хотя бы умеешь затягиваться?       - Я курил в школе! - снова огрызаюсь, протянув руку за пачкой. - Потом бросил, как поступил в универ. Ради Наны.       - И с чего вдруг решил развязаться? - с улыбкой спрашивает Аой, но все-таки отдает мне пачку с зажигалкой, и я нервно вырываю из прямоугольной упаковки крепкую сигарету. Лишь бы оттянуть этот момент. Даже руки дрожат. За три дня без секса я успел отвыкнуть от его домогательств.       - Раньше помогало от нервов.       Брюнет весело хмыкает, будто все и так знает, а я судорожно глотаю первую затяжку и позорно захожусь кашлем - сразу же. Да так, что на глазах выступают слезы. Как давно я уже не травился этим дерьмом? Какие крепкие... Как он может такое курить? Я отворачиваюсь от брюнета, чтобы хоть как-то скрыться от его издевательского взгляда.       - Что такое? Слишком крепкие для такого малыша?       - Иди к черту, - хриплю я сквозь кашель и снова затягиваюсь. Вторая пошла легче. - Перестань относиться ко мне, как к младенцу.       - Вот как? - его шепот возникает возле моего уха так внезапно, что я вздрагиваю. Еще секунду назад он был в паре метров от меня, а теперь стоит за спиной, заставляя ощутить прикосновение его груди к ней. - Тогда давай поговорим, как взрослые.       Его кисть накрывает мою ладонь с сигаретой, и он вынимает дымящийся окурок из моих пальцев, после бросая его на стеклянный журнальный столик, даже не затушив. Я напрягаюсь всем телом, понимая - больше мне не позволят уклоняться от своих «обязанностей».       - Перестань...       - Почему? Когда я отношусь к тебе, как к ребенку - тебе не нравится. Когда начинаю смотреть на тебя, как на мужчину - тоже. Как же мне тогда к тебе относиться?       Его дыхание опаляет мое ухо, а широкие ладони опускаются на плечи, заставив мелко вздрогнуть, словно от удара током. И я стискиваю зубы в порыве гнева на свое тело, которое, за два месяца искусно приученное к его прикосновениям, незамедлительно реагирует на простой незначительный контакт.       - Хотя, есть третий вариант. Я могу относиться к тебе, как к женщине, - насмехается низкий томный голос, а теплые ладони медленно ползут вниз, обводя изгибы оголенных рук до самых запястий. - Истеричка без силы воли, наивная, слабая и глупая. И я трахаю ее день изо дня, снова и снова напоминая, что ее место - подо мной. Хороший вариант? Как тебе, Кою?       - Не смей сравнивать меня с женщиной! - я резко оборачиваюсь к мужчине, едва не столкнувшись с его лицом своим. - Я...       - Оскорблен? - полные губы широко улыбаются, и согнутые пальцы Аоя, коснувшись моей щеки, медленно проводят по коже казанками вниз, вплоть до линии челюсти. - Тогда веди себя, как мужчина. И принимай все испытания, как мужчина. В конце концов, если бы я хотел трахать бабу, я бы завел себе ее. Но, Кою...       Его пальцы несильно смыкаются на моем подбородке, заставляя меня смотреть прямо в его глаза.       - Я хочу трахать мужчину. Вот такая вот галочка в предпочтениях. Я люблю мужчин, и тебе от этого никуда не деться. Поэтому выбирай здесь и сейчас, кто ты: избалованный ребенок, капризная баба или мужчина, который в состоянии достойно принять свою судьбу. И с этого дня, выбрав себе позицию, начни действовать соответственно ей. Хватит метаться и путаться в собственных сетях. Будем считать, что до сегодняшнего вечера все было только репетицией твоих возможных ролей, пробой в спектакль. И ты подходишь на все три места в моем театре. Мы начнем отсчет с этого момента, и впредь я буду обращаться с тобой в соответствии с твоим выбором. Ну, так что ты решил?       Я глубоко вдыхаю, быстро облизнув обсохшие от его дыхания губы, едва не задев языком кожу на ставшем серьезным лице. Аой смотрит на меня так сосредоточено, что я понимаю - он дает мне последний шанс, и впредь поблажек не будет. Ему надоело читать мне лекции, вдалбливая в голову одно и то же вновь и вновь. Если сейчас я не воспользуюсь возможностью, Широяма больше не будет сюсюкаться со мной и вспомнит о том, кто он и кто я. И все разом изменится. И не факт, что я доживу до окончания срока в этом случае. Он разочаруется во мне, как в личности, ведь я знаю, что он возлагал на меня какие-то надежды в связи с моими способностями. Я уничтожу самого себя его же руками.       Но я не хочу... нет, я не хочу так! Я хочу сражаться. За себя, за свою семью, за моих друзей! Я хочу учиться. Я хочу жить... И это действует на меня, словно перезагрузка. Чувство, что Аой отключил зависший компьютер и включил его заново, заставляя программу опять заработать. И я буду работать. Иначе мое время просто не пойдет, Ютака! Я останусь в мертвой точке. Я останусь между двумя мирами, навсегда. Я...       - Я мужчина, - выдыхаю я тихо, закрывая глаза. Хватит уже. - Я мужчина, Юу.       И я делаю шаг навстречу кумите, хотя между нами и так почти не оставалось места, и поднимаю лицо выше, мягко сталкиваясь с его губами своими.       - Это моя роль. Я хочу ее прожить. Давай... займемся сексом. Я соскучился по тебе.       - И это правда, - усмехаются полные губы, скользя в ленивых фразах по моим, заставляя тело реагировать на близость. - Я даже могу доказать тебе это.       Сильная рука обвивает мою талию, резким, но не грубым движением, и прижимает меня к чужой груди. Он действует мягче, словно издеваясь. Манера, что он выбрал в постели, его тактика... Я встречаюсь с черными, действительно непроглядно черными радужками в паре сантиметров от своего лица. Его движения властные, сильные, уверенные, но ни намека на насилие или жестокость. Он просто крепко держит меня, вынуждая прогнуться чуть назад. Демонстрируя твердость в руках и намерениях. А я... дурак. Плавлюсь в его объятиях, ощущая эту власть. Ощущая себя слабым и беспомощным перед ним, растекаюсь от напора, не в силах противостоять. Что он сделал с моим телом? С моей нервной системой, с моей головой? Отчего эти эмоции?..       Черный взгляд затягивает, заставляя сбиться с дыхания. Его губы легко улыбаются, и эта улыбка похожа на кошачью. А пальцы свободной руки касаются моей шеи тыльной стороной, невесомо проведя по коже от уха до линии ключицы.       - Поцелуй меня... - шепчу едва слышно, а тело тянется к этим ласкам, словно умалишенное. И Аой поднимает лицо выше и мягко касается губами моей переносицы. Они плавно спускаются по разбитому полчаса назад носу, заставив меня дрогнуть в ненавистных объятиях, цепляются за крылья и, наконец, накрывают мой рот, который я раскрываю в готовности, принимая наглый умелый язык убийцы. Он заводит меня. Боже, он заставляет меня чувствовать такое... Я ненавижу его всем сердцем за эту подлость, за это унижение, за то, что он приучил мое тело к своим ласкам, и оно перестало меня слушаться. Ненавижу так сильно, что хочется сомкнуть зубы и откусить ему язык, вырвать его из хищной пасти, так легко оскверняющей меня, но вместо этого жадно втягиваю его в свой рот, сминая полные губы в поцелуе и впиваясь пальцами в сильные плечи мужчины. Я убью его... убью. Я убью тебя, Широяма Юу. Я точно сделаю это. В конце концов, нашим телам тоже надоест обманываться, и они перестанут желать. Так всегда бывает. Со временем все исчезает. А пока я не могу вырваться из твоего плена, давай покажем блестящую актерскую игру. Открывай чертов занавес. Я готов.       Его ладонь смело опускается на мое бедро, заставляя меня вжаться пахом в его пах, и меня встряхивает, как от разряда. Влажные губы продолжают терзать меня, углубляя развязный поцелуй, язык забирается все дальше, имитируя проникновение в тело, и я неосознанно обхватываю руками его грудь, стягивая пальцами черный шелк рубашки на лопатках. Что-то не так... какой-то сбой в системе. Что за черт? Контакты замыкает, рождая треск в ушах. Мое тело подается вперед, и я ловлю его на том, что бедра начинают без моего ведома толкаться навстречу ублюдку, отчего пряжки наших ремней с противным лязгом скребутся друг об друга. Чувство возбуждения проносится по венозной сетке от губ до кончиков пальцев на ногах и сосредотачивается в паху. Я выпускаю наружу тихий стон, зарываясь пальцами в черные волосы и стягивая их в кулаке, не позволяя убийце отстраниться. Нет, я... не хочу...       Щелчок переключателя - и темнота.       Разрываю поцелуй, задыхаясь, бездумно опускаю голову и впиваюсь губами в кожу на шее своего мучителя. Вкус горчит, пахнет дорогим парфюмом. И мужчиной. Сильным, жестоким, опытным, настоящим... Так, что голова идет кругом.       - Ты оставишь засос. Кою.       В ответ я лишь могу шумно выдохнуть и сильнее втянуть в рот горячий участок. Я перестаю понимать, что происходит, спуская ладони вниз по широкой спине, а в мозгу против здравого смысла стучит: хочу, хочу, хочу... Ненависть куда-то испаряется, вытесненная жаждой, и я предоставляю контроль над ситуацией своему телу, снимая с себя все полномочия. Поэтому руки так судорожно выдергивают рубашку из чужих брюк и задирают вверх скользящую ткань, а кончики пальцев пугливо касаются теплой кожи поясницы. Они пробегаются по ней вдоль линии ремня и медленно поднимаются выше, ощутив под собой первый шрам от плети.       - Кою?       Я смыкаю зубы и отстраняюсь. Мутный взгляд ловит багровое пятно возле сонной артерии, пока пальцы осторожно ласкают длинные полосы чужой ярости на спине моего ненавистного любовника, поднимаясь все выше, и странное желание зализать каждую из них начинает сводить с ума.       Три дня без секса. Я думал, что отвык от него. Думал, что будет тяжело возобновить эти «уроки», что это только сильнее ранит меня, что будет еще сложнее вернуться к нему, а оказалось, что я... я... Что я делаю?!       Притягиваю его еще ближе к себе, отходя назад до тех пор, пока моя спина не ударяется о стену. Чувство ловушки подливает масла в огонь. Я хотел ощутить это. Давай же, вдави меня в нее еще сильнее. Покажи свою сущность. Мне нужен охотник. Голодный зверь. Маньяк. Насильник. Кто угодно, только сделай это!       - Давай.       Ладонь со звоном встречается с чужой щекой, и Аой тихо рычит, ощутив ожог на своем лице. Я растягиваю губы в улыбке, чувствуя прилив адреналина, и замахиваюсь снова, но убийца вовремя ловит меня за запястье и ударом вдавливает его в стену, возле моего лица.       - Потаскушка. Тебе нравится, - черные глаза вспыхивают весельем, и я не могу не согласиться, когда мужчина вжимается в меня всем телом, грубо разводя мои ноги в стороны. - Ты меня ударил. Снова.       - Накажи, - с вызовом шепчу я ему в лицо, добровольно забрасывая ногу на его талию. Разум вернется только утром, так что плевать. Прокляну себя завтра...       - Так сильно изголодался без меня?       - А ты, сукин сын, не скучал по мне? - язвительно тяну я, выпуская наружу язык и медленно проводя им по нижней губе кумите. - Тебе нужен был мужчина. Так чего ты ждешь?       - Как последнюю блядь, Кою. Выебу, как последнюю блядь.       Я выдергиваю руку из его ладони и сам стягиваю с себя футболку быстрым, дерганным движением. Отправляя ее на пол, я хватаюсь за пуговицы черной рубашки киллера и вырываю их из петель в то время, как чужие губы снова запечатывают жестким поцелуем мой рот. Мы кусаемся, как дикие звери, насилуя друг друга языками, ладони Аоя умело выдергивают мой ремень из пряжки и раскрывают ширинку моих брюк с таким треском, что, кажется, ломают замок. И, не желая уступать ему, я быстро спускаю с его плеч ненужную тряпку и тоже хватаюсь за дорогие брюки. Послушно раскрываю губы, когда вместо языка чувствую длинные пальцы, протолкнувшиеся между зубов вглубь, и упоенно принимаюсь сосать их, покрывая солоноватую кожу влагой. Мы не утруждаем себя полным избавлением от одежды: достаточно только приспустить штаны, и я уже срываюсь на несдержанный стон, выгибаясь в руках убийцы - покинувшие рот пальцы одним движением проникают в мое тело, даря первые крупицы удовольствия.       - Юу...       - Шлюхи не называют своих господ по имени, - шепчет он насмешливо в мое ухо, и я обхватываю руками его шею, сам насаживаясь на хозяйствующие во мне пальцы и заставляя мужчину прижаться губами к моему горлу.       - Мне плевать, - дыхание перехватывает, когда он находит простату глубоко в дрожащем теле, и я запрокидываю голову назад, вонзая чуть отросшие ногти в оголенные плечи Широямы. - О, черт... еще!..       - Сегодня ты сам не свой, - замечает киллер, но его улыбчивые губы продолжают прижиматься жаркими поцелуями к моей коже, стремительно вырывая меня из реальности. - Я не буду утешать тебя утром...       - Утешь меня сейчас, - сбивчиво шепчу в ответ, пробираясь ладонью между нашими телами и находя твердый и уже влажный член любовника пальцами. Это приводит меня в восторг - сжимая его в своей руке, я уже предвкушаю ощутить его глубоко в своем порочном теле. Большой палец накрывает головку, и я не замечаю, как жадно начинаю ласкать его, двигая рукой в такт толчкам во мне, умело растягивающим меня под размеры восставшей плоти. - Утешай всю ночь...       - Как пожелаешь.       Тихий рык с его губ смешивается с моим стоном, и Аой вынимает пальцы из разгоряченного тела. Подхватывает меня под ягодицами, заставляя обнять себя за талию обеими ногами, и без жалости вонзает зубы в мое плечо, удерживая на весу. Я сам направляю его пульсирующий член в себя, прижимая головку к рефлекторно сжимающемуся кольцу, и как раз в этот момент ловлю взглядом его помутневшие черные глаза, поднявшиеся к моим.       Он красивый. Раньше я не замечал. Особенно в этом состоянии, с каплями пота на висках, приклеивших к коже рваные прядки челки, приоткрытыми влажными губами и легким румянцем возбуждения на скулах... Мне нельзя об этом думать.       - Не церемонься со мной, - шепчу я тихо, удерживаясь второй рукой за его шею. - Пусть будет горячо и грязно. С этого момента... мы начинаем отсчет.       Тихий хриплый смех в мои губы, и я закрываю глаза. Он проникает в меня одним ударом, вырывая вскрик из горла и замирая глубоко в прогнувшемся теле. Такой большой, что я чувствую, как он растягивает мои мышцы, принося с собой приятную боль и заполняя меня до отказа. Это чувство бьет в конвульсиях каждый мускул, но Широяма крепко держит меня в своих руках, не позволяя упасть, и начинает двигаться резкими толчками, шумно выдыхая сквозь зубы при каждом проникновении в сжимающееся нутро. Я не могу расслабиться, откидываясь на стену, только рефлекторно раскачиваюсь навстречу уверенным толчкам, чувствуя себя настоящей шлюхой. Потому что так наслаждаться процессом может только она, ублажая клиента всеми возможными способами. И я тону в экстазе, бесстыдно простанывая каждый раз, как головка ударяется о простату, размывая образ моего врага перед глазами все сильнее. Но даже так, я не могу не видеть Аоя - из всех моих знакомых и друзей нет ни одного парня, которого я мог бы представлять на месте убийцы. Так обращаться со мной мог только он, и я хотел позволять ему это. Мне хотелось чувствовать его в себе, грубого, властного, дикого, хотелось слышать его глубокий низкий голос, понимать, что это он, а не кто-то еще, только он, быть его слабым местом, заставлять его желать меня, забывая обо всем.       Я улыбаюсь своим мыслям сквозь стоны, вжимаясь макушкой в стену. Стоит попробовать.       Если у меня получиться завоевать его, убить мерзавца будет намного проще. Сбить его с толку, чтобы в решающем поединке он совершил ошибку, и тогда...       Но хватит ли у меня духу соблазнить его?       Особо грубый толчок заставляет меня широко распахнуть глаза и вскрикнуть. Все мысли окунаются в туман, исчезая в сладкой дымке, и каждая клеточка тела сосредотачивается только на ощущениях. Удовольствие пронзает меня вместе с тем, как каменная плоть пронзает тело, и я раскрываю рот в попытке глотнуть немного воздуха, чувствуя на лице прикосновение черных прядей. Он так близко, что мой ствол скользит по его накаченному прессу, оставляя за собой влажные следы на коже.       - Этого ты хотел, малыш?       Я не могу ответить ничего, кроме «да», прижимаясь к широкой груди еще плотнее. Его движения набирают темп, становясь все яростней, выбивая воздух из легких, и я несвязно шепчу ему на ухо незаконченные просьбы, подстраиваясь под хаотичные удары. Как же... чтоб его, хорошо...       - Еще. Сильнее! - губы находят чужие, прерывисто целуя, стальная хватка его рук на пояснице и бедре оставляет новые синяки на теле, повышая чувствительность, а я не могу остановиться, заразившись им, выдыхая в приоткрытый рот такие речи, которые не позволял себе ранее. До тех пор, пока это безумие не выходит за границы дозволенного. И тогда не только для разговоров, для поцелуев не остается времени. Только непрерывные резкие стоны и тихое рычание на ухо, вперемешку с частым дыханием. А потом сбивчивое «сейчас» с его губ - и яркая вспышка перед глазами. Долгожданный оргазм сотрясает обоих, вырывая из тел финальные звуки, в одном из которых я слышу имя моего врага, и мы тяжело оседаем на пол, прижимаясь друг к другу так, словно ничего важнее этого больше не существовало. Но мне этого мало. Я не насытился. Я хочу еще и еще. И даже после оргазма разум не проясняется. Поэтому, сидя на его коленях, я вновь подаюсь вперед, с ленивой улыбкой стягивая с ног свои джинсы и туфли и вновь прижимаясь губами к чужому плечу, прикусив загорелую кожу.       - Пойдем в кровать.       - Что такое? Не хватило? - едко интересуется Широяма, переводя на меня все еще туманный взгляд.       - Я безутешен, - хрипло шепчу в ответ, царапая ногтем шейный позвонок под черными прядками. - Аой.       - Я весь во внимании.       - Я хочу трахаться, - я толкаю его в грудь, заставив упасть спиной на пол, и седлаю узкие бедра, склонившись к красивому лицу. - Хочу. Всю ночь. Ты так хорошо делаешь это со мной...       - Что я слышу? Разбудите меня.       - Хочу сзади. Возьми меня сзади.       - Надо завтра показать тебя Матсумото. А то вдруг Мана ненароком что-то там сломал, - брюнет указывает пальцем на мою голову, но довольной улыбки не теряет и руку с моего бедра убирать не спешит. - Слезь с меня и иди в кровать. Раком, так раком.       - Да, господин, - жарко выдыхаю я в его губы и быстро поднимаюсь с крепкого влажного тела.       - Точно что-то сломал... Надеюсь, это не смертельно.

***

      Это неуемное существо не хочет засыпать. Я лениво выдыхаю дым в сторону, а Кою, растянувшись на моем теле, так чувственно вылизывает шрамы на моей спине, что мне даже становится страшно за мальчишку. Он точно в порядке? Это действительно резко контрастирует с его обычным поведением в постели. Хотя, может, и правда соскучился?       - Четвертый шрам шире...       - Удар был сильнее.       - Ммм...       Мягкие губы зацеловывают темную полосу от края до края, пока жадные ладони оглаживают мои бедра и талию, снова заставляя возбуждение пролиться по кровеносным сосудам. Либо он что-то задумал, мелкий паршивец, либо с утра мне придется наблюдать очередную истерику в ванной комнате, слушать проклятия не своим голосом, грохот разбивающихся флаконов дорогого парфюма и прочие проявления ненависти к себе, ко мне и всему этому миру в целом.       - Больно?       - Нет.       - А тогда?       - Могу продемонстрировать наглядно на твоей спине.       - Нет... - задумчиво мычит он, обводя кончиком языка следующий шрам. - Но когда ты грубый, это лучше всего. Юу...       - Ну? - вздыхаю я, снова поднося сигарету к губам.       - В тот раз ты... пристегнул меня к кровати. Помнишь? Когда я вывел тебя больше положенного, - его губы касаются моего уха, задевая разговором серьгу в мочке.       - И? - я кошусь на причудливый изгиб опухших губ, растягивающийся в заговорческой улыбке.       - И выпорол меня той штукой... как ее?       - Стек, - я бросаю окурок в пепельницу, переворачиваясь на спину, и мальчишка сразу же укладывается на мою грудь, не сводя сверкающих глаз с моего лица. Да, вот, что изменилось - взгляд. В нем нет какого-то подвоха или хитрости. Только всепоглощающая похоть. Надо проверить версию раздвоения личности - в таких стрессовых ситуациях бывает и похуже. - На что ты намекаешь?       - Давай повторим, - Кою привстает на мне, упирая руки в матрац по обе стороны от моей головы. - Юу, давай повторим. Я хочу...       - Чтобы потом я неделю слушал, как тебе больно сидеть и какая я мразь? - вздергиваю я бровь, хмыкнув. - Тормози. Рейта опять перепутал таблетки?       - Хочешь я... сделаю, как ты любишь? - мурлычет сексуальный голос, и тонкие пальцы мельком пробегают по моему полу-вставшему члену. Кою пошло облизывается, опуская взгляд вниз. - На этот раз я очень постараюсь... Тебе нравится, когда я беру его в рот?       - Ты ведешь себя, как шлюха.       - Нравится?       Я качаю головой, тихо хохотнув. Эта язва с лицом ангела действительно не в себе.       - Давай так. Если у меня получится удивить тебя, ты выполнишь мою просьбу, - парень медленно сползает по моему телу вниз, бороздя губами по животу и останавливаясь прямо напротив паха. - Как тебе?       - Попробуй, - сдаюсь я, закинув руки за голову. Хуже уже не будет.       Во всяком случае, проводить время без скандалов куда приятнее.       Кто же знал, что закончится весь этот беспредел именно наручниками и стеком?       - Матсумото, у меня тут молчаливая истерика, - устало вздыхаю я в телефонную трубку - Кою уже полчаса сидит в ванной комнате без движения. Бледный, шокированный, но все же не буйный, как то было раньше. Видимо, вчерашний разговор о выборе ролей сделал свое дело, и юноша старался пережить произошедшее более мужественно и стойко, хотя по одному взгляду на него было понятно - такого он от себя не ожидал. - Дай нам успокоительное посильнее.       - О. Афродизиак подействовал?       - Что?       - Афродизиак, - весело вещает мне в трубку хирург, и до меня, наконец, доходит, что случилось этой ночью. - Платок, который я вчера дал Кою, чтобы тот вытер кровь с лица, был пропитан препаратом. Но на этот раз вещество начинает действовать только при физическом контакте, носящем интимный подтекст. Словно вирус, который живет в человеческом теле и пробуждается при «толчке» извне. Ты же знаешь, что внутри каждого человека есть куча дремлющих болезней, появление которых может быть вызвано самыми различными факторами и обстоятельствами - от простой травмы и до сильного потрясения? Здесь тот же эффект. Я просто решил немного поэкспериментировать со своими наработками, но обещал Рейте, что больше не буду мучить его «возбудителями» - прошлый опыт его не впечатлил.       - А раньше не мог предупредить? Я уже думал, что он умом тронулся! - фыркаю я, поднимаясь с кровати, и направляюсь прочь из комнаты - раз так, то можно не переживать.       - Зато было весело, разве нет?       - Ублюдок.       - Я подарил ему незабываемую ночь, а он недоволен! - смеется Таканори, и меня тоже пробивает на веселье, когда в голове яркими кадрами всплывают события минувшей ночи. - Спускайся в обеденный зал, завтрак готов.       - А у тебя его много?       - Кого?       - Эликсира похоти и покорности?       - Пятьсот миллионов йен.       - Это грабеж средь ясного дня! - возмущаюсь я, прикрывая за собой двери.       - Наше дело предложить.       - Ладно, - усмехаюсь я, бросив взгляд на свою комнату, где убивался молодой мужчина, стараясь пережить очередной позор. - Черт с тобой. Беру.       - А, точно, Аой... забыл сказать.       - Что? - щурясь на яркое солнце в окнах, я заворачиваю за угол и направляюсь к главной лестнице.       - Препарат действует при контакте, но лишь спустя десять минут после него, или около того. Ему нужно время, чтобы «активироваться» и заработать.       Я как вкопанный останавливаюсь посреди коридора.       Десять минут...       Десять минут.       Отвожу все еще мигающий соединением телефон в сторону, находя в памяти момент первого недвусмысленного прикосновения к мальчишке.       «Как же мне тогда к тебе относиться?»       «Давай займемся сексом? Я соскучился по тебе...»       «Поцелуй меня...»       - Аой? Аой!       Он слетел с катушек после того, как оставил засос на моей шее.       Этот засос... его уже делала жажда. Значит, до этого Кою отвечал за свои действия. И его реакция на меня была самой что ни на есть настоящей.       Я не удерживаю победной улыбки, тихо рассмеявшись.       Вот как? Выходит, малыш изначально был голоден, и не афродизиак вовсе толкнул его ко мне - он лишь усилил эффект, продлив состояние возбуждения. Это становится интересным. Конечно, препарат хорошенько встряхнул юнца, раскрыв в нем распутные стороны, но повод сделать это ему предоставил сам Такашима.       - Матсу, - я подношу трубку к уху, возобновляя шаг. - Есть еще какие-нибудь особенности у твоего волшебного эликсира? Например... капля «сыворотки правды» в составе?       - Акира, поздравь меня. Наши подопытные кролики оправдали все мои ожидания. Спускайся, дам инструкцию.       Я отключаю трубку и отправляю ее обратно в карман брюк.       - И долго ты еще будешь убеждать себя в том, что не хочешь меня, Кою? Глупый, глупый ребенок...