***
Помнишь, как я привёл тебя на вершину холма? Мы вытащили ножи, они были так же остры, как наша любовь. Если бы бог свёл нас вместе, мы бы приняли все его наркотики, Сожгли его деньги и дом и стали бы ждать, пока огонь не распространится. Иногда ненависти недостаточно, чтобы превратить всё в пепел. Вместе как один, против остальных. Сломайте им крылья и крах станет неизбежным. ...У нас не было выбора, чтобы стереть долг наших семей. Я позволил тебе проститься жгучими губами. И все повернулись к нам спиной, ведь они знали, что когда мы крепко держались Друг за друга, мы были чем-то фатальным, тем, что попало не в те руки. Иногда ненависти недостаточно, чтобы превратить всё в пепел. Вместе как один, против остальных. Сломайте им крылья и крах станет неизбежным. ...Мы не ищем смерть, мы ищем разрушение. Смерть... Мы ищем разрушение... Мы бежим на край света, Бежим, бежим прочь. Мы бежим на край света. Я не знаю, увидит ли мир сегодня свой конец. Я вижу, что что-то новое восходит позади солнца. Нам никогда не хватит скорости, чтобы поймать его.
Marilyn Manson - Running to the Edge of the World
***
- Как он? Я улыбаюсь, опустив руки на перила и прикрыв глаза. Мы втроем вышли на веранду у парадного крыльца: перевести дух и заодно проверить Ману, который стоял неподвижно на ступеньках, держа завидную осанку. Он пробыл тут все это время. Нет, он вообще не уходил. Проводил Кая, который, сев в автомобиль перед домом, уехал в город, и так и не двинулся с места, неотрывно смотря на широкие ворота немигающим мертвым взглядом. Торговец был прав. Без хозяина этот биоробот не станет даже есть. Я быстро пробегаю взглядом по гибкому телу, вытянутому в тугую струну, как и положено военному, но все же сложившему руки на груди. Мана не реагировал ни на что. Сверля взглядом железные ставни в нескольких десятках метров от самого дома. - Вымотался. И заснул. Акира поворачивается лицом к особняку и прислоняется к перилам поясницей, рядом со мной. Руки завершал этот ряд, облокотившись на решетку локтем, стоя боком к нам, чтобы видеть обоих. - Он лучше, чем кажется, - задумчиво тянет хирург, безэмоционально улыбаясь марионетке в стороне от нас. - У-ру-ха. - Но в этом был толк. - О чем ты? - без интереса спрашивает наемник, лениво закуривая и предлагая мне сигарету. Я не отказываюсь, принимая в руки чужую пачку. - Я нашел способ отключать его. И правда, как забавно. Кто же знал, что именно его враг станет его спасением? - И как ты будешь это использовать? Если тебя не будет рядом, он сдуется, - Рейта выдыхает дым вверх, запрокинув голову. - Или теперь под ручку на задания ходить будете? Я бы посмотрел на это: Отец, сопровождающий новичка на деле. - Есть кое-что получше. Но мне нужен ударник. А он еще в городе. - Оу, - взгляд Матсумото тут же загорается, отразив в зрачках пока еще слабое, но вполне угадываемое безумие. - Ты хочешь сделать это? - Как давно ты не брал в руки гитару? - смеется Сузуки, накрывая ладонью свое лицо, в пальцах которой тлела сигарета, и глубоко затягивается, поймав губами фильтр. - Думаешь, мы еще помним нотную грамоту? - Значит, придется вспоминать. - Фак, - наемник фыркает, но все равно смеется. Это просто хобби скучающих убийц. Не думал, что оно станет впоследствии нашим оружием. Но... недаром мой наставник говорил мне, что любое умение и дело приносят свои плоды, и даже самое невинное занятие может стать губительным для окружающих. Осталось только проверить, насколько я прав в своих догадках. - Запишешь нас, Матсу? - А студия еще стоит? - вздергивает бровь медик, подперев кистью щеку. - Я думал, ты давно разобрал ее и сделал кладовой для оружия. - Мне некогда заниматься такой ерундой, - веду плечом, глотая крепкий сигаретный дым. - Дождемся Кая и посмотрим, в какой мы форме. - Года два прошло с тех пор, как я в последний раз играл, - мычит Акира, откидываясь назад. - Эй, Мана, тебе придется нам помочь. С твоими способностями, впрочем, ты мигом схватишь, что да как. - Хочешь сказать, мы будем тратить свои силы и время на какого-то мальчишку? - Таканори скучающе изучает гальку на дорожке от крыльца. - Вы и без этого их тратите. На тренировки. Я усмехаюсь, поднося сигарету к губам. Действительно, звучит забавно. Это интересно, я не разочарован. Хотел веселья - получил. Этот ребенок и правда стоит наших нервов. Он заставляет меня делать подобные вещи... уму непостижимо. - Эй. Да ты ранен, - замечает язвительно Сузуки, указав пальцем на мою шею. - Смотри-ка, Нори. Наша принцесса на всю оторвалась. Какие глубокие следы, не больно? - Я разрешил, - хмыкаю в ответ на едкость, переведя взгляд на киллера. - Ему нужно было выпустить пар. Знаешь, чем опасны эмоциональные клубки? Если не дать им желаемого после встряски, они начнут крошить всех без разбора. Такашиму нужно держать в рамках. Он из тех, кто сходит с ума после первой крови. Это становится наркотиком. Помнишь фильм с этим актером... как же его? - хмурюсь, силясь вспомнить имя мужчины. - Ли Мин Ки, - напоминает Матсумото. – «Монстр». - Верно, - улыбаюсь, щелкнув пальцами. - Он был маньяком по сценарию. Свихнувшимся убийцей. Та же участь ждет этого мальчика, если не держать его в тисках. Он не понял вкуса первой жертвы, потому что был шокирован происходящим, но сегодня он осознанно вспорол человеку глотку. И ему понравилось, знаете? - Понравилось? - удивляется так по-детски врач, заставив меня хохотнуть. - У него встал, как только мы оказались дома. Маленький извращенец, - хмыкаю, туша окурок о пачку. - У нормального человека была бы такая реакция? Даже если я виноват в этом состоянии, после убийства люди обычно чувствуют вину и апатию, и на секс их не тянет, особенно так. Дьяволенок... он очень опасен. Если выучим его, он может превзойти даже Ману. Но надо быть осторожнее и уметь вовремя остановить его. Иначе, после расправы, он интуитивно найдет новую жертву. А потом еще и еще. Не остановится, пока не насытится. Звучит смешно, учитывая его прошлое поведение, верно? Но он не так прост, как вам кажется. В нем есть искра его отца, матери и дяди. На уровне ДНК. Он был рожден с черной кровью. Он рожден, чтобы убивать. Но он не знает этого. И если я не дам ему то, что он требует после задания, мальчишка тронется умом. И все наши труды пойдут насмарку - нам просто придется убить его, дабы обезопасить самих себя. А я не намерен пускать в расход потраченные на него силы. Он станет моим должником до конца дней. - Хороший план, - усмехается наемник, отправляя бычок в ту же пачку. - Значит, он полная противоположность куклы? Рей указывает на Ману, свободной рукой не забыв поймать ладонь хирурга и переплести их пальцы в замок. - Верно. Он соткан из эмоций. Оголенный нерв. Весь он. Едва заметное движение в стороне привлекает внимание, и я поворачиваю голову к лестнице. Мана опускает руки вдоль тела, подавшись вперед, и срывается с места в одно мгновение, бросившись по дорожке прямиком к воротам. Будто настоящий механический солдат, мужчина набирает большую скорость, пересекая сад всего за несколько секунд, и мы наконец видим, как раскрываются ворота, впуская на территорию серебряный Ягуар. - И жили они долго и счастливо, - снова язвит Рейта, поворачиваясь к саду. Ягуар резко тормозит, едва успев миновать ворота - Мана почти достиг цели, преградив автомобилю путь. Дверца машины тут же распахивается, и из нее выходит Ютака. Секунда - и брюнет сталкивается с торговцем, заставив того отступить назад и обхватить руками стройную талию. Мана, будто на автомате, смыкает руки на чужой шее и неподвижно замирает в крепких объятиях. Отсюда не слышно голоса действительно изумленного шатена. Кай, мягко говоря, не ожидал подобной встречи. Да и мы наблюдаем такую картину в первый раз. - Что-то изменилось. Я киваю на высказывание хирурга, прищурившись. Убийца все такой же мертвый внешне, но такие действия... - Возраст? - предполагает Акира, и его любовник отрицательно качает головой, задумавшись. - Нет. Но та ночь... - Ночь? - Когда я просил тебя найти Кая. Между ними что-то произошло тогда. И, кажется, это каким-то образом повлияло на киллера. К тому же, Мане с нами некомфортно. Без Ютаки он на нас не реагирует. Мы дожидаемся, когда эти двое дойдут до дома, наблюдая за тем, как потеряно Кай смотрит на идущего рядом с ним мужчину, слегка приобнимая его за плечи. - Что вы сделали с моим котиком? - первым делом вопрошает шатен, едва расстояние между нами сократилось до пяти метров. - У котика и спрашивай, - слащаво тянет Сузуки, фыркнув. - Ты закончил с делами? - Да, - Кай действительно выглядит потерянным. А Мана снова не проявляет признаков жизни, вернувшись в прежний ритм - мертво смотря перед собой, он держит руки вдоль тела и молчит, никак не показывая своего отношения к возвращению торговца. - Тогда пойдем поиграем, - хмыкаю в ответ, выпрямляясь. - Студия в другом крыле, помнишь? - Что? Поиграем? Аой, ты в порядке? В любом случае, мне сейчас не до барабанов... - Это не для веселья. Для дела. Заткнись и следуй за нами. По дороге объясню, - кивая в сторону дверей, я отворачиваюсь и первым захожу в дом. Он не сможет мне отказать.***
Идея была неплохой. Если то, что я услышал - правда, это вполне может сработать. Но заставлять меня играть целых три часа без остановки, а потом еще час для записи - уже слишком. Аой расслабленно сидел на колонке, закинув ногу на ногу и перебирая пальцами струны акустики. В его губах дымилась сигарета, черт знает какая по счету, а перед лицом замер микрофон. Сегодня пел он. Пел и играл одну из песен знаменитого исполнителя. Мы попросту переиграли ее. Но именно сейчас образ Главы клана был таким отличным от обычного. Его взгляд, легкая улыбка и поза, в которой он записывал свою партию, были слишком непривычны. С такой стороны его знали только мы. В дорогих строгих шмотках и с гитарой в руках он был до черта великолепен, но я никогда бы не признал этого вслух. Но если обращаться к истории, то это именно он заставил нас однажды заиграть. Детская мечта, которую разрушил старый клан. Он редко об этом вспоминает. - Пока хватит одной, - наконец лениво тянет Аой в микрофон, стоило Таканори оповестить об окончании записи. - Отдыхайте. Стоящий рядом с креслом хирурга Акира хмыкает, возвращая бас-гитару на подставку. - Мозоли натер. - Два года не трогать струны - чего ты хотел? - Матсумото поднимается с места и вынимает флэш-карту из блока питания. - Оставлю тут. - Умм, - неопределенно тянет брюнет за стеклом, все еще продолжая тихо наигрывать всем надоевшую мелодию. - Идем, - киваю я друзьям на двери. - Пусть играет. Это единственная вещь, о которой он сожалеет. Больше таковых нет. - Не думаю, что он сожалеет, - твердо отвечает хирург, направившись к выходу. - Это единственная вещь, которую он любит. - Гитара - как женщина, - Акира идет следом за блондином, разминая плечо, на котором лежал ремнем бас. - Все остальное не достойно любви. Это его политика. Я бросаю последний взгляд на улыбающегося кумите и выхожу из студии вместе с Маной. Сейчас, когда палочки отложены на один из барабанов, я снова впадаю в растерянность, вспоминая недавнее происшествие. Украдкой бросаю взгляд на невозмутимого напарника, покорно идущего рядом. Что это было, черт возьми? Там, у ворот? Из-за этого мое душевное равновесие снова расшатано. Твою мать. А ведь я только собрался... проблема на проблеме. Что не так с моей жизнью? - Идем к себе. Мы добираемся до своей спальни, и я тяжело вздыхаю, толкая двери и переступая порог первым. Я вымотан. В последние дни я действительно слишком устаю. Что за чертовщина? Пять лет справлялся, а сейчас отчаялся и раскис. Впервые чувствую себя таким подавленным. Может, после встречи с майором станет полегче? - Давай ляжем пораньше сегодня, Ма... Длинные пальцы смыкаются стальной хваткой на моем локте и рывком дергают меня назад. Я не успеваю даже среагировать на выпад, запинаясь об умело поставленную подножку и с размаха ударяясь спиной о закрывшуюся за нами дверь, сквозь грохот слыша хруст собственных лопаток. Мана возникает передо мной, заломив руку за мою спину, и я непонимающе распахиваю глаза, замерев в опасной близости от киллера. Сейчас не лучшее время для этого. Я нервно сглатываю, понимая, что жажда обладать этим мужчиной с каждым днем возрастает все сильнее... Вчера я набросился на него, потеряв контроль от голода, и тот факт, что после этого между нами ничего не было, не мешает моему телу снова отреагировать на стройное тело помощника, вновь коснувшееся меня грудью. Меня снова накрывает той же волной, стоит мерному дыханию мужчины обжечь мое лицо. Чувство дежавю... Второй день подряд. Ни в какие ворота, я же не железный! Черт побери, я не железный! Мать его... мать, мать, мать его! Что теперь? - Еще вчера я просил тебя отойти, - шепчу тихо в черные губы, непроизвольно начиная злиться на весь белый свет. В штанах снова становится тесно. - Приказ не изменился. - Что происходит? - неслышным шелестом срывается с приоткрытых губ, пока пустой взгляд продолжает въедаться в мои глаза. - О чем ты? - Ты меняешься. Твое поведение не соответствует твоей норме. Я не понимаю этого. - Твое поведение тоже отличается от обычного, - замечаю сухо, чувствуя, как начинает неметь кисть, завернутая за спину его крепкой рукой. - Оно напрямую зависит от твоего. - С каких пор ты нападаешь на меня? Такого не было со времен нашей первой встречи. Что, начальник уже не нужен? - усмехаюсь грубо, но в груди остается неприятный осадок - я никогда не хотел обидеть Ману. Никогда еще не разговаривал с ним в такой форме. Все из-за чертовой жажды... Почему в такие неподходящие моменты?! - Отойди. - Я не понимаю твоего тона. Что не так? Укажи на ошибку. Исправлю. - Исправишь? - усмехаюсь я, слыша, как пульс начинает бить по вискам с новой силой. - Ты мой начальник. Если боец ошибается, его исправляют. Это основа обучения. - Вот как? - я опускаю взгляд на приоткрытые черные губы, снова сглотнув. Я мечтаю о них уже пять чертовых лет. Чтоб его... - Исправляй. Займись со мной любовью. - Что? - он непонимающе склоняет голову на бок, и я нервно смеюсь, закрывая глаза. Что я говорю? Боже, что я такое говорю?! У меня совсем крышу сорвало. Он даже не знает значения этого словосочетания. У него в словарном запасе только одно выражение: «половая связь». И то, я очень сомневаюсь, что он понимает его. Откуда ему знать, если даже явная реакция моего тела непонятна ему. То, что сейчас упирается в его бедро, его абсолютно не волнует. А объяснять этот акт в виде «инструкции по применению» я совершенно не горю желанием. Разве это не на уровне инстинктов? Должно быть заложено в организм. Интересно, что он думал о собственном стояке, если он когда-либо вообще был - со мной он все так же спокоен. Не реагирует на мои ласки. Сомневаюсь, что это проблемы со здоровьем. Но эти мертвые глаза снова меня остановят... Я не хочу насилия. - Повтори запрос, - так же шелестит он в мои губы, вжимаясь в меня еще теснее, и я захлебываюсь воздухом, откинув назад голову. Его колено между моих ног мешает мне мыслить разумно... - Я не понял приказ. Повтори запрос. - Ты же не компьютер, - сдавленно выдыхаю, приоткрывая глаза. Почему ты не отходишь? Я отдал тебе приказ. Какого хрена ты настаиваешь на объяснениях?! Пять лет прошло... сбой? Как в ночь нашей встречи? Это происходит каждые пять лет, как нарушение системы? Скачок в скучном монотонном графике? - Твое дыхание снова нарушено. Температура тела повышена. Ты все еще болен? Мне следует обратиться за помощью? - Мана! - рычу я, ударяясь макушкой о двери. Боже... слишком много стрессовых ситуаций в последнее время. Верно, стресс. Мы раскрыли тайну его состояния, напомнили о времени, проведенном в лаборатории, и поставили перед фактом, заставили рассказать о сеансах гипноза... Вот почему произошел скачок. Стрессовые ситуации и события прошлого, записанные слишком яркой картинкой на ленту памяти, сбили его с навязанного учеными ритма. Поэтому его поведение кажется мне странным. И поэтому - неподчинение приказам. В ту ночь он тоже проигнорировал приказ шпиона, не убил меня, хотя ему отдали команду. Теперь ясно. - Все нормально, успокойся. - Я спокоен, - и это чертова правда. - Я не понял приказ. Укажи на ошибку. Исправлю. Я судорожно выдыхаю, несильно дернув рукой, и Мана послушно разжимает пальцы, позволяя мне выбраться из захвата. Только вот я все еще остаюсь вжатым в двери его телом, лицом к лицу. И понимаю, что я устал. Хватит. Довольно с меня. Я так устал... - Хорошо, - я ловлю его за запястье, некрепко обхватив его пальцами, и поднимаю его руку к своему лицу. - Запоминай. Я прижимаю его ладонь к своей щеке, не в силах отвести взгляда от красивого фарфорового лица. Ошибку указать? Объяснить? Рассказать, в чем проблема? Запросто. К тому же, моя голова снова идет кругом, так что еще одна глупость погоды не сделает. Поэтому я, тяжело дыша, сам веду его руку вниз, откинув голову назад от пронесшегося по венам электричества, рожденного касанием его пальцев к своей коже. Они соскальзывают с лица, и я медленно опускаю его ладонь на свою шею, дрогнув от ощущений. Я чувствую, как она по моей указке минует горло, бороздит черную водолазку на груди и смещается дальше, задерживаясь на сократившихся мышцах пресса. Я останавливаюсь на пару секунд, чтобы вдохнуть побольше кислорода в грудь. И лишь после этого вжимаю его кисть в свой живот и осторожно разворачиваю ее пальцами вниз, заставив миновать ремень брюк... - О, боже... Ладонь накрывает мой пах, заставив выгнуться навстречу и задышать еще чаще. Свободная рука хватается за ручку запертой двери, впиваясь в нее мертвой хваткой. Только лишь тепло этой руки уже делает меня безумным... - Вот и причина... моих бед. Ты доволен? - шепчу сбивчиво, надеясь, что на этом мы и закончим сегодня. Это выше моих сил. Только вот длинные пальцы напарника так некстати сжимаются на натянувшем ткань стволе, что я неосознанно выпускаю глухой стон из горла, теряя четкость картинки перед глазами. Он молчит, а я не в состоянии разговаривать. Это вышло за допустимые рамки, и я понимаю, что не могу остановиться... Мне нужно посмотреть в холодные безучастные глаза, но я не вижу их так хорошо, как прежде, обманывая сам себя. На этот раз это не поможет. А мое тело вот-вот сломается. Разожми ладонь. Отойди от меня. Мана... Я смыкаю веки, накрывая чужую кисть своей. Голод взял верх над измученным организмом, и я уже не отдаю отчета в том, что делаю. А я... заставляю его руку двигаться вверх-вниз, нажимая на нее ладонью и вздрагивая от захлестнувших меня ощущений. Когда я занимался сексом в последний раз? Я не помню, чтобы кто-то касался меня в эти годы. Забыл, как приятно это может быть... Забыл и забылся. Из-за того, что он так близко ко мне. - Продолжай... Что я делаю? Он ведь последует приказу. Это все не по-настоящему. Фальшь, обман. Так ведь? Я отпускаю его руку, хватаясь за узорчатый выступ на двери. Теперь, когда обе руки замерли по бокам от тела, я вполне осознаю, что ко мне прикасается именно Мана. И его узкая ладонь продолжает тереться о мой пах, вызывая хрипы в иссушенном горле в ответ на удовольствие. Его дыхание все еще опаляет мое лицо, грудь все еще касается моей, и мне хочется остановить время и застыть на этом моменте. До тех пор, пока я не слышу звон пряжки внизу, почти выныривая из состояния отупения. - Что ты... Я раскрываю губы, но не могу закончить фразу. Разряд тока дергает всего меня на месте, когда звук расстегнутого замка застает врасплох, а тонкие пальцы смело пробираются под ткань нижнего белья, напрямую касаясь изнывающего члена. Я утыкаюсь лицом в его плечо, стоит ладони крепко окольцевать ствол и возобновить размеренные движения, начиная от основания и до самой головки. - Что ты делаешь? - сквозь зубы шиплю я, попавшись в собственную ловушку. - Разве так не легче? - отзывается напарник тихим шорохом на мое ухо. - Я проанализировал ситуацию и... - Замолчи... Чистый расчет, да?.. Зачем ты так мучаешь меня? Удерживать руки становится все труднее, когда длинные пальцы так приятно сдавливают пульсирующую плоть, скользя по коже издевательски медленно. Они смыкаются на головке, невольно собирая проступившую влагу, и возвращаются к лобку, вырывая всхлип из рвано вздымающейся груди. У него совсем нет опыта, но даже так... эти ласки разливают по телу возбужденную дрожь, и ничего приятнее я еще не чувствовал даже с самыми умелыми шлюхами из борделей Широямы. Ты загонишь меня в могилу, ты знаешь это? И что тогда? Почему ты не можешь просто... - Быстрее, - жалобно скулю в черный пиджак и снова отклоняюсь назад, зажмурившись. Это слишком, слишком! - Черт... вот черт... Еще... Его ладонь меняет темп, заставляя мою голову пустеть в считанные секунды. Я не могу сдержаться, чтобы не качнуться навстречу, и теперь бесстыдно толкаюсь в теплую руку, наплевав на последствия. Снова и снова, что-то бессвязно шепча в черные губы, то ли подгоняя его, то ли делясь впечатлениями. Я знаю, что он наблюдает за выражением моего лица, потому что его взгляд чувствую кожей. Я давно привык к нему. Я его знаю. Этот стеклянный взгляд. - Кай? Я отрываюсь от двери, услышав щелчок снятого предохранителя в ушах. Руки сами обхватывают стройное тело, и я рывком меняю нас местами, впиваясь губами в уже отмеченную мною шею. - Прости, - единственное слово, что приходит на ум, и я срываю с него пиджак вместе с блузкой, набрасываясь на белую грудь поцелуями. Я больше не могу держать это в себе. О поддельности этого вечера я подумаю завтра утром, и именно поэтому я позволю себе это. Отшвыривая одежду в сторону, я отрываюсь от мужчины и быстро стягиваю с себя водолазку, чтобы вновь вернуться к темным соскам, заключая их в жар своего рта. - Кай... - Позволь мне. Хотя бы раз... И больше он не окликает меня. А я настолько опьянен, что, судорожно борясь с чужими брюками, поднимаю голову к белому лицу и впервые накрываю мягкие губы своими губами. Мне некогда замечать, что они не двигаются. Я сминаю их в охватившей меня страсти, размазывая черную помаду по нашим лицам, ловлю пальцами аккуратный подбородок, самостоятельно раскрывая его рот шире, и протискиваюсь в его жар языком, не смея открывать глаза. Я так хочу его, что просто умру на месте, если он оттолкнет. Но его руки только крепче сжимаются на моих плечах, и я не утруждаю себя полным избавлением от одежды. Поблизости нет ничего подходящего, и мне приходится оторваться от манящего рта и наспех облизать собственные пальцы, сильнее вдавливая крепкое тело в двери. - Будет немного больно... Только не огорчайся, Ютака. Да, он все еще не возбужден. Ему это и вовсе может быть противно... но думать об этом сейчас не следует. Я буду извиняться завтра, столько, сколько будет нужно. А сейчас я лишь провожу пальцами по ямочке между соблазнительными ягодицами, от копчика и ниже, и снова накрываю его губы поцелуем. Я чувствую, как Мана вздрагивает в моих руках, стоит мне медленно протолкнуться в слишком узкое и желанное тело. Мне хочется спросить, почему он позволяет мне делать это. Разве не странно? Начальник, которому ты доверил свою жизнь, вдруг делает все эти вещи, о которых ты никогда не знал... Его не заботит это? Я снова чувствую нотки злости, но подавляю их, протолкнувшись глубже и без труда отыскав нужную точку... Хрип, вырвавшийся из горла мужчины, заставляет меня остановиться. Но он только гнется навстречу ласкам, запрокинув голову и задрожав в моих руках. И я шумно выдыхаю, когда чувствую бедром слабый отклик... - Мана? Огонек надежды вспыхивает в груди, заставляя меня продолжать жестокий эксперимент. И с каждым новым толчком я получаю результат - медленно, но верно, мой драгоценный напарник возбуждается, вонзая ногти в мои оголенные плечи. Его лицо остается спокойной застывшей маской, ни один мускул не дернулся за белой кожей, но сладкая дрожь и едва различимые хрипы не могут врать. Вот почему я снова зацеловываю его грудь, продолжая терпеливо растягивать податливое тело. - Закрой глаза, малыш... Еще немного, и я чувствую животом твердый ответ на старания, не веря в происходящее. Именно поэтому я все бросаю, подхватывая убийцу на руки и заставляя его обнять ногами мою талию. Именно поэтому наши губы снова встречаются в односторонней ласке. Именно поэтому я... Черные ногти оставляют кровавые полосы на моих лопатках, когда я одним движением вхожу в дрожащее тело до конца, остановившись от ошеломления, а не от желания дать ему привыкнуть ко мне. Перед глазами темнеет в тот же миг - оказывается, внутри он тесный и горячий. Очень тесный... Мышцы так плотно обхватывают член, сдавливая его в своих объятиях, что я забываю даже дышать, поперхнувшись воздухом. Я ждал чертовых пять лет. Одного лишь тебя. - Мой... Только мой. - Кай... - Больно? - Нет. Я слабо улыбаюсь, зарываясь носом во влажные черные волосы. - Тогда... приятно? Хорошо, малыш? - Я не знаю. - Давай узнаем... И остается только двигаться навстречу. С каждым толчком проваливаясь все дальше в темноту. Глубже и быстрее, еще и еще, слыша тихие хрипы возле своей шеи, вторя им стонами и рычанием, уделяя все внимание только своему партнеру. Я жалел только о том, что не могу продержаться дольше обычного, обхватывая пальцами затвердевший ствол своего помощника. Влажные звуки и шлепки соприкасающихся тел наполняют комнату, вырывая осторожность из жил, и кожа обоих покрывается потом. Стальные объятия не позволяют мне отклониться, губы снова находят губы, шею, грудь, затвердевшие горошины сосков, тонкие линии ключиц. Я поддерживаю чисто рефлекторно двигающегося навстречу быстрым толчкам мужчину, и не могу не целовать его. Словно наваждение, он заставляет мои руки оглаживать его бедра и спину, собирая капли пота пальцами, зубы - терзать пирсинг в ушах, играясь с серьгами языком. Мне все равно, если он бездействует, ведь он никогда не делал этого. Я сам дам ему все это. Сходя с ума от его вкуса и запаха, хватая ртом раскаленный воздух, я продолжаю вылизывать его шею, чувствуя, как сокращаются тугие стенки нутра, подводя обоих к финалу. Словно безумный я шепчу ему слова любви, смешивая их с пошлыми комментариями и оставляя синяки на его ягодицах. Это так хрупко и нереально, что я боюсь, что это всего лишь очередной эротический сон, коих я повидал достаточно, засыпая с ним так близко каждую ночь. Я боюсь проснуться. Я был бы не прочь умереть, лишь бы это не заканчивалось. Слишком хорошо, чтобы быть правдой... Поэтому совсем скоро, стоило темпу возрасти еще немного, нас накрыло с головой. Так сильно, что я не удержался на ногах, падая на колени со своей бесценной ношей на руках. Чувствуя влагу на своей ладони и крупную дрожь любимого тела, я без сил рухнул спиной на пол, увлекая Ману за собой. Я задыхался и слышал, как впервые сбилось дыхание киллера, став непривычно частым и резким. Оно обжигало мою грудь, а слезы предательски щипали глаза. Я не знаю, что такое - быть счастливым. Но обнимая сейчас самого важного человека в моей жизни, испытавшего со мной ослепительный оргазм, я думаю, что это - то самое. - Что это было? Я тихо смеюсь на потерянный вопрос, зарываясь пальцами в угольные пряди. - То, чего ты не понял. - Это выражение... - Заниматься любовью. Да, это оно. Отдышавшись, Мана шатко поднимается надо мной на локтях. И даже если его глаза все еще стеклянные, а лицо - неподвижное и мертвое, я уже не придаю этому значения. - Что такое? Было плохо? - шепчу тихо, убирая рваную челку за ухо напарника. - Я не знаю. - Не распробовал? Мужчина склоняет голову к плечу, отведя взгляд в сторону. - Ты стал, как прежде. - Правда? - Твои губы... снова. Улыбаются? Боже, он переживал из-за меня? Мое состояние так волновало его? Или он просто не знал, что со мной, и был дезориентирован? Я все еще не могу понять его. Даже если он испытал желание, а его тело получило удовольствие, я все еще не знаю, чувствует ли он что-нибудь ко мне. Или просто боится, что я откажусь его защищать. Важен ли я? Или он просто держится за меня, как в день знакомства, и не более? Физическая реакция тела никак не связана с сердцем. Ведь когда-то я мог спать с одноразовыми подстилками без чувств. Как же мне не хватает его внутренних переживаний! Что я значу для него? - Еще. - Что? Я выныриваю из своих метаний, сморгнув. - Я не понял. Нужна практика. Этот род занятий мне не знаком. - Подожди... - Тебе нужна эта техника? Из-за отсутствия тренировок ты плохо себя чувствуешь. Обучи меня, - я теряюсь, совершенно не готовый к подобному заявлению. Тренировка? Боже... Этот мужчина, словно ребенок. - Кай. - Сейчас? - Планов на вечер не было. Твое расписание не пострадает. - Да не в этом дело... Я вздыхаю, но в другой миг чувствую его пальцы на своих губах, с нажимом проскользнувшие по коже от уголка к уголку. - Испачкался. Я нервно втягиваю в грудь большую порцию кислорода. Как ему удается возбудить меня одним лишь касанием? Мне приходится прилагать для этого все силы... Но тело уже среагировало, снова заставляя член дернуться навстречу нависшему надо мной мужчине. - Хочешь практики? Мана кивает, и я закрываю глаза, улыбнувшись. - Утром может быть больно. - Я выносливый. - Я знаю... пойдем в кровать. Там удобнее. «Из-за отсутствия тренировок ты плохо себя чувствуешь». А из-за их переизбытка чувствовать себя плохо будешь ты. Но ведь тебя уже не переубедишь. Прошу прощения, товарищ Майор. Кажется, я совратил вашего сына... Вам нужно было лучше выбирать защитника для него. И, как в насмешку, вещь, которую я сегодня купил. Что за ирония... - Я сам тебя раздену. - Да.***
- Проснулся? Я поворачиваю голову на насмешливый голос, нисколько не смущаясь своей наготы - Аой не счел нужным накрыть меня, когда отнес в кровать из ванной, где я и отключился. - Уже вечер? Киллер усмехается, проходя в комнату и присаживаясь на край кровати. Я остаюсь лежать на спине, снова закрывая глаза. Усталость не оставляет тело. - У меня для тебя подарок. Прочти. Перед лицом возникает листок бумаги, и я, нехотя разлепляя веки, все же забираю его из чужой ладони, поднося ближе к глазам. - Это стихи? - Перевод зарубежной песни. - Зачем? - не понимаю я, но Аой только молча закуривает, не смотря в мою сторону. И не остается ничего, кроме как прочесть текст, пестрящий странностями. Мужчина терпеливо ждет, пока я изучу ровные строки, и лишь когда я перевожу на него вопросительный взгляд, он лениво закидывает ногу на ногу и упирает локоть в колено, продолжая смотреть куда-то в сторону. - Нас отдали за долги. Эта фраза заставляет сердце пропустить удар, а меня - обратиться в слух. Аой не делает драматичных пауз и трогательных жестов, начиная рассказывать мне очередную тайну своего прошлого так легко и непринужденно, будто интересный факт из жизни другого человека. - Наши семьи задолжали мафии. Взяли кредиты, но не смогли вовремя их выплатить. Денег не было, а умирать не хотелось. Поэтому наши родители отдали нас в качестве долга. Не всех детей брали на обучение. Некоторые семьи были убиты или разграблены. Мальчиков выбирали с умом, и нам четверым просто повезло. Мы попали в клан из-за предательства самых близких нам людей. Широяма неспешно затягивается, улыбнувшись. - Мы все из разных городов. Руки и Рейта из Канагавы. Кай из Такусимы. Я родился и жил в Префектуре Мие. Нас привезли сюда по-отдельности, но мы сразу сдружились. Потому что были единственными детьми среди кучки отбросов. Нет... было еще два мальчика, но их убили на третий или четвертый день, я уже не помню. Мы жили в конюшне при дальнем крыле, как крысы, без кроватей, одеял, стульев. Там было только сено и деревянные загоны, никакого отопления и возможности хоть немного погреться о костер: разводить огонь было запрещено. Поэтому мы спали всей кучей, грея друг друга по ночам. Было забавно. Он тихо смеется, выпуская с этим смехом серые клубы дыма в пропахший кровью воздух. - Год мы прожили так, и наши наставники все же наградили нас теплыми одеялами. «Если не сдохли зимой от мороза, значит, смогут выдержать и все остальное». И четыре года мы грели друг друга под ватными одеялами. Потом нам соизволили выделить подвал. Там тоже было холодно, но хотя бы ветер не продувал сквозь доски. А еще через год я в первый раз лег на футон с подушкой. Мы мечтали о мести. «Все, как один, против остальных». Ничего, кроме ненависти и злобы. Но когда мы были вместе, «мы были чем-то фатальным, тем, что попало не в те руки». Мы знали это. И вот однажды... Аой прикрывает один глаз, проведя большим пальцем по своему горлу. - Я не считаю, что попал в клан по прихоти мафии. Это было справедливо. Но это все равно оставалось предательством. Где сейчас наши предки, чем они заняты и как живут - нам глубоко похер. Надеюсь, мой папаша сдох от голода. Хотя, кто знает? В любом случае, этот текст - моя жизнь. Возьми. Он вынимает из кармана пиджака небольшой плеер и складные наушники и бросает их на кровать рядом со мной. - Я записал ее для тебя. Руки был у пульта. Рейта стоял на басу, Кай - на ударных. Мана заменил гитариста. Я играю на акустике. И на записи мой голос. Можешь послушать сейчас, у меня все равно еще есть дела. Отныне слушай ее на тренировках. Знаешь, убийство - как танец. Двигаться на поле боя под музыку... многие используют эту технику. Она задает ритм и помогает совершенствовать движения. Посмотрим, что из этого выйдет. Выучи текст. И он просто уходит, закрывая за собой двери, оставив меня, ошарашенного его рассказом, одного. Какое-то время я даже боялся двинуться, озадаченный не только историей из его жизни, но и тем фактом, что он записал для меня песню, которую сыграли остальные. А потом судорожно схватил плеер, дрожащими руками надел наушники и включил запись. Этот низкий голос в ушах... точь-в-точь такой же, как на стрельбище. И я невольно ухожу в глубокие раздумья, на автомате бороздя взглядом текст на альбомном листе, позволяя мозгу работать отдельно от себя и запоминать не только перевод, но и английский вариант. Голова вновь касается подушки, и я останавливаю взгляд на одной точке в потолке, устало уронив руки на матрац.- Иногда ненависти недостаточно, чтобы превратить все в пепел. Вместе как один, против остальных. Сломайте им крылья - и крах станет неизбежным.
«Я ненавижу тебя Аой, и я убью тебя». - Недостаточно?.. Помимо ненависти к нему... что еще я должен знать и чувствовать, чтобы победить? Он снова дает мне подсказки и советы, не боясь последствий. Если это погубит его... станет ли он жалеть о той помощи, что оказывает сейчас? Аой. Что ты такое? Ты ведь не настолько беспечен. Ты не дурак. Так чего ты добиваешься?- Мы не ищем смерть, мы ищем разрушение... Мы бежим на край света, Бежим, бежим прочь. Мы бежим на край света. Я не знаю, увидит ли мир сегодня свой конец...