Summertime Of Our Lives

— Еще час назад все было нормально, — ворчу я, недовольно потирая плечо, куда прилетела стрела. Хорошо хоть, Диего не додумался создать настоящую, с железным наконечником, чтобы лучше войти в роль.  — Ты в волшебном лагере, тебя уже вообще ничего не должно удивлять, — замечает Оливия, рассматривая в зеркальце свои заостренные уши.  — В прошлом году мы ели гамбургеры и играли в футбол, — говорю я, даже вспомнив, как выглядела форма группы поддержки, в которой Оливия и Беттани выступали перед матчем. — А сейчас у нас как будто не День маггловской культуры, а день утроенной магии.  — Ты просто ничего не понимаешь в маггловской культуре, — фыркает она. — Да, Саммер?  — А? — Саммер вскидывает голову, уже давно не принимая участие в разговоре. — Да. Совсем ничегошеньки. Хотя он даже из Англии. Нет ничего более британского, чем «Властелин колец».  — Мерлин? Шекспир? Король Артур? Шерлок Холмс? — предлагаю я. Оливия закатывает глаза.  — Ты забываешь, что у магглов нет магии. Для нас это привычная вещь, а для них — нечто прекрасное, невозможное, то, что они якобы придумали сами, чтобы спастись от тоски и обыденности. Поэтому в их культуре даже больше магии, чем в нашей.  — Но в итоге получилось то же самое, что было у нас на Дне культур, — говорю я, снова обводя глазами стадион. — Волшебные костюмы из сказок, а не реальная маггловская жизнь. Саммер пожимает плечами на мои слова.  — Насколько я понимаю, цель этого мероприятия — познакомить атлантов из волшебных семей с чем-то из мира магглов. В прошлом году они узнали, что магглы умеют пинать мяч и делать круглые бутерброды. А в этом посмотрели настоящий, возможно, первый в своей жизни, фильм, который был создан без капли магии, и узнали гениальную историю, придуманную тоже магглом. По мне так это выставляет их с гораздо лучшей стороны. Я хмурюсь, не понимая, что в последнее время творится с ее настроением.  — Ты просто посмотрел только первую часть, — вмешивается Оливия, прекращая спор. — Остальные еще круче. Уже в середине второго фильма ты сам отрастишь себе бороду и оденешься во все белое. Тем более, тебе не впервой, — прыснув со смеху, добавляет она.  — Спойлеры, — апатично предупреждает Саммер.  — Ой, точно! — спохватывается Оливия. — Забудь все, что я сказала. Гэндальф умер.  — Вообще-то, я думал, что ты намекала на Сарумана, — прищурившись, говорю я. — Но теперь я все понял. Гэндальф станет белым магом!  — Ну и ладно, все равно ты больше ничего не узнаешь, — она надувает губы. — А пока сделаем тебе серую бороду. О, или рыжую! Что-то я не вижу здесь много гномов…  — Пожалуй, я принесу нам что-нибудь поесть, — я торопливо вскакиваю на ноги. — Есть пожелания? Саммер? Она мотает головой.  — Мне все равно.  — Точно?  — Да, — отвечает Саммер и выдавливает улыбку.  — Хорошо. Я чувствую себя бесполезным, потому что уже не понимаю, как себя вести. Все было так хорошо, а потом… Я не знаю, что случилось и что с этим делать. Саммер окликает меня, когда я уже отхожу.  — Захватишь что-нибудь сладкое? — просит она, и на секунду мне кажется, что ее прежнее веселое настроение вернулось. Я киваю и продолжаю путь. С Саммер явно что-то происходит. Я даже не могу точно сказать, когда что-то пошло не так. Мы не ссорились, и я не помню, чтобы сказал хоть что-то, что могло ее обидеть. Я не видел, чтобы она ругалась с кем-то еще, и она продолжает общаться со всеми своими друзьями. Наверное, это как-то связано с ее отцом и Бриттани, потому что их отношения явно расстраивают ее гораздо больше, чем она показывает. И я хочу, чтобы она доверяла мне достаточно, чтобы поговорить о своих переживаниях. Но я не знаю, как дать ей понять, что она может обсуждать со мной любые проблемы. Конечно, мне нравилась легкость, которая изначально была в наших отношениях, но мне не нужна только эта сторона. Мне нужно все: горе и радость, богатство и бедность, болезнь и здравие — а не только трава, воровство и секс в тех местах, где он не запрещен правилами лишь потому, что никому не пришло бы это в голову. Конечно, я пытался спросить ее, в чем дело, но слышал только: «Все нормально» и «Я просто устала», а с каждым вопросом ее раздражение только усиливается. Намереваясь набрать все ее любимые сладости, я пытаюсь пробиться к еде. Поскольку для просмотра Ребекка выбрала не один, а сразу три трехчасовых фильма, вместо столовой мы обедали сразу на квиддичном поле. Уже издалека видно, как организаторы подстроились под атмосферу: обычные столики превратились в массивный стол из темного дерева, уставленный деревянными кубками, большими кружками с пивом, к сожалению, сливочным, и различными блюдами от огромных свиных окороков до «эльфийского» хлеба.  — Ты не пройдешь! — с пафосом восклицают сбоку. За этим следует громкий хохот и раздраженный голос Скорпиуса.  — Нельзя просто так взять и пройти к столу, — добавляет еще кто-то. — Без костюма не пропустим.  — Отвалите, я не собираюсь участвовать в вашей клоунаде, — огрызается он, и я ускоряю шаг, потому что Скорпиус в последнее время тоже не в настроении и его лучше не злить.  — Что у вас тут происходит? — спрашиваю я ребят, собравших половину Братства Кольца.  — Тебя тоже не пропустим, — смеется Фродо, которого на самом деле зовут Рики или Ричи, не помню. — Еда Средиземья только для жителей Средиземья.  — Давай мы тебе поможем, — вмешивается светловолосая девушка, вынимая волшебную палочку из ножен. — Кем ты хочешь быть?  — А ты сама кто? — спрашиваю я, кивая на ее костюм, который явно не похож на эльфийский наряд Галадриэль.  — Увидишь в следующем фильме, — отвечает она, дернув головой в сторону экрана. — Так что? Эльф, гном, маг или хоббит? Скорпиуса она предусмотрительно не спрашивает, уже сообразив, что он может стать только орком, чтобы всех убивать. Хотя нет, конечно, это не аристократично и не будет нравиться девчонкам. Расставание с Ребеккой слишком ущемило его самолюбие, чтобы позволить себе не быть красавчиком, поэтому Скорпиус будет просто всех убивать, без костюма.  — Мм, а как насчет человека?  — Скучно, — морщится девушка. — Но ладно. Так и быть. Она начинает водить палочкой перед моим лицом, и я чувствую, как удлиняются мои волосы. Боковым зрением я замечаю, что они еще и посветлели, а опустив глаза, вижу, что у меня из груди торчат стрелы.  — Серьезно? — я поднимаю брови. Девушка невинно приподнимает брови, как будто не понимая, что не так.  — Ты пал смертью храбрых, защищая маленьких хоббитов. Я пробую потянуть за стрелы, но вместе с ними оттягивается и одежда. Класс. Спасибо, что она их хотя бы приклеила, а не воткнула.  — И почему сегодня всем хочется меня пристрелить? — вслух интересуюсь я.  — А толкиенисты вообще народ агрессивный, — беспечно сообщает девушка.  — Кто? — не понимаю я. Она прищуривает глаза.  — Вот за это еще раз могут пристрелить.  — Тогда я, пожалуй, пойду поем, — заключаю я и, попросив Скорпиуса подождать меня, протискиваюсь сквозь их компанию к столу. Ребята отвлекаются на следующую жертву — бедного друга Лили из Австралии, который спокойно набирал себе курицу и никого не трогал. Я нагружаю поднос едой на всех и возвращаюсь к Малфою, который встречает меня с таким же недовольным лицом.  — Сборище придурков, — сердито бросает он, глядя на компанию у стола. Так. Все-таки, действительно настало время для 4-2-21, и причина самая что ни на есть подходящая. Пусть Скорпиус и утверждает, что расставание с Ребеккой его не волнует, его настроение и поведение говорят об обратном. Не знаю, дело тут просто в уязвленной гордости, или возвращение Ребекки все-таки вызвало у него чувства к ней, но, в любом случае, мальчишник ему просто необходим. Может, хоть там он расскажет, что с ним происходит. Без алкоголя от него никакого ответа не добиться, это точно. Душа Скорпиуса — не просто потёмки, а самый настоящий мрак.  — Ты сидишь с Мелани? — спрашиваю я, обводя глазами поле. Я пришел сюда с Саммер сразу после пар, а Скорпиус сегодня решил пропустить учебу.  — Нет, я вообще не смотрел фильм. Я надеялся пообедать, но… — он морщится. Я уже открываю рот, чтобы пригласить его посидеть с нами, но вовремя останавливаюсь. Вряд ли ему будет приятно присутствие Ребекки. Ненадолго замявшись, я в итоге направляюсь к небольшим круглым столикам, которые поставили на время обеда. Большинство предпочло продолжить пикник и обедать на покрывалах, так что свободных мест много. Конечно, я обещал принести еду девочкам, но они остаются на фильм, а вот если Скорпиус останется без обеда, он точно проклянет все недо-Братство Кольца, караулящее стол.  — Мне понравился фильм, — говорю я, чтобы заполнить возникшую паузу. — Вообще классный. Могу рассказать суть, чтобы ты понял продолжение.  — Я, пожалуй, вернусь в корпус, — отвечает Скорпиус.  — Ладно, — киваю я и начинаю есть. Все равно нет смысла сейчас ни о чем спрашивать. Пока я пытаюсь решить, можно ли оставить его одного и уйти к такой же грустной Саммер, у нашего столика останавливаются Сато и Диего, почему-то оба с длинными белыми волосами и колчаном стрел за спиной. Соревнуются, кто лучший Леголас?  — Джо только что сказала, что третью часть будем смотреть уже завтра, — говорит Диего. — Так что соберемся сразу после фильма?  — Отлично, — с энтузиазмом киваю я. — У меня есть кое-что годное, но если у вас осталось то пиво, приносите. Хотя, лучше что-то покрепче, — добавляю я, бросив взгляд на по-прежнему мрачного Скорпиуса.  — Не вопрос, — хмыкает Сато. — А стриптизерши будут?  — Только если ты, — усмехаюсь я. — Девочкам туда нельзя ни в каком виде. Такова традиция.  — Какая традиция? — рядом неожиданно появляется Бренда, в длинном светло-зеленом одеянии и забранными назад прядями волос, открывающими эльфийские уши. Похоже, все девочки-брюнетки перевоплотились в Арвен за неимением другого варианта.  — Никакая, — хором отвечаем мы с Сато.  — Нет никакой традиции, — добавляет Диего. — Мы тут просто разговаривали. Бренда подозрительно прищуривается.  — Эм, окей. Поиграем сегодня? Тишина, которая при этом возникает, была бы комичной в другой ситуации. Когда никто так и не придумывает отговорку, которая ее бы не обидела, я говорю:  — Прости, Брен, но у нас планы. Она обводит глазами присутствующих.  — У вас командная вечеринка без меня? — спрашивает она шутливым тоном, но очевидно, что это не шутка.  — Нет, конечно! — восклицает Диего. — Мы бы так не поступили. Там будут другие люди, не из команды. Но тебя мы не можем позвать, потому что ты… Это вечеринка для тех, кто… Ходит на Стихии, — наконец выкручивается он. Сато морщится от нелепости такого оправдания, и Диего посылает ему убийственный взгляд.  — Скорпиус не ходит на Стихии, — справедливо замечает Бренда.  — А его мы тоже не пригласили, — говорит Сато. — Поэтому он и грустный.  — Ой, а я думала это из-за Ребекки…  — При чем здесь Ребекка? — рыкает Скорпиус, и Бренда явно жалеет, что упомянула это имя.  — Ну, — она вздыхает и с сочувствием произносит: — Все уже знают, что Ребекка тебя… Что вы расстались. Мне жаль.  — Все? — переспрашивает он, окидывая взглядом поле, как будто ожидает, что все сейчас повернутся, как будто их застукали за сплетнями.  — Уверена, что да, — с извиняющейся улыбкой подтверждает Бренда. — Слышала, как сегодня за завтраком девочки это обсуждали. И на уроках. Знаешь, а их обрадовала новость, что ты свободен.  — Потрясающе, — комментирует Скорпиус с каменным лицом и поднимается с места. — Я, пожалуй, пойду. Увидимся вечером.  — Не увидимся, — напоминает Сато. — Ты не приглашен.  — У вас серьезно вечеринка для учеников Шикобы? — подняв брови, интересуется Бренда, когда Скорпиус отходит. — Я не пытаюсь напроситься, мне просто реально интересно.  — Конечно, — фыркает Диего. — Стал бы я тебе врать! Она скептически хмурит лоб, а потом смотрит на меня.  — Ладно, я поняла, — говорит она, закатывая глаза. — На тусе будет Мелани, поэтому я не приглашена.  — Что? — тупо переспрашиваю я. — При чем тут Мелани? Бренда смотрит на меня, как на идиота.  — А ты не заметил, что я с вами больше не сижу?  — Так это из-за Мелани?  — А я-то думал, что ты пересела к нам, потому что мы друзья, — влезает Сато. — Ну здорово. Мы для тебя просто замена.  — Вы классные, — улыбаясь, возражает Бренда и поочередно целует их в щеки, из-за чего Сато и Диего надуваются, как индюки. — Конечно, мы друзья. А Мел оказалась на удивление ревнивой. Но не могу же я уйти из команды посреди смены, потому что ей не нравится, что я общаюсь с Джеймсом. Видимо, я просто не умею дружить с типичными девчонками, потому что всегда меня в итоге в чем-то обвиняют, — немного грустно заканчивает она. Поверить не могу, что Мел могла настолько приревновать Бренду к Джеймсу, что запретила ей с ним общаться. Она же всегда была уравновешенной и разумной. Мне казалось, она выше девчоночьих разборок, как и Бренда. Надеюсь, Саммер меня к ним не ревнует. Подумав об этом, я нахожу ее взглядом: к ним с Оливией уже присоединились остальные и даже принесли еды. Это очень удачно, учитывая, что все мое уже остыло. Но поскольку пирожные я все-таки обещал, я встаю и беру поднос.  — Ладно, ребят, мне пора.  — Конечно, тебя твоя благоверная уже заждалась, — спохватывается Сато, и я пинаю его по голени.  — Саммер без тебя ни минуты прожить не может, а ты тут с нами засиживаешься, — присоединяется Диего. — И не стыдно? А на мальчишник она тебя отпу… Твою ж мать!  — Так у вас мальчишник? — восклицает Бренда.  — Ну бро, ты чего?  — Так бы сразу и сказали! И как это будет? — с горящими от любопытства глазами спрашивает Бренда. — Виски? Покер? Стриптизерши?  — Стриптизерш Альбус запретил, — уныло отвечает Сато.  — Конечно, Саммер бы не одобрила, — с ухмылкой добавляет Диего.  — Да пошли вы нахер, — отмахиваюсь я. — Пока, Брен! Я ухожу под дружные выкрики мне в спину. Идиоты.  — Ал, тебе нельзя доверять провизию! — громко заявляет Оливия, когда я опускаюсь на покрывало рядом с Саммер. — Мы отправили тебя за едой, а ты пошел наряжаться.  — Я сам отправил себя за едой, — поправляю я и опускаю взгляд на торчащие из моей груди стрелы. — А это сделал не я.  — На тебя напали орки-стилисты? — интересуется Саммер, изогнув бровь.  — На меня напало Братство кольца, блондинка с мечом, Леголас-бразилец, Леголас-азиат, Арвен и один грустный британец-аристократ, — объясняю я, понизив голос на последней части, чтобы не услышала Ребекка. — Но я прорвался и принес тебе пирожные. Она улыбается одними уголками губ.  — Спасибо. Потянувшись за блюдом со сладостями, она быстро целует меня в подбородок, а потом устраивается поудобнее для просмотра, опираясь спиной на мое плечо. Фильм захватывает меня почти с первого кадра, и следующие три часа я могу думать только о происходящем на экране. Когда Джоанна объявляет, что третью часть нам покажут уже завтра, я почти присоединяюсь к раздавшемуся на поле возмущенному гомону. Но, поскольку мальчишник устроил я сам, я не могу просто все отменить. К тому же, завтра тренировка. Переносить ее из-за мальчишника Джеймс бы не стал, а вот выгнать с поля Джоанну с последней частью «Властелина колец» он просто не сможет.  — Ну что, Ал, ты убедился, что это величайшее произведение кинематографа? — спрашивает Оливия, когда все начинают собираться.  — Я ходил в кино всего несколько раз, так что не могу сказать, — я пожимаю плечами. — Но мне понравилось.  — Ты почти потерян для общества, Альбус Северус, — она качает головой. Я игнорирую ее и протягиваю Саммер руку, поднимая ее наверх.  — Жаль, что в городе нет кинотеатра, — замечает она, поправляя джинсы.  — Мы бы все равно туда не попали, — напоминаю я.  — Ага, — вяло отзывается Саммер. Ну вот, она снова грустная. Да что же происходит? Нет, Ал, у тебя планы, молчи. Нельзя отменить мальчишник, ни из-за фильма, ни из-за девчонки, таковы правила всех мальчишников, ты сам его устроил, а, черт, поздно…  — Хочешь прогуляемся сейчас?  — А у тебя разве не мальчишник? Я оглядываюсь по сторонам, надеясь, что никто этого не слышал. Я, вообще-то, не должен был ей говорить. Это типа тайна.  — Да, но я могу на него и не идти. Нет, не могу, я же сам его устроил.  — Ну уж нет, — не соглашается Саммер. — Я вернусь в комнату, отдохну. Может, спать лягу. Так, ну это уже точно на нее не похоже.  — Эй, — я притягиваю ее к себе за талию и смотрю четко в глаза, почти соприкасаясь с ней лбами. — В чем дело? Она пытается выдержать мой взгляд, но потом фыркает и отворачивается.  — Господи, Ал, да что ты так переживаешь? После года серьезных отношений ты до сих пор не привык к тому, что раз в месяц девушки чувствуют себя плохо?  — О. Вау. Кгхм-кгхм, окей. Понятно, — говорю я, чувствуя, как начинает гореть лицо. — Прости. Но почему ты сама сразу не сказала? Я думал, что-то случилось. Саммер закатывает глаза.  — Потому что я не люблю признавать, что на меня может действовать что-то настолько тривиальное, как ПМС. Я знаю, что должен ей посочувствовать, но на самом деле я сразу расслабляюсь. Возможно, любая девушка убила бы меня, прочитав мои мысли, но я представлял, что все гораздо хуже. Скоро это пройдет, и Саммер снова станет Саммер.  — Тебе что-нибудь нужно?  — Ага, — кивает она. — Моя кровать. И шоколад. Я провожаю ее до комнаты, убеждаюсь, что у нее достаточно шоколада, целую на прощание и иду к себе. Скорпиус еще здесь. Жаль, его плохое настроение нельзя объяснить ПМС. Мы берем алкоголь и метлы, чтобы можно было вернуться после отбоя, и идем в гримерку актового зала, которую я выбрал для 4-2-21. Репетиций сегодня ни у кого нет, так что там нас точно не обнаружат. Сато и Диего уже там. Они восприняли нашу идею с наибольшим энтузиазмом и даже заморочились с преобразованием комнаты в некое подобие мужского клуба. Вообще-то, в Хогвартсе есть целая комната, отведенная под мальчишники, но к моим советам никто прислушиваться не хочет. Поэтому меня отправляют на кухню вместе с Джованни, чья сестра обещала отложить нам что-то из продуктов и даже купить в городе несколько бутылок. Мы забираем два пакета с закусками и алкоголем, а ребята еще набирают еды в столовой. В итоге нас собирается около тридцати человек. Лично я звал только ребят из Хогвартса, квиддичную команду и Крама, но многие привели друзей. Диего встает за свеженаколдованную барную стойку и бодяжит коктейли из всего, что видит, пока я раскладываю по нескольким тарелкам оливки, чипсы и сэндвичи. Убедившись, что у всех присутствующих в руках есть алкоголь, он поднимается на стойку и просит выключить музыку.  — Мужики! — торжественно провозглашает он, подняв стакан. — Мы собрались здесь сегодня ради нашего друга Скорпиуса, которого только что бросила девушка. Ребята реагируют сочувственным гулом, и Скорпиус пытается столкнуть Диего вниз, но тот отпрыгивает от удара.  — В честь этого трагического события предлагаю начать наш вечер с игры «Моя психованная бывшая», — продолжает он. — Играем по принципу «Я никогда»: каждый рассказывает, что сделала его бывшая, и все, с кем это тоже случалось, пьют с особыми словами. Понятно? Я начну. Моя бывшая переспала со своим бывшим, когда мы уже встречались. Гореть ей в Аду! Он первый делает глоток, и несколько человек выпивают, хором повторяя присказку. Скорпиус отпивает сразу много и закашливается. Да, точно, кажется Киара так сделала.  — Моя бывшая запрещала мне разговаривать с другими девушками! — продолжает кто-то.  — Гореть ей в Аду! — вопят парни.  — А мне — тусить с друзьями!  — Налейте бедняге еще! — Диего спрыгивает со стойки, присоединяясь к остальным. — И гореть ей в Аду! Я подхватываю тост и делаю глоток, наблюдая за Скорпиусом. Ни одна его девушка не могла запретить ему с кем-либо общаться, он бы просто этого не позволил, но, тем не менее, он выпил оба раза.  — Моя бывшая распускала грязные слухи про мою нынешнюю, — признается кто-то, и я круто разворачиваюсь на знакомый голос.  — Что?! Это про Розу? Кто это сделал?  — Мы уже разобрались, — говорит Алекс. — И она может гореть в Аду!  — Моя бывшая в приступе ревности сломала мою метлу!  — Гореть в Аду этой стерве! — громче всех вопит Диего в ответ на такую болезненную историю. Метлу Скорпиуса точно никто не ломал, но он продолжает пить. Кажется, он просто хочет напиться. Надо хотя бы присоединить его к игре.  — Моя бывшая девушка переспала со мной, чтобы я от нее не ушел, — заявляю я.  — Ууу, — прокатывается по комнате.  — Так что гореть ей… — я поднимаю стакан, следя за лицом друга.  — В Аду! Но Скорпиус, который никогда не упускал случая поздравить меня с тем, что Беттани все-таки стала моей бывшей девушкой, даже не реагирует. Понять не могу, неужели он так сильно привязался к Ребекке за это время? Ведь большую часть смены она провела в больнице, да и он сам заявил, что не станет сидеть возле ее постели… Постель. Ребекка ведь еще не вернулась, когда я видел Скорпиуса с девушкой в нашей комнате. Он был с кем-то другим! Все, что происходило под кайфом похоже на странный сон, и, видимо, этот факт смешался в моей голове с остальными искаженными воспоминаниями. Иначе как можно объяснить, что я просто об этом забыл? А что, если дело не в Ребекке вовсе? У него и до вчерашнего дня было паршивое настроение. Я наклоняюсь к нему, пока очередной пострадавший жалуется на свою бывшую, и вполголоса спрашиваю:  — Скорпиус, а с кем ты был, когда я забрался в окно? Он давится алкоголем, который не успел проглотить. Блин, надо было издалека зайти, что ли. Нельзя же так сразу в лоб спрашивать.  — А что? — с подозрением спрашивает он.  — Это ты из-за нее так расстроен?  — Я не расстроен, — морщится Скорпиус.  — И поэтому надираешься?  — Вообще-то, это игра такая, — говорит он, допивая остатки. — Тебе пора пить.  — Да? А что там?  — Там чья-то бывшая тоже соврала, что залетела, — сообщает он, и я запоздало выкрикиваю в тишину «Гореть ей в Аду!»  — Так что?  — Я не могу тебе сказать, кто это был, — хмурится он. — Я обещал. Но это неважно. У нее во Франции парень, с которым она уже три года.  — Она тебе нравилась?  — А какая разница? — спрашивает он, перегнувшись через стойку, чтобы достать бутылку. — Я же все равно привязан к своей гребаной невесте.  — Гореть ей в Аду! — выкрикивают все хором на новый грех бывшей, который я опять пропустил.  — Аминь, — мрачно подтверждает Скорпиус и залпом опустошает свой стакан. Вот теперь я окончательно не понимаю, что происходит. Это, наверное, первый раз в жизни, когда он сам признал существование Аделы и свою обязанность жениться на ней.  — А что тогда было с Ребеккой?  — Моя бывшая была расисткой! — громко объявляет Сато, из-за чего Скорпиус не успевает ответить. — У нас училась дочка британского посла, и Мэй пыталась выжить ее из комнаты чисто из-за этого.  — И как? Сато фыркает.  — Сама съехала. Да вообще она была больной на голову, так что пусть горит в Аду, — говорит он, но не заканчивает. — Но почему же виновник торжества еще ничего не сказал? Виновник торжества наливает себе очередную порцию, не обращая внимания на устремленные на него взгляды. Вряд ли он вообще понимает, что речь идет о нем.  — Эй, Скорпиус! — окликает его Диего.  — М?  — А что сделала твоя бывшая?  — Моя бывшая, — задумчиво повторяет Скорпиус, чуть смазанным голосом, глядя на свой стакан. Кажется, ему тяжело фокусироваться. — Моя бывшая в меня влюбилась, а я разбил ей сердце. Все молчат. Ребята вопросительно смотрят на меня, но я пожимаю плечами. В принципе, это может быть кто угодно, но если он и переживает из-за кого-то, то только из-за Джейн.  — Кому из нас в Аду гореть, верно? — он невесело усмехается и снова пьет.  — Так, Малфой немножко не понял правила игры, со всеми бывает, ничего, — к нам протискивается Диего и хлопает его по плечу. — Мы с тобой, брат. Держись. Мы даже принесли для тебя особый подарок. Он оглядывается по сторонам, и Сато перелезает через стойку, чтобы достать оттуда… какой-то контейнер.  — Все знают, что лучшее средство от расставания — это мороженое, — объясняет он. — Так что держи.  — Да пошли вы все, — кривится Скорпиус. — Достали.  — Это непростое мороженое, — добавляет Сато. — Оно алкогольное. Сами делали. Скорпиус прищуривается и пододвигает мороженое к себе.  — Тогда пойдет. Мороженое реально обладает сильным привкусом рома, и несколько любопытствующих тоже наколдовывают себе ложки, чтобы попробовать. Раздается щелчок, и я поворачиваюсь к ухмыляющемуся Крейгу.  — Лучшая фотография с мальчишника, это точно, — комментирует он. — Настоящий отрыв, прямо по-мужски. Я затылком чувствую, как напрягается Скорпиус. В таком состоянии он и подраться может, так что я решаю, что разумнее будет перевести стрелки на самого Крейга — тем более, меня реально волнует этот вопрос.  — Скажи лучше, почему я слышал, что тебя видели с моей сестрой. Он пожимает плечами.  — Наверное, потому что меня видели с твоей сестрой. Я поднимаю брови.  — Мы общаемся, — улыбается он. — А ты против?  — Просто общаетесь? — уточняю я. — Ничего больше? Крейг вздыхает и качает головой.  — Я не знаю, что ты хочешь услышать, Ал, — говорит он. — Мы не встречаемся, но я не могу обещать, что этого никогда не будет.  — То есть, она тебе нравится?  — А кому она не нравится?  — Так, а с этого места давай поподробнее, — перебиваю я. — И что, к ней тут многие клеятся?  — Расслабься, я просто предположил. В любом случае, я не знаю, как Лили относится ко мне, так что можешь не беспокоиться. Я смеряю Крейга внимательным взглядом — насколько вообще могу сосредоточиться после коктейлей Диего. Разумеется, у меня уже был подобный разговор с сестрой, и она сказала, что Крейг очень милый, помогал ей на интеллектуальной игре, не приставал, не обижал и все в этом духе. Под конец разговора я ее достал.  — Ладно, — я великодушно машу рукой. — Можешь за ней ухаживать, если она позволит. Но руки не распускай. Узнаю — убью. А я узнаю. Я возвращаюсь к своему напитку и чувствую на себе взгляд Скорпиуса.  — Что?  — Ты в своем уме? — спрашивает он. — Не ты ли на всех углах кричишь, что руки оторвешь любому, кто приблизится к Лили?  — Так кричит Джеймс, — поправляю я. — А Крейг нормальный парень. Лили тоже сказала, что все хорошо. Очевидно, что рано или поздно она начнет с кем-то встречаться, так уж лучше с Крейгом, чем с каким-нибудь мудаком. Его я хотя бы знаю. И он из Хогвартса — никаких курортных романов.  — Но, — он морщится, не знаю, от темы разговора или количества выпитого, — сам же говорил, что Лили рыдала из-за какого-то парня. Почему ты думаешь, что это не Крейг?  — Оказалось, что это было не из-за парня, — объясняю я. — Она опять поругалась с Розой. Зато, если верить Мел, они вроде как помирились. Но тебе наши семейные разборки не очень интересны. Так что там с Ребеккой? Скорпиус смотрит на меня как будто с неприязнью и отворачивается.  — Ничего. Ладно, вопрос закрыт. Спрошу через несколько лет. Только сейчас я замечаю, что давно не слышу выкриков про Ад, значит, проступки бывших иссякли. Ими и так делились немногие, а остальным, похоже, в жизни повезло. Если бы Скорпиус был в настроении, он накидал бы с десяток подходящих историй, но расставание с не-Ребеккой, как оказалось, сильно его загрузило. Я не могу продолжать лезть к нему с расспросами, мы уважаем личную жизнь друг друга, но, черт, как же я хочу узнать, что произошло! Ну никогда он не загонялся так сильно из-за девушки. На меня Скорпиус больше не обращает внимания, просто сидит, уставившись в стену. Ближайшая к нам тарелка с закусками уже опустела, и я достаю из пакета еще несколько банок с оливками, чтобы не напиваться на голодный желудок. Я открываю первую, и мне лень перекладывать все на тарелки, поэтому я залезаю рукой прямо туда. Вынимая сразу несколько штук, я умудряюсь порезать пальцы о края, и, пока обматываю руку салфетками, за моей спиной начинается какая-то новая движуха.  — Раз, два, три, четыре…  — А что происходит? — спрашиваю я, пытаясь перекричать хор.  — Они устроили соревнование, — поясняет Алекс, стоящий ближе ко мне. Я вытягиваю шею, и за толпой вижу, конечно же, Диего и Сато, каждому из которых в рот вливают содержимое трех бутылок.  — Они соревнуются, кто первый захлебнется и сдохнет?  — Кто дольше продержится, но суть, вообще-то, та же.  — Если кто-то из них умрет, мы навсегда очерним 4-2-21, — замечаю я, но мне почему-то хочется посмотреть, чем это закончится.  — Кстати, а что-то за дата? — интересуется Алекс, отрывая взгляд от парней.  — С 2021 года все девчонки тоже думают, что это дата, — смеюсь я. — Но на самом деле, шифр появился задолго до этого. 4-2-21 означает четвертый этаж, правый коридор и двадцать первую картину. Мне про это рассказал Тедди, который профессор Люпин. Однажды какой-то чувак жаловался другу на свою девушку, а происходило это у картины с выпивающими рыцарями. Ну и рыцари их подозвали, чтобы они открыли картину. Оказалось, что за ней была комната, в которую можно было заходить только мужчинам, и с тех пор там проводят мальчишники. Это очень смешная история, но я не умею рассказывать, — помедлив, добавляю я.  — Да, жаль, у нас такого не было.  — Ну, никогда не поздно ввести традицию. Еще и назовут в честь тебя. «Пора устроить Крам-пати», — и все будут понимать, что надо бухать и обсуждать бывших. Классно.  — Ага, — усмехается Алекс. — Именно так я мечтаю увековечить свое имя.  — Не хочешь — как хочешь, — я пожимаю плечами, немного задетый тем, что он не уважает 4-2-21. — Кто-нибудь другой введет. Я возвращаюсь к банке с оливками, показывая, что тема закрыта. Диего проигрывает и тут же требует реванш, но остальные тоже хотят попробовать, так что в новом туре участвует уже другая пара. Так состязание проводят еще несколько раз. Нас со Скорпиусом тоже зовут, но мы отказываемся. Ему категорически противопоставлено проигрывать, когда в его жизни не все идеально. Ну, а мне просто реально хватит выпивки. После второй банки оливок я добираюсь до третьей, только ей оказывается банка с консервированной вишней.  — Смотри, что я нашел! — я толкаю Скорпиуса в бок. — Надо было добавить в мороженое.  — Мм, — мычит он, даже не посмотрев в мою сторону.  — Так, дайте нам еще бутылку, там закончилась, — рядом с нами возникает Диего, а за ним пробирается Сато.  — Тут уже ничего нет, — говорю я. — Только оливки.  — Блин, — он на всякий случай проверяет стойку, а потом кричит: — Вы просто перелейте туда из другой бутылки, и нормально. О, а вишню ты где сорвал?  — У Саммер? — встревает Сато, и я не нахожу ничего лучше, чем кинуть в него стаканом. Он уклоняется, не теряя пошлой ухмылки.  — Придурок.  — Ну ты просто скажи, перепало тебе или нет. Интересно же.  — Не твое дело, отвали. Завидуй молча.  — Оо, значит, перепало, — протягивает Диего, переглядываясь с Сато.  — Какие же вы…  — Да наоборот же круто, не всем в лагере повезло найти девчонку!  — И ее не отравили на следующее утро, — внезапно подает голос Скорпиус.  — Так, что не так с этим парнем? — возмущается Диего. — Я просто не могу понять, ему больше нельзя пить или, наоборот, надо выпить еще? Ему ничего не помогло! Даже мороженое! Ну что тебе еще нужно?  — Мне нужна ли…  — Ээээй, девушкам сюда нельзя!  — Это закрытая вечеринка!  — Ал, это, похоже, к тебе! Я оборачиваюсь на крики. А в дверях стоит Саммер.  — Ал, ты что, сдал секретное место своей девушке? — вкрадчиво спрашивает Диего мне на ухо.  — Нет, — открещиваюсь я. — Саммер, дорогая, откуда ты взялась? Ты что, за мной следишь? Она смеется, наверное, над моим пьяным видом, и в первую секунду меня это даже шокирует, потому что я уже целую вечность не слышал этот звук. Пошатнувшись, я направляюсь к ней, игнорируя подозрительные взгляды.  — Что ты здесь делаешь? Все хорошо?  — Я пришла за тобой, — улыбается она. — Хочу тебе кое-что показать. Надо идти сейчас. Комментарии, которые отпускают за моей спиной сразу все, можно условно разделить на две группы: половина предполагает, что там такого она может мне показать, половина причисляет меня к подкаблучникам. Но меня это мало волнует. Махнув всем рукой и пожелав хорошо повеселиться, я выхожу вслед за Саммер. Она уверенно тянет меня вперед, замедляя шаг, только когда я спотыкаюсь. От ее апатии не осталось и следа, и она снова прежняя Саммер: решительная, безбашенная, готовая к приключениям. Перемена настолько разительна, что я могу объяснить ее только новым безумным планом, нарушающим сразу десяток правил лагеря, волшебного сообщества и морали. Когда она не сворачивает в сторону ворот лагеря, я даже удивляюсь. Почему-то я был уверен, что так воодушевить ее мог только побег.  — Куда мы идем? — спрашиваю я, просто из любопытства. Куда бы они ни хотела, я не буду возражать.  — На пляж, — отвечает она невозмутимо.  — Зачем?  — Увидишь, — ухмыляется она, сверкнув глазами. Подойдя к пляжу, мы не спускаемся, а идем вдоль него, подальше от бара с организаторами. Когда до ограды остается метров десять, Саммер останавливается.  — Можешь нас скрыть? Я киваю, достаю палочку и несколькими заклинаниями, которые выговариваю с третьего раза, отгораживаю нас от посторонних глаз и ушей. Мой отец и Рон с Гермионой защищались таким способом от егерей и Пожирателей смерти, а я — прячусь от организаторов со своей девушкой, чтобы сделать что-то, из-за чего нас точно выгнали бы из лагеря. Моя семья будет мной гордиться.  — Ну, что теперь? — спрашиваю я, снимая кроссовки и ступая на остывший песок. Саммер триумфально улыбается и, взяв меня за руку, ведет вперед, пока мы не заходим в воду по колено. Потом она достает из кармана небольшой пакетик с чем-то зеленым.  — Та-да! Ну да, этого следовало ожидать. Только я думал, что у них все закончилось.  — Удивительно, что после отравления Ребекки из теплиц еще реально что-то своровать, — замечаю я.  — Ну почему сразу своровать? — Саммер поднимает брови. — Вообще-то, я официально их взяла. Для проекта.  — Тебе официально дали наркоту для проекта? — переспрашиваю я, с трудом в это веря. Она хмурится, переводя взгляд с моего лица на пакетик и обратно, и вздыхает.  — Ал, я уже несколько раз говорила, что тогда мы с ребятами просто…  — Саммер, да все нормально, — перебиваю я, потому что она, кажется, до сих пор стыдится, что я присутствовал на их с друзьями небольшой «вечеринке». — Это было весело.  — Вот именно, — говорит она. — Это просто один из многих способов повеселиться и расслабиться, на один вечер. Не постоянно. Но… В мире много удивительных вещей, реальных вещей, которые можно увидеть и почувствовать, ничего не принимая. И смысл жизни в них, понимаешь? А не в простых путях получения ненастоящих эмоций. Я просто киваю, не собираясь спорить. Я и изначально не имел в виду ничего такого, я знаю разницу между реальной жизнью и иллюзиями. Но ей важно это сказать, так что я слушаю.  — Мы с тобой находимся в месте, куда большинство волшебников только мечтает попасть. И больше мы сюда не вернемся. Надо пользоваться этим, каждым моментом здесь, чтобы нам было что запомнить и о чем рассказывать. А покурить травку можно везде, и это ничего тебе не даст. Это просто мимолетное увеселение, которое никогда не заменит то, что ты можешь почувствовать, выйдя из комнаты. Поэтому давай договоримся, что тот вечер останется просто одним из воспоминаний о лагере и больше не повторится, хорошо? Почему-то меня раздражает, что Саммер разговаривает со мной, как с ребенком, который ничего не понимает. У меня самого хватает мозгов, и желания пробовать что-либо еще у меня не появлялось. Я просто хотел поддержать ее. Но я этого, разумеется, не говорю. Не хочу с ней ругаться, особенно сейчас.  — Хорошо, — соглашаюсь я. — Только как другая волшебная трава поможет нам ощутить вкус реальной жизни? Это разве не противоречит всему, что ты только что сказала? Саммер закатывает глаза.  — Это не трава. Открыв пакет, она переворачивает его над моей рукой, и мне в ладонь падают холодные склизкие водоросли. Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что это.  — Жабросли?  — Они самые, — кивает Саммер, и ее глаза загораются. — Ну что, готов узнать, что там внизу? Я смотрю на часы.  — Через десять минут барьер переместится, и мы не сможем вернуться, — с сожалением возражаю я. — Лучше сделать это днем. Саммер мотает головой.  — Днем не так интересно. Тут кораллы, которые светятся ночью, нам рассказывали на занятии. Видишь, я даже слушаю лекции и применяю в жизни полученные знания, совсем как ты. Давай сейчас, пожалуйста! Когда она просит меня нарушить очередное правило, она всегда округляет глаза так, что я просто не могу ей отказать. Но сейчас — это слишком. Даже когда я пьян, я осознаю, что это бред.  — Саммер, мы не сможем проплавать в океане до утра. Это, как минимум, опасно! А барьер нам никак не пересечь, я не знаю заклинания.  — Но организаторы его знают, — она пожимает плечами. — Жабросли действуют час. То есть, к полуночи мы будем готовы вернуться. Никто еще не будет спать, у них планерка и вся эта фигня. Палочки у нас будут с собой, пошлем сигнал. Скажем, что не уследили за временем. Никто нам ничего не сделает, потому что технически это будет вина охранников, которые не заметили атлантов в воде. Я молчу. В принципе, ее слова звучат довольно убедительно, но Саммер всегда удавалось меня уговорить. Но на этот раз ее идея еще более безумная, чем все остальные. Если раньше у нее всегда был план, как сбежать от организаторов, то теперь она хочет сама приплыть к ним в руки.  — А тебе разве можно купаться? Ну в смысле… У тебя же… Саммер закатывает глаза.  — Вообще-то это… Ал, не обижайся, но ты вообще ничего в этом не понимаешь, — говорит она, похлопав меня по плечу. Ладно, тут поверю ей на слово.  — Но ребята только вчера рассказывали об акулах, — напоминаю я, продолжая искать довод, которого ей будет достаточно.  — Так близко к лагерю они не подплывают, к тому же, у нас есть палочки, — пожимает плечами она. Я просто качаю головой, потому что у меня нет слов.  — Ты вообще хоть чего-нибудь боишься? Это риторический вопрос, но Саммер воспринимает его серьезно.  — Конечно, — признается она. — Только не акул и не директора лагеря. Это мелочи.  — Саммер. Пожалуйста, — говорю я, надеясь, что она хоть раз в жизни прислушается к моим словам. — Мне не нравится эта идея.  — Ты всегда так говоришь, — замечает она, опуская взгляд на часы.  — Да, — я киваю. — Но эта не нравится мне больше, чем все остальные. Давай я попытаюсь узнать заклинание у Джеймса? Тогда можно будет прийти сюда завтра и самим отодвинуть барьер. Никто ничего не узнает, а ты получишь свои светящиеся кораллы. Можно даже попросить у кого-нибудь камеру.  — Это неинтересно, — она мотает головой. — Где же спонтанность?  — Спонтанность должна быть в пределах разумного. А это — крайне неразумно. Саммер снова опускает глаза.  — Черт, — ругается она, глядя на циферблат, и делает шаг назад, дергая меня за руку. Я по инерции следую за ней — и врезаюсь в уплотненный воздух. Саммер смотрит на меня с той стороны, как будто ни капли не нервничая. Она же сделала это специально! Следила за временем, выжидала и, несмотря на все мои попытки ее переубедить, оказалась за барьером.  — Подожди, — говорю я. — Я позову организаторов.  — Не надо, — она мотает головой и поднимает зажатые в ладони жабросли. — Раз уж я уже здесь, надо пользоваться моментом. Я уже много раз слышал из ее уст это оправдание, но сейчас это нихрена не очаровательно.  — Саммер, хватит, это опасно, — повторяю я самым серьезным и непоколебимым тоном, на который способен. — Ты одна. Давай я позову кого-нибудь, скажу, что ты случайно осталась за барьером, и подслушаю заклинание. Вернемся сюда еще раз.  — Я просто разведаю, — невозмутимо отвечает она. Как об стенку горох, серьезно. — Может, там скучно. Может кораллы светятся слабо или их там всего два. Тогда и возвращаться не будем, только время потратим.  — Саммер. Просто стой здесь и не делай глупостей. Это уже не смешно. Я поднимаю палочку, но не успеваю снять защитные заклинания, потому что Саммер запихивает комок жаброслей себе в рот и начинает пережевывать.  — Что ты делаешь?! Саммер, просто дождись меня, выплюни… Она глотает водоросли и морщится.  — Ну и дрянь! Не зови пока… Со сдавленным вздохом она сгибается пополам и хватается за шею, на которой уже появляются прорези с двух сторон.  — Саммер!  — Увидимся через час! — бросает она напоследок, разворачивается ко мне спиной и ныряет.  — Саммер! Твою мать, Саммер, вернись! Черт! Я бью кулаком по дурацкому барьеру несколько раз, но это, конечно, не помогает. Как и мои крики. Саммер явно не различит их под водой, да и вряд ли она обратила бы на них внимание. Что теперь делать? Я смотрю на жабросли в своей руке, но они не помогут мне переплыть барьер. Если звать организаторов сейчас — Саммер меня убьет. Если нет — что-то, что прячется в океане, вероятно, убьет Саммер. Твою мать. Я не смогу прождать здесь целый час. Я просто сойду нахрен с ума. От такого шока я даже протрезвел. Я снимаю все заклинания на бегу, надеясь, что кто-то еще остался у бара. Да. Там несколько человек. Все оборачиваются в мою сторону, услышав, как я их зову. Вскакивают на ноги. Бегут навстречу. Я сбивчиво начинаю объяснять ситуацию, еще не остановившись.  — Альбус, успокойся, давай сначала, — меня перебивает Нела, положив руку мне на плечо.  — Саммер, — повторяю я, махнув рукой в ее сторону. — Там, за барьером. Она не успела выйти… Она не дослушивает и кидается к концу пляжа, куда уже поспешили остальные. Все работают палочками, передвигая барьер, но я ничего не слышу. Возможно, они делают это невербально, а возможно, у меня просто сильно шумит в ушах.  — Ее тут нет!  — Позовите директора!  — Какого директора?! Если он узнает, нас всех уволят!  — А если она утонет, нас нахер посадят! Кто-то с разбегу забегает в воду с воздушным пузырем вокруг головы. Я не успеваю разглядеть кто. Кажется, Зак. Вокруг все ругаются, не зная, что делать, ведь любой другой атлант, оставшись за барьером, просто дождался бы помощи, а не уплыл на поиски приключений. Я стараюсь не дать панике охватить и меня. У Саммер с собой палочка. С жаброслями она может быстро плавать. Она знает, что делает. Она ведь всегда знает, что делает, да? Но зачем это все? Я ведь несколько раз просил ее остановиться, но, очевидно, она не может отказываться от своих безумных затей. Может, это одно из ее внутренних правил. Или она просто сошла с ума. В жизни не поверю, что такое можно сделать из-за ПМС. А что если это вообще ни при чем, просто отговорка? Может, действительно, случилось что-то, о чем она не могла рассказать, и она решила… Нет, этого точно не может быть. Об этом нельзя даже думать. И все эти разговоры о том, как важно ценить жизнь… Нет. Саммер просто любит экстрим и на этот раз слегка перегнула палку. Когда организатор показывается из воды вместе с ней, у меня чуть не разрывается сердце. А потом она начинает задыхаться. Ужасно, с хрипами, стуча ладонями по рукам Зака, который крепко держит ее на месте.  — Не надо, ей нужна вода! — кричу я. Саммер погружается под воду, как только Зак отпускает ее. Он начинает вертеться, пытаясь увидеть ее внизу. К ним уже подбегают организаторы, и я тоже дергаюсь в их сторону, но на меня набрасывается Нела.  — Почему ты не сказал, что у нее жабросли?!  — Потому что я идиот! — огрызаюсь я. Другого объяснения у меня нет: я так боялся, что что-то случится, и так хотел, чтобы она вернулась, что совсем не подумал о том, что она не может находиться на суше.  — Черт, куда она делась?! — восклицает Брюс.  — Это девчонка — психопатка!  — Сара, нам нужен антидот от жаброслей на пляже срочно, — говорит Нела своей палочке, и из нее вырывается серебристый Патронус в форме какой-то птицы.  — Найдите ее и не упускайте из виду! Привяжите, я не знаю! Пока нет антидота, девчонка должна оставаться под водой!  — Ал, что она делает? — спрашивает Нела.  — Я не знаю!  — Она под чем-то?  — Нет! — отвечаю я возмущенно, но потом задумываюсь. Могла ли Саммер задвигать речи о вреде наркотиков, будучи под чем-то? Не знаю. Может, и могла. Я совсем не понимаю, что творится у нее в голове. Неле я, очевидно, не говорю, что это возможно. Когда на пляже появляется Сара, она сразу же, не слушая объяснений, вбегает в воду прямо в одежде. Зак и Брюс под локти достают из воды Саммер, и медсестра засовывает ей что-то в рот, заставляя проглотить. Я кидаюсь к ней, увернувшись от Нелы, которая пытается меня остановить. К тому моменту как я пробегаю эти несколько метров, жабры на ее шее и перепонки между пальцами исчезают, и она смеется, как сумасшедшая.  — Саммер? — я обхватываю ладонями ее лицо и, заметив, что она еле стоит на ногах, перекладываю одну руку ей на талию. — Ты в порядке? Смех прекращается.  — Конечно, в порядке, как и говорила. Я же просила никого не звать, — шипит она так, чтобы не услышали организаторы.  — А я просил ждать меня! — не сдерживаюсь я.  — Ты хотя бы узнал заклинание? Я едва не зверею.  — Какое заклинание, ты что, издеваешься? Я чуть с ума не сошел!  — Так, детки, давайте вы завтра с этим разберетесь, — вмешивается Сара, обхватывая Саммер за плечи. — Пойдем в Лазарет, я тебя осмотрю. Ты ни с кем не сталкивалась в воде?  — Меня никто не кусал, если вы об этом, — отвечает она, а потом оборачивается на меня: — А акул здесь вообще нет. Я стою на месте, смотря как Сара уводит ее, и не могу поверить в то, что произошло.  — Идем, я провожу тебя в корпус, — говорит мне Нела. Я машинально киваю и следую за ней. Сара, Зак и Саммер идут впереди, и Саммер ни разу не оборачивается на меня. Попрощавшись с Нелой у входа в корпус, я захожу внутрь и останавливаюсь, не зная, куда идти. Вариант вернуться на мальчишник отпадает сразу: возможно, я бы и не отказался сейчас напиться до беспамятства, но настроение развлекаться пропало. Не типичный повод для 4-2-21, о таком за стаканом виски не расскажешь. Мысль о том, чтобы пойти в комнату и сидеть там в одиночестве, заново проигрывая в памяти последний час, просто вгоняет в депрессию. В лазарет идти не стоит — ссориться с Саммер еще больше я не хочу, а после такого я не смогу даже заставить себя извиниться за то, что сдал ее. Она определенно злится на меня, но это же просто ненормально! Что я должен был делать? Сидеть и ждать целый час, гадая, вернется она или нет? И тут приходит ответ, абсолютно неожиданный, но как будто единственно верный. Не раздумывая особо, я поднимаюсь на второй этаж, сворачиваю в крыло девочек и стучу в нужную дверь. Через пару секунд ручка поворачивается, и я сталкиваюсь с удивленным взглядом Розы.  — Ал? — она хмурится. — Что ты здесь делаешь? Почему ты весь мокрый?  — Эм. Можно мне войти, пожалуйста? Она открывает дверь шире, пропуская меня внутрь, берет с тумбочки свою палочку и высушивает меня заклинанием.  — Ты с мальчишника? — интересуется она. — Мне Алекса в таком же виде ждать?  — Нет, — я качаю головой. — Я ушел раньше, они, наверное, еще там. Стой, он тебе рассказал о мальчишнике? Роза только пожимает плечами, не видя смысла оправдываться.  — Что ты хотел? — спрашивает она. Я открываю рот, но не знаю, что ей ответить. Пойти к Розе казалось мне таким логичным, ведь когда-то и она попала в такую ситуацию — только на месте Саммер тогда был я. Только что я надеюсь от нее услышать? Что я здесь делаю?  — Помнишь, на первом курсе мы пошли в Запретный лес? Роза напрягается, и выражение ее лица становится жестким.  — Ты что, издеваешься надо мной? Мне хочется себе врезать. Конечно, она об этом помнит, из-за этого же недавно все переругались.  — Ну да, я помню… что ты тоже помнишь… Я вообще-то не знаю, к чему я веду этот разговор. Наверное… Я понимаю, почему ты это сделала, и мне очень, очень жаль, и если бы у меня тогда были мозги, я бы так не отреагировал, но теперь я знаю, каково тебе было, и, наверное, я должен сказать спасибо, что ты сказала Виктуар, потому что это просто бред, знать, что мы ночью одни в лесу, и никому об этом не говорить, верно? Я не должен был туда идти, это все дурацкие геройские замашки, чтобы быть как мой отец, но это было безответственно, и, конечно, ты должна была кому-то сказать, а не тупо ждать целый час, как тебе было велено, и думать, съест Саммер гребаная акула или нет? Я замолкаю и останавливаюсь. Оказывается, в какой-то момент я начал ходить по комнате. Я занимаю один из стульев. Роза смотрит на меня странно.  — Что случилось? — спрашивает она. И я ей рассказываю. Все. С самого начала. Не с начала сегодняшнего вечера — с начала смены, за исключением слишком личных подробностей.  — … и теперь она злится на меня из-за того, что я испортил ей приключение. Но это же ненормально, да? Я же правильно поступил, да? Некоторое время Роза просто молчит. Я понимаю, что с ее стороны это странно: мы почти не общаемся, но тут я пришел и вывалил на нее историю, как я вламываюсь в чужие кабинеты, ворую алкоголь и курю траву… В мою голову слишком поздно начинают закрадываться сомнения в необходимости рассказывать все это своей кузине.  — Ну, — Роза прочищает горло. — Если ты хочешь моего личного мнения… То вот все, что ты делал до этого, я не могу назвать правильными поступками, уж извини. Можно любить жизнь и без нарушения закона. Но именно в этой ситуации… Да. Я думаю, что правильно. Но что толку? Правильные поступки — обычно те, которые людям не нравятся.  — Но ведь я тоже просил ее остановиться, правильно? Почему это я должен был делать то, о чем она просит, а не наоборот? Я и так всегда все делаю, но это же было нахрен опасно! Роза едва заметно морщится, когда я повышаю голос.  — Прости.  — Ничего.  — Как думаешь, она это тоже поймет? Что я не мог поступить иначе? Она склоняет голову набок.  — Ну, судя по моему опыту, ей для этого понадобится лет пять, — безжалостно отвечает она. Что ж, я это заслужил.  — Справедливо. Роза вздыхает, садится на кровати дальше, опираясь спиной о стену, и смотрит на меня.  — Что ты собираешься теперь делать? — спрашивает она.  — Не знаю, — я качаю головой. — Мне все нравилось до этого, но сегодня — это был уже край. Если такие выходки будут повторяться и дальше, я просто не смогу спокойно на это смотреть со стороны. Но не могу же я просто запретить ей что-то делать.  — Ал, — осторожно произносит Роза, нервно облизывая губы. — Ты, пожалуйста, не обижайся, но ты уверен, что Саммер — та девушка, которая тебе подходит?  — Конечно! — возмущаюсь я. — Да даже если и нет, это не метла и не мантия, чтобы подходить. Я ее люблю. Я с ней счастлив. Все, это все, что имеет значение.  — Ладно, — говорит она. Она не выглядит особо убежденной, но чего еще можно ждать от правильной Розы? Разумеется, после моего сегодняшнего рассказа это все выглядит не очень хорошо, но если бы она сама хоть раз рискнула сделать что-то, на что меня подстрекала Саммер до этого, то сейчас бы ничего подобного не говорила.  — Я просто за нее беспокоюсь, — говорю я. — Я не знаю, почему она это сделала.  — Ну, судя по твоим словам, Саммер любит острые ощущения, — Роза пожимает плечами. — А поплавать ночью в открытом океане — очень даже остро.  — Нет, дело не в этом. Она вела себя очень странно в последнее время, как будто была чем-то расстроена. Она свалила все на ПМС, но не может же быть такого, чтобы из-за этого она решила пойти поплавать с акулами! На тебя же ПМС так не действует?  — Ал! — Роза округляет глаза. — Тебя не учили, какие вопросы можно задавать, а какие нет? Но, как видишь, я еще жива и не исключена из школы, так что это нетипичный симптом.  — Так вот, я тоже так думаю. Тогда зачем ей врать, что у нее ПМС? Это значит, что случилось что-то плохое, но она мне не говорит. Может, ее сегодняшний поступок — просто крик о помощи? Может, она хотела сделать что-то настолько опасное, чтобы кто-то заметил и…  — А может, у нее действительно просто ПМС. Или, что более вероятно, для нее это нормально. Может, это не самое опасное, что она когда-либо делала, может, она живет в Малибу и купается каждый день, может, ей нравится находиться на грани смерти, потому что после этого она чувствует себя всемогущей…  — Я не понимаю, к чему ты клонишь.  — К тому, что вы слишком разные люди, — чеканит она. — С каждой вашей проделкой она тебя испытывала, подталкивала к краю, нащупывала твой предел допустимого. И сегодня она его нашла. Но это не значит, что они у вас совпадают, понимаешь? Она может позволить себе гораздо больше, чем ты, и это нормально. Так бывает. Далеко не все люди друг другу подходят. Но ты этого в упор не видишь. Когда человек делает что-то, что не входит в твои рамки, ты сразу начинаешь искать ему оправдания вместо того, чтобы признать, что этот человек — не тот, кем ты его считал. И в первую очередь, это касается твоего дружка Малфоя.  — А при чем тут Малфой? — удивленно спрашиваю я, сразу забыв все возражения, которые собирался озвучить после окончания ее тирады. Роза сжимает губы, как будто не дает себе что-то сказать. Неужели он опять на нее наехал из-за того, что случилось миллион лет назад?  — Ни при чем, — говорит она сдержанно. — Просто вырвалось. Ты знаешь, что я его не очень люблю. Послушай, я ничего не знаю о Саммер, я никогда с ней не общалась. Может быть, ты прав. Но будь готов к тому, что Саммер окажется не бедной, запутавшейся девочкой, которую не любят родители и никто не понимает, а просто таким человеком. Безответственным, немного эгоистичным, не знающим меры… И после этого ты должен решить, та ли это девушка, которая тебе нужна.  — Да, — уверенно говорю я. — Тут не надо ничего решать. Саммер идеальна для меня, без нее я никогда бы не научился жить по-настоящему. Роза вздыхает.  — Ну, вот тебе и ответ. Если ты за этим сюда пришел, конечно.  — Я… не знаю. То есть, ты хочешь сказать, что я должен…  — Нет, — она поднимает руку, останавливая меня. — Ты пришел именно ко мне, потому что когда-то я сдала тебя Виктуар, и думаешь, что я сразу дам тебе все правильные ответы? Я не могу сказать тебе: «Ал, брось Саммер, она сумасшедшая» или «Ал, иди мирись с Саммер, у всех свои недостатки». Ты сам должен понять, что делать, а я просто задала наводящие вопросы. И вот ты сказал, что Саммер тебе нужна.  — Конечно, нужна, я в этом и не сомневался. Я не думал, расставаться с ней или нет, наверное, я просто хотел узнать… Как все наладить теперь…  — Нелогично с твоей стороны приходить за таким советом ко мне, — замечает Роза. — Я не стала даже пытаться ничего налаживать, а просто заранее смирилась с тем, что все меня ненавидят и никогда не простят. Но ты — не я. Поговори с ней. Все отношения построены на компромиссах, уверена, вы тоже к нему придете. Объясни все, и Саммер тебя поймет.  — Ага.  — Ведь если человек делает что-то очень опасное, надо позвать кого-то на помощь.  — Да.  — Значит, ты не не обидишься, когда я расскажу родителям о твоих экспериментах с травкой?  — Что?! Роза мило улыбается, но улыбка выходит довольно угрожающей.  — Летать на метле под кайфом так же опасно, Ал, и если я еще раз об этом услышу, я тебя сдам. Разумеется, чтобы тебя спасти. Не могу же я сидеть и гадать, подсядешь ты на наркоту или нет, правильно?  — Ой, все, мам, — я закатываю глаза. — Больше ты об этом не услышишь. Роза опасно прищуривается, и я смеюсь.  — Да ладно, ладно, правда, — успокаиваю я. — Это было один раз. Она смотрит на меня с выражением, достойным Гермионы Грейнджер-Уизли, и качает головой.  — Поверить не могу, что из всей нашей семьи в отрыв решил уйти именно ты.  — Лучше сейчас, чем когда у меня будут жена, работа и трое детей, — рассудительно замечаю я.  — А лучше вообще никогда, — она скептически изгибает бровь. — Я закрою на это глаза, пока. Но, Ал, пожалуйста, не ввязывайся ни во что просто ради того, чтобы впечатлить девочку.  — Роза, — сдержанно произношу я. — Спасибо за беспокойство, но все в порядке.  — Хорошо, — хмыкает она. — Как скажешь.  — Ладно, — я киваю и поднимаюсь со стула. — Пойду найду Саммер. Как думаешь, ее уже выпустили?  — Наверное.  — Ага. Ну… И все. Разговор, за которым я сюда пришел, закончен, совет получен, вывод сделан. И неловкость нашего общения, о которой я забыл под впечатлением от событий вечера, вернулась.  — Как твои дела? — спохватившись, спрашиваю я. Если я хочу и с ней наладить отношения, нельзя ворваться к ней посреди ночи с вопросами о своих отношениях, и не задать ни одного о ней самой, правильно?  — Хорошо.  — Как с Алексом?  — В братских угрозах не нуждаюсь, спасибо, — улыбается Роза. — Мама обещала поговорить с отцом насчет поездки, но не думаю, что он будет в восторге от того, что я поеду в Европу с сыном Виктора Крама. Даже представить боюсь, что будет, когда он приедет.  — Все равно Гермиону ему будет не переспорить, — говорю я. — Какие у вас планы?  — Ну пока — Вена, Прага, Париж и Брюссель, может, еще в Германию получится, — отвечает она мечтательным тоном. — Там надо будет по деньгам смотреть. Может, задержимся. Алекс еще зовет меня к себе домой, но насчет этого я не уверена.  — Почему? — спрашиваю я машинально, хотя мыслями я уже не здесь.  — Ну, я бы хотела провести время с родителями и подготовиться к школе перед учебным годом… Почему у нас с Саммер нет никаких планов? Алекс и Роза познакомились тоже здесь, в лагере, они тоже из разных стран, но уже вовсю обсуждают будущее. А я, кажется, поднимал этот вопрос только под травкой. Надо будет пригласить Саммер к нам. Уверен, она понравится маме, если, конечно, не будет воровать родительские запасы алкоголя. Может, Саммер даже обрадуется, что не надо будет возвращаться домой во время подготовки к свадьбе ее отца и Бриттани…  — А еще мы заедем в Амстердам, говорят, там легализованы наркотики.  — Что? Роза смеется.  — Ты вообще меня не слушаешь, — говорит она, кажется, не обижаясь. Надеюсь. — Иди уже, помирись с Саммер.  — Ага. Спасибо тебе большое, — говорю я абсолютно искренне. — Ты мне очень помогла.  — Не уверена, что что-то сделала, но рада, если так. Удачи тебе.  — Спасибо. Я закрываю за собой дверь и несколько секунд просто стою в коридоре. Кажется, Роза окончательно перестала на меня злиться.  — Что ты делал у Розы? Я вздрагиваю от неожиданности, услышав голос сестры, и иду к ней.  — Да мы просто разговаривали, — отвечаю я, не вдаваясь в подробности. Уж Лили точно лучше не знать про траву.  — Уже поздравил ее?  — С чем? — не понимаю я, и до меня доходит: — Точно, у нее же День рождения. Я не сообразил, что двадцать пятое уже наступило.  — Ладно, мне надо с тобой поговорить. Я слушаю Лили вполуха. Все, что мне хочется, это найти Саммер и оставить ссору позади, поэтому я просто киваю невпопад, чтобы сестра меня отпустила.  — Ты вообще слушаешь меня или нет? — возмущается она, щелкая пальцами перед моими глазами. Я пересказываю ей суть ее же плана, и, удовлетворенно кивнув, она идет искать кого-то еще. Я захожу к Саммер, но Оливия говорит, что она еще не возвращалась. Это странно. С ней же было все в порядке, правильно? Надеюсь, она действительно ничего не принимала, потому что иначе у нас точно будут проблемы. Я спускаюсь на первый этаж и сворачиваю к лазарету. Саммер уже идет мне навстречу. Увидев меня, останавливается. Я тоже не знаю, какой реакции мне от нее ждать, но решаю, что первый шаг стоит сделать мне. Она так и стоит неподвижно, пока я не подхожу и не прижимаю ее к себе, а потом замыкает руки у меня за спиной и буквально повисает на мне. Все. Так можно и остаться. Навсегда. Что бы ни происходило с Саммер на самом деле, что бы она ни скрывала от меня, ничто не заставит меня ее отпустить.