Запретный плод

Гарри, удобно расположившись в большом кожаном кресле, лениво скользил кончиками пальцев по кромке стакана, в котором плескался элитный, прозрачно-янтарный огневиски. Через приоткрытую створку окна скозил легкий осенний ветерок. До наступления настоящих холодов пройдет еще немало дней, поэтому пока можно было наслаждаться невесомыми прикосновениями проказника к коже, вдыхать полной грудью, вместе со свежестью улавливая запах прелой листвы и сладковатый цветочный аромат. Гарри любил осень с ее холодными ночами и теплыми днями; с грозами и моросящими дождями. А когда деревья начинают скидывать листья? Разве может быть зрелище прекраснее? Мужчина горько усмехнулся собственным мыслям. Когда же он начал обращать столь пристальное внимание на красоту природы? Наверное, когда впервые почувствовал тяжелые объятья безнадежной скуки… давно, очень давно. Неделя, которую здесь провели его дети, Роза, Скорпиус, словно подарила ему глоток горячей свободы, от всего: положения, обязанностей, даже собственных мыслей! Хотя, с последним, пожалуй, он преувеличивал. Однако, ненамного. Как же давно это было… когда чувства стояли для него на первом месте. Когда желание сорваться и бежать способно было перевесить доводы разума… Все это осталось в далеком прошлом?.. Жалел ли Гарри об этом? Определенно, нет. Но все же, ему все чаще и чаще, особенно в такие вот моменты одиночества, казалось, будто он потерял нечто очень важное. Иначе, почему порой жизнь начинала казаться до омерзения серой и невзрачной? Дверь в комнату открылась совершенно бесшумно. Но звуки и не были нужны мужчине, чтобы почувствовать присутствие другого человека. Все же, сколько бы лет ни минуло, прошлое всегда будет с ним, отравляя своим незримым воздействием. И в первую очередь сказывалось оно вот в таких вот мелочах: напряжение, когда кто-то появляется в осязаемом им круге, рука, которая сама дергается к волшебной палочке, даже дома, даже спустя столько лет! И родные, близкие люди так и не стали исключением… - Гарри, - тихо позвала Джинни, медленно подходя к креслу. Мужчина прикрыл глаза, вслушиваясь в едва слышный шорох шагов, мягкий, чуть шелестящий. Красивый звук, домашний. И… почему-то до боли чужой. Гарри тяжело вздохнул, открыл глаза, чуть заторможено повернул голову, отставляя стакан с огневиски на низкий, винтажный столик, поверх толстой папки с документами. Джинни в это время, наконец, дошла до кресла и аккуратно присела на мягкий, широкий подлокотник, положив изящную, узенькую ладошку с короткими ухоженными ногтями ему на плечо. Привычка замечать казалось бы ничего не значащие мелочи – еще одна привычка, оставшаяся с давних времен. Только, в отличие от многих других, просто необходимая для работы. - Ммм, ты что-то хотела, дорогая? – У Гарри не было абсолютно никакого желания улыбаться, но губы помимо воли раздвинулись в насквозь фальшивой улыбке. Зачем? Почему он бежал от своей семьи, от своей жены, а главное, куда в итоге стремился? Если бы он только смог найти ответы на эти вопросы! Джинни улыбнулась в ответ, и на миг мужчине вдруг почудилось, что ее улыбка столь же фальшива, как и его. Гарри едва заметно нахмурился, но быстро откинул эту мысль. Не хватало еще искать оправдания своей отчужденности в несуществующих проступках близких… Тем временем женщина второй рукой едва ощутимо коснулась его щеки, провела линию к подбородку, ненадолго остановилась на проступившей щетине, столь непривычной даже для той, кто провел с ним большую часть жизни. Гарри всегда тщательно следил за собой и подобные моменты «неухоженности» были явлением крайне редким, говорящим: его что-то сильно беспокоит. - В последнее время ты…какой-то…не такой, - чуть поколебавшись, все же решила начать серьезный разговор женщина. И тут же замялась, пытаясь подобрать правильные слова. Джинни никогда не была слепой и уже давно с тревогой смотрела на мужа, который все больше и больше отдалялся от семьи, словно возводя вокруг себя невидимую стену. Его лицо уже давно не выражало каких-либо ярких положительных эмоций. Ничего, кроме тоски и беспредельной… скуки. Джинни боялась это признавать, но вдруг…Вдруг Гарри просто устал от нее и от детей? Может, он нашел себе кого-то "на стороне"? Подобные мысли причиняли сильную боль, но и открещиваться от них тоже не стоило. Пора уже было взглянуть на мир реально, а не через призму розовых очков. Поттер изменился, это факт. И проблема должна найти свое решение, пусть и не сразу. - Да нет. Вроде все так же. Просто работы много в последнее время, - Гарри, в свою очередь, не смог бы объяснить свое состояние, даже если бы захотел. Но проблема в том, что он этого и не хотел. Гарри еще раз неловко улыбнулся, сжал ладонь Джинни, лежащую на его плече, пальцами и… вновь потянулся к стакану с виски. Можно молчать, бежать, пытаться забыть, нелепо удивляться, но проблема от этого не решится. И чтобы сделать хоть что-то, в этот вечер он залил ее, свою горечь, крепким виски. - Хорошо, любимый, как скажешь. Джинни поняла - разговор окончен. А на романтичное продолжение вечера даже и рассчитывать уже не приходилось. Гарри выпил - и выпил неслабо, а в таком состоянии лучше вообще к нему не лезть. Оставшись ни с чем, и покидая кабинет, так и не узнав ответы на собственные вопросы, Джиневра аккуратно прикрыла за собой дверь и ушла в комнату. На нее резко навалилась тяжелая и неприятная усталость от гложущих противных мыслей. Женщина знала - сегодня ночью Гарри к ней опять не придет, выбрав в качестве места для сна - софу в своем кабинете. И их общая постель так и останется холодной. *** Скорпиус вертел в пальцах листок, опавший с дерева, с любопытством разглядывая его зеленую плоть. Вечно зеленую. Даже опав, эти листья продолжали лежать зеленым ковром, покрывая весь пол. Или землю? Неизвестно, да и важно ли? С момента возвращения в школу он стал бывать здесь – в Выручай-комнате – все чаще и чаще. Сначала раз в неделю, потом раз в три дня, в два, каждый вечер. По какой-то злой иронии, стоило ему пересечь порог этого странного места, как оно тут же обращалось в сад, расположившийся на заднем дворе дома Поттеров. Первый раз парень фыркнул и уже собирался сделать шаг назад, но… что-то заставило его остановиться, зайти, неторопливо пройтись по утоптанной тропинке, сесть на скамью, уткнувшись лицом в ладони. Внезапно стало очень тяжело, какая-то тягучая боль в груди, мешала свободно дышать, а на глаза вдруг навернулись слезы. Непрошенный, невольный всхлип сорвался с губ, теплые дорожки побежали по щекам. Скорпиус часто заморгал и, пораженно охнув, принялся торопливо растирать влагу по лицу. Он уже давно отучился плакать, еще в далеком детстве. Никого не интересовали его слезы, и тяжелее всего было, когда он видел в глазах отца отвращение, перемешанное с недоумением. Именно тогда он стал воспринимать слезы, как нечто постыдное, унизительное. Так почему же?.. Как ни странно, тогда ему стало легче. И именно поэтому слизеринец не мог отказать себе, вновь и вновь возвращаясь в комнату. Сегодня на него снизошло странное, необъяснимое спокойствие. Оно не было утешительным, напротив, вызывало противную безнадежность. Малфой саркастически усмехнулся, сжал пальцы, ломая хрупкий листок. Сколько раз он высмеивал чью-то глупую влюбленность? Совершенно пустые глаза? А теперь, похоже, сам попался на эту удочку. - Так вот где ты пропадаешь каждый вечер? – тихий голос заставил задумавшегося слизеринца вздрогнуть. - Лили? – парень разжал пальцы, выпустив листок, который медленно спланировал на землю. - Что с тобой происходит? – девушка подошла ближе, опустилась перед ним на корточки, просительно заглядывая в глаза. Скорпиус поспешно отвел взгляд. Ему вдруг стало невыносимо стыдно. С того момента, когда они вернулись в школу, Лили действительно продолжила общаться с ним в открытую. Ей было плевать на шепот за спиной, на мерзкие, ни разу неправдоподобные слухи. Даже поссорилась несколько раз со своими братьями. Но рядом со Скорпиусом всегда была весела и приветлива. И чем дальше, тем больше парень ее уважал. И тем преступнее казалось его влечение к Поттеру-старшему. - Ничего… - с трудом прошептал парень, - со мной все в порядке. Лили напряженно сомкнула губы, сжимая в своей ладони пальцы Малфоя. Немного грубовато и сильнее, чем обычно. - Только мне не ври, пожалуйста. Девушка оглянулась, рассматривая столь знакомый пейзаж. Ей не верилось…Она отказывалась принимать собственные мысли за чистую монету, - Расскажи все, как я есть. Я пойму. Или хотя бы попытаюсь. Малфой уже открыл рот, чтобы вновь сказать «все в порядке», свести все к шутке, как он это умел делать, но почему-то не смог. По щекам вновь побежали противные слезы. Вырвав пальцы из ладони девушки, запустил их в волосы, приводя тщательно уложенную прическу в полный беспорядок. - Не могу! Я не могу! Лили, пожалуйста, перестань. Девушка стремительно поднялась, встала в полный рост, вздохнула глубоко и выдала: - Я…Скорпиус, прошу! Умоляю, скажи, в чем дело. Я просто не хочу оказаться в правой в своих догадках. Ты…Так так смотрел на моего отца…Не просто восхищенно, нет. А…как на мужчину. На потенциально привлекательный для тебя объект. Мне… Мне страшно, если все, что я там себе надумала…и есть правда. Лили шмыгнула носом и вытерла рукавом рубашки потекшие по щекам слезы, размазывая их по лицу еще больше. Малфой вздрогнул так, будто девушка его ударила. Сильно, по самому больному. Пальцы дернули пряди светлых волос, сильно, до боли, до того, что отдельные волоски остались в его ладонях, вырванные. Парень ничего не ответил, но то, как он весь сжался, как дрожали его плечи, говорило куда лучше всяких слов. - Нет… Нет, нет, нет! Скорп, не молчи! Девушка тряхнула друга за плечи и пнула ладонью в грудь. - Ответь мне, наконец! Я ни за что не поверю, что ты влюблен в моего отца. Это неправда! Скажи мне, что это все неправда! - Правда! Все, что ты сказала, правда! Просто… просто ударь меня, если тебе станет легче! Кричи! Я ведь заслужил… - парень наконец посмотрел ей прямо в глаза, по щекам, не останавливаясь, текли слезы, а на лице застыло беззащитное, болезненное выражение. Лили резко отпрянула от своего друга. Влажные, чуть покрасневшие глаза распахнулись удивленно. Как же так? Как такое могло произойти? Родители итак в последнее время начали удаляться друг от друга, так еще и это… - Ясно. Я…Я все поняла. Только знай - с моим отцом тебе ничего не светит, и можешь даже не пытаться. Он слишком любит маму, и ради…тебя не бросит ее. Никогда. Девушка говорила четко, громко и немного по-хамски. Шок от признания Малфоя еще не успел пройти. Как вообще было возможно влюбиться в человека, старше тебя почти на тридцать, ничего о нем не зная? Для Лили это оставалось загадкой. Она с вызовом смотрела на растерянного друга. Ей хотелось пожалеть Драко, правда хотелось, но на кону стояло счастье семьи. А она было куда дороже. - Не считай меня дураком! – перешел на крик Малфой и неожиданно громко всхлипнул. Помотал головой, нервно вытер щеки и, сглотнув очередной всхлип, через силу продолжил, - у меня никогда не было друзей, но предателем я себя тоже не считаю. Ты мой первый и единственный друг, Лили! Поэтому… не хотел ничего говорить, молчал. Да и какое ему до меня дело? Всего лишь мальчишка, любовник его сына. Он ведь все прекрасно понял! А мне впервые в жизни было так стыдно! И сейчас тоже стыдно. Я стараюсь забыть и не могу! Ты хотя бы представляешь, каково это, когда не можешь отвести от кого-то взгляд? Как будто он приклеился! Глаза… его глаза мне снятся постоянно! Все вокруг кажется таким мелким, незначительным… Только ты, разговоры с тобой, ненадолго отвлекают. Но… с каждым днем становится все хуже и хуже… Скажи, прошу, скажи, что мне с этим делать?! Лили, немного успокоившись, внимательно посмотрела на Скорпиуса. В его взгляде читались отчаяние, боль…и мольба. Он был похож на утопающего, судорожно хватающегося за старый, ненадежный спасательный круг. На бледном лице полыхали красным скулы, дрожали влажные от слез ресницы, чуть тряслись колени. - Я не знаю. Прости. Во-первых, я еще не любила так сильно, а во-вторых…В данной ситуации замешена моя семья, в которой уже давно что-то не клеится. Папа ночует на работе, мама ходит…грустная постоянно, и явно подозревает его в изменах, но молчит…Перебарывает себя, но все-таки молчит. А тут ты…Мне трудно, Скорп, очень трудно. Как никогда раньше. У меня тоже не было по-настоящему близких друзей…Кроме тебя. И сейчас я в растерянности. С одной стороны, мне очень жаль тебя. Так влюбиться в человека, с которым вряд ли получиться быть вместе. Но с другой, мне страшно. Вдруг, отец…купится…на тебя? Пойми, Скорпиус, сейчас я плохой советчик. Буду лишь надеяться, что эта "любовь" у тебя перегорит. Девушка обняла друга и хлопнула его по плечу, как делала это всегда. Парень нерешительно обнял ее в ответ, уткнувшись носом в плечо. - Прости меня, - с искренним раскаянием выдохнул он, приходя в себя и продолжил, уже с привычной самоиронией, но так и не поднимая лица от ее плеча, - в первую очередь я расстанусь с Альбусом и попробую найти кого-то другого. Мой шанс на неожиданное свидание – ноль без палочки. А впереди еще полно времени до окончания учебы. Я… постараюсь справиться, как всегда делал это до сих пор. Спасибо… за то, что нашла силы поддержать меня в такой ситуации. Лили потрепала волосы Малфоя и отошла от него на пару шагов: - Перед тем, как расстаться с Алом, советую купить беруши и убрать все более или менее опасные предметы из поля его зрения. А то он может…расстроиться, - девушка заулыбалась, - Надеюсь, ты действительно забудешь о папе и найдешь себе достойную партию. - Я тоже… - напряженно улыбнулся тот в ответ. *** - Ну, и как звали твоего сегодняшнего парня? – прошептала Лили, нервно переминаясь с ноги на ногу. Сегодня она пришла на поле для квиддича сразу после тренировки и сейчас стояла рядом с другом. Вокруг никого не было, но она не решалась говорить громко. - Руфус? Дональд? – всерьез задумался тот, перебирая имена. Лили тяжело вздохнула. Ей было больно наблюдать за другом, который с каждым днем словно терял частичку себя. Его буквально ломало. А она ничем не могла помочь. Девушка тоже страдала, остро переживая страшную для всех ситуацию. - Альбус по-прежнему истерит? – ей хотелось много чего сказать, да попросту обнять слизеринца, но вместо этого перешла на другую тему. - Ага, пытается затащить в постель каждый вечер, - с нарочитым весельем отозвался тот, - все никак не может понять, как это можно взять и бросить его, такого замечательного и красивого. - Ну это в его стиле. Он с самого детства страдал запущенной стадией нарциссизма, - девушка натянуто улыбнулась, пытаясь хоть как-то разрядить напряженную атмосферу. Было видно, что Скорпиус становился все равнодушнее - к себе и окружающим. Он наплевал на все моральные принципы и постоянно ошивался вне стен Хогвартса, пытаясь найти себе "утешение", которое приходить совсем не торопилось. Давил на мозги Альбус - упертый и отвратительный в своих истериках. Нервировали слухи, перешептывание за спиной. Малфой сам удивлялся, как у него еще от всего это крыша не поехала. - Ничего, потерплю, - тяжело вздохнул он, - я вот тут подумал… может, попробовать переключиться на наших дорогих преподов? Как раз трое подходящего возраста… - Малфой нервно засмеялся и тут же оборвал себя. - Чувствую себя последней шлюхой, подстилкой, - слова сорвались с губ, прежде, чем парень успел себя остановить. - Ну, не надо так, Скорп. Никакая ты не шлюха, просто...пока еще не нашел кандидата для постоянных отношений. Это ведь не так просто. Лили ободрительно улыбнулась. - Да, ты права… - Скорпиус тяжело вздохнул, на пару секунд прикрыв глаза, - я, пожалуй, пойду, переоденусь. И, не дожидаясь ответа, стремительно развернулся, крепко сжав метлу. Действительно, распускать сопли – совсем не в его характере. Гордость, четкость, равнодушие, то, что всегда отличало Малфоя от окружающих. Пускай боль не оставляла его ни на секунду, пусть каждый раз, просыпаясь в незнакомой постели, с незнакомым мужчиной – парнем, испытывал сильнейшее отвращение. Все это не имело значения. Ему не привыкать. Что бы ни произошло, он должен оставаться самим собой и главное - забыть уже про свою глупую влюбленность! *** Гарри медленно перебирал бумаги, фотографии, с которых на него смотрели совсем молодые, живые лица. Еще трое. Они потеряли еще троих мракоборцев, лишь недавно пришедших в их отдел! Не важно, что мужчина чувствовал, как тошно ему было, он всегда старался выполнять свою работу как можно лучше, с полной самоотдачей. Составлял отряды так, чтобы новички находились под присмотром самых опытных, чтобы свести количество травм на «нет». А вместо этого – три смерти. Три! Темные, мрачные времена уже прошли, сколько лет минуло? А молодые все равно расставались с жизнями. Тревожные новости приходили одна за другой. Место Темного Лорда заняли другие, несравнимые с ним ни по силе, ни по масштабности планов. Пустышки, которые, однако, убивали его людей. Гарри хотел верить, что находясь в этом кабинете, принимая решения, он делал важную часть работы, с которой справиться могут не многие. Пытался убедить себя, что находится на своем месте. Но сейчас все его самоубеждения, логические доводы, выстроенные в многоэтажную пирамиду, рассыпались, подобно карточному домику. Мужчина со злостью отбросил папку и резким жестом снял очки, устало потер глаза. Здесь, в этом кабинете, могут быть многие! Его может занять кто-то другой. А его опыт куда больше пригодится на полях сражений, которые стали вспыхивать вновь все чаще и чаще. Он должен быть там! Но… кто же спрашивал его мнение? Гарри Поттер, герой, который находится у всех на виду, должен непременно занимать высокий пост и просиживать штаны в этом чертовом кабинете! Он в очередной раз поморщился и покосился на письмо, небрежно лежащее на самом краю стола. Ко всему прочему, еще и это… Вечеринка в честь юбилея. Каждый год они собирались, чтобы отметить годовщину окончания войны, вспомнить тех, кто не дожил до этого дня. И до сих пор Гарри ни разу ее не пропускал. Казалось, что пока помнит, близкие продолжали жить. Теперь же все изменилось. Жизни молодых ребят куда важнее прошлого. Не время купаться в ушедшем. Идти совершенно не хотелось. Однако, он все же обязан там появиться. Незримая стена, ограждающая его от всего остального мира, от друзей, близких, семьи, становилась все толще. И казалось, что один неверный шаг, поступок, и он уже не захочет больше никого видеть, слышать. Уйдет в себя, без права возврата. Нельзя. Нужно думать, делать что-то! Но что? Пока Гарри не мог найти ответа на этот вопрос.