***
Как же тут холодно. Изолятор напоминает камеру, нежели палату учреждения лечебной направленности. Пол каменный и от того ледяной. К тому же сейчас в Лондоне зима, а никакого даже подобия отопления я здесь не вижу. Мой изолятор это четыре стены, между которыми ровно четыре шага. В углу лежит матрас, на нём тоненькое одеяло. Даже простыни нет, что уж говорить о подушке. Хуже места нет. И нужду справить негде, как же так? Оглядываю своё место ближайшего проживания и наконец, натыкаюсь взглядом на небольшое возвышение. С брезгливостью оглядываю его, так и есть, вот она моя уборная. Прямо тут. До такого я не опускался. Чёртов демон. Ты мне ещё ответишь за то, что я здесь оказался. И все-таки, почему Себастьян не откликается? Такого ещё ни разу не было. Он поклялся остаться со мной до конца. Так почему он не приходит на зов? Или он соврал? Первый раз за всё время контракта соврал мне. Ни черта не помню. Ещё эта амнезия… Что же такое произошло за последние сутки, что я оказался в дурдоме? После ванны спокойствия согреться не представлялось возможным, заснуть тем более. Одеяло слишком короткое и ветхое, к тому же пахнет чем-то. Вспоминаются слова тех санитаров: «Там всё заблёвано». От этого всё внутри сжимается, ну и мерзость. Откидываю одеяло, нет уж, лучше замёрзну. Всё равно эта жалкая грязная тряпка не способная меня согреть. - Себастьян, - не слишком громко произношу я. Ничего не происходит. Мне начинает казаться, что я сплю. Да точно, это дурной сон и ничего более. Обычно мне снился ритуал, а тут особо извращённая больница, да так и есть. Кого я обманываю? Холод реален, как и боль. Меня не сильно ударили, когда усаживали в ванну, но синяк остался. Да и учитывая мою комплектацию и кулак этого ублюдка. Не повезло, тебе Сиэль. Опять неизвестно где, неизвестно зачем. Да что же произошло?! Почему в голове пусто, а при попытке вспомнить я чувствую боль. Укладываюсь на жалкое подобие постели. Делать нечего. Голые стены, холод, боль и я. На этом всё. Слишком уж знакомо мне это чувство. Я забыл добавить к нему одиночество, бесконечное и абсолютное. Легко говорить о своём одиночестве в поместье при Себастьяне. Легко заявлять, что я самостоятельный. Легко говорить Соме о своём возрождении из пепла. Где бы ты был Сиэль, если бы не Себастьян? И где ты сейчас без него? И почему? В камере, как я окрестил изолятор, есть крошечное окошко, сквозь него видно только небо и если приглядеться снег. Интересно, Рождество уже наступило? Если Коллинз говорит правду, и я забываю, то, сколько я здесь? И самое главное, от чего они лечат меня? Что там такого в моём черепе нужно излечить? В голову лезет мысль о том, что Себастьян бы наверняка быстро со всем разобрался. За стеной послышались чьи-то крики, или даже завывания. Чем они там занимаются? Эти вопли, как хорошо, что они принадлежат не ребёнку. Как хорошо.***
Просыпаюсь поздно ночью, в окно светит луна. В этом мистическом свете комнатка выглядит ещё более зловещей. Стоит мёртвая тишина. Я ёжусь и всё-таки кутаюсь в плохенькое одеяло, уже не до гордости и брезгливости. Наверно на улице мороз, из окна дует. А из моего носа подозрительно течёт, горло першит, странно, что я ещё не умер от переохлаждения. Тупо смотреть в стену надоедает, поэтому осторожно встаю и меряю свою камеру шагами. Давай Сиэль подумай. У тебя же есть мозги кое-какие. Не было бы мозгов, ты бы не выжил с Себастьяном, с этим демоном, который постоянно издевается над тобой, который учил тебя арифметике и при этом бил указкой за неправильные решения. Или который в первое же твоё с ним знакомство, попытался накормить тебя такой дрянью, что странно, как ты не скончался тогда от расстройства желудка, который не является на твой зов! Не является, когда тебе так больно плохо и одино…нет просто плохо. Если предположить, что я здесь по заданию, а это логично, так как такое учреждение просто не имеет право существовать на территории Британского королевства, то вероятно я что? Ищу улики? Но это глупо, можно было бы проникнуть с Себастьяном. Так что я тут делаю? И что с моей головой? Последнее, что я помню, это полуденный чай с малиновым паем. В желудке урчит. Интересно как я давно не ел? Ощупываю живот. Сплошной синяк. Как бы он мне внутренние органы не повредил Билли этот. Утро меня застало бездумно ходящим по кругу, так было не слишком холодно, правда голова кружилась, и клонило в сон. Но я не был уверен, что если не засну, то проснусь. А я так и не придумал ничего. Не придумал даже причину, почему нахожусь тут. - Себастьян, - ещё раз попытался я, безнадёжно. Ощупываю глаз, осмотреть бы его. Есть там ещё печать, или демон смотал от меня. Вот так Сиэль, твой скверный характер не способен выдержать даже Себастьян. Мысли прерывает скрежет. В двери обнаруживается вчерашняя тётка. - Не спишь уже? Хорошо, - говорит она. Я ничего не отвечаю, - давай на выход, мистер Коллинз хочет с тобой побеседовать. Я безропотно иду к двери, санитарка выводит меня как заключённого и сегодня. - Надеюсь без глупостей? Правильно, а то ещё изолятор пропишут. Давай направо, сначала на завтрак. - А умыться? – ощущаю себя грязным, дело даже не в отсутствии гигиенических процедур, просто всё здесь вокруг будто пачкает меня. - Вчера умылся, ещё в ванну захотелось? – хмыкнула она. - Нет, - вяло отвечаю ей. Она довольно кивает. В столовой, если это место так можно назвать, находится столов десять не больше, странно, потому что если номера пациентам дают порядковые, то минимум тут должно быть двести двенадцать пациентов. - Бери поднос, вон раздача, - ну хоть к подносу не пристёгивают. В столовой всего двое человек, один сидит прямо около раздачи. Он смотрит прямо перед собой и слегка покачивается. Надеюсь, меня такое лечение не постигнет. Второй оживлённо жуёт какую-то странного вида бурду. Что это за бурда я понял, когда подошёл к раздаче и мне положили столько же странного вида каши. Так же мне дали чай, остывший. В другое время я бы не притронулся к этому. Но есть хочется, поэтому затыкаю свой внутренний голос и уверенно беру в руки ложку. Уверенность моя пропадает в ту же секунду, когда я пробую то, что приготовил здешний повар. А я думал, что у Барда нет никаких способностей к готовке. Каша холодная, пресная, к тому же имеет какой-то странный химический запах и оттенок горечи. Вполне возможно они кладут туда что-то успокоительное, подумалось мне. Кое-как проглотив пару ложек, я отставил это подальше от себя. Чай был также холодным, но сладким. Мой желудок возрадовался, это конечно не кондитерские изыски Себастьяна, но хотя бы какое-то подобие углеводов. Когда я допиваю, санитарка снова хватает меня за шкирку и волочет по коридору. Я почти привык. Давлю возмущение в зачатке. - Не набегаешься с вами всеми - психами, - бормочет она себе под нос. Всё-таки странно, на каком основании меня в душевнобольные записали? Ну что я такого мог сделать? В этот раз мистер Коллинз встретил меня в кабинете. Мне несказанно полегчало. Может ванну мне в прошлый раз назначили за плохое поведение? О чём я думаю. Какое плохое поведение? То, что я расспрашивал о том, что здесь происходит? С другой стороны, все больные так делают. В этом я от них не отличаюсь. - Сиэль, мальчик мой, - тепло улыбается мне Коллинз. Его глаза всё также пусты и холодны, - я смотрю, терапия тебе помогла. - Разве это было не наказание? – слабо интересуюсь я, что-то мне не хорошо совсем, наверно температура. - Ну что ты, даже наказание – часть лечения, присаживайся, - неловко усаживаюсь на вид в удобное кресло. Коллинз садится напротив. - Ну, что-нибудь вспомнил? – Коллинз подозрительно смотрит на меня. - Что вспомнил? - недоумённо смотрю на доктора. - Ну как же. То, кто ты. - И кто я? – осторожно интересуюсь. - Вот! – обрадовался чему-то Коллинз, - ты задумался, кто ты, значит, не уверен, это прогресс. - Я вас плохо понимаю, - меня раздражает, что он мне тыкает. Что это за отношение такое? Пусть он сто раз со мной знаком. Думаю говорить ему об этом бесполезно, как и о том, что всё что творится в этой клинике незаконно, как минимум это противоестественно – лечить подобными методами. - Что ж, начнём по новой, - вздохнул Коллинз, - наверно в этот раз мне стоит рассказать тебе всё. Надеюсь, это поможет тебе осознать ошибочность твоего мнения. - Моего мнения? – качаю головой, - и о чём же я сужу не верно? - О том, кто ты есть, конечно. Это же не какой-нибудь там клуб по интересам, чтобы ты ошибался, скажем, на какую лошадь стоит поставить. Это закрытое лечебное психиатрическое учреждение. - И кто я есть? – осторожно спрашиваю я. Не нравится мне это. Я уже догадался, что из меня хотят тут вылепить кого-то не того. Все эти: «Снова болтает, что он граф». - Начнём с того, что ты думаешь по этому поводу, - улыбается мне Коллинз. Он какое-то время молчит. А что я должен ему сказать? Что я Сиэль Фантомхайв? Так он и так это знает, - не бойся в ванну за это не пойдёшь. - Мне кажется, мы с вами плохо понимаем друг друга. Я знаю, кто я, - Коллинз разочарованно вздыхает. - Вот опять, мы же договорились, - осторожно начинает он, - что ты не помнишь, кто ты. - Ладно, допустим, я не помню. Скажите же вы. - Хорошо, ты думаешь, что ты Сиэль Фантомхайв – глава семьи, владелец фабрики Фантом, верно? - Кратко всё так. - Вот и ошибка, вовсе это не так, - его слова, такие как бы выразиться простые и настолько абсурдные, что я начинаю смеяться. Скованность моего тела куда-то пропала и я от всего сердца рассмеялся. - Ладно, а кто же я, по вашему мнению? – сквозь смех спрашиваю я. - Старший сын прачки Мэйлин и рабочего Барда, - от этой невероятной глупости меня сворачивает ещё от одного приступа смеха, - Мэйлин – моя мать? Да уж смешно ничего не скажешь. - А можно ради любопытства, а кто второй сын? – сквозь смех спрашиваю я, хотя конечно догадываюсь. - Финни, - Коллинзу совсем не смешно, он смотрит на меня укоризненно, - зря смеёшься, Сиэль, - говорит он мне, - хотя твоё настоящее имя вовсе не Сиэль. - И какое же моё НАСТОЯЩЕЕ имя, господин Доктор? – из нас двоих псих он, не я, потому что большего бреда придумать невозможно. - Джим, - не могу сказать, что имя Джим вызывает во мне хотя бы какую-то реакцию. - Ладно, пошутили и хватит. Сказка придумана так себе, вы хотя бы озаботились тем, чтобы подобрать мне «родителей» по возрасту. Да и имя, знаете ли дебильноватое. Мне совсем не идёт. - А какое имя тебе идёт? - То, которое мне дали мои родители. - Ах, ну да, снова эти сказки про то, что ты Сиэль Фантомхайв. Что ж, раз так. Я могу сказать, что ты отдалённо похож на отпрыска сего благородного рода, весьма условно, но действительно похож. Но Джим, это не ты. Мне придётся показать тебе это. - Интересно будет посмотреть, я в ожидании, - Коллинз открывает верхний ящик стола и достает оттуда мятую газету двухдневной давности. Что за отвратная манера так мять её? - Прочти это, - Коллинз передаёт мне газету, указывая пальцем на первую страницу. По центру расположена фотография, на которой какой-то мальчишка с повязкой на глазу, чуть выше меня, выше потому что, потому что достаёт Себастьяну до плеча. Заголовок гласил: очередная благотворительная акция компании Фантом. - Это что такое? – глазам не верю, да не может этого быть. - А это настоящий Сиэль Фантомхайв, - газета - подделка, однозначно. Небрежно кидаю бумаги на стол. - Я вам не верю. - Хорошо. Пусть так, но скажи мне Джим, если ты Сиэль, то почему находишься здесь, а не в своём поместье? - Это я и пытаюсь выяснить. - Ты здесь уже несколько месяцев, а результаты, честное слово Сиэль, ты моё самое большое разочарование. Никак не поддаёшься лечению. - Меня не нужно лечить. Я в порядке. Я знаю, кто я. - Нет, не знаешь. Если бы ты был в порядке, то Себастьян, которого ты так зовёшь, пришёл бы, я прав? – откуда он знает о нём? И откуда он знает, что Себастьян может прийти? – и он действительно, иногда приходит, но только в твоей голове, Джим. Тебе кажется, что ты Сиэль, и ты расследуешь какое-то дело со своим дворецким, который якобы обладает какими-то сверхспособностями. - Откуда вы это всё знаете? – голос не хриплый, он какой-то надломленный. Какого чёрта тут происходит? Я что был так неосторожен, что проболтался про Себастьяна? - Джим, - мягко говорит Коллинз, - мне жаль, правда, - но никакого Себастьяна, кроме этого, - доктор кивает на газету, - не существует. И более того, этот дворецкий тебя даже не знает. А то, что я в курсе твоих кхм расследований, ну так я же говорю, ты тут несколько месяцев, - нет, этого не может быть. Какие месяцы? Я помню, я помню, что было. Когда? Когда был полуденный чай с малиновым паем? Он был. Себастьян с недавних пор начал класть в пай лимон, чтобы придать ему кислинку. И подаёт он его не на старом сервизе с синей кромкой, а на новом, чтобы смотрелось лучше. На новом были странные цветочные вензеля. «Немного женственный», - сказал тогда Себастьян. Однако всё равно заказал его. - Вы врёте, - все, что я смог выдавить из себя. Эти мои воспоминания не могут быть ложью. - Джим, я знаю, что сейчас с тобой происходит, ты цепляешься за детали, не нужно, - Коллинз осторожно накрывает мою руку своей, я одергиваю её как ошпаренный. - Не касайся меня! Ты лжец. - Что ж, видимо время пассивной терапии прошло, пришло время прогрессивной. - И что это такое? Будете меня в ванну спокойствия окунать по десять раз в день? - Что ты, Джим, этот метод довольно стар. Я сторонник современных технологий. То, чему ты подвергнешься - замечательная вещь. Помогла многим. Но, к сожалению, бывают некоторые осложнения. Я думаю в твоём случае, всё обойдётся. Коллинз плотоядно улыбнулся. У меня не было никакой уверенности, что я выживу после этой загадочной терапии. У меня даже не было уверенности, что я не сдохну прямо на стуле перед его столом. Голова кружилась и болела. Горло сильно першило, а ещё как мне показалось, в каше и правда что-то было, или не в каше, чай скорее выпьют, да и растворить будет проще. Встать сам я уже не мог. Вошли санитары и меня куда-то поволокли.