Выбор

Узнав о смерти жены, Нацу тут же забрал дочь из больницы. Так как ребенок был грудной, была необходима женщина, которая будет его вскармливать. Джувия предложила свою помощь, так как все еще не отучила Сильвера, которому скоро уже год, от груди, что сыграло на руку Драгнилу. Просто леди Фуллбастер не могла вот так вот бросить малышку и очень часто засиживалась у Нацу, кормя Люми. С потерей Лисанны Нацу одолела депрессия. Юноша не выходил из своей комнаты, практически не замечая постоянный плач дочери. С ней чаще всего сидела водяная волшебница. Изредка из комнаты раздавались рыки и слышались глухие звуки от ударов кулака о стену. Душевная боль буквально съедала парня изнутри. Каково это, разом потерять дорогого тебе человека? Но парень старался держаться. Ведь он понимал, что Мираджейн и Эльфману гораздо тяжелее, чем ему. И они держатся. Люси в последнее время часто проходила мимо дома Драгнила, хотя ей совершенно не по пути. Она ненадолго задерживалась и смотрела в окна, словно пытаясь выловить чей-то силуэт из сотни других теней. Блондинка понимала боль Нацу. Ведь она сама потеряла самых близких ей людей. Каково это, потерять родителей в сознательном возрасте? Одно дело, когда ты не знаешь их лично, а другое - когда ты проводишь с ними большую часть своей пусть пока и короткой жизни. И вот так, раз... И потерять все. В этом никто не виноват. Именно судьба решает, кого ей изъять из жизненного круга. И ничто не вправе поменять ее решение. Люси несколько раз порывалась подойти к двери и постучать. Но всякий раз тело деревенело и отказывалось исполнять волю мозга. И Хартфилия просто стояла и молчала, задумчиво созерцая дом. Она видела и Джувию, которая регулярно ходила гулять с Люми, пока Нацу был в депрессии. Ведь бывшая Локсар - единственная женщина, имеющая опыт нахождения с детьми. Эльза умерла, Мира незамужем, у Эвер пока нет детей, а Кана не рожала и родить не сможет. Оставалась только Джу, которая с большой радостью заботится о малышке как о собственном ребенке. Чужих детей не бывает. Люси открыла дверь своей пустой квартиры. Как ни старалась Заклинательница, в этом пристанище не было уюта. И дело даже не в порядке. А в настроении хозяйки. Радостное солнышко в сердце Хартфилии, освещавшее и согревавшее Хвост Феи, сейчас заволокло тучами. Люси несчастна. Потому что несчастен тот, с кем она сама себя связала неразрывной нитью истинной любви. К сожалению, не взаимной. Пройдя в спальню, она обнаружила не кого иного, как Нацу Драгнила, который сидел на подоконнике и смотрел на закат. Хартфилия с трудом проглотила удивленный возглас и какое-то время молча смотрела в спину драгонслеера. Слова сейчас лишние. Это - ненужный мусор. Даже если Люси и захочет что-то сказать, то что? Бесполезные слова утешения, которые не принесут ничего, кроме новой порции боли. А ведь Драгнилу сейчас больно. Очень больно. А ведь эту боль нельзя заглушить обезболивающими таблетками и микстурами, которых было в избытке у небезысвестной Полюшки. Она должна утихнуть сама. Со временем. Ведь время лечит. Действительно, лечит. Люси как никто другой знала это. Она ведь многое пережила, но ни о чем не жалеет и ничего не хочет вернуть назад. Разве что Лисанну, чтобы Нацу вновь стал счастливым. Чтобы не страдал. Ведь его боль - это боль Люси тоже. - Люси...- Хартфилия вздрогнула и встретилась своими шоколадными глазами с потухшим и безжизненным серым взглядом, - Плохо мне. - Я знаю, - подала голос Хартфилия, делая несколько осторожных шагов в его сторону, - Смерть - это всегда плохо и тяжело. Я понимаю твою боль, Нацу. И не только я. Грей, Мираджейн, Эльфман, Лаксус, Кана. Все они потеряли своих близких. Но они живут с этим. Боль проходит. Нужно просто время. Нацу пронзил ее тяжелым взглядом. Люси поежилась. - Люси, это было давно. А это сейчас. Что ты хочешь, чтобы я вот так вот забыл ту, которую любил всей душой и сердцем? - Не руби с плеча, - произнесла Заклинательница, кладя прохладную ладонь на горячее плечо драгонслеера, - Просто дай времени залечить твои раны. Смирись и отпусти Лис. Она уже не вернется. Живи дальше. - Отстань от меня, - буркнул он, спрыгивая с окна и исчезая во тьме. Люси грустно смотрела ему вслед и вздыхала. Он пришел домой и обнаружил Джувию, которая мирно сопела, опершись на кроватку, в которой ей вторила Люми. Нацу разбудил Фуллбастер и попросил ее пойти к себе, что не нужно так перетруждаться. "Ничего страшного, Нацу-сан, - ответила она, протирая сонные глаза, - Джувия любит детей, и Джувии только в радость заботиться о них". Но парень был непреклонен. Он, на свой страх и риск оставив дочь пусть и ненадолго, но одну, проводил девушку до дома, отчитался перед сонным Греем, что "мол жива здорова", и с чистой совестью вернулся к себе. Парень склонился над кроваткой и взглянул на проснувшегося ребенка. Она не плакала, а с интересом его рассматривала. Синие глаза, казалось, видели его насквозь, смотрели прямо в душу. "Она - копия Лисанны" - с горечью заметил Нацу, опуская палец к девочке, которая тут же ухватилась за него. Имя жены отозвалось режущей болью в сердце. Ему было действительно плохо. Люми, словно чувствуя папину боль, захныкала. Нацу, очнувшись от мыслей, подхватил девочку на руки и прижал к себе. Его дочь не должна видеть отца в таком состоянии. Он должен сделать ее счастливой. Ради Лисанны. - И что ты хнычешь? - усмехнулся он, старательно натянув на лицо улыбку, - Вот же недавно ела! Синеглазая смотрела на него с удивлением и интересом, засунув в рот крошечный кулачок. Драгнил попробовал вспомнить, как Грей держал на руках своего новорожденного сына, устроил девочку на руках и стал укачивать. Сначала получалось резко, и малышка хныкала, но потом парень приноровился и укачивал уже не хуже любой матери. Он любил свою новорожденную дочь, но не мог вынести ее взгляда, который был точной копией ее мамы и любимой жены Драгнила. Она была до боли похожа на нее. В ней не было ничего от отца. Что даже как-то пугало. Как будто это Лис переродилась, но и Нацу и весь Фиор верил, что человек живет на земле лишь один раз и перерождаться не может. Но а как же Эдолас? Ведь это - параллельный мир, и Лисанна, перенесясь туда, переродилась. Как тогда можно с уверенностью утверждать, что реинкарнация невозможна? Ни в чем никогда нельзя быть уверенным. Люси сидела у окна и думала, как жить дальше. Она по-прежнему любила Нацу и хотела быть с ним, но это - плевок на могилу Лис. Они уже один раз совершили ошибку, когда Нацу изменил своей без пяти минут невесте с Хартфилией. И было бы сейчас крайне цинично и неуважительно по отношению к чувствам Лис быть с Нацу. Люси гложила вина за все эти поступки. Она чувствовала себя виноватой перед матерью Люми. Но уже ничего не изменить. Но что же тогда делать? Как им быть? Сможет ли Нацу открыть свое израненное сердце кому-то другому. Или будет проще воспитать дочь самому. А как же Люси?