Sacramentum

Он меня у Кучи находит. Я как раз ем какую-то мелкую рыбешку, когда он подходит, садится рядом и обвивает меня хвостом. Я дергаюсь и пытаюсь встать, но он прижимается слишком крепко. — Зачем?! — я шепчу возмущенно. Когда к тебе подходит ублюдок и начинает играть с тобой в парочку, любой разозлится. — Увидишь, — он говорит спокойно, как будто на нас сейчас не косится всё племя. Я хочу вырваться, но тут он наклоняется ко мне, и, шепча какие-то бессвязные слова, с силой кусает мое ухо сзади. Это настолько неожиданно и резко, что я чуть не вскрикиваю. Прокусывает. Я чувствую кровь. Кусает он умело, ранка маленькая, но болит ужасно. Я с силой вдыхаю, сжимаю зубы. — Прекрати дергаться, — шипит он. Он врал мне. Такое могут делать только те, кто уже всё. Мне ничего не остается, кроме как неподвижно сидеть, уставившись вперед пустым взглядом. Больно, но я привыкла. После того, что со мной сделала Кортни, любая боль кажется для меня ерундой. Серебринка подходит к нам медленно, и ее взгляд просто прожигает меня. Я смотрю на нее спокойно, но пытаюсь добавить в мой взгляд как можно больше холода. Получается. Она вздрагивает. Мне хочется порвать эту сучку, предательницу, но я лишь сижу, укрытая черным хвостом. — Давно заметила, что ты к нему неравнодушна, — она начинает едко, вложив в голос как можно больше яда. Пытается смотреть лишь на меня, но то и дело поглядывает в сторону ублюдка. — Может быть, нам пора уже выяснить отношения? — он машет хвостом в сторону выхода из лагеря. Несильно, но и я, и она понимаем. И мы идем к реке. ~~~ Мы садимся за отвесными скалами. Они удачно закрывают нас от патрулей, любовных парочек и прочих, любящих прогуляться сюда по вечерам. — Зачем ты это сделала? — я начинаю сразу, без предисловий. — Я уже говорила тебе про Оцелотку. От тебя она бы точно могла защититься, а вот от Кортни — вряд ли, — она говорит ровно, признает свое предательство и вины не чувствует. — Но мы ведь пришли сюда не за этим? — она спрашивает с надеждой, не у меня, у ублюдка. И у нее взгляд странный какой-то становится, теплый. Как у Кими. — Именно за этим, — он наступает на нее, она уже у самого края. Смотрит испуганно, но теплота... Не исчезает? Что за?.. Он подходит совсем близко, так, что его усы щекочут ее морду. Я вижу, как она дергается и начинает неровно дышать. — Ты это заслужила, Серебринка. И он толкает ее вниз. Она летит, но не кричит. Туда, на холодные серые камни, или, если повезет, в бешено несущуюся пенящуюся реку. На воду падать менее больно. В любом случае, она умрет. Он смотрит задумчиво. Не на нее, вперед куда-то. И тут я понимаю. Всё в голове складывается в одну картинку. Что Оцелотка совсем не при чем. И злюсь на себя, потому что ублюдок гораздо раньше догадался и использовал это. — Она тебя л..? — Заткнись. Просто заткнись. Ублюдкам больно не бывает. Они только вину могут чувствовать. ~~~ Он смотрит вперед. Внимательно. Я знаю — ему самому было на нее плевать. Вину он чувствует, потому что она мелкая. Мелких все любят. Но не он. От него не очень-то и пахнет тьмой. Это странно, ведь у тех, кто всё, даже запаха своего нет. Обычно. Он странный. У него всё, не как у всех. Даже у темных, считающихся другими, всё приблизительно похоже. И я на них похожа. От меня тьмой пахнет. А от него — не особо. Я окликаю его, но он продолжает смотреть вперед. Это немного раздражает. Я смотрю туда, куда он уставился, и не могу сдержать удивленного вздоха. Он ухмыляется. — Смотри-ка, рассвет. ~~~ Рассвет никогда не бывает по вечерам. Потому что он, твою мать, не закат. Закат — конец. Так всегда. И очень часто, кровавый закат. Рассвет всегда с утра, несет какую-то надежду, радость. Должен нести. Для меня — всё одно и то же. Оба ничего нового в жизнь не добавляют. Как и была не как эти, так и остаюсь. Рассвет, закат... Разница? Есть. Всё это время я шла к рассвету. А к чему пришла? Рассвет никогда не бывает по вечерам. Но им пахнет. Он всегда пахнет потом, гниющими ранами. С наслаждением вдыхаю, поворачивая морду к Востоку. Запахи утренней росы, свежей дичи и прочего, чему бы радовались эти, обычные, отходят на второй план. Постепенно резкие выдохи от манящего запаха переходят в тихий стон, а я теряю контроль над собой... Нет. Это не рассвет. ... Битва?.. ~~~ Закат, а не рассвет. Всё-таки, есть разница. Солнце. Большой красный шар. Слишком большой. Слишком красный. Слишком кровавый. Сегодня кто-то умрет. ~~~ Мы бежим так быстро, как только можем. Вроде бы, надо поберечь силы перед битвой, но нет времени. Мы бежим туда, откуда началось всё. К садам. И если я выберусь оттуда живой в третий раз, то... Вряд ли. Я вижу их. Их много, очень много, и большинство — светлые. Есть такие, как Кортни — ни туда, ни сюда. Ее самой нет, кстати. Не соврал ублюдок, прикончил ее. Темный запах лишь один. Тот, ради которого я шла весь этот путь. Я не знаю, что будет. Но запах вдыхаю, сильнее. Кровь тоже чувствую, но даже ее эта тьма затмевает. Этот запах слишком на мой похож. Потому что он его. Бича. Оцелотка тоже тут. Видимо, пришла за Кортни, еще не знала, что она мертва. Теперь знает. Мы смотрим друг на друга. Она за нас будет драться, я знаю. Ей больше ничего не остается. Видимо, Бич дальше отходит. Потому что кровь вытесняет запах тьмы, пробирается в сознание. И я не выдерживаю. Первая вырываюсь. ~~~ В сознание я всё-таки прихожу. Чувствую ноющую боль в боку, оставленную ублюдком рану на ухе. Хвоста не чувствую. Поворачиваю голову так, чтобы видеть его. Он изодран в клочья, но еще есть. Если выживу — заживет. Я вижу, Бич решил перерыв сделать. Отозвал всю свою свору, но его я так и не вижу, слишком плотно они вокруг него сгрудились. Но запах его чувствую, там, посередине. На траве трупы валяются. Много-много. У Оцелотки на животе раны, ухо порвано и когтя нет. Но она жива, вполне жива. А потом я вижу его. Он лежит на траве, глаза выпучены, а из шеи... Кровь течет. Я вскакиваю. Подбегаю, сажусь рядом. Начинаю дергать его, кричать, говорить, что ублюдок. Что... Не мог. Мы же вместе шли к этому. Его никто отсюда не мог убить, ведь здесь он самый сильный. Он ведь всё. А даже если Бич тоже, то он всё равно слабее него. У нас силы одинаковые, ублюдок сильнее меня, значит и его сильнее. А потом я понимаю. Последняя загадка на сегодня разгадана. Он мне врал, с самого начала врал. Тот запах, вчерашний, на моей подстилке, я не узнала, потому что он не его был. А Когтя. Чертового Грозового глашатая. А он тоже Коготь, только Черный. И я впервые зову его по имени. Потому что уже как-то не хочется его ублюдком звать. Оцелотка меня от него оттаскивает. Крепко держит, говорит, что нам еще надо победить. Что сейчас не время, еще немного продержаться надо. И я понимаю. Я бросаюсь к ним, ко врагам. Самоубийца. Разрываю их кольцо, толкаю всех. Вокруг меня все щелкают зубами, пытаются оторвать мне что-нибудь. Но мне всё равно. Когда я прорываюсь вперед и вижу его, Бича, все они отходят. Наши взгляды встречаются. И что-то идет не так. Будто наши воспоминания, чувства, всё соединилось. Я подхожу ближе. ~~~ — Бич? — Рубинка? Я чувствую наше отчаяние на двоих. Все наши эмоции смешивается, образуя сплошную темную тучу. Чьи-то глаза застилает черная пелена, кто-то из нас выпускает когти. ... Кто? Брат или я? Рассвет полыхает кровавым.