No longer just a friend

Он не может вечно сидеть в моей голове, верно? Надо просто потерпеть немного и все. Только бы не рассыпаться по дороге в номер, а то чувствую, как трещины по всему телу. Ничего страшного, все в порядке, правда. Просто один человек в моей голове засел и не хочет оттуда выходить. Даже если я прошу, даже если я умоляю. Его оттуда только санитары вытащат. Но я честно в порядке. Я просто чуть не врезался в дверь лифта, когда шел по коридору, пытаясь втянуть голову как можно сильнее. Пытаясь стать настолько незаметным, чтобы люди отвлекались от меня в секунду. И мне казалось, что я хорошо справляюсь, но: - Ой, извини. Пожалуйста… - прошептал парень, чуть не сбивший меня с ног, опустив взгляд. Кого мне это напоминает?.. - Ничего, - так же тихо. И мы могли бы поддаться минутному порыву, слиться с образом жизни всех и каждого в этом вечно торопящимся городе. Мы могли бы сделать вид, что мы жутко спешим. Сделать вид, что мы очень занятые и прекрати-отрывать-меня-от-моих-мудачьих-дел. Убежать куда-то, но продолжать бродить по коридорам. Но я не был таким. И он, похоже, тоже. Все так же, не обращая внимания на этого парня, я обошел его и снова запустил поток самобичевания по своим мыслям. Только этот парень решил добиться внушающих успехов в дисциплине "Вывести Франту из себя за минуту". - Мне нужно быть более внимательным, почему я такой неуклюжий? – возможно, он и не пытался сказать это так, чтобы это услышал я. И да, возможно, он и не пытался вывести меня из себя. Или просто перестань играть плохого парня, Коннор. Он не выглядит тем, кто бы хотел продолжить разговор. Он выглядел забитым олененком. Не таким как Трой, а действительно замкнутым. И если я только потрескался снаружи, то за ним уже плетется дорожка из осколков. - Ты бы не хотел знать, насколько неуклюжий я. – Попытался усмехнуться я. - Что ж, ты просто не знаешь меня, – он, наконец, поднял глаза. И знаете, что? Вы видели когда-нибудь такой цвет глаз, который вы даже никак описать не сможете. Даже музыку написать не получится. И нарисовать, кстати, тоже. Просто природа устала вырисовывать узоры и смешить миллионы оттенков. Она смешала все цвета и выплеснула краску на холст. Вот какие это глаза. От них летать хочется, а не тонуть, как в глазах Троя. - Может, я еще тебя не знаю? Он прищурился и слегка наклонил голову: - Хм, может и еще… - но его запаса уверенности хватило ненадолго, поэтому взгляд был снова устремлен в пол и разглядывал ох-какие-интересные ботинки парня. А Трой всегда смотрел в глаза. С вызовом мне никогда непонятным. В его взгляде всегда читалась насмешка. А здесь что-то непонятно-сложное. - Знаешь, я мог бы сыграть уверенного парня и пригласить тебя куда-нибудь. Но это буду уже не я. Поэтому я могу просто спросить тебя, может быть ты… ээм, не против сходить куда-нибудь? – Почему я вдруг начал задыхаться? Этот незнакомец заставляет чувствовать меня странно. И любой нормальный человек, наверное, оградил себя от таких людей. Но весь мой круг общения состоит из них. Я ведь люблю сложности и без ума от людей, мучающих меня. Я собираюсь разгадать этого парня и найти причину его замкнутости. Я люблю людей, я разбираюсь в людях, я научился читать их. Люди проходят мимо меня и я вижу всю их историю на запястьях. Я *читаю* людей, как открытые книги. Но он пока закрыт для меня, это странно и это привлекает меня. И его «В семь» вытаскивает за шиворот из своих мыслей. А мое «извини-я-просто-подумал-вдруг-ты-не-то-имеешь-в-виду. Просто как друзья, верно?», кажется, до конца разбивает его. Неужели он действительно рассчитывал на что-то большее? - Как друзья, верно. – Без вопросительной интонации. И теперь обложка его книги расслаивается, трескается, опадает – улыбка, но натянутая. - Что ж, в семь, ээм, возле стойки администратора, хорошо? - Ладно… - и мы одновременно разворачиваемся и идем в противоположные стороны. Интересно он обернулся? Обернуться ли мне? Нет, не буду оборачиваться, вдруг он заметит. Черт, я как школьница. Вау, я же только что пригласил парня на свидание. Оборачиваюсь на стену в поисках часов. Всегда ужасно страдаю от незнакомой обстановки. Часы то на стене, то на столе. Что за ужасные номера? Время шесть часов и, зная меня и мою любовь к опозданиям надо начинать собираться. Тем более, я ведь не хочу, чтобы он ждал меня. Что ж я все равно опоздал, что еще можно было ожидать от тебя, Коннор? Я уже устал злиться на себя из-за всего этого. Нужно развеяться. Он, кстати, ждал меня уже достаточно, чтобы собраться и уйти оттуда. Выхожу, точнее выбегаю из лифта уже ни на что не надеясь, но все еще мысленно перебирая извинения. Поворот, еще один и вот я в большом холле, устланным красным ковром \классика жанра\ и вижу его. Он не ушел. Я радуюсь незнакомому парню, отлично, Кон, так держать. Он как всегда(?) во всем темном. Черные джинсы, черная толстовка поверх темно-синей майки необъятных размеров. - Привет, прости, что так долго. Ты еще не потерял настрой идти куда-то? – я дотронулся до его плеча, он дернулся и метнулся в сторону от меня. - Боже, не пугай меня так. Нельзя так подкрадываться к людям. - Прости. - Не страшно. Кхм, ну куда мы собирались? - Я не знаю, я просто хотел пройтись по городу, ты не против? Я тут не в первый раз, но прогуляться по Лондону еще не удавалось. – Мы вышли из здания. Ночные улицы Лондона встретили нас шумом дорог и запахом мокрой пыли. - Честно, - он решил прервать тишину первым, - я думал ты не придешь. Ну знаешь, решил подшутить или что-то в этом роде. - Почему ты так решил? Я бы никогда так не поступил, мы ведь только познакомились, - тут я вспомнил, что мы так и не знаем имен друг друга. Остановившись, я протянул ему руку, - Стоп, мы ведь даже не познакомились. Коннор. - Майк, - ухмыльнулся он, пожимая мою руку. - Ты оставил мой вопрос без ответа. - Какой? Посмотри, кофейня, я ужасно хочу кофе. – Я распознаю ложь в два счета. Он постарался перевести тему, ну хорошо, будь по-твоему, Майк. Мы вошли, купили кофе, но я все время думал, почему он не доверяет людям. Полная моя противоположность. Я люблю людей, верю им. Никогда не задумывался об этом раньше, что кто-то может меня предать. И да, возможно, я немного ребенок. - Так почему ты решил, что я не приду? – я отдал ему стаканчик с кофе, а сам обвил пальцами свой, чтобы хоть как-то согреться. - Может, сменим тему? - Окей, извини, я иногда бываю немного навязчивым, - я отвел взгляд. Он еще больше меня путает. - Все в порядке, не переживай из-за этого. Я тоже иногда бываю таким. Я понимаю тебя, - он, наверное, смотрит на меня сейчас. Поворачиваюсь и встречаюсь с его изучающим взглядом. Он тут же отворачивается от меня, закашлявшись. Почему он так странно себя ведет? - Эй, ты чего? Все хорошо? - Да, спасибо. А почему ты приехал в Лондон? - По работе. Если это можно назвать работой, конечно. Я снимаю видео для ютуба. А ты почему приехал сюда? - Я просто путешествую. Делаю снимки, снимаю социальную рекламу, знаешь, делаю все, лишь бы заработать денег. Впрочем, это не интересно. Мне хочется узнать что-нибудь о тебе. Чем ты еще увлекаешься? Где живешь? – и так завязался разговор. И все было не так, как написано в книгах. У нас не было схожих вкусов, нет. Мы не сходились во мнениях чаще, чем были согласны друг с другом. Но это было интереснее, чем постоянно поддакивать. Мы пробродили до четырех утра и успели поговорить обо всем от любимого цвета до источников вдохновения. Он очень интересный собеседник. Но я про него узнал чрезвычайно мало. Всегда, когда заходила речь о нем, он отвечал сдержанно и сухо или вообще переводил тему. В один момент мне показалось, что он вообще не хочет со мной разговаривать и согласился пойти от скуки. Но он отдавался разговору иногда, когда речь заходила о том, что ему нравится, он погружался в свои мысли и говорил без умолку. Тогда его глаза загорались, и он рассказывал такие интересные вещи. Я слушал его и не мог представить, насколько его жизнь насыщенна. За свои двадцать лет он успел поработать фотографом, режиссером, написал несколько сценариев, снял больше десяти социальных реклам. Он бросил школу в восьмом классе и ушел работать, потому что его семья бедствовала. Но он не прекращал учиться и когда в семнадцать лет вернулся в школу, то поступил сразу в выпускной класс. Школу, а потом и институт он совмещал с работой и попутно еще учился фотографировать. Он бросал институт два раза и возвращался снова, но все же закончил его. «Да, я потратил зря четыре года своей жизни, не мог обеспечить свою семью и работать, но зато теперь я знаю, как устроен электровоз». – Я запомню это. Он был для меня учителем, хоть я и старше него. Когда он рассказывал такие вещи о своей жизни, он превращался из двадцатилетнего парня, с которым я познакомился в отеле, а во взрослого мужчину, научившегося выживать в каменных джунглях. Я не могу понять, где он был всю мою жизнь. Бывают ведь такие люди, с которыми очень мало общения. Даже если вы общаетесь очень много, ты хочешь проводить с ним каждую секунду своей жизни. И дело вовсе не во внешности. Не в глазах, не в светлых волосах, не в теле или манере говорить. Дело даже не во влюбленности в него. Влюбиться было бы слишком просто. Я не любил его. Я им не восхищался. Просто за это время с ним, я почувствовал, что мы с ним родные души. Я до слез хочу жить такой же жизнью. Все внутри меня рвется наружу, когда я думаю, что могу тоже так жить. Интересно, ярко, по-новому. Но во всем идеальном, есть «но». И это самое «но» было его странным чувством, что слушать о его жизни никому не интересно. Этот человек, с самой яркой историей, которую я слышал, считает себя скучным. - Тогда я еще не умел водить яхты, но это был единственный способ убежать от той реальности, которая душила меня там, в Балтиморе, моем родном городе. Понимаешь, я не хотел всего этого. Я бросал, не мог выживать на пособие, не мог содержать Люси, не мог ничего. Я возвращался в институт и там тоже не мог долго продержаться, все эти учебники и заученные конспекты выстраивались в клетку вокруг меня. Я не мог купить даже пленку для своего Полароида. Тогда я снова устроился грузчиком в порт и узнал, что требуется капитаны на один из самых невостребованных рейсов. Я подговорил одного из штурманов, чтобы меня взяли. И тогда мы уплыли на другой континент с семьей. Моя семья осталась во Франции, а я поехал в Сирию. Там я жил и снимал бездомных или рабочих, работая над проектом «На обочине». Все деньги отправлял семье, поэтому в то время меня самого можно было снимать, как бездомного. Забавно было. Впрочем, это не так важно, главное яхту я вел как профессионал. Это как «Забудь все, что я только что сказал. Вся моя история не имеет никакого значения. Главное – яхта.» Я не удержался… Почему он считает, что это неважно? О таких людях должны знать все. - Майк, почему ты так думаешь? Кто сделал это с тобой? Кто сказал тебе, что ты не интересный или скучный? Кто сделала тебя таким? Кто заставит тебя закрыться ото всех и скрывать себя истинного? Пожалуйста, скажи, что ты не поверил тому человеку. Ты и твоя история – истинное сокровище. Ты ведь даже не видишь своей уникальности, верно? - Кон, я не уникален. Никто не уникален. Современное общество приучило нас к тому, что каждый должен быть собой, каждый особенный. Поверь мне, я видел много людей, и среди них было только несколько по-настоящему особенных. Я не такой. Все вокруг не такие. У таких людей глаза светятся, они могут быть в самом обычном месте, в метро, закусочной или парке. Но они смотрят на все как в первый раз. У них свое видение и им не нужно доносить до кого-то свою точку зрения. Они просто в этом не нуждаются, они ни в чем не нуждаются. Они одни и они свободны. А мне нужны люди, я всегда что-то кому-то должен доказывать. Мне стыдно за себя, я пытаюсь, правда, пытаюсь, быть таким, как *они*, но у меня не выходит. Прости, что все это на тебя сваливаю, я не должен был этого говорить. Я не знал, что сказать на это. Он особенный для меня. Он интересный для меня. Но сам он так не считает, это не странно. Он прав есть люди, которые смотрят на мир, как новорожденные. Видят все по-своему. Спотыкаются о воздух, верят самым ужасным людям, делают ошибки и не учатся на них, потому что они особенные. И этим все сказано. - Прости. - Прости. - Тебе не за что извиняться. Ты на самом деле заставил меня задуматься. Но ведь все по-своему талантливы, все люди разные, ты так не считаешь? - Да, но по большей части это лишь мелкие отличия. Но все раздумают из этого очень большие «особенности». Это просто смешно. Саморазвитие и стремление к совершенству, вот что по-настоящему идеально. Некоторые рождаются «ими», но это еще не значит, что надо смириться со своей бездарностью и оставаться унылым дерьмом до скончания веков. Но знаешь, саморазрушение тоже нелегкий процесс. – он посмотрел на меня абсолютно серьезно. И он и я знали, о ком он. Именно этим я и занимаюсь сейчас. Корю себя за любой проступок, виню себя во веем и делаю из себя подростка с миллионом комплексов и проблем. Черт… Вернулся я домой еще не скоро. Он ушел в половине пятого утра, а я встретил этот гребанный рассвет, встречаясь взглядом с бодрыми спортсменами на пробежках. Мне нужно подумать. Просто подумать обо всем. Как он узнал меня за несколько часов? Как мне продолжить с ним общаться? Как мне изменить всю свою жизнь и почему я только сейчас понял, что надо что-то менять?! Мне нужно подумать, а я прокручиваю у себя в голове все, что он говорил. Слово за словом. Захожу в отель и вижу нашу-супер-милую-и-популярную парочку. Меня сейчас стошнит, уберите их отсюда. Трой и Тайлер с притворно-приторной улыбкой машут мне. Я вижу, что они только что все уладили и не рады видеть меня. Во всяком случае, Трой точно не рад. А Тай весь светится от счастья. И если один безгранично счастлив, то другого обязательно что-то заставляет волноваться. Так было всегда. И я даже не хочу фальшивить взаимно, потому что теперь у меня в голове звучали слова Майка, его голос. И я не хотел пасть в его невидимых глазах, улыбаясь показушно. Потому что он делает только то, что он хочет. И я хочу быть таким. Я хочу быть одним из них.