8r8k h34ds

Кофейня, в которую ты забегаешь каждое утро, добавляет к твоей поездке на работу лишние десять минут. И хотя тебя интересует не столько кофе, сколько неплохая доза кофеина, которая тебя взбадривает, это единственное заведение в городе, где делают рогалики с правильным отношением бекона к маслу. Именно они действительно подпитывают тебя по утрам. Единственная причина, по которой ты также покупаешь самый дешёвый из горячих напитков, доступных в этот день, это потому что когда ты в первый раз остановилась здесь по прихоти пробок на дорогах, казалось несколько странным зайти в кофейню и не взять кофе. Кроме того, у них какое-то там специальное предложение, по которому рогалик с напитком получается дешевле, чем просто рогалик, бла-бла-бла. И именно таким был твой завтрак на протяжении целых четырёх месяцев. Можно сказать, что это чудо, но в кое-то веки над тобой не нависает угроза опоздания. Однако, несмотря на это, ты всё равно чувствуешь необходимость спешить. Ты дёрнула ручной тормоз своего потрёпанного Golf, приглушённо выругалась, когда машина протестующе закряхтела, и перепрыгнула через коробку передач, потому что у тебя теперь открывается только дверь с пассажирской стороны. Ты мельком бросаешь взгляд направо, прежде чем броситься на другую сторону дороги, и не замедляешься, когда достигаешь тротуара, поднимаешься к кофейне, перепрыгивая через четыре каменные ступени по две за раз. Дверь звенит как раз в тот момент, когда ты хватаешься за ручку, и ты слишком занята проверкой времени на своём телефоне, чтобы подумать и подождать, дав пройти тому, кто пытается выйти. Ни для кого не становится сюрпризом то, что у человека, который пытался выйти, в руке стакан кофе, скорее всего, один из этих экстра-больших. И, предсказуемо, когда ты налетаешь на неё плечом, стакан вылетает из рук. Каким-то образом кофе не попадает тебе на колени; крышка отцепляется в тот момент, когда дно стакана коснулось тротуара, и напиток, который скорее приятно тёплый, чем обжигающе горячий, жалким образом брызжет фонтаном перед твоими джинсами, промачивая твои поддельные красные Converse. Ты чертыхаешься, потому что-то не важно, что он не горячий. Всё равно мокро, и у тебя нет времени ехать домой через пятничные утренние пробки, чтобы сушиться. - Бля! - ты снова материшься, просто для ровного счёта. - Смотри куда прёшь! И надо же, как тебе невероятно дерьмово повезло: когда ты поднимаешь взгляд на лишившегося кофе дьявола, у неё оказываются непрозрачные красные очки и трость в руке. Кажется, ты бормочешь что-то вроде "Господи, я не хотела... слушай, я не смотрела на дорогу, так что... ", потому что люди начинают смотреть на вас двоих, пока вы стоите в дверях, начинает образовываться очередь, но она просто смеётся. Ты хмуришься, морщишь брови, словно это она должна перед тобой извиняться, но решаешь, что её хохот вызван лишь тем фактом, что на неё упала только пара капель кофе, нахлынувшего на её ботинки. - Ладно, - говоришь ты, вздыхая и желая разрядить ситуацию настолько быстро, насколько возможно, желательно без толпы. - Наверно, это моя вина. Пойдём, я куплю тебе другой кофе. - Оооо! - произносит она, радостно лязгая зубами, словно гиена, которой предложили оторванную руку. - Какой джентльмен! От этого она начинает ржать ещё сильнее, и у тебя создаётся впечатление, что её приступы чрезмерно оживлённого веселья для неё обычное дело. Ты поднимаешь ладонь, инстинктивно, словно собираешься положить её на её плечо и направить её, но твои пальцы на полпути сжимаются, и ты осторожно опускаешь кулак. Будь на её месте кто-то другой, ты бы... ну, скажем прямо, не особенно дружелюбно толкнула бы в нужном направлении, но и не слишком грубо. Но перед тобой стоит слепая девушка, и ты не хочешь, чтобы она (или люди, с пыхтением пытающиеся обойти вас и не наступить в лужу кофе) считала, что ты ей покровительствуешь. Что, в общем-то, ты и делаешь, но, по крайней мере, только ты это видишь. После минутного стояния в дверях, образовавшаяся пробка рассосалась, и вы идёте прямиком к очереди к кассам. Ты проверяешь свой телефон, пока два человека перед тобой ждут своих заказов, и вздыхаешь, обнаружив, что у тебя ещё полно времени. По какой-то причине у тебя отчётливое ощущение, что сбежать отсюда настолько быстро, насколько тебе хотелось бы, не удастся. Слепая Девушка (которой, наверно, стоит дать кличку, не относящуюся к её очевидной инвалидности, ну да не важно), теперь уже прочно засевшая в твоём черепе, уселась в одной из кабинок, трость прислонена к краю стола, она широко ухмыляется. Она - это девушка, понятно, а не трость, хотя на набалдашнике трости вырезана голова дракона. Ты закатываешь глаза, спрашивая себя, сколько ей вообще лет. Когда ты спрашиваешь её, что она пила, она выглядит поражённой, потому что "Неужели ты не почувствовала, что это? " Ты просто пожимаешь плечами, хотя этот жест, очевидно, бесполезен, и объясняешь ей, что сама не так уж часто пьёшь кофе. В любом случае, это лучше, чем подыгрывать её очевидной фантазии о слепых суперсилах или на что она там пытается намекнуть. Медленно и разочарованно качая головой, она указывает на меню в сторону напитков со специальным предложением, и ты всё ещё не уверена, знает ли она, что просит, или нет. Скорее всего, это просто удача, что ей удалось указать на что-то, что вообще возможно купить, а не на кричащего ребёнка в углу. Ты покупаешь кофе Слепой Девушки и свой обычный набор и спрашиваешь себя, почему никогда раньше не видела её, если ты такая завсегдатая этого заведения. Возможно, она только приехала в город, или, возможно, она просто пробует новую кофейню. Возможно, тебе это совершенно безразлично, и теперь просто хочется покончить с этим. - Держи, - говоришь ты, ставя стакан на стол перед ней. Извинение, наверно, было бы вполне достойным способом попрощаться, но у тебя всегда плохо получались вполне достойные вещи. - Осторожно, он горячий. Слепая Девушка морщит нос, и ты смотришь на себя вниз, медленно, словно тебе вообще нужно делать это незаметно. Твой взгляд останавливается на её руке, и ты с некоторым любопытством наблюдаешь, как она тянется к обещанному стакану, схватив его с первой попытки. Даже жаль, если честно. Ты частично надеялась, что она уронит его на пол. - Тебе обязательно идти? - спрашивает она, снимая крышку со стакана, глубоко вдыхая поднимающийся пар через ноздри. Ты закусываешь свою щёку изнутри и сжимаешь пальцы в своих промокших в кофе носках. - Не-а, - наконец, решаешь ты, потому что, по всей видимости, в 8:32 утра ты идиотка. За красными очками едва заметно, как расширяются глаза Слепой Девушки, и она продолжает ухмыляться, даже когда глотает кофе, который сейчас, должно быть, по температуре близок к жидкой лаве. Она хлопает по сидению рядом с собой, и ты бросаешь взгляд на дверь. Ты могла бы просто повернуться на каблуках и уйти, не проронив больше ни слова, и, бог свидетель, она ничего не могла бы сказать на это, даже если бы вы снова встретились в кофейне. Ты решаешь с этого момента ввести политику держания рта на замке. - Садись, садись! - говорит она, словно дуре, которой ты и являешься. Она приглушённо смеётся, продолжая глотать кофе, и ты отвлекаешься от неудобной социальной ситуации тем, что разворачиваешь свой рогалик. Сидя рядом с тобой, Слепая Девушка разбирается с кофе быстрее, чем предыдущий стакан летел на землю, потом запрокидывает голову и бумажный стакан, выстукивая со дна последние капли пальцами. С преувеличенно удовлетворённым вздохом, она облизывает губы и протягивает тебе ладонь. - Терези Пайроп, - произносит она таким тоном, что у тебя создаётся впечатление, что ты должна быть настороже. Ну, значит, не Слепая Девушка. К этому моменту обе твои руки заняты рогаликом, поэтому ты вытираешь одну из них об колено своих джинсов и решаешь ей подыграть. - Серкет, - просто отвечаешь ты и убираешь руку настолько быстро, насколько возможно. Ты не хочешь, чтобы она знала о тебе больше, чем нужно, потому что эта девушка, очевидно, несёт неприятности. Ты пробыла в компании с ней не более восьми минут, и ты уже можешь сказать, что она сошла с ума, когда ослепла. Ты ожидаешь от неё чего-то ещё, вроде "Просто Серкет?" или "Я тебе сказала моё полное имя, так что и ты тоже должна!", но она просто сидит, с безучастным взглядом и ничего не видя. Ты чувствуешь, как твои плечи горбятся. Надо было просто соврать ей и сказать, что ты опаздываешь. Ты умеешь лгать. У тебя прекрасно получается лгать! Почему ты до сих пор оттуда не ушла - загадка, которую ты, несомненно, в ближайшее время разгадать не сможешь, и ты не можешь сказать, что-то за бзик, из-за которого ты собираешься сидеть здесь до тех, пока нужно будет уйти. То есть, согласно твоим постоянным взглядам на телефон, через шесть минут. Но с тем же успехом это могли бы быть шесть месяцев, учитывая, насколько охотно она позволяет повисшей тишине затягиваться. Ты открываешь рот, чтобы сказать что-нибудь, что угодно, чтобы разрядить неуютную атмосферу. - Почему дракон? - спрашиваешь ты, кивая в сторону её трости. Ещё один бессмысленный жест. - Это потому что ты китаянка? Вау. Вау. Лучше бы просто держала рот на замке. Очень медленно она поворачивается - не для того, чтобы взглянуть на тебя, но, по крайней мере, чтобы быть к тебе лицом, и ты съёживаешься, чувствуя, как кровь приливает к твоему лицу и гудит в ушах. Иногда (и под "иногда" ты имеешь в виду "постоянно", блин) тебе не стоит говорить то, что у тебя на уме, даже когда ты не понимаешь, что именно у тебя на уме. Молодчина, Серкет. Поднимать вопрос этнической принадлежности незнакомки под запах жирного бекона - просто великолепное начало любого утра. Губы Терези медленно открываются, и она поднимает ладони и прижимает их по бокам своего лица. Она недоверчиво трясёт головой, обеспокоенно кусая нижнюю губу. - Я кто? - требовательно осведомляется она, в голосе почти истерические нотки. Она отчаянно ощупывает своё лицо, её глаза открываются ещё шире, чем раньше. - О боже, почему мне никто ничего не говорил? Ты открываешь уже рот, словно ты вообще можешь сказать что-то, кроме глупостей, но прежде чем хоть один звук успевает вырваться из тебя и усугубить ситуацию, она снова начинает гоготать как сумасшедшая. Ты садишься глубже на своём месте, предполагая, что соль шутки, которую ты не уловила, как-то там связана с тем, что она слепа от рождения. Терези садится чуть прямее, её раздражающий, как скрежет ногтей по стеклу, смех постепенно утихает, и она поднимает ладонь к лицу, чтобы стереть слёзы. - Что насчёт тебя? - спрашивает она, и ты уже готова ляпнуть, что тебя не интересуют драконы, но тут ты понимаешь, о чём она говорит. - Оу... белая, - говоришь ты, сминая обёртку от рогалика в шарик и надеясь, что она это слышит и понимает намёк на то, что ты покончила с завтраком. - Белая, - повторяет Терези, словно бы пробует слово на кончике языка. - Это сужает круг, Серкет! - Заткнись, Пайроп, - инстинктивно произносишь ты, и ты не знаешь, в чём дело, но что-то в этой фразе заставляет тебя почувствовать себя хорошо. Ну, или немного лучше, по крайней мере. - Я местная. - Из Лондона? - спрашивает она, не нуждаясь в ответе, а потом с возмущённым фырканьем добавляет: - Я тоже. Круто, какая разница. Уже 8:37, и тебе, по большому счёту, не хочется тратить силы на то, чтобы выяснять, действительно ли она относится пренебрежительно к тому, что ты сказала, или она просто пытается тебя взвинтить, хотя ты подозреваешь, что, скорее всего, именно последнее. Ты застёгиваешь свою куртку, потому что это конец разговора, ты сейчас встанешь и уйдёшь, прежде чем сможешь отыскать ещё какой-нибудь способ обидеть её. Может быть, ты могла бы сказать ей "Ладно, ещё увидимся" или спросить, почему она не пьёт зелёный чай. Ты встаёшь на ноги, и когда она не пытается до тебя дотянуться, чтобы посадить на место, выползаешь из-за стола. - Не хочу опоздать на работу, - говоришь ты, полагая, что, по крайней мере, должна объясниться перед ней. И вот опять, это ложь, потому что тебя волнует не столько опоздание, сколько крики, которыми оно обычно сопровождается. Хотя прибегать ко лжи уже немного поздно, потому что ты прекрасно понимаешь - теперь уже она тебя не спасёт. - А чем ты занимаешься? - спрашивает она, положив подбородок на ладонь, опершись на липкий стол. - Готова поспорить это что-то опасное! Ты прищуриваешься на неё, совершенно не понимая, о чём она говорит или почему пришла к этому выводу. И снова пожимаешь плечами, ощущая, что у тебя нет времени объяснять ей, что ты работаешь там только для того, чтобы оплачивать счета, а не потому, что тебе хочется. Даже если ты ещё не успела разобраться в том, что тебе хочется. Это сложно, и ты ещё не решила, достаточно ли тебе интересно объяснять ей все злоключения и неприятности твоей жизни. Хотя вряд ли. - Да так, разным, - наконец, выдаёшь ты и думаешь, что она наверняка скажет что-нибудь по поводу этого неудовлетворительного ответа, но к тому времени ты уже навалилась плечом на дверь, полностью проигнорировав лестницу, спрыгнула на тротуар. В конце концов, по крайней мере, сегодня пятница, и, по крайней мере, тебе не нужно беспокоиться о встрече с Терези Пайроп, эксцентричной Слепой Девушкой, ещё два дня. * Ты проводишь выходные за восьмушкой травы (которой не хватает даже до воскресенья) и страданием хернёй в сети. Может быть, у тебя и дерьмовая работа, и, может быть, зарплаты едва хватает, чтобы оплачивать твою ещё более дерьмовую квартиру, но, по крайней мере, она даёт тебе возможность чем-то заняться с девяти до шести каждый будний день. С девяти до половины седьмого, когда твой босс в особенно паршивом настроении, в котором он пребывает чаще, чем в нормальном. Ты ненавидишь этот город. Было время, когда у тебя было что-то вроде друзей, те несколько лет после окончания школы и твоего отчисления за втаптывание твоего аттестата о среднем образовании в тротуар, но тебе потребовалось немного времени, чтобы осознать, что они были идиотами, и что единственное, что можно было сделать, это начать полностью их игнорировать. Какая-то часть тебя просто предположила, что будет довольно легко найти им замену, но вот, тебе двадцать четыре, ты завязла в море такого количества людей, что даже не можешь понять, как ухватиться за кого-нибудь из них. Ну и чёрт с ним. Всё это всё равно не важно; такие мысли посещают тебя только по выходным, и ты уже некоторое время искала себе вторую работу. Что-нибудь в конце концов попадётся, чтобы занять тебя на эти пустые часы. К тому времени как наступает понедельник, ты одна из немногих людей, кто на самом деле рад этому. Разумеется, ты выражаешь свой безграничный восторг тем, что рьяно давишь на гудок, когда сталкиваешься с неподвижной стеной уличной пробки, и орёшь непристойности в окно, которые шум города глушит только наполовину. После десяти минут совершенно неподвижного стояния ты разворачиваешься на тех нескольких дюймах места, которые у тебя есть, чтобы не задеть стоящий за тобой белый фургон. Через заднее стекло ты видишь, как водила бесшумно матерится, в основном на то, что ты никак не предупредила о своём манёвре. Он поднимает обе руки в жесте "какого хрена ты творишь, дура?", а ты просто борешься с рулём, пока твоя машина не забирается на тротуар. Ты паркуешься на двойной жёлтой линии и плюёшь на возможные последствия, бегом направляясь в сторону кофейни. Всё ещё во вполне хорошем настроении, разумеется. Засунув руки в свои карманы, ты поднимаешься по лестнице, толкаешь дверь... И, по всей видимости, ты так и не усвоила свой урок, потому что сразу же на кого-то налетаешь. Человек в дверях не роняет свой напиток, у него два вполне рабочих глаза, и вы оба извиняетесь перед друг другом, хотя очевидно, что виновата тут ты. Он придерживает для тебя дверь, и ты мрачно улыбаешься, пригибая голову, чтобы проскользнуть внутрь. Первое, что ты замечаешь, это солнце, отсвечивающее от пары красных очков. Ты скрипишь зубами, глубоко вдыхаешь и говоришь себе не материться вслух. Выбраться из этой ситуации будет очень просто, потому что хотя ты и не следила за новостями за выходные, ты на восемьсот процентов уверена, что между прошлой пятницей и сегодня безвозвратно излечить всех слепых от их недуга было невозможно. Ты идёшь медленно, осторожно, словно она на самом деле может видеть, специально стараешься ступать как можно тише, хотя в кофейне ещё дюжина других людей, которые ступают совершенно в разнобой друг с другом. Однако, это срабатывает. Ты добираешься до стойки, и она даже не поворачивает головы от своей книги, по которой бегает кончиками пальцев. Ты хватаешь свой кофе и рогалик и решаешь быстро покинуть территорию, пока какой-нибудь мудак из чувства своей власти над другими не выписал тебе талон. Ты добираешься до двери, которая как раз закрылась, и никто входить не собирается, поэтому тебе приходится потратить несколько ценных секунд на то, чтобы взять кофе и рогалик в одну руку и при этом ничего не уронить. Эта короткая задержка становится решающей. Ты уже обхватила пальцами ручку и уже собираешься потянуть её на себя, но тут сзади до тебя доносится окрик "Вриска!" Доказывая, что твои инстинкты выживания ни к чёрту не годятся, ты бросаешь мысль о безопасном побеге и поворачиваешься лицом к единственному живому существу, которое могло бы заставить тебя почувствовать бегущий по спине холодок всего одним словом. Она снова ухмыляется, и у тебя немедленно появляется ощущение, что она просидела здесь все выходные, так и не поменяв выражение лица. Терези манит тебя одним пальцем, и к тому времени, когда ты садишься за стол, до тебя доходит, что ты никогда не называла ей своего имени. - Как, чёрт возьми, ты узнала, что это я? - спрашиваешь ты и поглядываешь на её книгу, несмотря на то, что она написана пупырышками. - Откуда ты знаешь моё имя? - Так много вопросов! - она захлопывает свою книгу, словно ты могла бы подглядеть. - Я бы узнала этот запах черники и бекона где угодно, Серкет. Ты хмуришься, вдавливая большим пальцем ярко-синий комок жвачки под крышку стола. Разумеется, она не могла почуять её с другого конца кофейни. Разумеется, никто на этой планете не настолько странный. - Это ветчина, - зачем-то бормочешь ты, и она просто недовольно качает головой. Не было причин ей врать, ты с этого ничего не получала, а теперь ты чувствуешь себя так, словно тебя отругали. - Не впутывай свою грязную ложь, Серкет. Кофевар за стойкой сказал мне, что Вриска Серкет покупала один и тот же рогалик каждое утро последние четыре месяца! Они даже откладывают один специально для тебя! Оу, ну ладно. Пожалуй, это наименее жуткое объяснение из тех, которые она могла бы дать, и ты рада, что у неё нет каких-то особых способов узнавать такие вещи. Не зная, что именно сказать в ответ, ты решаешь, что можно и приступить к кофе. Ты делаешь глоток, и даже спустя четыре месяца на вкус он полное говно. Пока ты морщишься, но всё равно продолжаешь пить, тебе приходит в голову мысль, что, может быть, именно это причина, по которой у тебя нет друзей; ты продолжаешь пытаться выбегать из одних помещений с людьми, прежде чем они тебя заметят, а потом тебе нечего сказать, когда ты запутываешься в паутине того, что имело потенциал вылиться в беседу. Ты ворчишь про себя, разворачивая свой рогалик, неохотно осознавая, что в ближайшее время ты точно никуда не уйдёшь. Самоуничижение - не лучший способ начать неделю, хотя он может быть вполне неплохим способом её закончить, поэтому ты жуёшь медленно, пытаясь разобраться, что люди обычно делают в таких ситуациях. Наконец, после долгих минут, проведённых за размышлениями, пока Терези потягивает свой раскалённый до температуры лавы кофе, ты спрашиваешь, как у неё прошли выходные. Пожалуй, это лучше, чем обсуждать погоду, и это тема, которую можно поднять только в понедельник, плюс она создаёт впечатление, что тебе интересна её жизнь. Однако, каким бы вымученным ни был твой вопрос, она с большим оживлением начинает отвечать на него. Если кратко, её выходные были куда более увлекательными и продуктивными, чем твои, хотя ты не понимаешь, как она вообще может бросить кому-нибудь вызов на раунд захвата флага в Halo. Но X-Box - одна из тех вещей, про которые ты можешь говорить достаточно легко. Она спрашивает, какой у тебя ник, и ты просто пожимаешь плечами и говоришь, что у тебя всё не доходят руки обновить подписку на X-Box Live. (На самом деле она просто слишком дорогая для тебя, но ты не хочешь, чтобы Терези это знала.) Эта беседа выходит не настолько неуютной, как первая. Она всё ещё продолжает смеяться в совершенно неподходящие моменты и отпускать шутки, которые ты не до конца понимаешь или вообще не должна понимать, но разговаривать с ней совсем неплохо. Это не совсем то, как ты хотела бы провести утро, но терпимо. К тому времени, как ты вспоминаешь, что оставила свою машину в челюстях двойной жёлтой линии, ты уже расслабилась в компании Терези и, несомненно, ляпнула две или три глупости. Ты поднимаешься на ноги, на этот раз нормально прощаешься с ней и успешно удерживаешься от того, чтобы сказать "увидимся позже", прежде чем выйти на людную улицу. У тебя болит голова, но ты не чувствуешь себя плохо. Обычно ты выпиваешь только треть своего кофе, а остальное выбрасываешь в окно, но, похоже, сегодня утром ты отвлеклась и выдула весь стакан. Тебя это, однако, совершенно не волнует. Когда ты возвращаешься к машине, выясняется, что билета тебе не выписали, а в бардачке есть упаковка ибупрофена. * Терези не появляется во вторник, и ты не можешь поверить в то, что на самом деле выискиваешь её взглядом. Она не появляется и в среду, и к этому времени ты решаешь, что её посещение кофейни было одноразовым. Ну, может быть, двухразовым. Тебе так и не довелось спросить, давно ли она поселилась в этом районе, в основном, потому что тебе это было безразлично, и ты полагаешь, что на этом ваше знакомство окончено. Ты забираешь свои рогалик и кофе, покачиваешься на каблуках перед кабинкой, в которой ты провела два предыдущих посещения кофейни, а потом решаешь, что сидеть в одиночестве было бы глупо. Ты съедаешь рогалик в своей машине и выбрасываешь кофе в первую попавшуюся урну. Но потом наступает четверг, и она снова здесь, выглядит немного потрёпанной. Её волосы в беспорядке, а через её очки ты видишь тёмные мешки у неё под глазами. Нет слов, чтобы адекватно передать палитру цветов её одежды, и ты бы спросила "что, в темноте одевалась?", если бы не вообще всё для неё было в темноте. Твоей первой мыслью было то, что она провела несколько последних дней в канаве, и ты ухмыляешься, бесцеремонно плюхаешься на сидение рядом с ней, даже не задумываясь об этом. Она замирает на месте, потом спрашивает: - Вриска? - не пытаясь разобраться, с какой стороны от неё ты села. Её голос скрипит, и она потирает висок. - Бурная ночка? - спрашиваешь ты, приподнимая бёдра, чтобы сунуть пальцы в передний карман своих джинсов и выудить оттуда мелочь. - Вечеринка. Ты не знала, что тут подают экста-экстра-большие стаканы кофе, но, тем не менее, перед Терези стоит как раз такой. Она обхватила его руками, словно без него потеряет равновесие, и ёжится каждый раз, когда кто-нибудь открывает дверь, и внутрь проникает ветерок. Ты приглушённо хихикаешь, наконец, собрав в ладони нужное количество мелочи, и отправляешься забирать свой завтрак, когда она ворчит, что сегодня утром ты пахнешь не очень беконно. Пройдя мимо очереди, когда женщина за стойкой поднимает брови, узнав тебя, ты быстро расстаёшься с двумя семидесяти пятью и возвращаешься к кабинке. - Студентка? Сложить вместе детали было нетрудно. Какую бы чёртову книгу Брайля она не читала в прошлый раз, это должен был быть учебник, а сочетание похода на вечеринки и кофеина указывали в нужном направлении. Терези устало мигает, ей требуется несколько лишних секунд на то, чтобы осознать твой односложный вопрос и придумать какую-то форму ответа на него. Ты знаешь, каково это. Должно быть, во рту у неё сейчас вкус пола ночного автобуса. - Ага, - наконец, выдавливает она и кивает. - Правоведенье. Третий год. К этому времени ты уже спокойно смотришь на неё, не чувствуя иррациональной волны паранойи, которая убеждает тебя в том, что она видит, что делает. Если бы тебя спросили, ты бы сказала, что Терези примерно твоя ровесница, но если она на третьем курсе, то ей должно быть около двадцати одного. Либо это, либо она оставалась повторно на несколько семестров, либо у них только сейчас появились необходимые книги в формате для чтения пальцами. Ты делаешь паузу, пытаясь придумать способ задать следующий вопрос так, чтобы он прозвучал не настолько же резко, даже оскорбительно. - Сколько тебе лет? Мда. Ну, получилось на удивление гладко. Ты вознаграждаешь себя куском рогалика. - Двадцать четыре, - ворчит Терези, и ты почти произносишь "мне тоже", но ловишь себя на том, что это может прозвучать с лишним энтузиазмом. Ты не уверена, что с тобой такое сегодня утром, и почему ты настолько настроена спрашивать и делиться; может быть, дело в том, что ты отработала на этой неделе уже достаточно дней, чтобы понять, насколько она невообразимо дерьмова, и между сейчас и выходными остался достаточно большой промежуток времени, чтобы ты не понимала, что они будут не многим лучше. Терези, похоже, понимает, к чему ты клонишь, и после паузы, необходимой для того, чтобы сжать сухие губы, она добавляет: - Зрелый студент. Я несколько лет была ассистенткой в адвокатской конторе моей мамы. - Оу, - произносишь ты, и больше тут сказать нечего, потому что, ни с того ни с сего, становится ясно, что она совсем из другого мира, чем ты, даже если вы и ходите закупаться кофе в одно и то же место. - У меня нет лекций утром по вторникам и средам, - продолжает бубнить она, словно ты спрашивала, где она была в эти дни. Ты не против того, что она тебе это сказала, хотя ты и не проявляла никаких признаков того, что тебе это интересно, потому что, если быть честной с самой собой (что ты делаешь достаточно редко), тебе было всё-таки немного интересно. Терези делает глоток своего кофе и подводит черту довольно решительным: - Такие дела. Ты киваешь, а потом понимаешь, что продолжаешь кивать, заканчивая свой завтрак. Терези продолжает тихо сидеть рядом с тобой, и это не столько разочаровывает, сколько... скучно. Она даже не глотает свой кофе залпом. Просто дует на него, делая небольшие глотки, как нормальный человек. Тебе интересно, сколько же она выпила вчера, но ты не спрашиваешь, потому что, очевидно, она не настроена беседовать, и ты уверена, что этот разговор всё равно окажется постыдно коротким. Поднявшись из-за стола, ты сняла крышку с её кофе и добавила в её стакан содержимое своего. Когда тот наполнился до края, ты осторожно вернула крышку на место, ничего не проливая, допила два последних глотка своего кофе и грохнула пустым стаканом об стол. Руки Терези всё это время обхватывали её стакан, так что она точно знала, что ты делаешь, и с полуулыбкой она пробормотала прощание. И, наверно, тебе тоже стоит попрощаться, но вместо этого ты говоришь: - У меня в машине есть болеутоляющее, - и не успеваешь ты оглянуться, как ты уже идёшь рядом с ней, наблюдая за кончиком её трости, ударяющимся об неровный булыжный тротуар. Она, похоже, немного дезориентирована этим путешествием, но не больше, чем ты была бы после ночи тяжёлой выпивки. Она принимает таблетки с благодарностью, когда ты выдавливаешь их из пластиковых пузырьков ей на ладонь. - Спасибо, - произносит она, проглатывая таблетки без воды. - Слушай. Твой студгородок - это тот, что... - ты останавливаешься на середине вопроса, указывая большим пальцем себе за плечо. Господи, тебе очень, очень нужно перестать делать это. Ты хмуришься, пытаясь вспомнить достопримечательность вместо названия улицы, которое благополучно забыла. - Возле "Красного Льва"? - Это которого? - спрашивает она, её рот расплывается в зародыше ухмылки. Тоже верно. - Дерьмового, - отвечаешь ты, и она кивает, показывая зубы. - Тебя подбросить? Это мне по пути на работу, так что... Это совсем не по пути на работу. Видишь? Ты умеешь врать, когда это действительно важно. Терези хмурит брови на тебя, словно не понимает, откуда взялось это спонтанное проявление доброты, и, если честно, ты сама не знаешь. Ты не ждёшь, когда она определится с решением, просто запрыгиваешь на пассажирское сидение и перебираешься на своё. Она бормочет что-то насчёт того, что, наверно, всё равно опоздала на свой автобус, не создавая впечатление, что в этом твоя вина, и лезет внутрь, тростью вперёд. Ты инстинктивно обхватываешь её ладонью, чтобы Терези могла забраться без затруднений, но, должно быть, между тобой и тростью пробегает статический разряд, потому что ты приглушённо шипишь и с грохотом роняешь её на пол. "Довольно тупо с твоей стороны", - думаешь ты, когда Терези захлопывает дверь, и ты заводишь двигатель. Но всё не настолько плохо, когда она начинает смеяться, пусть её хохот расстроен ещё больше, чем твоя магнитола, которая держится на своём месте на клейкой ленте. Что-то заставило её немного оживиться, и, похоже, не важно, что именно: кофе, болеутоляющее или то, что ты её подвозишь, хотя ты подозреваешь, что это смесь всех трёх. Она начинает болтать, хотя её голос звучит мягче, чем обычно, и она заявляет, что обычно не ходит гулять в будние дни, но у одного из её соседей по дому был день рождения, и она не могла оставаться одна. По всей видимости, вишнёвый энергетик и водка и привели к её краху. Она выбирается из машины, когда на светофоре красный, потому что ты нигде не видишь места для парковки. У неё почти нет времени на то, чтобы поблагодарить тебя, потому что ты занята тем, что кричишь: "дура, светофор сейчас переключится", и говорит: - Увидимся завтра утром. "Да уж, увидимся". В общем и целом, ты рада, что она слепая. Благодаря этому сделать импровизированный U-образный поворот и уехать в обратном направлении становится гораздо проще. * Твой будильник начинает трубить Tik Tok, что странно, потому что ты вполне уверена, что у тебя обычный будильник, который занудно выплёвывает серии спорадических монотонных гудков. Ты стонешь в подушку, потому что тебе совсем не хочется открывать глаза, и ты натягиваешь одеяло на ухо, когда будильник вдруг заявляет, что сейчас девять тридцать... девять тридцать... девять тридцать один. Единственное этому объяснение - ты всё ещё спишь, потому что с каких это пор будильники разговаривают? И с каких пор он начал звонить в неправильное время вообще? Свой ты ставила ровно на восемь минут восьмого на протяжении последних двух лет, и ты вполне уверена, что это беспрецедентный случай. К тому времени, когда происходящее наконец-то доходит до тебя, ты очень, очень не хочешь открывать глаза. Но всё же открываешь, медленно, словно попытка ускорить процесс сделает ситуацию только хуже. Продрав один глаз, ты оглядываешь комнату и, нет, ты определённо живёшь не здесь. Ты чувствуешь, что стоит провалиться в матрас и надеяться, что он поглотит тебя целиком, но потом ты замечаешь ту чёртову трость, прислонённую к стене, и решаешь, что всё же будет лучше начать слетать с катушек. - Бля! - выплёвываешь ты, вскакиваешь на ноги, хватая одежду, которая, вроде бы, выглядит твоей. - Бля, бля. Терези поворачивается на кровати, с которой ты только что соскочила, и с тихим неразборчивым звуком, который, скорее всего, должен был означать слова, тянется к тумбочке возле кровати, шлёпает ладонью по будильнику и тем самым наконец-то затыкает его. Ты невольно бросаешь взгляд в её сторону, и она подтягивается в сидячее положение у изголовья кровати, челюсть открыта в зевке настолько широко, что она, кажется, вот-вот вывихнет её. Одеяло натянуто ей только до талии, и тут ты вспоминаешь, что она слепая, и задаёшься вопросом, за каким чёртом ты прикрываешься собственной одеждой. Ты бросаешь вещи на пол и начинаешь натягивать их настолько быстро, насколько возможно. Единственное, о чём ты можешь думать, это насколько срочно тебе надо валить отсюда, и что это было глупо, глупо, глупо. Ты просто страшно опоздаешь. - Вриска? - начинает Терези, с трудом отслеживая твои прыжки по её комнате в попытках надеть нижнее бельё и джинсы. На её челюсти и плечах заметны смазанные следы синей губной помады, и, господи, какая же ты глупая. - Я могу... -... Мне надо бежать! - рявкаешь ты, перебивая её. Она мрачнеет, и ты знаешь, что она не притворяется задетой, потому что не знает, что ты на неё смотришь. - Сделать тебе завтрак, - бормочет она, всё-таки заканчивая предложение. - Я опаздываю, - говоришь ты. Если она что-то и ответила, ты этого не слышала. Натянув футболку, ты бросаешься за дверь, прыгая по квартире, словно ты на самом деле знаешь, как отсюда выйти. К счастью для тебя, разобраться нетрудно, и ты по пути не натыкаешь ни на одного из её сожителей. Ты вздыхаешь с облегчением, когда обнаруживаешь свою машину, припаркованную снаружи, и ты настолько спешишь добраться до работы (словно есть хоть какой-то шанс наверстать те тридцать-сорок минут, которые ты уже потеряла), что у тебя не хватает места на какие-либо мысли, кроме как "добраться туда как можно скорее". Ты заводишь мотор, и, кажется, ты ещё не до конца протрезвела. Остановившись на красный свет, ты опускаешь козырёк от солнца, смотришь в зеркало заднего вида и с раздражённым стоном начинаешь стирать тыльной стороной ладони смазанный макияж и бирюзовые следы, которых изначально точно не было. Свет сменяется на зелёный, и идиот перед тобой не двигается. Ты налегаешь на гудок лбом, а когда поднимаешь голову секунд двадцать спустя, понимаешь, что это припаркованная машина. Ты приезжаешь на работу в мятой вчерашней одежде, с нечёсанными волосами, и никто этого не замечает. Босс просто раздражённо цыкает языком, когда ты заваливаешься внутрь с невероятным сорока пяти минутным опозданием, и делает какую-то пометку на своём планшете. Ты знаешь, что не можешь позволить себе потерю этой работы, но в тот момент ты испытываешь жгучее желание уйти и не оглядываться назад. Утро проходит медленно, даже несмотря на то, насколько ты занята. Трижды ты добегаешь до туалета и чуть не сблёвываешь, хотя из тебя ничего не выходит, и к ланчу ты проголодалась настолько, что практически набрасываешься на торговый автомат в комнате для перерывов. Как оказывается, чипсы и шоколад лишь усиливают ощущение тошноты, и тридцать минут перерыва дают тебе возможность лишь немного подумать о прошлой ночи. Ты встретила Терези утром в пятницу, и всё было хорошо. Ты снова подвезла её, хотя она и не была с похмелья, и в понедельник всё было так, как и должно было быть, пока она не спросила, не хочешь ли ты пойти вместе с ней в клуб. У тебя не было ни малейшего представления, хочет ли она пригласить тебя в группу, или вы пойдёте вдвоём, что вроде как почти до странного похоже на свидание; в конце концов, ты решила согласиться, просто чтобы узнать. Как оказалось, были только вы двое. Ты даже удосужилась накраситься, и теперь чувствовала себя глупо, понимая, что Терези был совершенно до фонаря твой макияж. Однако, ощущение глупости вскоре рассеялось, когда ты пропустила пару бокалов. Как оказалось, в клубе, куда она тебя притащила, ночи понедельника были студенческими ночами, так что напитки в меню были по карману даже тебе. Было весело. Кажется. Трудно вспомнить всё чётко, но было немного танцев и гораздо больше смеха, и, ладно, может быть, она была совсем не так плоха, как тебе показалось поначалу. В какой-то момент, прежде чем остальные посетители начали сбавлять обороты и покидать клуб, вы обе пришли к выводу, что ходить по клубам вам нравятся не настолько сильно, чтобы заниматься этим особенно часто. Побродить в холодном ночном воздухе в поисках еды было хорошей идеей, и вот вы сидите рядом, пьяные в дрова, делите на двоих тарелку чипсов в Mr. Uncle's Pizza, единственном заведении на вашем пути, которое могло похвастаться тем, что было открыто в пять утра каждый божий день. Потом вы направились к ней домой. Не потому что тебе особенно хотелось идти к ней домой, но потому что ты оставила свою машину рядом, когда встретилась с ней. Вы обе посмеялись над твоей перспективой ехать хоть куда-то в таком состоянии, и хотя ты честно хотела завалиться отсыпаться на одном из сидений, она схватила тебя за запястье и потащила к входной двери. К тому времени как она прижимает тебя к ней, губы у твоего уха шепчут "Давай трахаться", твои руки уже лежат на её бёдрах, ладони чешутся расстегнуть её джинсы прямо здесь и сейчас, а её предложение выглядит очень, очень хорошим. Ты стонешь в свою шоколадку, пытаясь не вспоминать все те вещи, которые позволила ей делать с тобой. По правде говоря, не было причин настолько бурно реагировать сегодня утром, даже учитывая твоё похмелье и опоздание; она, наверно, думает, что ты жалеешь о случившемся прошлой ночью, хотя на самом деле тебя всё устраивает. Ты и раньше встречалась с девушками, но обычно у тебя хватало приличия согласиться на предложенный завтрак. До тебя доходит, что в пятницу она вырвала у тебя из рук телефон и вбила туда свой номер. Кажется, он правильный, потому что начинается с 07 и дальше ещё девять цифр, но ты ещё не пробовала на него звонить. Ну что ж. Нет смысла откладывать. Тебе требуется целых двенадцать минут, чтобы написать одно сообщение. Не хотела настолько охрене8ть сегодня утром. Из8ини, просто боялась, что опоздаю. Ты нажала отправку и треснула головой об стол. Она же Слепая Девушка, напомнила ты себе. Но спустя несколько секунд твой телефон зажужжал в ответ. Ладно, значит, может быть, у неё есть какая-то хитрая технология, о которой ты никогда не слышала, что-то читающее для неё тексты и дающее возможность отвечать. Почти не желая читать, что она ответила, ты ёжишься и открываешь папку входящих. >:] Ты даже не хочешь знать, на что она, чёрт возьми, намекает.