8r8k h34ds

- Вспоминай, Серкет. Терези больше не пытается тебя придушить, но в её голосе всё ещё полно яда. Она сидит на диване, а ты в кресле, также как и тем утром, когда ты слишком много выпила. Но на этот раз у тебя кружится голова не от дешёвого спиртного в крови. Она кружится из-за того, что прошло уже несколько дней с тех пор, как ты в последний раз ела, несколько дней с тех пор, как ты чувствовала себя в безопасности в своей собственной шкуре. - Нечего вспоминать. Её щёки испещрены полосами от слёз, но выражение её лица сурово. Если бы она могла видеть, она смотрела бы насквозь через тебя. Ты бы удивилась тому, насколько странно то, что вы обе рехнулись в одно и то же время, и тому, что проявления этих психических дефектов были настолько схожими, но это должно было означать, что ты действительно поняла суть ситуации. Ты уверена, что любой момент можешь забыть, где верх, а где низ, и тогда свалишься со своего кресла на потолок. - Есть что. Если я могу вспомнить, то и ты можешь. Она просто излагает факты. У неё нет какой-то особенной веры в тебя. Последние полчаса она сидела, бормотала про игры, сеансы, другой мир, луны-близнецы, не родившихся драконов, ненасытных пауков, и огромные пустые замки. Её тон сух, её рот остаётся тонкой ровной полоской. Ты знаешь, что она ни за что не могла бы поддерживать такой масштабный розыгрыш, и она целиком и полностью верит в это. Всё это по-настоящему, пусть только для неё. Если бы не было, ей потребовалось бы всего несколько секунд, чтобы начать гоготать, потому что эта женщина готова ржать над чем угодно. Ей не нужна причина, чтобы разразиться истерическим смехом. - И почему это ты вспомнила? С чего ты такая особенная? С каждым новым фактом, которые она тебе открывает, она всаживает всё больше и больше убеждений в твой разум. Даже если и есть что вспоминать, ты не могла бы различить эти вещи между своими собственными воспоминаниями и картинами, которые она пытается нарисовать. Ты не знаешь, чего она пытается добиться, убеждая тебя разделить её бред, разве что делает это из соображений "несчастье любит компанию". Вот тебе и Команда Плети. - Я Провидица. А ты... -... всего-навсего Вор. Хотела бы ты сказать, что не знаешь, откуда это вырвалось, но всё же это ничего не значит. Просто слово, не связанное с каким-то конкретным воспоминанием. Терези так не считает, и, похоже, очень хочет, чтобы ты продолжала говорить, ворошила память, пытаясь вспомнить что-то, чего ты не хочешь вспоминать, даже если это было по-настоящему. - Когда я впервые встретила тебя, ты ничего не сказала о том, насколько у меня странное имя! В смысле, что за имя такое - Терези? Ни у кого такого нет. Ты единственный человек, который не спрашивал меня, что оно значит, или почему мои родители так меня назвали... ты даже не отметила, что оно необычное. Словно ты уже его знала. Ты издаёшь тяжёлый, сжатый смешок, просто чтобы дать ей знать, какие глупости она говорит. Теперь она уже хватается за пустоту. Разумеется, ты не отметила, что её имя странное. Тебе было всё равно, да и твоё имя тоже не так уж часто встречается. Ты привыкла к тому, что люди комментируют его , поэтому знаешь, что не стоит относиться к чужим именам точно так же. Но ты понимаешь, к чему она клонит. Ты понимаешь, почему кажется, что вы знаете друг друга гораздо дольше, чем на самом деле, потому что ты сама начала так думать. - Ну, значит, мы уже знали друг друга. Что с того? - Ты знала и забыла множество людей, и вполне вероятно, что ваши пути могли пересекаться раньше. Вы обе были в системе. Вы могли какое-то время находиться в одном приюте. - Может быть, мы обе оказались в каком-то дерьмовом, дерьмовом детдоме, и о нас заботились редкостные ублюдки. Может быть, мы подавили воспоминания об этом, и теперь они всплывают. Вечно ты цепляешься за всякую бредятину. Терези говорит, что вы из другого мира, а ты ей говоришь, что над вами обеими издевались, и вы разобрались с этим, искрошив свою память в пыль. Ты не знаешь, почему ты настолько твёрдо уверена, что твоё объяснение как раз правильное, потому что у тебя нет даже смутных обрывков воспоминаний, как бы ты ни силилась вспомнить. Ты говоришь себе, что это правда, но это не будоражит в тебе ничего; ни злости, ни раздражения, ни жалости к себе. - Ты знаешь, что это не так. Ты хочешь знать, какого чёрта ты просто сидишь, почему терпишь бред, который продолжает изливаться из её рта. Ты начинаешь думать, что это один большой розыгрыш, и что она спланировала всё это с самого начала. Она исподтишка добавляла идеи в твоё подсознание, подготавливая к большому краху. Ты поднимаешься на ноги, намереваясь не слушать больше ни единого её слова, тем более в твоём собственном доме. Ты не будешь просто сидеть, позволяя ей отравлять твой разум. - Возьми себя в руки, Пайроп. Можешь взять все свои грёзы, все свои игры разума и свалить отсюда нахрен! Пока ты не появилась, моя жизнь была совершенно логична! Она была дерьмовой, и я принимала это, так что, может быть, тебе стоит поучиться у меня. Потому что мне не нужно выдумывать всякую лажу про то, что меня принудили смотреть на солнце, так что катись обратно в свой дурацкий домик на дереве! Если бы ты не была в собственной квартире, ты бы ринулась наружу, хлопнув за собой дверью. Вместо этого теперь приходится довольствоваться отступлением в свою спальню, дверь которой не запирается настолько громко, как хотелось бы, из-за попавшего в раму носка. Ты падаешь на кровать, чувствуя такую злость, что ты никак не можешь перестать скрежетать зубами. Ты цепляешься за подушку, впиваясь в неё пальцами, глаза широко раскрыты, тело отказывается расслабиться. Не важно, что тебе снилось. Не важно, что ты не помнишь ничего о себе до тринадцати лет. Важно то, что Терези ошибается, потому что ты живёшь в реальном мире, а в реальном мире люди не обнаруживают, что они на самом деле вообще из другой реальности. Не важно, как это поможет заполнить пробелы, не важно, насколько это может быть логично; это могло бы убрать абсолютно все неопределённости навсегда, но это не важно. Дверь скрипит, и ты дышишь громче, когда Терези встаёт над тобой, просто чтобы она знала, насколько ты на неё злишься. - Я говорила, что это твоя вина, - медленно говорит Терези, аккуратно присаживаясь на край твоей кровати. - Но я ничего не говорила о том, как это произошло. И я ничего не говорила о домах на деревьях. Теперь ты знаешь, что она издевается над тобой. Конечно же, она говорила, как это случилось, и конечно же, она рассказывала всё о своём домике на дереве, о шеях чешуйчиков в петлях, потому что эти картины так свежи в твоём разуме. И это не воспоминания, потому что всё это информация, которой она накачала твой котелок. Ты видишь нити манипуляции, которые тебе пришлось распутать, а потом распрямить, чтобы просто влезть в её голову, чтобы она пошла через лес посреди дня, и у неё не было другого выбора, кроме как посмотреть в сияющее солнце. Она говорила тебе это. Она говорила тебе, говорила тебе, говорила. Ты садишься, хватаешься за голову, и она протягивает к тебе руки, пальцы обхватывают твои запястья. - Вриска, всё хорошо, - говорит она, крепко сжимая тебя, пока ты пытаешься вырваться. - Всё в порядке. Ты издаёшь сдавленный горловой звук, потому что какой тут порядок, когда вся защита, которую ты построила в своём разуме, обваливается? В то мгновение, когда ты принимаешь всё это, ты рада, что, по крайней мере, у тебя есть Терези, которая составляет тебе компанию, пока ты погружаешься в безумие. Но вскоре ты понимаешь, что, скорее всего, радостного тут ничего нет. Скорее всего, это тот момент, когда ты моргнёшь и поймёшь, что всё это время была одна, а любезные люди в белых халатах скажут тебе, что им очень жаль, но они никогда не слышали ни о ком по имени Терези Пайроп, и они наверняка запомнили бы, потому что это одно из самых странных имён, которое они когда-либо слышали. Ты резко падаешь вперёд, зарываешься лицом в её плечо. Ты видишь красное на задворках своего разума, яркое, как её глаза, и, размышляя об этом, вспоминаешь, как она забрала семь твоих в ответ. Представляя, что кровь течёт из пустой глазницы, ты поворачиваешь голову в эту сторону, словно пытаясь выкопаться из собственного разума. Каждое успешное воспоминание, которое поднимается на поверхность, аккуратно ложится на своё место, и твоя голова начинает болеть только сейчас, потому что ты не можешь поверить в то, что так долго держалась единым целым так долго, ничего не зная. Альтерния, твой улей, гемоспектр, твой лусус, игра; всё это возвращается к тебе потоком, и, неожиданно, все эти слова, которые несколько дней назад совершенно ничего для тебя не значили бы, становятся единственным способом выразить себя. Ты хватаешься за футболку Терези, потому что твоё тело кажется неправильным. Ты не должна быть такой. Твоя кожа не этого цвета, твоё зрение не настолько паршивое, а зубы не настолько тупые. Твои конечности сгибаются там, где должны поворачиваться, а внутри тебя есть вещи, которых там быть не должно. Ты едва можешь нормально дышать, словно после двенадцати лет твои настройки переключили на ручное управление, и жалкие инопланетные лёгкие просто не могут нормально наполняться. Терези потирает твою спину, и ты говоришь ей, что всё хорошо, что ты не человек; и она пытается тебя успокоить, говорит, что всё хорошо, всё хорошо, она знает. Если бы ты никогда не встретила Терези, ничего из этого не случилось бы. Ты бы не вспомнила, и ты могла бы прожить свою жизнь в блаженном неведенье, тебе никогда не пришлось бы разбираться с настолько чётким пониманием того, что после чего-то ты больше не можешь вернуться назад. Ты не человек, теперь ты понимаешь это, но ты и не тролль, запертый в этой форме. Ты смеёшься в плечо Терези, потому что ты знаешь всё это. Это должна быть ваша награда, так вселенная пытается сделать вашу жизнь лучше после того, как вы одолели свой сеанс и породили нечто новое. Часами вы продолжаете сидеть так, Терези обнимает тебя, и на короткие мгновения у тебя хватает ясности рассудка на то, чтобы возненавидеть факт того, что она прошла всё это сама. Даже с учётом того, что она даёт тебе точку опоры, ты едва держишь себя в руках, едва в состоянии видеть что-то за пределами этого единственного мгновения. Словно тебя держат под водой, и хотя ты не захлёбываешься, ты не можешь и дышать. У тебя нет надежды снова выбраться на поверхность. - Ты благодарила меня. После того как ты ослепла, - бормочешь ты. Наверно, ты много чего бормотала всё это время. - Должно быть, для тебя это было просто великолепно, видеть всё в цветах и вкусах! Словно я дала тебе законный повод быть настолько странной. Почему ты так злилась из-за этого, когда пришла сюда? Терези напрягается от твоих слов и медленно отпускает тебя. Она передвигается, чтобы прислониться к изголовью кровати, и ты пользуешься этой возможностью, чтобы потереть лицо ладонями, впиться ногтями в щёки, попытаться разбудить себя. Ты пробегаешь пальцами по волосам и удивляешься тому, что на твоей голове нет рогов, которые могли бы попасться по пути. - Я была благодарна. Тогда, на Альтернии, было столько вещей, которые я не могла увидеть, пока не ослепла! Благодаря этому я наконец-то смогла нормально встретиться с моим лусусом. И я на самом деле могла чуять вкус лжи и запах обмана, хотя все и считали меня сумасшедшей. Но здесь... - Терези сделала паузу, запрокинула голову. - Здесь я просто слепая. У тебя больше нет сил спорить, и в тебе больше не осталось злобы. Ты не говоришь ей, что она заслужила этого, что она напрашивалась. Ты не указываешь на то, что она отобрала у тебя семь твоих глаз и руку, так что это вполне честно, вполне справедливо. Больше не в состоянии сидеть прямо, ты падаешь на бок, матрас скрипит под тобой, и кладёшь голову на колени Терези. Это не извинение, тихое или какое-то другое, потому что время для них уже давно пришло и ушло. Ты просто даёшь ей знать, что ты здесь, что ты понимаешь, насколько это больно, и что прошлое не отменить, даже того как вы десять лет его закапывали. Терези поднимает руку, кладёт на твою щеку, и засыпая, ты думаешь, что она понимает, что ты пытаешься сказать ей. * Даже во сне кусочки твоей забытой жизни возвращаются на свои места. Чем больше воспоминаний восстанавливается, тем легче идёт весь процесс, пока ты перестаёшь бояться, что вся эта информация заставит лопнуть какой-нибудь жизненно важный сосуд в твоей губке. Всё втискивается туда, куда нужно, и вскоре у тебя уже такое впечатление, что ты никогда не забывала имена своих друзей, товарищей и врагов: ты помнишь Канайю, ты помнишь Джона, и ты помнишь ещё дюжину других, которых лучше бы не помнила. Это странно. Если бы твоё тело не жаждало больше сна, чем ты ему позволяешь, можно было бы подумать, что ты никогда и не хотела бы помнить. Пока не вернулись последние воспоминания. Пока ты не вскакиваешь со своей кровати, ощущая в своей груди жар, словно там само солнце Альтернии. Терези спит рядом с тобой, всё ещё лёжа на одеяле, всё ещё полностью одетая, и ты не можешь заставить себя посмотреть на неё. Твоя рука проскальзывает между матрасом и корпусом кровати, и ты нащупываешь пальцами чёртов кусок мела и начинаешь водить им по стенам. Словно ты смотришь, как кто-то другой пишет одно и то же слово снова и снова, потому что, хотя ты и не мигаешь, ты совершенно не контролируешь свои действия. Терези встрепенулась от топота твоих ног, и по всей комнате написано: 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er 8acksta88er (сложно переводимый термин, примерное значение - предательница/вероломная/бьющий в спину - прим. пер.) И она не может увидеть ничего из этого. Ты набрасываешься на неё, прежде чем она успевает продрать глаза, хватаешь её за плечи. Она вздрагивает, но прежде чем она спрашивает, какого чёрта на тебя нашло, ты прижимаешься своим лицом к её и приглушённо шипишь: - Ты это сделала. Это была ты, ты, ты, - ты впиваешься пальцами в её плечи, словно предупреждаешь её ничего не говорить. - Ты убила меня, Пайроп. Ты, мать твою, ударила меня в спину. Но она уже знала это. Должна была. Она вспомнила каждую деталь своей старой жизни задолго до того, как вспомнила ты, и всё-таки она пришла к тебе. Ты смотришь на Терези, на личность, у которой хватило наглости пробить твоё сердце куском металла, и которая не убегала от этой правды. Неудивительно, что тебя всегда бесила эта долбаная трость. У тебя перехватывает дыхание от одной мысли о ней, и глаза скачут по лицу Терези, отчаянно ища объяснения. Отчаянно желая узнать, почему она, именно она, вообще стала бы делать это. - Вриска, я... - Заткнись, - ты хочешь добиться от неё объяснения, но ты не желаешь слушать ни единого её слова. - Ты должна была быть моей сестрой, Терези. Кажется, всё ещё тело обмякло, хотя ты всё ещё вцепляешься в неё, трясёшь за плечи. Ты приглушённо рычишь, но её выражение размягчается, становится чем-то большим, чем просто жалость, и на долю секунды ты теряешь бдительность. Она крепко обнимает тебя, и ты позволяешь ей притянуть себя, горько думая, что у неё так и не хватило приличия обнять тебя, когда она тебя убила. - Я была, - говорит Терези очень, очень мягко. - И я остаюсь ей. - Ты сожалеешь? - спрашиваешь ты напряжённым голосом, и ты настолько жалкая и убогая, что не можешь вынести самой себя. Ты плачешь, и звук застревает в твоём горле, но это ничего, потому что её щёки тоже мокрые. - Я не сожалею, что остановила тебя, Вриска. Но это не значит, что я хотела, чтобы дошло до этого. Как она посмела остановить тебя, думаешь ты. Как она посмела, ведь ты была божеством, и ты собиралась победить Джека, сама. У тебя была сила, и ты собиралась обратить её в славу, при этом показав себя героем. Ты собиралась спасти их всех, даже тех, кто тебя презирал, и тогда они увидели бы, что были неправы, когда отвергали тебя. Даже Терези. Особенно Терези. (Но ты знаешь, что всё это ничего не значит, потому что Терези Провидица. Ты знаешь, что она видела будущее, которое ты ни за что бы не приняла, если бы только её клинок не вонзился промеж твоих рёбер.) - Успокойся, Паучиха, - говорит она в твои волосы, и ты снова так сильно устала. Ты хочешь просто заснуть, убраться от этого подальше. - Это же должен быть наш второй шанс, верно? * Сейчас уже почти восемь утра, и ты подавала кофе большую часть последних двух часов. Ты наливаешь обжигающую горячую коричневую бурду, стакан за стаканом, выставляешь их на стойку, а очередь всё никак не убывает. Словно весь Лондон никогда в жизни не слышал о существовании чайников, и всем приспичило прийти в твою кофейню, прежде чем они смогут начать рабочий день как нормально функционирующие человеческие существа. Ты подаёшь кофе без улыбки, давая своим посетителям знать, что их осуждают, когда они берут кекс или пирожное с завтраком, и, в конечном счёте, твоя линия движется быстрее, чем у всех остальных. Вот что случается, когда ты убираешь любезности, потому что это Лондон, и ты знаешь, что здесь никто не хочет общаться с незнакомцем. После нескольких недель ты начинаешь делать попытки узнавать завсегдатаев. Вот эта женщина, она всегда берёт маленький кофе и большой багет на завтрак, поэтому ты готова ещё до того, как она начинает бубнить свой заказ, не желая создать впечатление, что ты слишком бестолковая для того, чтобы вспомнить её, но также не желая на самом деле узнавать её. Парень, работающий в паре с тобой, пробивает заказ в кассе и, господи, как же он тебя тормозит. Этому заведению повезло, что ты появилась здесь. Без тебя очередь протянулась бы до самой двери. К счастью, самая оживлённая часть утра уже закончилась, и тебе остаётся расправиться с последней пригоршней балбесов. Господи, ну что они так долго думают-то? Если они так долго размышляют над кофе, то в реальном мире шансы чего-то добиться у них невелики. Все они такие. Такие нерешительные, такие осторожные. Серьёзно, ты совершенно не представляешь, как человеческая раса умудрилась населять этот мир на протяжении шести миллионов лет, за исключением небольшого промежутка времени, когда вселенная сложилась поперёк себя и ничего не оставила. Как они смогли стать доминирующим видом на планете - загадка, разгадать которую у тебя нет шансов, но наблюдать за их работой почти что забавно. Или, по крайней мере, как они пытаются работать. С каждым проходящим днём ты чувствуешь себя чуть лучше относительно того, чем ты стала. Не в том смысле, кем ты стала, но ты всегда можешь поработать над этим, благо у тебя теперь есть время. Ты решаешь, что это не так плохо, как быть мёртвой, не настолько скучно, как застрять в пузыре сна. Есть вещи и похуже, которыми ты могла бы стать, и у этой, по крайней мере, четыре конечности и два рабочих глаза, хотя отсутствие крыльев заставляет тебя качать плечами, когда ты задумываешься, словно что-то может вырваться на поверхность. Тебе потребовалось некоторое время, чтобы признать в себе тролля, и под некоторым временем ты имеешь в виду неделю, проведённую за криками, воплями и полным игнорированием ухода за собой. Когда у тебя наконец-то хватило приличия успокоиться, ты поглотила пиццы на свой собственный вес и не могла отделаться от ощущения, что с личиночным соусом было бы гораздо лучше. Тебе потребовалась ещё одна неделя, чтобы перестать обращаться к Терези, как к "чёртовой бесполезной предательской сволочи", но когда ты осталась без работы, а она взяла и заплатила за твою квартиру, тебе было настолько, блин, стыдно, что ты быстро привела себя в чувства. И вот, пожалуйста, теперь ты тролль, работающий в дневное время, на тебя надет передник, волосы убраны под сеточку. Безопасность и гигиена труда, сказали они, на что ты просто плюхнулась на своё сидение, фыркнув. Тебя поражает, что тебя вообще наняли после этого. В общем и целом, работа здесь лучше, чем на складе, хотя ты вполне уверена, что сдирание собственных ногтей было бы более терпимым, чем твоя предыдущая работа. Ты освобождаешься к четырём часам, что даёт тебе кучу времени на игру в детектива. В последнее время ты сидела за своим ноутбуком с конкретной целью, делала всё, чтобы разыскать остальных, кто оказался затянут в ту игру с тобой. Ты не знаешь как, и тебе безразлично зачем, но если ты теперь здесь, живая, то почему бы и им не быть. Даже те, кто потерял головы. Теперь тебе стало проще, ведь ты знаешь их имена, но пока что никаких успехов ты не добилась. Иногда тебе кажется, что ты не хочешь находить никого из них, словно ты слишком хорошо понимаешь, что не заслужила никаких отношений с ними. И без того трудно, когда рядом с тобой Терези, и ты смогла выдержать только потому, что вы обе делали ужасные вещи друг с другом. Вы уравнялись, по крайней мере, теоретически. Тебе кажется, что принудительная пересадка в человеческое тело открыла всевозможные невыносимые чувства, и не в последнюю очередь чувство вины. (Ты уже знаешь, где находится Канайя. Когда ты почувствовала себя достаточно погано, чтобы дотащиться до врача и получить рецепт на снотворное, ты пролистала модный журнал в комнате ожидания, чтобы не встречаться взглядом с неудачником, сидевшим напротив тебя и ковырявшим уголок рта. В журнале была статья о ней и о её набирающих популярность фасонах. И ты поняла, прямо тогда и прямо там, что не могла бы пройти через это без Терези рядом с тобой. Или, по крайней мере, в непосредственной близости. Потому что если бы ты нашла эту статью до того, как наткнулась на Терези, ты бы медленно начала вспоминать самостоятельно, постепенно сходя с ума из-за имени Канайи и нескольких глянцевых фотографий. Она живёт во Франции, как написано в журнале, переехала туда со средиземноморья ещё ребёнком. Интересно, говорит ли она по-английски. Ты долго думала о том, чтобы послать ей письмо, но, к сожалению, нет прецедентов, по которым можно было бы понять, как подойти к вопросу. Можно было бы написать: При8ет, Доста8ушка, помнишь, как мы были инопланетянами, и 8селенная схлопнулась? У тебя было бы ровно столько же шансов на успех, если бы ты представилась Принцем Нигерии, который отчаянно нуждается в иностранном банковском счёте для размещения нескольких миллионов.) Ровно в половину девятого, когда стало достаточно мало посетителей, чтобы с ними мог разобраться только один сотрудник, ты занимаешь себя тем, что делаешь оскорбительно большущий стакан кофе такой температуры, что он гарантированно обварит рот любого нормального человека. К счастью для конкретно этого стакана кофе, его получатель далеко не нормальный, и она исполнит свою жизненную цель накачивания дозой придурочной кофеиновой наркоманки для её утренних лекций. - Я на перерыв, - скорее заявляешь ты, чем спрашиваешь. Это уже стало рутиной; ты берёшь перерыв в одно и то же время каждый день, с половины девятого до девяти, а потом вкалываешь до самого конца дня. Ты стягиваешь сетку для волос, выходишь из-за стойки и занимаешь своё место в кабинке. Как по расписанию, дверь звенит, когда Терези входит внутрь, постукивая ярко-красной тростью по полу перед собой. После того как правда вырвалась на поверхность и оставила от оставшейся части тебя лишь обрывки, ты пыталась не видеться с ней. Ты правда пыталась. Ты проводила дни за спорами с ней, ещё дольше игнорировала её звонки, но в конце концов, разлука только подтвердила то, что ты уже знала: ты не могла бы сплести себе чистую, спокойную паутину в чистом, спокойном углу и молиться о том, что весь мир пересоберётся вокруг тебя, чтобы лучше соответствовать твоей новой личности. Ты всегда была гордой, но даже ты понимала, что пришёл момент, когда ты больше не могла отталкивать от себя людей, как делала это всегда. Этот момент настал приблизительно тогда, когда ты обнаруживала, что плачешь на плечах упомянутых людей уже несколько раз. Что, надо сказать, было постыдно и вовсе не являлось темой, которую тебе хотелось бы обсуждать, но если ты не могла выдержать пробуждение своего прошлого самостоятельно, то и Терези точно не могла. Ей чертовски повезло, что ты оказалась рядом. Не то чтобы ты не вела себя ужасно по отношению к ней. Не то чтобы ты не вырвала трость из её рук и не выбросила её из окна кухни, когда она пришла к тебе в гости. Определённо, это был не лучший из твоих поступков, ты это признаёшь, но после этого ты купила ей замену, и ты придерживаешься мнения, что прошлое должно оставаться в прошлом. В общем и целом, есть много вещей, которые ты готова простить, и ещё больше, которых ты не можешь забыть, но всё это осталось в прошлом, и тебе придётся довериться Терези сейчас. Тебе придётся верить, что эта жизнь, которая у тебя сейчас - попытка дать тебе второй шанс в представлении вселенной. Второй шанс на что именно - вот в этом ты не уверена, но ты схватишься за него обеими руками, пусть даже ты не делаешь ничего, только ворчишь на него. Второй шанс не быть настолько колоссальной бестолочью, может быть, и второй шанс сказать то, что ты хотела, а не то, что, как тебе казалось, ужалит побольнее. Всё так, как ты всегда чувствовала: ты была создана для большего, и тебе не нужно торопиться к цели. Всё что ты можешь, это разбираться с делами по одному за раз и надеяться, что твой жалкий человеческий период жизни растянется достаточно надолго, чтобы тебя запомнили, как нечто большее, чем суку-паучиху, которую стоило убить гораздо раньше. Терези садится рядом с тобой и тянется схватить свой кофе, но ты отодвигаешь стакан за пределы её досягаемости. Стучишь костяшками по столу, чтобы она слышала, что ты от неё хочешь, и протягиваешь руку, ожидая, когда она положит на ладонь достаточную сумму денег. Может быть, ты и готова помогать ей обходить очередь и согласна готовить для неё кофе заранее, но ты не собираешься платить за него, а эта работа слишком пристойна, чтобы тебя обвиняли в воровстве. Она ухмыляется тому, насколько ты безнадёжна, словно вы не устраиваете эти пляски с бубном каждое утро, и вываливает пригоршню мелочи на твою ладонь. Монеты самого низкого номинала, замечаешь ты. - Доброе утро, - говорит Терези, слишком уж бодрая, чтобы ей было нужно столько кофе. Ты отвечаешь с куда меньшим энтузиазмом, но, ворчливо отвечая на приветствие, ты запихиваешь мелочь в передний карман джинсов, а потом протягиваешь руку под стол и кладёшь ладонь на её колено. Надо отдать ей должное, Терези, по крайней мере, делает вид, что не замечает этого, но после нескольких секунд она наклоняется к тебе и пихает локтём в плечо. Терези улыбается, а потом начинает болтать про то, насколько судебная система Альтернии была проще для изучения, чем любая из Земных, что у них тут за система, которая главным образом вращается вокруг создания шоу из предположительно смехотворного убийства. И хотя тебя совершенно не волнует вся эта чушь студента правоведенья, ты всё равно слушаешь. У неё хорошо получается высказывать свою мысль, хорошо получается развивать историю из простого наблюдения, и о ней многое можно узнать, когда ты на самом деле перестаёшь слушать. Это напоминает тебе о всех играх разума, которые она устраивала во время ваших Flarp-кампаний. Забавно думать о том, как она уговаривала преступников признать поражение и встретить смерть, забавно думать о том, что вы вдвоём убивали дюжины и сотни юных троллей, словно в твоём представлении именно в этом и заключалась игра. Может быть, ты всё ещё размахиваешь кулаками в грязноватом пабе после нескольких порций выпивки, но даже сейчас, даже зная, кто ты на самом деле, ты не можешь заставить себя отделать кого-нибудь так же, как раньше. На Альтернии можно было пронзить чьё-нибудь сердце клинком и не беспокоиться, виноват ты или нет, но на Земле пребывание в этой шкуре сделало что-то, чтобы изменить тебя. Время разгладило наиболее мерзкие борозды, и жизнь в мире, где не ждут, что ты будешь постоянно доказывать свою беспощадность, чтобы тебе верили, помогла смягчить тебя. В какой-то мере. Едва ли тебя можно назвать образцом умиротворённости по любым человеческим стандартам. Но насколько бы хорошо не относилась к тебе культура Земли, ты не забываешь ничего из того, что дала тебе Альтерния, ничего из того, чему она научила тебя. Когда ты наедине с Терези, очень просто представить, что вы лежите, свернувшись, где-нибудь в улье, спите до конца дня готовясь выбраться наружу, когда взойдут луны. И когда вы беседуете на связанные с троллями темы публично, ты говоришь громко, прекрасно зная, что никто не поймёт ни слова из вашего разговора, не важно, как бы они пытались найти смысл. В последнее время одной из ваших любимых игр стало Угадывание Квадранта. Смысл, в принципе, именно в этом: вы обе высматриваете парочку людей, желательно, как можно более странную на вид, и гадаете о том, в какой квадрант они пытаются войти. Протянув руку под стол, Терези кладёт свою ладонь на твою, а потом указывает на пару студентов колледжа, которую она слышит в углу, должно быть, они опаздывают на занятия. Ты наклоняешься ближе к ней, пытаясь услышать то, что слышит она. Не важно, что там говорит Терези о том, что её чувства притупились в сравнении с теми, что были у тролля, она всё равно на целый порядок лучше тебя. - О, этот паренёк определённо жаждет сформировать мейтсприт! - говорит Терези громким шёпотом, и ты киваешь. Трудно с ней не согласиться, ведь парень продолжает запинаться на словах, как идиот, повторяет одни и те же вещи снова и снова, теряя самые базовые нормы грамматики. - В то время как его несчастная партнёрша по кофе ищет чего-то более бледного. - Пфффффффф, ему повезёт, если он получит из этого хотя бы моирейла! Даже если бы эта девочка не была человеком и даже если бы она знала о том, что такое квадранты, она не стала бы и думать о предложении ему бубён. Единственное, что у неё сейчас на уме, это вопрос, почему она оказалась такой простофилей, что вообще пришла сюда с ним. У тебя шёпот получается куда лучше, чем у Терези, и она ухмыляется, медленно кивая в знак согласия. Она поворачивает голову к тебе, прекрасно понимая, насколько близко вы сидите, но совершенно не беспокоясь об этом, и единственная причина, по которой ты не откидываешься назад, это то, что иногда, иногда ей всё же удаётся застать тебя врасплох. Ты видишь её такой, какая она сейчас и какой, должно быть, была всегда, но всегда замечаешь вспышку чего-то задержавшегося под поверхностью. Этой искры достаточно, чтобы представить, что её кожа сера, как камень, а зубы острее, чем осколки битого стекла, выступающие острые углы, беспощадные лезвия, и в этот момент твой разум практически заедает. И иногда тебе приходится отвести взгляд. Отношения между вами двумя далеки от идеальных и, скорее всего, никогда не будут такими, и в тишине, повисшей между вами, вы обе задумываетесь о том, что осталось ещё так много неразрешённых обид. Ты чувствуешь, как кровь стучит у тебя в висках. Но, что важнее, есть нечто, от чего лично ты не можете уйти, как бы ты не старалась: от факта, что она тебе не безразлична. Тебе не безразлична она, не безразлично то, через что вы обе прошли, и где вы обе, в конце концов, окажетесь. - А что насчёт нас, Паучиха? - спрашивает Терези, барабаня пальцами по тыльной стороне твоей ладони. - В какой квадрант ты умудрилась меня затащить? На этот раз ты отворачиваешься от неё из-за того, что думаешь, что она ведёт себя глупо. Разве она не знает, что ты Вриска Серкет? Разве она не знает, что ты не будешь падать в обморок, как последний лох? - Ни в какой, - мягко говоришь ты, но переворачиваешь ладонь, чтобы сжать её. - Я не хочу заполнять ни один из моих квадрантов! Тьфу, одна мысль о необходимости искать кисмесиса утомляет. Как бы ты ни пыталась отрицать, в результате ты заслуживаешь лишь хохот Терези. Фыркнув, ты отбираешь у неё свою руку, хотя она всего лишь сплелась с тобой пальцами, и садишься спиной к ней, положив локти на стол. - Не пытайся отвертеться, Серкет! - говорит Терези, крепко обхватив тебя за талию. Она кладёт свой подбородок на твоё плечо, и, господи, даже в человеческом облике он достаточно острый. Слава богу, что вы больше не тролли, иначе к ежедневной дозе публичного унижения она добавила бы ещё и колотую рану. - Я хочу знать, кто я для тебя, и я хочу знать сейчас! Тебе в голову приходит обычный затасканный ответ: что она редкая заноза в заднице, громадная ошибка, странная слепая девушка, которая никак не оставит тебя в покое, как бы ты не старалась стряхнуть её. Она сжимает тебя крепче, и ты неожиданно чётко осознаёшь, что, вообще-то, ты теперь работаешь тут, и что ты могла бы выкинуть её отсюда без особых проблем. Ты также понимаешь, в кои-то веки, что ты можешь стерпеть и сделать для неё что-нибудь приятное. После всего, что она от тебя вытерпела, после всего, что она спустила тебе на тормозах, ты могла бы открыть рот и сказать ей что-то, кроме колкостей. Пусть даже обычно у тебя ничего не получается, пусть даже она воспримет это со смехом. Стиснув зубы, сжав челюсть, ты готовишься выставить себя идиоткой. Твоё лицо уже стало на несколько градусов теплее, чем должно быть, и, боже, пожалуйста, пусть всё это просто закончится. - Ты можешь быть моей подружкой, - вся фраза сливается в одно ужасное, пронзительное слово. - Если ты хочешь. Наверно. Повисает пауза, во время которой хватка Терези ослабевает, прежде чем ты наконец слышишь то, чего ожидала: Терези гогочет, и из-за того, что её лицо утыкается в твоё плечо, ты чувствуешь, как её смех сотрясает каждую косточку твоего тела. Бля. Ты столько сил потратила на то, чтобы сказать всё официально, а она только и может, что ржать на тебя! Конечно, вполне возможно, что ты только этого и заслуживаешь, но она могла бы, по крайней мере, сделать попытку изобразить хоть небольшую благодарность. - Я могу быть твоей подружкой, если я захочу, наверно! - повторяет Терези между приступами смеха, пробуя каждое слово на кончике языка, словно это самая уморительная фраза, которую она когда-либо слышала. - Вриска, ты слишком романтична! Я так не могу. Ты благодарна лишь за то, что она всё ещё утыкается тебе в спину, потому что это значит, что она не сможет потереться носом об твоё лицо и почувствовать, как у тебя горят щёки. Потому что это полный абсурд, это совершенно неуместно, и ей просто повезло, что ты не поддалась своим базовым инстинктам и не вылила остатки её кофе ей на голову. Ты подумываешь сказать ей, чтобы она заткнулась, но получается совсем не так элегантно, как хотелось бы. - Пошла нахер. Терези сжимает тебя крепче, пересаживается так, чтобы она могла поцеловать тебя в щёку. Ты смутно понимаешь, что твои коллеги и как минимум полдюжины посетителей наблюдают за этой сценой краем глаза, но тебя это волнует куда меньше, чем тот факт, что Терези смогла взять над тобой верх. Ты знаешь, что она хотела быть твоей девушкой бог её знает как долго, потому что, если подумать, почему бы ей не хотеть? Ты лучшая абсолютно во всём, чём только можно, и она должна, должна падать ниц перед тобой, переполнившись чувствами от того, что ты вольна обратить на неё внимание. Ты делаешь глубокий вдох, напоминая себе, что Терези никогда не попадалась на твою браваду. Если бы вы всё ещё были на Альтернии, думаешь ты, ты могла бы спокойно избавить её от страданий, и это сошло бы тебе с рук, никто даже не осмелился бы заикнуться о том, что ты что-то сделала неправильно. Но это не Альтерния, и ты больше не такая личность, и ты выдерживаешь тяжесть её хаотичных поцелуев и совершенно излишних потираний щёками, решив, что это твоё наказание за грехи прошлого, и ты выдержишь его с достоинством. И отбиваясь. Сохраняя достоинство и отбиваясь. - Да ни за что, подружка, - говорит Терези, ухмыляясь, когда она наконец-то перестаёт атаковать уголки твоего рта. Ты ухмыляешься ей в ответ, а потом целуешь её, хотя бы для того, чтобы она ничего не произносила. Она глупая девушка с ужасной улыбкой, и ты не можешь придумать ничего более предпочтительного, что могло бы доводить тебя до белого каления каждый день. Разумеется, количество проблем с ней, которые ещё придётся решить, приближается к количеству краденых сокровищ, которые ты когда-то скопила у себя, и рано или поздно тебе придётся встретиться с другими. Но сейчас достаточно знать, что ты на самом деле живёшь жизнью, которая по всем параметрам должна быть невозможна. Ты поднимаешь на ноги, щёлкаешь Терези по лбу и говоришь ей, что тебе надо возвращаться к работе. Она прощается, сверкнув зубами, и говорит тебе тащить твою худосочную задницу к ней домой после работы, подружка. Ты отмахиваешься от неё, и ещё долго после того, как она ушла, ты чувствуешь раздражение, вызывающее у тебя улыбку, пока ты протираешь стойку. Похоже, Команда Плети снова в деле. ________________________________ Примечание автора: И вот, пожалуйста! Большое спасибо skepticArcher, protectrix и twilitstranger за вычитку определённых частей для меня, и огромное спасибо всем, кто читал, оставлял одобрения и комментарии. Я очень ценю всё это, и снова мне было интересно писать и выкладывать такой большой фик. Надеюсь, вам он понравился, и если есть какие-нибудь вопросы, я отвечу на них в комментариях или на моём tumblr.