Когда увядает ликорис

Не бечено.

I will show you the way back home Never leave you all alone I will stay until the morning comes Iʼll show you how to live again And heal the brokenness within Let me love you when you come undone…* Ashes Remain — Right Here

       За окном — холодный снег и тусклое небо, в светлой кухне — ярко и тепло. Свистящий носик чайника задорно дразнил тишину, которая, впервые за долгое время, не была напряженной.        По логике, крикам разума и всем свалившимся на голову обстоятельствам, она должна была остаться одна. Сразу же и немедленно. Такое не прощают, наверное… Беглые заключенные остаются безбожниками навеки.        Как так вышло, что сейчас токийский монстр ночных улиц заваривал ей вкуснейший в мире кофе, пока она сама отстранено нарезала сэндвич себе на завтрак — вопрос хороший, конечно. Поворачиваться спиной к гулю не самый умный поступок, но, вопреки ожиданиям, Исами не чувствует щекочущего желания развернуться, схватив тесак для разделки мяса, хотя тот лежит совсем рядом — только вытяни пальцы. Девушка скользнула глазами по лезвию ножа, а потом перевела взгляд на вытянутое отражение юноши на серебряном боку кастрюли. Он как раз разливал кипяток по чашечкам. Студентка пришлепнула лист салата ломтиком булочки. От Канеки не укрылся ее мимолетный интерес к тесаку.        Девушка подхватила тарелку со своим завтраком и проследовала к столу. Через пару минут беловолосый юноша поднес ароматно дымящиеся чашки, словно личный дворецкий. Мечта, а не парень, если закрыть глаза на одну кхм… маленькую деталь, что тот немного не человек.        Исами подперла щеку ладонью, поднося кофе к губам. Запах невероятен и такая ностальгия нападает, что губы дрожат. Сколько вечеров и дней они провели тут, точно так же? Перед глазами образ застенчивого юноши, который с невероятной скромностью объясняет сложные моменты истории Азии. Стоит ли разделять того, другого Канеки и этого на разных людей?        Кен ждет. Холодное спокойствие девушки заставляет струны души звенеть от напряжения.        — Расскажи мне о гулях, — вдруг неожиданно говорит она, глядя в сторону стеклянным взглядом.        Это неожиданно.        — Что рассказать?        — Всё. — Исами поставила полупустую чашку на стол, обхватив ее ладонями. Фарфоровые бока проникают теплом под кожу. — Вас… их много?        Канеки замечает это: стену перед ними. Разделение на гулей и людей, маленькая оговорка, но как режет по легким. Стоит ли обходить эту преграду — подскажите, кто-нибудь.        — Достаточно… больше, чем все думают.        — И как много тех, кто… следует принципам «Антейка»?        — Единицы.        Насколько другие гули варвары в своей естественной потребности — ей лучше не знать. Благо, Исами не спрашивает.        — И на сколько хватает этого свертка?        — Откуда?!.. — Канеки ошарашенно смотрит на девушку.        — В тот день когда тебя… — Исами сглотнула, не продолжая. — Я была в подвалах. Так надо было, для Тоуки.        Канеки вздохнул. Тайны, которые он никогда не хотел бы раскрывать, уже раскрыты. Удивительно, насколько спокойна девушка. Это сбивает с толку.        — На месяц, иногда больше, если не использовать кагуне, — в конце-концов ответил юноша. Раз уж быть честным, то сейчас.        — Кагу… что? — неподдельный интерес.        Трепетное чувство просвета между ними. Хотя тема для разговора та еще. Романтичнее некуда, блин.        — Кагуне, — повторил юноша, неопределенно указывая себе за спину. — Ты, наверное, помнишь, тогда, на крыше… Это оружие гулей, их неотъемлемая часть.        Девушка недоумевающе нахмурила брови, а потом вспомнила алые сверкающие хвосты. Брови тут же изумленно поползли наверх. Вся осторожность — коту под хвост. Интерес настолько велик, что студентка встает со стула и под озадаченный взгляд Канеки, обходит юношу позади. Наверное, задрать рубашку гулю — не очень хорошая идея, но руки так и чешутся. Играться с рамками дозволенного очень рисково, но Исами слишком устала всего бояться.        Кен едва не разлил кофе, подпрыгнув на стуле, когда студентка, без предупреждения, вдруг ухватила его за рубашку в районе поясницы и задрала ее наверх.        — И-исами-чан!.. что ты делаешь?! — от неожиданности вскрикнул гуль, заливаясь краской.        Обернувшись, Канеки видит сидящую на корточках девушку, которая одной рукой обхватила коленки, а второй всё еще держит его рубашку. Взгляд сверлит спину почти буравчиками.        — Ничего нет, — удивленно произнесла Исами.        — Оно п-по-появляется по желанию... — пояснил Кен, боясь дернуться.        Девушка еще раз смотрит на чистую кожу спины, пытаясь увидеть там хоть что-нибудь сверхъестественное, но ее ждет разочарование. Не удержавшись, она даже ткнула пальцем ему в поясницу. Душевное равновесие Канеки трещит по швам, он в шаге от того, чтобы не вскочить со стула, ему кажется, что он видит пар из своих ушей. Прикосновение — как удар током, отдает в затылок. Ей не приходило в голову, что тыкать пальцем гулю в место активации кагуне, всё равно что плести косички из проводов ядерной боеголовки?        — А можешь показать?        Боже, да она издевается!..        — Не стоит, я не всегда их контролирую, — сглотнул гуль. Нет-нет-нет…        — А по-моему, ты мне лжешь, — Исами отпустила его рубашку и выпрямилась.        Канеки, пользуясь случаем, быстро повернулся к ней лицом. Мало ли, что еще придет в ее голову.        Заметив, как девушка чуть дернулась, приковав внимание к его левому глазу, Кен поднес ладонь к лицу и резко отвернулся.        — Извини, это я тоже не всегда контролирую. — Чертов глаз явил свою сущность в самый неподходящий момент. Надо же было так перенервничать.        — Посмотри на меня.        — Не нужно. Это… жутко.        — Кен…        Теплые ладони девушки неожиданно обхватывают его лицо и настойчиво разворачиваются обратно. Канеки зажмурил глаза. Зачем она это делает?!        — Кен, — повторила Исами. — Открой глаза. Пожалуйста.        Канеки сдается. Видимо, это конец. Ей просто надо убедиться в том, какое он чудовище… что ж, тогда он не будет мешать. По крайней мере так ей будет легче отвернуться от него.        Юноша медленно поднимает веки. Правый глаз, полный грустного поражения, такой человеческий и теплый, левый — опутан красными прожилками, черный белок зияет тьмой, а алая радужка, кажется, светится изнутри. Но, если смотреть сразу, то выражение в них одно.        — Противно, да? — понимающе-горько смотрит куда-то на ее подбородок Канеки.        Исами отвечает не сразу.        — Немного стремно, — призналась девушка, не выпуская лицо юноши из ладоней. — Но точно не противно, нет.        Это чистая правда. Видеть такое не в кинофильме — поразительно. Исами осторожно проводит большим пальцем Канеки по щеке, прямо по багровым нитям, расходящимся от век. Тот решается вскинуть на нее такие разные глаза. Парень ожидал увидеть отторжение, отвращение… но никак не легкую теплую улыбку. Может, он всё еще спит?        — В этом есть особая красота, — говорит девушка. Действительно жуткая, правда, но вслух она этого не добавляет.        Канеки слабо улыбнулся, внутренне пытаясь вернуть глазу нормальное состояние.        — И всё-таки, — Исами выпустила его лицо, отходя на шаг. Кен с сожалением останавливает в себе порыв ткнуться в ее теплые ладони обратно. — Я хочу знать во что вляпалась своими лучшими годами жизни, Канеки.        Он ослышался, да? Она дает ему шанс, снова?        — Я хочу увидеть твоё кагуне.        Да что ж такое… эти взлеты и падения сердца от ее странных поступков и слов скоро сведут его с ума окончательно. Ей мало этой мерзости? Зачем?        Девушка настойчиво смотрит на разноглазого юношу. Она имеет право: увидеть и обдумать, но что за упрямость? Ее, что, Хиде покусал, а?        За окном давно мрачные тени от нависших облаков — вечером жди снегопада. Ощущение, как в вечерние сумерки. Немного зловеще.        Они долго смотрят друг на друга, в молчаливой борьбе, но Исами не сдастся. Не в этот раз. Хватит бегать от действительности.        И Канеки отступает.        Ненадолго прикрыв глаза, юноша медленно поднимается со стула и, взяв девушку за руку, уводит в гостиную. На кухне слишком мало для этого места. Интересно, это последний раз, когда он держит ее ладонь, перед тем, как она в ужасе сбежит прочь? Исами напряженно ждет, не сопротивляясь. Канеки отпускает ее руку и подходит к окну, задергивая шторы. Пожалуй, не стоит пугать прохожих гулем в боевом обличии. Девушка ждет, чуть закусив губу, уже не уверенная, что правильно поступила, настояв на своем. Свет выключен — поэтому комнату сразу окутывает полумрак. Силуэт парня кажется призраком.        — Ты уверенна, что хочешь это видеть? — полубоком, спрашивает гуль в последний раз.        — Да, — не раздумывая, отвечает девушка.        — Тогда смотри… — обреченно.        Звенящее напряжение резануло изнутри.        Цветок сияющего кагуне распускается завораживающе медленно, разрастаясь на глазах переливающимися щупальцами. Хочется протереть глаза — насколько оно кажется нереальным, нарисованным. Красноватое свечение заполонило гостиную, мгновенно ставшей слишком маленькой. Четыре лепестка едва пульсируют, словно отдельные живые существа, лениво изгибаясь во все стороны. В них чувствуется звенящая мощь. От одной мысли, какое оно в полной боевой красе, становится душно и страшно, какое там кино…        Исами стоит, не шевелясь, широко распахнув глаза, пытаясь увидеть всё и сразу. Это восхищает. Волшебно. Хотя, будь это магией — она была бы явно черная или вовсе запретная. Сложно поверить, что это — часть Канеки, такая же, как рука или нога, что кагуне — это он сам.        — Невероятно… — она сказала это вслух?        Канеки решается поднять глаза. В полумраке это выглядит кошмарно — алая точка разумного чудовища в центре извивающегося цветка смерти. Исами чуть слышно сглотнула. Привыкнуть к такому будет, ой, как не просто. Но, кажется, она уже всё решила…        Ладонь непроизвольно потянулась к одному из щупалец.        — Исами, что ты?.. — изумленно произнес Канеки. Глядя, как зачарованная девушка сделала шаг вперед, протягивая руку к кагуне.        Один из хвостов резко дернулся, ощутив волнение хозяина. Исами вздрогнула, опомнившись.        — Можно? — обернувшись к юноше, спросила студентка.        Это странно. Совершенно не так. Угадать, куда атакует противник — легко, понять, что творится в голове девушки — видимо, не его профиль.        Молчание воспринимают, как согласие, и, прежде, чем Канеки успевает хоть что-то предупреждающе сказать, остановить, ладонь девушки уже осторожно коснулась кровавого лепестка. Это слишком опасно — гуль боится ненароком спустить свою силу с цепи, напряженно глядя, как Исами, уже смелее, аккуратно проводит пальцами по проклятому оружию.        Судорожный вздох Канеки еле слышно. Это чертовски смущает. Прикосновения мимолетны и приятны, они будоражат насквозь.        Кагуне на ощупь странное, почти гладкое, оно настолько живое, что сложно описать это словами. Щупальца чуть нервно подрагивают под ее пальцами. Вроде, совсем не страшно. Разве что кажется, будто мило треплешь по холке смертельно-ядовитую гадюку, не хватает таблички: «Не влезай, убьет!».        Стена рушится резко и сразу. Чувствовать, что тебе вновь доверяют всё, окрыляет.        Еле слышный шелест кагуне — один из лепестков потянулся к девушке, вопреки воли хозяина.        Канеки видел, что она не отпрянула, не испугалась и от этого сносит дух, а в груди сладостно томится. Ран уже нет. Алые хвосты настроены дружелюбно, в них нет жажды крови — это удивительно.        — Оно красивое… — совершенно искренне произносит девушка, не в силах оторвать взгляд.        Кен молча возражает, что это не так. Кажется, он влюбляется снова и снова. Везет же ему, дураку.        Но тут Исами вдруг застыла. Канеки озадаченно смотрит, как девушка вдруг виновато отдергивает руку.        — Извини, я забылась…        Кагуне тянутся обратно к ее рукам, словно изголодавшиеся по ласке бродячие собаки.        — Тебе приятно? — вроде простой вопрос, но Канеки готов провалиться от стыда, потому что…        Гуль зажмурился и тихо выдохнул:        — Д-да… — пожалуй, она не догадывается, насколько.        Исами чуть улыбается, вновь дотрагиваясь до лепестков, уже смелее проводя пальцами. Кажется, его сердце сейчас сгорит заживо, бешено стуча внутри.        Девушка не пугается, но удивленно ойкает, когда одно из щупалец бережно подталкивает ее к юноше, почти приобняв за талию. Где-то в груди колется и ворочается сопящий ежик, щеки вспыхивают смущением. Разноглазый гуль, набравшись храбрости, притягивает к себе Исами. Она и не думает сопротивляться. Разум давно утерян — куда там… звонить в полицию с заявлением, что у тебя в доме чудовище? Ни-за-что. Самой надо. Он только ее и ни чей больше.        Она судорожно вздыхает, когда руки юноши скользят за спиной, оставляя огненные полосы мурашек. Глаза уже покорно закрываются, на губах сладостное дыхание. Разряд — и такое невыносимое, осторожное, едва уловимое робкое прикосновение, что подкашиваются ноги. Только он так может… Пальцы сами зарываются в белые волосы. Губы юноши все такие же мягкие, запах кофе дурманит до потери сознания. Где-то на кухне разрывается телефон от звонков негодующей старосты класса — кто-то сегодня опять прогулял пары.       Лепестки сияющего кагуне закрываются в алый кокон, но девушка и не собирается бежать.        С ума сходят по одиночке, да только здесь особый случай…