Ку-ку.

Артур сидел на полу, сгорбившись, как старик - он, по сути, и был им - и улыбался, чувствуя гнилые пальцы у себя в волосах. Может, это было, как при синдроме "запертого человека" - всё понимаешь, но не в силах дать понять, что ты всё ещё внутри, а не резвишься с ангелами на небесах, но вся проблема была в том, что это был не синдром; лечение от кукушки уже было поздно придумывать. После того, как он промахнулся, стреляя в упор, кукушка не предпринимала ничего нового - просто сидела и гладила Керкленда по голове, всё сильнее давя на шею. Это походило на извращённую любовь, если бы мы с Джонсом не видели, как шея Англии выгибается совершенно ужасающим углом, но не ломается - и от этого было ещё страшнее. Остальные толпились рядом, не в силах ни отвернуться, ни подойти ближе. Люди всегда были очарованы смертью и грязью - разве что обладающие совестью ещё могли сделать вид, что им противно. А мы квинтэссенция всех тех человеческих качеств, что были, есть и уже не будут - разве можно сопротивляться своей сути и не смотреть на Артура? Кукушка стала ещё больше, толще, выше, словно впитывая в себя чужую кровь и боль. Под обманчиво тонкой кожей выступали синие вздутые вены, полопавшиеся капилляры выкрасили пергаментно-желтушную шкуру в буро-чёрно-пурпурную пятнистую расцветку - словно защитный окрас, прятаться среди трупов; тонкие лапки всё меньше напоминали птичьи рудиментарные кисти и всё больше - человеческие; перья, торчавшие пучками - как островки среди пустыни, были ободранными и грязными; морда вытянулась, искривилась, словно смешали человеческую и птичью личины, руководствуясь иллюстрациями психически нестабильного человека. Глядя на покачивающуюся в экстазе тварь, я решился. Мне говорили, что наркотик - это способ постигнуть мышление бога, и некоторым это почти удавалось. Теперь я знаю, что они были правы, а тогда я относился к подобному столь же скептически, как и к инопланетным разумам и призракам. Но если и то, и другое существует, почему бы и не быть сумасшедшим обкуренным богам? Или Змеям. Змей, он же Коатль, он же Ёрмунганд, он же Уроборос. Он же - тысячи тысяч имён, событий и легенд; чудовищный разум в чудовищной оболочке. Мама звала его Юша: слишком ласково для такого чудовища. Если бы я произнёс его имя теплее, чем с ужасным отвращением и ужасом, меня бы окончательно перестали терпеть и предали воспитательному сожжению на костре. Змею было хорошо. Змею было тепло, уютно и сладко. Уродливая башка, покрытая наростами, даже не повернулась в мою сторону, продолжая методично обгладывать рёбра Австрии. Сгнившая голова Родериха валялась рядом, зияя провалами рта и глазниц. Та гора трупов, в которой копошился пригревшийся и разомлевший Змей, уже не походила на тех существ, что когда-то я знал. - Иан... - зашептал он, не поворачиваясь ко мне. Я передёрнулся от этого шёпота, но продолжил: - Иван. - Иан, зачем ты здесь? - Я задам тебе три вопроса. - Не разочаровывай меня, Иан... Не зли меня, Иан... Я ведь могу помочь посланнице, а не тебе, Иан... Змею доставляло удовольствие называть меня Ианом, словно насмехаясь. Это слово имело для него какое-то особое значение, которое я так и не узнал. - Ты должен моей матери. Ты должен. - Иан, - неожиданно чётко сказал Змей. - Ты знаешь, что я потребую в качестве платы? Ты принимаешь мои условия, мальчик? Это был единственный раз, когда он назвал меня не Ианом. Меня даже передёрнуло от страха; пальцы свело судорогой, перед глазами всё задрожало, лёгкие сдавило. Если откажусь, умрут все. Если соглашусь - умрёт близкий человек. Если откажусь - все наши поиски напрасны, наш почти готовый план рухнет в тартарары, так и не успев окончательно оформиться. Мы проиграем. Если соглашусь - ещё одна жертва осядет на моей совести. И жертва будет столь велика, что она сломает меня, искорёжит, станет последней - на кону ещё и моя жизнь. Если откажусь - он всё равно погибнет. Если соглашусь - после смерти его будут ждать такие муки, что каждую секунду своей агонии он будет проклинать меня столь яростно, как только будет способен. Если откажусь - выживу. Если соглашусь - жизнь после покажется мне адом на земле и каждое мгновение я буду проклинать себя, желая оказаться рядом с ним. И тут я вспомнил, что каким бы измученным я ни был, я по-прежнему Россия. Ублюдок без чести и совести, глумившийся над трупами стран, ставших почти-семьёй за века почти-дружбы. - Иан? - оторвал меня от раздумий Змей. - Я принял решение. Я... * * * - Ты отказался?! - заорал Джонс, махая передо мной руками и напоминая помешанного своим диким взглядом и перекошенным лицом. - Да, но, кажется, я уже сожалею о принятом решении. Альфред резко заткнулся и потянул меня на себя. Мы стояли и молчали несколько часов, пока нас не прервал звонок. Сквозь помехи и пыхтение я услышал: - Артур умер. Хоронили быстро, наспех. П.а. Jane_Moriarty, знаю, вышло не очень, зато от души =) Итак, ваши предположения, кто следующий?