Lien de sang

Глупые волшебники никак не могли успокоиться. Шел третий час ночи, а они до сих пор праздновали, да так шумно, что и Рогнер не мог уснуть. И это при том, что до гоблинского поселения долетали лишь неясные отголоски величайшей вечеринки столетия. Старый гоблин вздохнул и отложил бумаги, за которые он было взялся из-за мучившей его бессонницы. -Га-рри По-ттер! Га-рри По-ттер! – неистовствовала толпа где-то сверху. Рогнер презрительно оскалил зубы. Слабоумие волшебников прогрессировало с каждым днем. Ведь любому разумному существу было понятно, что годовалый малыш не способен победить взрослого волшебника, а уж тем более Темного лорда. Но нет, идиоты упорствовали в своей идиотии, свято веря, что произошло чудо. Вот уж вздор! - Слава Мальчику-который-выжил! Слава победителю! Для самого Рогнера сегодняшнее торжество ничего не значило. Темный лорд, в отличие от Министерства, не лез в политику гоблинов, поэтому жив он или мертв – Рогнера это не касалось. Даже смерть четы Поттеров мало беспокоила старого гоблина, лишь добавляла больше работы. Ведь именно он, волею случая, занимался счетами этих ныне покойных волшебников. Порывшись в документах, он выудил договор с Поттерами. - Так, посмотрим… Бла-бла-бла, Арендодатель обязуется… Стороны соглашаются… это всё стандартно, скукота… скукота… А вот тут у нас что? Прямо оттуда, из глубины скучного, никому не нужного договора об аренде хранилища, вынырнуло неожиданное. Слова, которые изменили всю историю Мальчика-Который-Выжил. «В случае смерти арендатора и поручителя, права и обязанности по договору аренды переходят к …» *** Петунья плеснула себе еще немного дешевого портвейна. Сделала два больших глотка и стукнула донышком стакана о стол. На кухне было пусто, холодно и темно, на душе тоже. В идеальной семье третий день царил разлад. Вернон либо кричал, либо игнорировал ее, соседи шептались, а Дадли стал плакать в два раза чаще. И все это по вине проклятого поттеровского подкидыша. Во всем доме не горел свет, и занавески были плотно завешены. Вечером в одиночестве на кухне пьют только старые одинокие алкоголики да философы. Петунья ни алкоголичкой, ни философом себя не считала, она была приличной, замужней женщиной, поэтому темнота милосердно скрывала ее ото всех не в меру любопытных соседей. Петунья нацедила себе еще полпинты красной жидкости и уставилась на пару пролитых капель на столе. Резкие звуки подъезжающих машин вывели ее из оцепенения. Хлопки дверц, разговоры, шум – создавалось впечатление, будто приехал целый полк солдат и высадился не где-нибудь, а именно у них на передней лужайке. На фоне всего это Петунья услышала, как на втором этаже заворочался и стал подниматься Вернон. Она тоже отставила стакан и тихонько подошла к окну, чуть отодвинула занавеску и выглянула наружу. На улице творилось черти-что. Машин и правда оказалось несколько, а людей и того больше. Тут и там зажигался свет в окнах и люди выходили на крылечки посмотреть, что происходит. Зрелище, развернувшееся в тот поздний вечер на улице … того стоило. У дома №4 припарковалось несколько машин. Первым стоял большой черный джип, за ним белый лимузин и замыкал колонну неприметный на фоне двух первых автомобилей серебристый ниссан. Наружу уже высыпали люди, и если из джипа выскочили дюжие и поджарые мужчины, в которых наметанный глаз без труда бы определил охрану, то из ниссана деловито прошествовала парочка в офисного вида костюмах. - Начальник и его секретутка, – презрительно пробасил над ухом Вернон. Петунья вздрогнула и обернулась. Она и не заметила, что муж спустился из спальни и сейчас, нависая над ее плечом, мрачно смотрел в окно. Свет он предусмотрительно не включил, чтобы их не было видно снаружи. - Что здесь происходит? Кто эти люди? – прошептала она и прижалась спиной к мужу. Трагедии в целом разрушали семью, но подобные странные ситуации только подталкивали людей друг к другу и заставляли держаться вместе. - Ничего не знаю, но явно какие-то ненормальные. Думаю, все из-за мальчика, с него начались все проблемы. Если будут ломиться сюда – живо беги к телефону, вызывай полицию. Петунья молча кивнула, но не двинулась с места, зачарованно глядя в окно. Между тем абсурдная постановка во дворе шла своим чередом, безостановочно развиваясь и ширясь. Охрана распределилась по двору, занимая стратегически важные точки, чтобы контролировать как выход из лимузина, так и вход в дом. Парочка в костюмах с торжественным видом толпилась неподалеку. Самый дюжий и самый поджарый мужчина из всех присутствовавших во дворе дюжих и поджарых мужчин царственным взглядом окидывал расставленные вокруг фигурки людей и потом что-то бормотал в наушный микрофон. Пара мгновений спустя шофер лимузина покинул свою кабинку, открыл дверцу салона и склонился в полупоклоне. Все происходящее дальше перестало напоминать реальную жизнь, и начало больше походить на какой-то фильм в жанре комедии абсурда. Хотя освещение во дворе не прибавилось, но все разом сосредоточили внимание на выходящем из машины человеке, будто на нем скрестился свет вспыхнувших прожекторов. Он не был столь высоким и широким в плечах, как его охрана. Он не был современно одетым по последней моде бизнесменов, как начальник из нисана. Но со своими длинными черными волосами, со своей греховно-соблазнительной походкой и уверенными движениями он выглядел совершенно неземным, невозможным, просто невероятным на их будничной лужайке в их сонном провинциальном городке. Как будто оживший герой любимого фильма ступил с экрана прямо в твою неубранную комнату. Из лимузина за ним выходили другие, мужчины, женщины, они разговаривали, что-то делали, но сами по себе привлекали гораздо меньше внимания, чем первый человек, появившийся из машины. - Ты только посмотри, Вернон, они идут сюда, и правда идут прямо к нам в дом! –зашипела Петунья, судорожно дергая мужа за рукав махрового халата. Она не знала, что делать, то ли бежать притворяться глубоко спящей, то ли и правда обращаться в полицию. Определиться она не успела, раздался звонок. Странная нереальность происходящего за дверью упорно рвалась внутрь дома. - Не знаю, что им нужно, но это уже слишком! Устроили тут шоу какое-то! Цирк! Балаган! Приличные люди должны по домам спать, а не шляться в этот безбожный час под окнами добропорядочных граждан! Воодушевившись своей собственной речью, весь исполненный праведного гнева, Вернон направился встречать незваных гостей. Петунья семенила следом. Воинственно затянув пояс своего халата посильнее, и грозно сдвинув брови, хозяин дома распахнул дверь прямо навстречу опасности. - Мистер и миссис Дурсль, я полагаю? – сияя профессиональной улыбкой, обратилась к ним давешняя «секретутка». - И что из этого? Зачем пожаловали? Ни стыда, ни совести у вас нет будить честных людей в такое-то время! В середине рабочей недели, не меньше! – Вернон угрожающе загородил собой дверной проем и нахмурился еще больше. Вблизи охрана выглядела пугающе. К тому же они были с оружием! И это не в какой-то там дикой Америке, где даже дети могут играть с револьверами, а прямо в центре старой доброй старушки Британии, в их собственном городке Сюррей. Мир явно катился к пропасти и конец света приближался. - Мистер Дурсль, мы к вам пришли по очень важному делу, не желаете ли все обсудить в доме? На пороге было бы неудобно, - улыбка девицы дрогнула и несколько померкла от выражения на лице Вернона, но она мужественно старалась сохранить приятный тон голоса. - Какое еще дело в это время суток, не смешите меня! Приходите с утра, как все нормальные люди! Или даже не с утра, а в выходные. Или вообще уходите – если дело официальное пришлите официальное уведомление на почту и не тревожьте мою жену и соседей! Вот именно, да, уходите! - Но дело касается вашего племянника, и мы не… - Племянника! Племянника! Петунья, ты это слышала?! Племянника! А я ведь говорил, говорил, что все беды только от него! Вы, ненормальные, убирайтесь из моего дома и с моей лужайки немедленно! И видеть никого не хочу из вашей шайки! Катитесь отсюда! – зарычал Вернон, и девушка в испуге отпрянула. Самые близкие охранники, до этого равнодушно следившие за окружающей обстановкой, сосредоточились на хозяине дома. Самые пугающие из них потянули руки к оружию. Петунья ойкнула и полностью скрылась за спиной мужа. - Достаточно, - негромкий, повелительный голос заставил кого-то оглянуться, а кого-то отойти с дороги и пропустить вперед того самого мужчину, что первым вышел из лимузина и который судя по всему был главным среди всех прибывших. - Спасибо, Кэйти, дальше я сам, - кивнул он девушке, проходя мимо нее и вставая прямо перед разъяренным Верноном. - Мистер Дурсль, леди Дурсль, очень рад встрече с вами. Позвольте представиться – меня зовут Жан-Клод, - он улыбнулся, и Петунья почувствовала, что краснеет. Что подумают соседи обо всем этом? Сама она готова была провалиться сквозь землю, не только от стыда, но еще и от того, что мужской голос, такой теплый, такой шелковистый, словно защекотал ее изнутри. Между тем, незнакомец продолжал: - Простите Кэйти, она такая глупышка, так стесняется, все перепутала нечаянно. Вы же знаете, женщины они такие, - словно бы доверительно произнес он, глядя в глаза Вернону. Тот автоматически кивнул, но спохватился и снова нахмурился. - Так вот, не знаю, сообщили ли вам, но речь пойдет о наследстве. - Наследстве? - встрепенулся Вернон. - О наследстве, да, о деньгах. Много денег, которые вам оставили покойные супруги. Если бы вы только соблаговолили подписать некоторые бумаги, о том, что хотите их принять, то мы бы больше вас не побеспокоили. Если я могу? ... – с вопросительной улыбкой мужчина посмотрел внутрь дома, на открытые двери гостиной и кухни. - Что? А, да. Можете зайти внутрь. Давайте сюда ваши бумаги. Петунья, иди, принеси ручку. - Вернон отстранился от двери, пропуская гостей. Он повернулся к жене и не заметил, как приятное выражение исчезло с лица его собеседника. Как в синих глазах темноволосого мужчины зажглись мрачные огоньки, а на губах появилась торжествующая ухмылка. Гость шагнул через порог и тем самым будто дал знак всему своему окружению. Люди поспешили внутрь и мимо хозяев дома, уже нимало не церемонясь. - Благодарю за приглашение, мистер Дурсль, вы оказали мне большую услугу, - хищно улыбнулся мужчина, и меж приоткрытых губ явственно мелькнули клыки. Не успела Петунья испугаться, как Жан-Клод уже отвернулся от них и принялся раздавать указания своим людям: - Кэвин, Джон – вы охраняете двери, мистер Стэнли, проследите, чтобы этот человек подписал все бумаги, Брук и Энтони – удостоверьтесь, что люди не мешают мистеру Стэнли работать. Джейсон и Патрик - вы со мной, поможете мне найти моего сына. Петунья бросилась было к телефону, но охранники преградили ей путь, и вежливо подхватив под локоток, увели в гостиную. Вернон начал возмущаться, но осекся при виде оружия. Мистер Стэнли со своей помощницей Кэйти с двух сторон принялись что-то втолковывать ему про бумаги. И вскоре увели его на кухню, и усадив за стол дали ручку в руки. В эту ночь Вернону предстояло подписать очень много важных документов. И навсегда проститься с племянником. *** Удостоверившись, что все его приказы выполняются, Жан-Клод направился прямиком по лестнице с намерением непременно разыскать своего сына. Своего сына. Его, Жан-Клода, собственный ребёнок, его плоть и кровь, единственный потомок и продолжатель рода. Услышь Жан-Клод о том, что у него есть сын, всего неделю назад – он бы рассмеялся и ни за что не поверил. Это было безумно, невероятно, почти сверхъестественно, чтобы у древнего мастера вампира сохранилась фертильность, и зачатый им ребенок не только появился на свет, но и выжил. Такие случаи были очень редки, единичны, и Жан-Клод после всех этих лет и всего множества женщин, с которыми он был, почти отчаялся, что у него когда-либо будет собственное дитя. Собственный сын и наследник. Поэтому сообщение из Лондона прозвучало словно взрыв под окнами кабинета. Если бы его жизнь можно было сравнить с пеплом, то этот звонок стал сильным порывом ветра, всколыхнувшим, встряхнувшим, разметавшим пепел по миру. Смерть Поттеров, осиротевший ребенок, огромное наследство – разрозненные кубики, сложившиеся в одно слово – сын. *** Он хорошо помнил их, эту красивую пару Лили и Джеймса Поттеров. Столь юные, такие наивные, безумно влюбленные друг в друга. Они совершали кругосветное путешествие в честь медового месяца и по странной прихоти судьбы оказались в Новом свете – в Америке, в его городе Сент-Луис, в его клубе “Виновные удовольствия”. В те дни, когда Николаос была жива и морила голодом своего слугу Жан-Клода, вампира, линии Бэлль-Морт, питающегося кровью и похотью. В тот вечер ему довелось выступать на сцене. Он не танцевал стриптиз, нет, владельцы клубов не танцуют для своей публики, он как самый опытный мастер-вампир вел само шоу. Управлял настроением клиентов, используя чары своего голоса. В то воскресенье посетителям не видно было конца, в выходные всегда доходы от клуба и чаевые танцовщиков превышали недельные заработки. Но не смотря на обилие народа Жан-Клод сразу заметил их, даже стоя на сцене. Они отличались от обычных посетителей, не только своим юным возрастом (настолько юным, что охрана у дверей тщательно проверила документы на подлинность), но также и тем, что от них веяло непонятной энергией. Не холодной силой вампиров, но и не обжигающей мощью оборотней. Это было что-то другое, что-то совсем новое, редкое и очень притягательное. Отличие парня и девушки от других учуяли почти все сверхъестественные существа в клубе, поэтому Жан-Клод не удивился, когда выступавший вампир Примо позвал девушку на сцену поучаствовать в номере. Сама по себе ситуация была обыденной. Гостьи, участвовавшие в номере, должны были просто подняться на подмостки, и подождать пока стриптизер исполнит небольшое представление вокруг них. Потом на сцену опускался полупрозрачный занавес, гостья незаметно уходила за кулисы, а похожая на нее актриса выходила и исполняла все то, что вызывало такой бурный восторг у возбужденных зрителей и за что собственно они платили деньги в стриптиз-клубе – изображала страстную и яркую любовь прямиком на сцене, скрытой лишь неплотной завесой. В этот раз все проходило без проблем, яркая, красивая рыжая девушка сразу понравилась зрителям, и многие хлопали громче обычного. Когда занавес опустился, и гостью сменила актриса, Жан-Клод подошел встретить клиентку и познакомиться с ней, а также невзначай выяснить источник ее власти. Звали ее Лили, была она совсем молода - только-только перешагнула порог совершеннолетия – и уже замужем. Болтала легко и без умолку. Как она сказала, встречались они с мужем еще в школе и поженились сразу после окончания. Теперь они безмерно счастливы, что смогли вырваться из школы-интерната и увидеть мир собственными глазами. Жан-Клод стоял рядом с ней в темном коридоре за кулисами. Музыка играла громко, поэтому Лили постоянно придвигалась ближе, чтобы слышать его слова. Он смотрел, как она говорила, как двигаются ее губы, как скользят по плечам рыжие завитки ее локонов. Он вдыхал ее запах и чувствовал тепло ее человеческого тела, ее силу, что оказалось ее волшебством, как он узнал позже. Она была настолько нежной, восхитительной, так аппетитно пахла, а он был так сильно голоден… Его хваленый контроль, его железное самообладание подвело в самый важный момент. Ardeur овладел им. Еще можно было избежать трагедии отойди он от нее, утоли он свою жажду в другом месте. Но заметив напряжение на его лице Лили протянула руку и дотронулась до него. Прикосновение кожи к коже, и Ardeur тот час же пожрал их обоих. Хорошо, что проходящие мимо работники клуба быстро поняли проблему их хозяина. Они огородили все входы и выходы к проходу, не давая Ardeur перекинуться на посторонних. Все произошло быстро и грязно, тут же у стены в коридоре. Никакой всепоглощающей страсти, нежности, особой ласки и прочей киношной романтики. Он жестко и жадно утолил свой голод. Они даже не разделись толком, и под конец он просто укусил ее и тем самым обоих довел до пика. Но именно это короткое столкновение дало Лили то, чего не могли дать все предыдущие и последующие ночи с Джеймсом. Она забеременела. Только впоследствии, из предсмертного письма Лили, Жан-Клод узнал, что Джеймс не мог зачать ребенка по состоянию здоровья. Он не был бесплоден, или импотентом, но все же имел проблемы по мужской части, которые наследовал от своего отца Чарли Поттера. Чарли и Дореа долго не могли завести ребенка, почти два десятилетия Чарли лечился, чтобы у них появился Джеймс. Поэтому и Лили, и Джеймс, посчитали родившегося ребенка благословением, Джеймс усыновил его через кровный обряд, передавая свою фамилию и наследство древней и благородной чистокровной семьи Поттеров. Они оба любили своего ребенка и оба пожертвовали жизнями ради него. Жан-Клод понимал, что, то, что произошло между ним и Лили, было настоящим насилием. За использование вампирских чар против людей подобным образом полагался не просто срок, а смертная казнь. Поэтому неделями он с трепетом ждал повестки в суд и обвинений в изнасиловании. Повестка так и не пришла, его не арестовали. Лили никому не сообщила о произошедшем, кроме мужа. Что ребенок не от Джеймса знал только колдомедик, которому было поручено установить отцовство. Даже узнав, кто настоящий отец, Поттеры не спешили поделиться новостью ни с окружающими, ни с Жан-Клодом. В завещании не стояло его имя в качестве бенефициария, потому что супруги понимали, что завещание попадет к волшебникам, возможно в министерство, и неизвестно как там распорядятся полученной информацией. Они поступили хитрее: в договоре аренды хранилища, доступном только гоблинам, было указано, что в случае смерти четы, хранилища переходят в собственность их единственного наследника, а доступ к ним открывается его родному отцу Жан-Клоду. Вот так просто и в то же время гениально. Вместе с договором и ключами к хранилищу передавалась также посылка с письмом от Лили и документами, подтверждающими отцовство Жан-Клода. Именно эту, неприметную, но такую важную черную коробку получил Жан-Клод из Лондона, спустя всего лишь день после смерти Поттеров. И возблагодарил Бога за обрушившееся на него счастье.