***
Я захожу в классный кабинет, потому что именно здесь у нас первый урок. Сразу же скольжу глазами по классу, еле сдерживаю улыбку, когда вижу пустующее место за первой партой первого ряда – её место. Приятно, когда правду знаешь только ты сам. Наблюдать за тем, как остальные будут расспрашивать друг друга о том, куда же могла деться их староста, почему она никого не предупредила, что не пойдёт в школу, или, наивно подумают, что она придёт позже. Никому и в голову не придёт, что она уже мертва, и её тело вот-вот начнёт гнить… хах. Я сажусь за свою парту, не отводя взгляда от двух девиц, разговаривающих о пропавшей. Сегодня мне нужно быть предельно внимательным, чтобы в случае чего знать, что говорить, придерживаясь мнения большинства. В то время как сейчас, на переменах, они будут говорить свои мысли друг другу, я буду запоминать их и выявлять что-то среднее. Звенит звонок, одновременно с которым в класс заходит учитель, бегло осматривая присутствующих класса. Тут же спрашивает про отсутствие старосты, но не получив внятного ответа позже просто поставит ей энку в журнале. Она говорит про наши оценки по предметам, о том, что завтра последний учебный день, о каникулах, о каких-то росписях, мол не ходите там, где может быть опасно. Хах, и с теми с кем может возникнуть опасность. Это очень размыто, знаешь ли. Каждый в человеке видит разное, для кого-то он будет плохим, а для кого-то остается хорошим, не смотря ни на что, и даже рискуя, может пойти за ним, потому что… да просто в этом весь человек. И всё тут. Рассуждать то больше не о чем. Только после своей длинной речи она начинает урок, рассказывая о том, что мой мозг не может понять и понимать не хочет. Я не слушаю даже, просто переводу взгляд с одного одноклассника, на другого. Возможно… когда-нибудь их всех не станет, и их палачом обязательно буду я. По скончанию урока сразу же выхожу из класса. Иду по шумному коридору, только и успевая поправлять малую рубашку и нервно оглядывая мимо проходящих людей. Мне либо кажется, либо каждый из них слишком странно косится на меня. Их взгляд не просто безучастный, а какой-то подозрительный, или даже отторгающий – что-то знающий. Скорее всего, я просто накручиваю себя, всё же в первый раз мне грозит действительно серьёзная опасность. Слишком сильно нервничаю, оно и понятно, ведь ни один подобный мне убийца не захочет так быстро заканчивать со своими делами. Мне, как ни как, это доставляет немыслимое удовольствие. Почему никто не арестовывает людей, которые удовлетворяют свои потребности? Никто ведь не придёт в квартиру и не скажет: "Вы трахались неправильно, пройдёмте в участок". Это их дело, как трахаться, а как не трахаться. Но… у меня ведь тоже есть свои права. Только почему-то все остальные их считают нарушениями. Если так поглядеть, то всё вокруг можно назвать одним большим нарушением. Человек – существо, что с самого рождения будто запрограммировано, чтобы нарушать что-то. Те права, которые не придумали они сами, а природные права, которые необходимы не человеку, а именно природе. Ну чем не нарушения? Только их никто не видит, попросту закрывают глаза. Так какое они имеют право судить других людей, если на деле оказывается, что все они не правы. Человек человеку может делать всё, что захочет, потому что подобного запрета нет в природных законах. А значит, удовлетворения моих потребностей в принципе не могут наказываться. Объяснить бы и доказать это хотя бы кому-нибудь… никто ведь не понимает, потому что легче жить по установленным правилам, чем придумывать что-то новое, а тем более их отменять, что грозит к вымиранию нашего вида. Потому что, я уверен, каким бы хорошим человек не был, нет по-настоящему "доброго" и в каждом рано или поздно возникнут подобные мысли. Ненависть, раздражение, презрение. Тогда уж, скорее они трусы, потому что боятся идти за своими желаниями.***
Все перемены сегодня пришлось провести исключительно рядом со своим классом, поэтому и сейчас, перед последним уроком я вновь стою возле закрытого кабинета, глядя куда-то в пол. Скольжу глазами туда-сюда, пока мое внимание не привлекает странная женщина. К одноклассницам, тем самым подружкам моей вчерашней жертвы, подошла какая-то бабёнка. Я бы подумал, что она из полиции или чего подобного, но нет. Она одета по-обычному. Черная водолазка с высоким воротом, такие же черные брюки и черные туфли на невысоком каблуке. Этой женщине на вид лет сорок, скорее всего даже больше. Сначала я ничего не понял, но сейчас, когда слышу её встревоженный голос, замечаю, как нервно она сжимает ручки своей сумки и то, как в целом выглядит её лицо, я понимаю, что это мать пропавшей. Мгновенно заинтересовавшись ситуацией, я как бы невзначай подхожу чуть ближе, чтобы лучше слышать их разговор. Говорит она не очень тихо, но и не громко. -Девочки, вы точно не знаете, где она? Вы же лучшие подруги, да? -Да, так и есть. Но мы думали она дома. Они непонимающе смотрят друг на друга, пока мать готова бить тревогу. Но она заметно берет себя в руки, и продолжает более сдержанно: -Вы не знаете, может она с кем-то ещё хорошо общается? Она вчера пошла на улицу, сказала, что гулять, но не сказала, с кем именно. -Нет, вроде бы таких уж подруг у неё больше нет. Она погружена в учёбу, почти. Почти? Что-то мне подсказывает, что это "почти" плохо кончится… -"Почти"? -Ну... она часто витает в облаках. Лучше вам больше ничего не говорить… -Ох, я тоже заметила... И ещё, вы не знаете, с кем она точно пошла, если бы её позвали? Она слишком доверчива бывает, вот я и думаю... что же случилось... её телефон не доступен со вчерашнего вечера! Что же мне делать?! -Не переживайте, я уверена, с ней всё будет хорошо! Но, знаете, думаю, есть несколько человек, с которыми она бы могла пойти. -Правда? Кто они? -В основном одноклассники. Но никто из наших не причинил бы ей вреда, разве что... Блять. Заткнись. -Что?! -Кхм... Я быстро достаю телефон, будто всё это время был занят исключительно им. И почти сразу же чувствую взгляды, обращенные в мою сторону. Это и не удивительно - они её подруги, они знают, что я, возможно, ей нравился, и они знают, что я представляю собой опасность. И еще одно... Точно. Они вместе с ней. Поднимаю взгляд, смотря на одну из девчонок исподлобья. Сука… я избавился от их главаря, но и без нее они продолжают свои действия? Специально подстроили… чтобы вывести меня на чистую воду… Не удивлюсь, если они уже навестили её труп и сейчас строят из себя ничего не знающих. Чего от меня надо?! Они знают, пожалуй, слишком многое… я обязан..! Нет. Черт. Не сейчас! Это будет не просто подозрительно, а прямиком указывающее на мою виновность, тем более, мать уже в курсе. Успокоиться и вести себя так же беспристрастно. Сделать сейчас ничего нельзя, разве что помечтать, как выпотрошу им все внутренности. Но это потом. Обязательно. За свои слова надо отвечать. Я слышу, как та женщина прощается с этими двумя и уходит. Но только не в сторону лестницы, а наоборот, вглубь коридора, туда где… наш классный кабинет.***
Мне пришлось дождаться начала урока, и пока все заходили в класс, который открыли со звонком, я благополучно прошёл мимо него. Сразу же превысил шаг и направился к классному кабинету. У нашего учителя уроков сегодня больше нет, поэтому она с радостью приняла ту мамашу и сейчас, наверняка, уже в курсе всех дел, пытается как-то успокоить её. Подхожу прямо к двери, сразу же слышу приглушённые голоса. Сбивчивый голос учителя; она видимо не ожидала, что одна из ее учениц на самом деле бесследно пропала, а не просто проспала первый урок. Мне удается расслышать фразы, хоть и приходится знатно напрягать слух: -Вы уверены? -Конечно. Я хорошо знаю свою дочь, поэтому да. С ней что-то случилось. Дальше слышатся лишь отрывки фраз, но из них мне становится ясно, что пиздец надвигается. Её уверенность играет против меня. Пожалуй, люди вокруг не настолько тупые, какими я привык их представлять. -Только нужно позвонить в полицию, нам помогут. Конечно, если они научились воскресать мертвых, то да – помогут. -Но не прошло трёх суток... они не примут всерьёз. -В любом случае, нужно сделать это. Далее учитель звонит ментам и что-то пытается втереть им. А мне с трудом удается устоять на месте, а не выбить эту чертову дверь и вмазать тем, кто в прямом смысле сейчас сливают меня, говоря, что я возможно один из тех, кто мог сделать это. То, что я один из тех, на кого стоит обратить внимание. Закрыть бы им рот и выбить все зубы. Кулаки сжимаются сами собой, пальцы холодеют, голова кругом идет, а я пытаюсь изо всех сил совладать со своим мозгом и попытаться хоть как-то усмирить себя же. -Твари. Рычу куда-то себе под нос, боясь, что меня услышат. Ебаная беспомощность всегда будет ненавистна мне. Я не знаю, сколько ещё смогу слушать это, однако если не выдержу, полетят к ебеням все мои планы. Но и позволить, чтобы за мной остались кровавые следы – не могу. Выбор, да? Наверное. И выбирать мне приходится единственное – валить нахер отсюда. Делаю шаг назад, собираясь уходить. Попутно слыша, как они собираются ехать в участок. Замечательно. Даже преградить им путь я не в состоянии! Вот если бы я был умелым и знающим своё дело на все сто процентов, я бы мог просто убить их где-нибудь в подворотне. Хах, мечтать не вредно. Однако я не обделен. Есть же ведь подходящий человек. Надо позвонить ему. Быстрым шагом, облокачиваясь о стены, иду по коридору к лестнице, ведущей на первый этаж. Приближаясь к дверям выхода из школы, набираю телефон Леви. Выхожу, прохожу чуть дальше так, чтобы мне было видно, когда они выйдут, но чтобы я сам при этом не бросался в глаза. Слышу протяжные гудки, и как только они прекращаются, приглушённый голос в трубке: -Чего тебе. -Я в жопе. Кратко и ясно. -Почему я не удивлён? -Я серьёзно. Они... они походу догадываются, что я могу быть причастным! Неосознанно рявкаю в трубку, хотя стоило бы быть по тише. -Этот исход с самого начала был очевидным. Кривлю губы, сжимаю в кулак свободную руку. Облокачиваюсь о стену здания, опускаю взгляд в землю. Самое главное – успокоиться. -У меня есть идея. Только мне потребуется твоя помощь. -Ты сам убил её. Теперь сам и выкручивайся. Не сказать, что неожиданно слышать это, но ведь понятно, что он не серьезно. Не оставит же он меня одного?! Он, наверняка, уже что-то придумал. Более надежное. Я просто продолжаю говорить, будто последней фразы и не слышал: -Можно убить их. Только я вряд ли смогу сделать это без улик, а вот ты... -Смысл их убивать? Не только они подозревают тебя. Думай лучше. Сейчас самое не подходящее и хуевое время для загадок. -Чёрт. Что мне делать-то?! -Делай всё так, как и планировал вчера. Идёшь домой? Вот и иди. Оставь их на потом, у тебя ещё будет время для мести, а сейчас, из-за того, что они догадываются, их убийство станет сто процентным подозрением. Оставить их? Да как?! -Но ты ведь говорил, что мне не поможет тупое прикрытие моей тётки! -Я не говорил про «не поможет». Поможет, когда кость ляжет на ребро. В спорной ситуации… возможно. Наконец расслабляю руку, поднимаю голову вверх. Они вышли, но мне теперь нет смысла идти за ними. Поэтому я просто разворачиваюсь в сторону своего дома. Руки чешутся, но этот зуд помогает унять уверенный голос в трубке. Почему-то мне кажется, что ему можно доверять. Больше всего сейчас мне хочется сделать три вещи: разобраться с этим блядским делом, поубивать всех нахуй и трахаться, чувствуя член в своей заднице. -Слушай... вставишь мне, когда с этим будет покончено. -Хах, с удовольствием… Эрен. Мои губы трогает лёгкая ухмылка. Я отключаю трубку и направляюсь домой.***
Самостоятельно открываю квартиру, захожу в просторный коридор, включаю свет, а в нос ударяет знакомый запах. Ханджи на кухне, я слышу звук греющегося чайника, и… запах какой-то каши. "Какой-то", потому что попросту не помню её названия, но я её ел, очень часто, точнее всё своё детство. Никогда не любил этот приторный привкус, будто эта каша только и состоит из сахара, лишь визуально выглядящего как что-то на подобии слипшейся между собой овсянки. Каждый день вот так приходил со школы, а на кухне меня одиноко ждала тарелка с этим выбеленным дерьмом, и аппетит сразу пропадает. И тогда, и сейчас. Хотя в последнее время его и так нет. Тихо иду в сторону кухни, заглядываю. Вижу Ханджи, что сидит спиной к двери и ждёт, когда остынет каша, попутно лазая в телефоне. Прохожу к столу и сажусь на стул напротив, глядя на лицо свое тетки, что даже не обратила на меня внимание. Можем и дальше играть в молчанку, но это мне совершенно не на руку. -Привет. Мой голос разбивает тишину кухни, потому что чайник уже согрелся, а Ханджи даже не шевельнулась. -Как день прошёл? Пытаюсь хоть как-то выйти с ней на контакт. Она молчит, но через несколько секунд просто поднимет на меня взгляд. Может из-за того, что не увидела угрозы, скупо ответила: -Хорошо. Мы знаем, что мне нужно бы извиниться. Но она вряд ли ждет именно самого слова, потому что знает, что я вряд ли это скажу. Она скорее ждёт какого-то жеста, означающего, по сути, то же самое. Я бегаю глазами по кухни, стараясь придумать хоть что-то, но в голову не приходит ничего лучше, чем сказать: -Эту кашу я ел в детстве. Её глаза становятся чуть шире, и она отвечает уже увереннее: -Не зашла в магазин, поэтому это единственное съестное, что сейчас есть дома. Я опускаю взгляд на кашу и совершенно беззлобно произношу своё сравнение: -Не хочу портить аппетит, но она напоминает мне коровьи какашки. Ханджи тихо хохотнула, смотря на меня уже почти так же, как прежде. -Не могу не согласиться. Я слегка улыбаюсь, переваривая в голове тот факт, что помириться удалось без особых проблем.