Новогоднее чудо

На следующий день Ник поехал домой. Холодным жестким взглядом он одарил удивленную прислугу. Сухо поздоровался с матерью и вошел в кабинет отца, остановившись посреди комнаты. С минуту они мерили друг друга взглядами. Не без злорадства Ник отметил про себя, что, в сравнении с постаревшей и поседевшей за этот жуткий в их жизни период матерью, отец совсем не изменился. - Здравствуй, Ник. - Здравствуй, отец. - Ты побрился? Хорошо выглядишь. Как чувствуешь себя? - Отлично. - Хорошо. - Я был сегодня в колледже. Вот документы о восстановлении, - он положил на стол папку с бумагами, - Собираюсь закончить обучение. Удивление на лице отца было неподдельно искренним. - Серьезно? Это радует! - Тебе еще нужен наследник? Снова Рид старший от души удивился. - Ты, наконец, решил им стать? - Решил.       И стал. Вся светская хроника гудела о том , как помешанный наследник алкогольного барона вернулся из заточения и за три месяца перетряхнул вверх дном всю папочкину компанию. Если Рида старшего подчиненные боязливо уважали, то младшего просто до смерти боялись. Он настолько жестко и дотошно следил за работой каждого, что просто сводил персонал с ума. Контролировал все – до последней цифры в отчетах, до последнего уборщика в штате компании.       Очень скоро журналисты окрестили его Каем, сравнивая с известным персонажем сказки о Снежной Королеве. Холодный, молчаливый, всегда в строгом костюме. За одним исключением – он никогда не носил галстук, и рубашка всегда была расстегнута на две пуговицы. Волосы Ник так и не остриг – его неизменной прической был хвост, собранный тонкой резинкой на затылке.       Все «Герды» на выданье из отцовского окружения судачили о холодном принце, не переставая. Как-то отец завел тему о женитьбе. Ник одарил его одним только колючим взглядом синих глаз, и больше об этом не говорилось ни слова. Но надежды женить сына родитель не оставлял, поэтому на вечеринках и приемах, где присутствие всех деловых партнеров было обязательным, и Нику было от них не отвертеться, вокруг него постоянно бегали толпы дочерей инвесторов, совладельцев и прочих богатеев. Ник держался с ними вежливо, отваживая самых настырных намеренно неудачными комплиментами, но особых результатов это не имело. Еще бы – кто не хочет заполучить в мужья богатого наследника, если он к тому же статный темноволосый красавец. Ради такого шанса юные охотницы на женихов готовы многое стерпеть.       А Ник каждый раз терпеливо ждал завершения этих дурацких банкетов, чтобы сесть в машину и нестись по ночному шоссе за пятьдесят миль к заброшенному дому у дороги, где он будет долго сидеть на обочине, отмораживая задницу и пачкая дорогое пальто, проматывая в памяти ту дождливую ночь, когда в его жизни последний раз были смысл и счастье…       Сколько раз он подходил к облупившейся двери, прислонялся к ней лбом и долго-долго стоял так, взявшись рукой за ручку и вспоминая, как Дэн неуклюже всегда эту дверь открывал, ведь ему было так неудобно делать это, сидя в коляске. И эти воспоминания сдавливали грудь, заставляя задыхаться в рыданиях, настолько они были яркими и одновременно далекими.       Ник все на свете бы отдал, чтобы вернуть тот вечер, не дать Дэну выехать на дорогу, не дать ему оставить Ника одного в этом мире, где ему больше никто не нужен, кроме его большеглазого малыша. А он ушел… Ушел, не попрощавшись, не пообещав скоро вернуться. Оставил Ника одного со своей горькой любовью, которую он ни прогнать не может, ни жить с ней, и сам себе он не нужен, и все что он может – стоять у этой двери и умолять ее, чтобы тонкие пальцы любимого снова повернули эту чертову ручку…       Снова и снова он вспоминал последний разговор с мистером Гейтом по телефону, когда тот сказал, что они с женой переезжают, не в силах больше оставаться в старом доме. И даже если бы Ник хотел их найти, он никогда не осмелился бы посмотреть им в глаза. Авария, произошедшая с Дэном в его двенадцать лет, отняла у них здоровье сына. А та, что случилась десять месяцев назад, отняла его самого. И Ник винил в этом себя. И с этой тяжелой ношей ему, видимо, суждено пройти через всю жизнь.       Шли дни. Вскоре зима постепенно воцарилась над городом, осыпая снегом улицы и кусая прохожих морозом, заставляя их кутаться в шарфы и спешить в теплые кафе, чтобы согреться чашечкой кофе. Город понемногу расцвечивался рождественскими украшениями, загорался гирляндами и праздничными витринами магазинов. В преддверии самого важного праздника года народ закупался подарками и сувенирами, всюду сновали счастливые люди с яркими коробками в руках, спешащие порадовать близких в праздник Рождества. Из уличных динамиков звучали веселые зимние мелодии, наполняя воздух атмосферой праздника.       В эти дни Ник вообще не выходил из дома. Он хорошо помнил, как под эти звуки колокольчиков он услышал в телефонной трубке самые страшные слова в его жизни. Поэтому он прятался от них, как загнанный заяц от волков. В сочельник он сидел у камина в загородном доме вместе с Ларри. Они пили терпкое вино и слушали музыку. Старик хорошо понимал состояние парня, и не захотел оставлять его одного в эту ночь, несмотря на то, что Ник чуть ли не выталкивал его поехать домой к семье. А Ларри смотрел на него и думал, что, наверное, совершенно невыносимо ненавидеть день, который является счастливым семейным праздником для всех остальных.       Просидев дома до самого кануна Нового Года, Ник не выдержал и снова поехал в Флортаун. Вечер был снежным. Машина неслась среди хоровода белых хлопьев, и, казалось, если остановиться, ее тут же заметет по самую крышу.       Вот уже показался знакомый указатель. Вдруг зад машины повело, и на повороте в город ее снесло на обочину. Ник побуксовал немного, поругался на руль и вышел. Ветер трепал расстегнутое пальто, снег залеплял глаза. Ник вышел на дорогу и понял, почему его занесло – под снегом был лед. Ежась от холода, он застегнул пальто и потопал вдоль дороги. Отсюда до его цели совсем недалеко, можно и пешком.       Дойдя до знакомого столба, он сделал еще пару шагов и сел на бордюр. Уже привычное место, он нашел бы его даже наощупь. И место на дороге, которое он всегда сверлил глазами, даже под снегом, он точно знал, где оно. - С Новым годом, малыш… - грустно произнес он. Снег, будто понял его слова, завертелся кругом по улице белым хороводом хлопьев. - И тебя с новым годом. У Ника екнуло сердце. У него галлюцинации? Он подорвался на ноги, повернулся и … решил, что он сошел с ума. На него смотрели большие темные глаза. Такие родные, любимые глаза… Ник зажмурился. Снова. Они не исчезли. Он правда стоит перед ним. - Дэн… Где-то вдалеке на главной площади куранты начали бой. Один, два, три… Ник, словно в бреду, протягивает руку и дотрагивается до его щеки. Теплая. Настоящая. - Дэн? - Это я, Ник. Это правда я. - Но… , - тут до Ника дошло что Дэн не просто перед ним, он СТОИТ перед ним, - Как?? ======================================================= Ночь аварии. В больничной палате семь человек. Врач, миссис Гейт, плачущая у кровати лежащего без сознания сына, мистер Гейт, мистер Рид и двое мордоворотов в черном, виновато опустивших головы. Мистер Рид сверлит их гневным взглядом, под которым они просто съеживаются, мечтая провалиться сквозь пол. Отвернувшись от них, он обращается к доктору: - Что можете сказать, уважаемый? - Жить будет. По какому-то странному совпадению удар пришелся снова на позвоночник, от чего поврежден тот самый участок, который сросся неправильно, плюс еще один, чуть выше, - при этих словах миссис Гейт тихо всхлипнула, роняя слезы на прижатую к губам руку Дэна, - никакие органы не повреждены, только небольшое внутреннее кровотечение и закрытый перелом левой руки. - Ясно. Спасибо, док, пожалуйста, создайте этому мальчику лучшие условия, все счета отправляйте на мое имя. - Конечно, мистер Рид, – и врач вышел из палаты, с порога начав раздавать указания медперсоналу. Когда дверь за ним закрылась, суровый взгляд мужчины снова обратился к двоим охранникам. - Вот скажите мне, куда я вас посылал? - За Ником, - тихо буркнул один из них. - Правильно, за Ником. Но никак не затем, чтобы вы по дороге прихватили еще и этого парня на бампер! Вы что, в танке ехали?! Не видели, куда прете?! - Был дождь… - Дождь, говоришь, был? Ты сколько лет за рулем, идиот? Дождь – это, по-твоему, оправдание?? - Нет, сэр… Рид старший тяжело вздохнул, потер пальцами лоб. - Уйдите с глаз моих! – охранников как ветром сдуло. В комнате повисла тишина. - Мистер…эм.. - Гейт, - сухо отозвался отец Дэна. - Да, мистер Гейт, я очень сожалею о случившемся. Прекрасно понимаю ваше волнение, поскольку я сам отец… Понимаю, что сейчас не время для подобных разговоров, но раз уж так сложилось, то позвольте мне высказать свое предложение. - Слушаю. - Я оплачу лучших врачей для вашего сына, в любой клинике, которую вы выберете, обеспечу вас всем необходимым, выделю любую сумму, которая вам понадобится. Это само собой разумеется, так как он пострадал из-за моих людей. - Нам не нужно ничего, кроме здоровья Дэна, - тихо ответил Говард, - если вы оплатите лечение, этого будет достаточно, в полицию мы заявлять не будем. - Нет, я еще не закончил, мистер Гейт. Я предлагаю вам средства на покупку любого жилья и сверх того – на безбедное существование, при условии, что вы уедете как можно дальше от Денвера. И самое главное – мой сын должен думать, что Дэниэл … не выжил. - Что?? - Вы слышали меня. Мне нужно, чтобы Ник забыл о вас навсегда. Если он будет знать, что Дэна больше нет – он снова вернется в семью. Я помогу вам с вашим сыном, а вы помогите мне с моим. - Вы действительно жестокий человек, мистер Рид… - Говард пораженно смотрел на собеседника. - Так вы согласны или нет? - Если бы у нас еще был выбор… =========================================================