Вот такие вот летние каникулы (ВТВЛК)

*** Понежившись еще какое-то время в душе, я обернулся полотенцем и проскользнул в сад. С улицы доносились громкие голоса, и было на удивление очень шумно. Я привык, что каждый день наполнен лишь живыми звуками: пением птиц, мычанием коров – поэтому было как-то непривычно. Но ведь приехал дядя Паша. Так, что думаю я смогу привыкнуть к этому шуму на несколько часов. Не думаю, что дядька решит злоупотреблять нашим гостеприимством. Раньше он вообще не приезжал, ограничивался лишь телефонными звонками. Тогда какого хрена он сегодня вообще приперся? Всю малину мне растоптал, ну эт я в переносном смысле. Щёки сразу же обдало жаром, да и уши уже горят. Так не думать об этом! Ну подумаешь, чуть не изнасиловал рот друга. Так он сам виноват! Нечего меня было целовать. Как говорится: к хорошему быстро привыкаешь. Вот и я во вкус вошёл. У него такие охрененные губы, что оторваться от них было просто невозможно. Хотя я еще не распробовал их на вкус, но ощущения мне уже безумно нравятся. Люблю их прикусывать. А когда втягиваешь их в рот, так вообще полный улёт. А о том, как притягивал Толяна к себе за плечи, зарывался рукой в его волосы и старался вжаться своими бедрами как можно ближе, стараюсь не думать. Потому что если я буду об этом думать, то снова придется идти в душ, а дядя Паша дал мне всего 5 минут. И если я не успею вовремя, то даже и не знаю, что он удумает в этот раз. В прошлый раз после таких его шуточек, я еле живой был. Повторять свой прошлый опыт у меня нет никакого желания, поэтому отбросив все мысли непристойного характера в дальний ящик, подхожу к шкафу и беру первые попавшиеся под руку вещи. Одевшись, спешу на улицу, надеясь, что успею во время, и мне не придется делать ничего предрассудительного. Но тут меня снова ожидает сюрприз. *** Веселье в разгаре. На улице дует приятный ветерок, развивая мои слегка отросшие волосы. А я смотрю прямо перед собой и не смею моргнуть. Похоже, я снова ошибся домом. На улице стоит гигантский стол. Почему гигантский? Да потому, что он вправду гигантский и растянут почти по всему периметру двора. Причем наш стол стоит с начала этой ограды, затем к нему примыкает еще один стол, и еще один стол, и еще один… В общем я задолбался считать сколько их, да и сколько клеёнок на них я тоже считать не стал. На столе полно еды: фрукты, овощи, горячее, второе, первое, соки, газировка, водка, водка, водка… Да что ж это такое-то? Праздник какой, свадьба? У меня вроде день рождения не сегодня. Так и не придя ни к какому определенному решению, перевожу, наконец-таки, взгляд на лица собравшихся людей. Так. Соседка справа, соседка слева, соседка снизу, какие-то дети, родители, дядя Паша, Толик, и много-много незнакомых мне лиц. Тут я уже не удивляюсь. Взгляд зацепился за дядю Пашу. Он о чем-то взахлеб рассказывал, сильно жестикулируя руками. Так сильно, что несколько раз чуть не задел сидящего рядом парня. Тот только уворачиваться успевал, потом и вовсе стул отодвинул подальше и вздохнул с облегчением, налетая на закусь. Меня таки заметили. Сначала я почувствовал на себе прожигающий взгляд, и, повернув голову чуть в сторону от дяди Паши, встретился с шоколадным омутом глаз. Затем меня заметил и сам виновник пиршества. В том, что виновник именно он, я почему-то ни капли не сомневался. Ведь дядя Паша ходячий праздник. — А вот и племяш мой пожаловал! – обращаясь к гостям сказал дядька весело улыбнувшись. И встав с места, добавил. – Будь счастлив мальчик мой. Я — твой дядька, и плохого тебе никогда не пожелаю. Поэтому, чтобы ни случилось, чтобы не произошло, знай, что ты всегда можешь на меня положиться. За тебя!— закончив свою пламенную речь, он поднял стакан и чокнулся им якобы со мной. После чего сел и, переведя на меня слегка удивленный взгляд, спросил.— Ну что ты как не родной прям? Чего встал в сторонке? К столу давай. В честь тебя же праздник.— После чего вновь повернулся к гостям, и не обращая на меня более абсолютно никакого внимания принялся опять о чем-то увлеченно рассказывать гостям. Н-да. Это ж сколько надо было выпить, чтоб такую речь произнести. Даже и не знаю что думать. Что он имел в виду? Постояв еще немного в сторонке, я подошёл-таки к столу и сел между двумя бабульками, потому что больше свободных мест не было. Хотя нет, вру, было еще одно свободное место. Прямо рядом с предками, но сесть рядом с мамкой я не решился, свежи еще были воспоминания о кладовке. *** Просидев за праздничным столом несколько часов, я понял, что больше просто не выдержу. Меня это все так утомило: люди, которых я совершенно не знаю, этот непрекращающийся ни на мгновение гам, да и неизвестная причина такого бурного празднования тоже. Такое ощущение, что еще чуть-чуть и голова просто взорвется. На меня никто не обращает внимания. Дядька уже час назад как врубил музыку. Большинство народа устроилось в центре стола и наслаждалось плясками. Да, именно плясками, по-другому это сумасшествие назвать мой язык просто не поворачивается. Толька. А он тут прям нарасхват. Сначала его дядька куда-то утащил. О чем они говорили, осталось тайной как для меня, так наверное и для родителей тоже. Во время их разговора друг выглядел очень серьезным, как будто бы они обсуждают вопросы мировой важности. Хмурился, соглашающе кивал головой. После чего я заметил, как он начал озорно улыбаться и даже пару раз обернулся в мою сторону. Потом его куда-то утащил мой папка, потом мамка, потом соседка справа, затем еще кто-то. Я уже перестал наблюдать за ним. Сейчас я смотрел на дядю Пашу, выжидая подходящего момента. И вот, он, наконец-таки, отвернулся, чем я поспешил воспользоваться. Медленно встав из-за стола, я стал пятиться в сторону сада. А что? Свою часть договора я уже выполнил. На глаза показался, теперь можно и удочки сворачивать. *** Скрывшись за углом дома, я вздохнул с облегчением. Теперь можно и отдохнуть от суеты и насыщенности событий. Сворачиваю на тропинку и углубляюсь в яблоневый сад. Иду не спеша, наслаждаясь отдалением шума. Срываю висящее прямо над головой яблоко, и, улыбнувшись, откусываю большой кусок. За столом я практически ничего не съел, поэтому яблоко кажется мне сейчас самым вкусным, хоть оно и кислое. Снова откусываю яблоко и, пройдя еще немного, выхожу на большую поляну. Это мое самое любимое место. Здесь я провожу практически все свое свободное время. Вон под тем деревом, что раскинуло свои ветви недалеко от берега реки. Когда я прихожу сюда, то все мои сомнения и головная боль забываются, уступая место умиротворению. Подхожу к иве и сев, облокачиваюсь на ее ствол. Смотрю на потоки воды, что размывают берег и вспоминаю, как мы с Толькой в детстве здесь возились. Нас из воды порой было даже просто невозможно вытащить. Бегали по ней, разведывали её истоки и устье. Однажды пиратами себя возомнили, пытались свой корабль построить. Потом поняли, что никудышные из нас плотники и корабль сотворить нам не под силу. Поэтому остановили свой выбор на плоте. Плот уж любой деревенский пацан смастерить сможет. Но больше всего мы любили делать плотины. Речка— то у нас не глубокая, а иногда такая жара стоит, что легче здесь плотину сделать, чем на пруд тащиться. Вдруг раздался шорох, я, вздрогнув, обернулся на его звук и встретившись с зеленым омутом глаз, расслабленно улыбнулся. — Иди ко мне, Рыжик.— позвал я своего любимца. А тот лишь протяжно мяукнул, после чего ленивой походкой направился ко мне. Подойдя ближе, запрыгнул мне на ноги и, свернувшись в клубок, замурлыкал лишь одному ему ведомую песню. Кладу руку ему на макушку и начинаю гладить. Я просто обожаю своего котенка, пускай Толик и говорит мне, что Рыжик уже давно здоровый кот, для меня он навсегда останется маленьким котенком. Чешу своего ушастика за ухом и ловлю его довольный взгляд. Снова перевожу взгляд на речку и наслаждаюсь гармоничностью сочетания с лугом и закатным небом. Замечаю, что мой котенок уже начинает засыпать, и уже на подсознательном уровне кладу ему палец в рот, когда он зевает. На что рыжик не довольно фыркает и выплевывает мой палец. И снова я невольно вздрагиваю, ощутив на своем плече чью-то прохладную ладошку. Но обернуться я не успеваю, какой-то идиот, да, именно идиот, давит мне на плечо, заставляя демонстрировать чудеса растяжки, коих у меня не наблюдается. Я уже наклонен до своего предела, даже больше, у меня уже мышцы начинают болеть, да что там уж обо мне, да я чуть своего Рыжика не придавил. Благо этот варвар сев позади меня, соизволил потянуть меня обратно, и вот, я уже облокачиваюсь на чью-то мощную спину. *** — Эм… А что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, потому что затянувшееся молчание начинает меня угнетать. — А то ты не видишь! – ухмыльнувшись, говорит этот гад. – Сижу. Нет, блин, а то я тупой, не знаю что он сидит. Это ж надо же, у него еще силы и издеваться остались. Я уже жалею, что не все мои родственники были на праздновании, а то дядя Паша бы побеспокоился о том, чтобы этот гад со всеми родственничками перезнакомился. Хотел бы я посмотреть, как бы он тогда заговорил. Поэтому, в ответ на его издёвку, лишь фыркаю и удобней устраиваюсь в кольце его рук. Толик молчит и, дыша мне в шею, крепче сжимает руки на моем животе, притягивая ближе. Я не сопротивляюсь и позволяю ему такую небольшую вольность. Похоже это место и вправду на меня как-то странно влияет, я еще не сказал ни одного грубого слова, да и недостатки его пока еще не перечислял. Откидываю голову другу на плечо и, почувствовав его губы на своей шее, с улыбкой закрываю глаза. Недалеко стрекочут кузнечики, ветер игриво шелестит листвой ивы, и лишь громкое мурлыканье Рыжика вторгается в идиллию нашей близости. Перестав слюнявить мою шею, Толик прислонился своим лбом к моему виску и выдохнул мне прямо в ухо: — Я жду… Шёпот его голоса эхом отозвался во мне, вызывая приятную дрожь во всем теле. «Да», — хочется ответить мне на все его вопросы. Так. Стоп. Не понял. Чего это он ждёт? Если намекает на то, что я сейчас вопьюсь в его охрененные губы жадным поцелуем и позволю себя вжать в траву под моим любимым деревом, то он глубоко заблуждается. Видимо мое молчание друг истолковал несколько иначе, чем я ожидал, потому, как крепче сжал руки у меня на груди, перекрывая тем самым все пути к отступлению. «Да не собираюсь я никуда убегать», — хочется крикнуть мне, но он опережает меня концовкой своего так и незавершенного предложения. — Признанья. — Признанья?— я словно впервые пробую это слово на вкус. Мне хочется спросить, о чем он мелет, но перед глазами сразу встает сцена, произошедшая в моей комнате, когда вошла мама. – Н-не сейчас. – с трудом удается ответить, не почувствовав жара на щеках. Ну не могу я так сразу сказать, особенно когда меня подталкивают к этому. Это должно получиться само собой, а не по чьему-то желанию, прихоти. Да, я пообещал ему это сказать, но ведь мы не оговаривали сроки признанья. Так что все честно, я ничего не нарушил. -Хорошо, я подожду.— сдается он. Помолчав еще какое-то время, он снова спрашивает меня. – А что ты думаешь насчет города? — Насчет города? Ах да.— обернувшись смериваю его недовольным взглядом. – Я как раз хотел у тебя об этом спросить. — Спрашивай.— говорит он слегка улыбнувшись. — Что значит «Я так рада, что ты теперь будешь учиться в городеее»? – цитирую я слова маман, сказанные накануне днем. — Ну, то и значит. – довольно подробно разъясняет эта бестолочь. Беру свои слова обратно, сейчас перечислю ему все его достоинства. Но снова не успеваю и рта открыть, как эта бестолочь, посмотрев на меня умоляющим взглядом, спросила.— Ты ведь поедешь со мной в город? Блин. Я и не знал, что он и так смотреть умеет. Быстро отворачиваюсь. Сердцебиение снова зашкаливает. Я готов провалиться сквозь землю, но не в силах отказать ему. Но чтобы не показать ему, что уже сдался, интересуюсь: — А…эм…это…. Зачем? — Нуу…— тянет Толик. – Потому, что за домом присматривать надо. Там сплошной кавардак. А еще, когда я поздно прихожу с работы некому накрыть мне стол и покормить ужином. Когда мне бывает скучно, некому меня развеселить, да и мне самому не над кем поиздеваться. Я там просто чахну. А если там будешь ты, то все мои проблемы сразу решатся. Ну, а если совсем честно, то я хочу чтобы мы жили вместе. Только я хотел было послать его куда подальше. Я ему что, личная горничная что ли? Во всем выгоду ищет, гад! Как до меня дошел смысл его последней фразы. Жить вместе. Это же… это же... просто замечательно. — Ну, раз так, тогда почему бы и нет?— срывается с моего языка прежде, чем я успеваю подумать о том, что в городе мы будем совершенно одни. И не будет родственников, которые будут вмешиваться в наше уединение. Похоже, я сильно влип, поддавшись на его провокацию.