Вот такие вот летние каникулы (ВТВЛК)

*** С того времени, как я согласился уехать с Толькой в город, прошло два дня. За это время почти ничего не изменилось. Дядя Паша все еще гостил у нас. Каждый вечер в нашем дворе собирался народ, и было пиршество. Все было однообразно разве что только кроме одного — Тольки не было с нами. Он уехал куда–то с родителями и до сих пор не вернулся. Не зная чем себя занять в его отсутствие, я уже собрал сумку и съездил в университет – забрать документы. Сейчас вот, хожу из угла в угол, из комнаты в комнату и жду. Родители смотрят на меня и чему-то улыбаются. А я прохожу мимо них в свою комнату, подхожу к окну и всматриваюсь вдаль. Никого. Снова выхожу из комнаты и захожу на кухню. Мама уже что-то готовит, отец стоит рядом и развлекает ее кокой-то смешной историей. Я не вслушиваюсь, просто подхожу к холодильнику и достаю банку молока. Люблю деревенское молоко, особенное парное. В городе у меня не будет возможности им насладиться. Напившись, ставлю банку обратно в холодильник. Перевожу взгляд на замолчавших родителей и замираю. Они смотрят на меня выжидающе, я непонимающе поднимаю брови и спрашиваю: — Что? А в ответ мне тишина. Мама не выдерживает и отворачивается. А ее плечи как-то странно подрагивают. Неужели плачет? Мне становится не по себе. Даже не представляю себе, что она сейчас чувствует. Ведь я уезжаю почти на год, до следующих летних каникул. Медленно подхожу и кладу руку ей на плечо. А она, зараза такая, утыкается в отцовскую грудь и больше не сдерживаясь, начинает ржать. Все. Меня это достало. Сколько еще она будет надо мной ржать? Вылетаю из дома, чуть не сбив идущего в дом дядьку. Пролетаю мимо него и несусь куда глаза глядят. А приводят они меня, к удивлению, к тому дубу, где была разорвана моя рубашка. Перевожу дух и смотрю на дерево снизу-вверх. «И как только Толька смог на него так быстро вскарабкаться?»— проносится в голове, пока я рассматриваю дерево с разных ракурсов. Тяжело вздохнув, подхожу к дубу и пытаюсь на него залезть. В детстве мы с Толькой часто лазали по деревьям, даже домик построили на одном из них, но он долго не выстоял. Буквально через неделю после постройки был сильный ураган, и домик снесло. Но мы не унывали, у нас же был плот, хоть и грёб всегда я, но это доставляло мне неизгладимое удовольствие. Обхватываю дерево сильнее руками, и, опершись на него правой ногой, пытаюсь подняться. Нога соскальзывает, и я мысленно готовясь к тому, что моя пятая точка поцелуется с землей, в недоумении замираю в воздухе, опираясь на что-то твердое. Эээ…. Не понял!? *** — Тебя подсадить, экспериментатор?— обдает меня голосом с хрипцой. Спиной облокачиваюсь на Толькину грудь, его же руки поддерживают меня за бедра, а ногами я опираюсь на ствол дерева. Н-да, замечательные вырисовываются перспективы. Все тело, будто бы в огне. Жар поднимается снизу и разжигается на щеках и ушах. — Пусти. — Не хочу. Мне и так удобно. — Еще бы тебе было неудобно, бестолочь!!! Пусти. — Нарываешься? — Да когда это я…эмм. Ну, пусти же. — Зачем? — Глупый вопрос. Мне неудобно. — А мне очень даже удобно! — Ну что ты как маленький прям! Фыркнув что-то невразумительное, Толик поставил меня на землю и, развернувшись, направился в сторону домов. Эээ. Не понял. Что это значит? Он что, кинуть меня решил? Подбегаю к нему и обнимаю со спины. Толик на мгновение замирает, мне даже слышно как неистово бьется его сердце. Крепче сжимаю руки на его груди, уткнувшись носом в его спину. Он чуть слышно ухмыляется и говорит с усмешкой в голосе: — Пусти. — Не хочу. Мне и так удобно. — А мне неудобно, ты мне сейчас все ребра сломаешь. Пусти. — Любишь – терпи, — говорю я, улыбаясь ему в спину. — Люблю. – улыбнувшись, с теплотой в голосе произносит он.— И усмирю тебя, любимый мой истерик. — Да когда это я истерил? – возмущаюсь я, невольно разжимая руки на его животе, чем он и неприменул воспользоваться. — Ладно, пошли уже. Тебя, наверное, родители ждут. Как-никак завтра уезжаем, – говорит он, меж делом хватая меня за руку и переплетя наши пальцы, тащит домой. Что-то сказать, да и возразить, у меня не получается. Я был еще в состоянии легкого шока, от того, что он взял меня за руку. Мои губы расплылись в мимолетной улыбке, которая меркнет, восприняв последние два слова. Как это завтра уезжаем? *** Мы подошли к моему дому, но руки моей друг так и не отпустил. На улице давно уже начало смеркаться. Взяв меня и за вторую руку, Толик притянул меня к себе ближе. Я поймал его загадочно-таинственный взгляд, и мне стало не по себе. А этот искуситель взял и облизал свои губы. Тут у меня крышу снесло окончательно, и я неистово впился в его манящие губы. Но Толик отстранился и, поймав мой недоуменный взгляд, лишь покачал головой. После чего медленно приблизил свое лицо ко мне и нежно коснулся моих губ своими, протиснул свой язык мне в рот и коснулся неба. По телу прошла легкая судорога, я снова задрожал в его руках, плавясь от прикосновения его губ и переплетения наших языков. Руки сразу же отправились в дальнее плаванье по борту корабля Толяна, на что последний не особо возражал. Наоборот, зарывшись рукой мне в волосы, притянул еще ближе. «Хочу»,— пронеслось в моей голове, когда я попытался стащить с друга футболку. — Тёма, ты где? – раздался с крыльца голос мамы. Как всегда вовремя, надо заметить. Оторвавшись от его губ, смотрю в глаза и чего-то жду. Но ничего не происходит. Разочарованно буркнув: «До завтра», — разворачиваюсь и направляюсь к дому, но меня останавливает рука, обнявшая поперек талии. Друг тяжело дышит мне в шею, после чего опустив руку на мою возбужденную плоть, шепчет на ухо, больно прикусив мочку. — Завтра мне никто не помещает сделать тебя своим.— после чего чмокнул в висок и скрылся в неизвестном направлении. «В см-смысле сделать своим? Это, что я пассив что ли?», — недовольно проносится у меня в голове. «Ну это мы еще посмотрим, кто кого своим сделает», — весело ухмыльнувшись делаю вывод я, после чего отвечаю вновь звавшей меня маме, что я дома. *** Весь вечер мы провели вместе, в кругу семьи, так сказать. Отпраздновали мой надвигающийся день рождения. Хоть мама и говорила, что нельзя праздновать раньше даты, но тут не удержалась. Таинственно сказав: «кто знает, когда еще мы вместе будем твое день рождение праздновать?». Я уже привык, что после очередного тоста родители и дядька смотрели на меня и чему-то улыбались. Просидели мы так почти до самого утра, после чего было решено отправить меня спать, пока суженый мой не явится. Я бы поспал часов эдак до пяти, если бы не суматоха на улице. Я сразу же смекнул, что происходит, и как был, в одних пижамных штанах, выскочил на улицу. Так я и думал. — Мам, не надо.— умоляюще начал я. — Как это не надо? Ты хоть думаешь что говоришь? — Ну, ты сама подумай. Ну зачем нам … свинья и курица с гусем в городе? – говорю я как с маленьким ребенком. Но переведя взгляд в сторону отца, обреченно вздыхаю.— Нет, ну вы подумайте сначала. Мы поедем в поезде, не на машине. Вот и скажите мне на милость, куда мы все это добро запихивать будем?— говорю я, обводя взглядом два мешка с картошкой, один с яблоками, два ящика с яйцами, и еще пару ящиков с овощами. Хорошо, хоть, что я еще рано встал, а то кто знает чего бы они мне еще понапихали. — Нет, а ты как думал, сынок?— начинает в свою очередь возмущаться мама.— Для кого я, по-твоему, весь этот скот держу? Да-да для тебя. Так что будь добр, отнесись с благодарностью и пониманием к своим родителям и возьми эти дары, о чадо моё… – ну понеслась. — Стой.— перебиваю я маму.— Значит так.— говорю, обведя взглядом все эти дары.— Мы возьмем ящик с овощами и гуся. Больше мы ничего брать не будем, ты уж извиняй. — Но..— пытается возникнуть родительница. — Нет, мам. Я уже сказал. Этого будет достаточно. К тому же, ты, наверное, забываешь, что родители Толика тоже живут здесь, и они наверняка ему тоже что-то всучили. Так что пожалей бедные детские позвонки и успокойся. — Хорошо, — идет на уступки маман, недобро улыбаясь, — значит, говоришь, берешь ящик с овощами, курицу, гуся и картошку? Отлично. Муженек, давай грузи все в машину. Похоже, что слушать меня никто и не собирался. Подхожу к загородке и, подняв голову, встречаюсь со смеющимся Толиком. Какого хрена и он надо мной ржет? Смотрю на него раздраженно, а он лишь, улыбнувшись, подходит ко мне впритык и, положив ладонь на грудь, спрашивает: — Соблазняешь меня с утра пораньше, негодник? — перевожу недоуменный взгляд на этого варвара и вспоминаю, что на мне нет майки. Возмущенно шиплю и, отвернувшись, спешу в дом. Но не тут-то было. Толик ухватив меня за локоть, потянул на себя. — Тебя тоже снарядили на год вперед? – усмехнувшись, спросил он. — А то ты не видел, — возмущаюсь в свою очередь я. — Ну что ж, – тянет он, после чего шепчет на ухо, – жду не дождусь сегодняшней ночи, — моё тело обдало жаром, щеки запылали. И только я хотел завопить «Извращенец», как он подтолкнув меня к дому сказал, – Иди, оденься, а то простудишься. Раздраженно скрежеща зубами, я направился к дому. Ночи говоришь, ждешь, не дождешься? Ну будет тебе ночь, век не забудешь. Уж я-то постараюсь… *** Мы наконец-таки приехали в город. Как мы отделались от родителей, даже вспоминать не хочу. Маман вцепилась в меня мертвой хваткой и не отпускала, я ей сказал, что нам пора уже в поезд, что уже время. Она все отнекивалась, но потом все же отпустила… ну, когда проводник сказал, что поезд уже трогается. Папка что-то растолковывал Толику, и только я хотел было позвать друга и избавиться от родителей, как мама взяв меня за руку вновь обратила внимание на себя: — Это тебе… подарок на день рождения – сказала она, протягивая мне красиво упакованную коробочку. Щеки ее окрасил легкий румянец. «С чего бы это?» — подумалось мне, но поезд уже начал двигаться и я, недолго думая, запихнул коробочку во внутренний карман ветровки. Потом мы ехали в поезде часов 6, все это время друг развлекал меня беседой. Рассказал забавные случаи из своей студенческой жизни, когда он учился на дневном. Потом рассказал, как получилось, что он теперь на заочном, да еще и с квартирой. Оказывается, что когда Толян проходил практику на втором курсе информационных технологий, его направили проводить интернет одной только развивающейся компании, там он и познакомился с Александром Владимировичем. Тот и предложил ему работать в фирме. Толик, конечно же, сначала отнекивался, типа учится на дневном, а если работать будет, то в общежитии возможности жить не будет. Но Александр Владимирович оказался очень понимающим типом и предложил Тольке контракт, от которого было просто невозможно отказаться. Согласно этому контракту, Толик работает в компании полный рабочий день и получает приличную зарплату за вычетом суммы арендных платежей за предоставленную в пользование Александром Владимировичем квартиру. Это были одни из важных пунктов, на которых Толян сразу же и зациклил свое внимание. И вот мы уже стоим перед дверью уже нашей квартиры, и мне уже не терпится с ней познакомиться. Толик достает ключи и, открыв дверь, пропускает меня внутрь. Я бросаю вещи в коридоре и прохожу в квартиру. Она оказалась однокомнатной, поэтому, недолго думая, я прохожу на кухню и с улыбкой замираю. Пред моим взором предстает большая кухня явно с евроремонтом. Ну еще бы, здесь же раньше жил Толькин босс. Прямо передо мной стоят тумбочки, в правом углу кухонный уголок, плита, холодильник. Телевизор прямо напротив стола. Кухней я остался вполне доволен, поэтому прохожу мимо друга, возившегося с сумками, в единственную жилую комнату. Она вызывает у меня чувство умиротворения. Прямо напротив меня находится большой жидкокристаллический телевизор. Справа от него компьютерный стол. Справа от меня находится раскладной диван, слева — шкаф и письменный стол. Они-то и привлекают мое внимание. Возникает ощущение, что шкаф не прислонен к стене, да и между ним и письменным столом явно есть какой-то проход. Поэтому я сразу же направляюсь туда и замираю. Пред моим взором предстала большая двуспальная кровать, прислоненная к стене. Слева от нее тумбочка с будильником. «Хмм. Неплохо» — думается мне, прежде чем я оказываюсь прижат к кровати мощным телом друга. — Ну как тебе квартирка?— шепчет он, целуя меня в затылок. — Я бы сказал… — А что тебе мешает? — удивившись, перебивает меня Толик и кусает за мочку уха. — Не что, а кто? — Ну и кто же? — Ты. Пусти меня! Я еще ванную не видел. — Не пущу. Потом посмотришь. Сейчас у нас есть дела и поважнее, не так ли? — то ли утверждает, то ли спрашивает он, припадая губами к моей шее. А мое тело сразу же предательски отзывается на каждое его прикосновение. Стоит ему провести языком вдоль моей шеи и слегка подуть на нее, как тело снова начинает предательски дрожать. Он забирается рукой мне под майку и, нащупав сосок, сжимает его и начинает тереть в своей руке. С моих губ непроизвольно срывается стон наслаждения. А я и не знал, что мои соски настолько чувствительны. А Толян лишь усложняет ситуацию, забравшись второй рукой мне в штаны, обхватывая возбужденную плоть через трусы. Почувствовав задницей его эрекцию, я вздрогнул и, воспользовавшись тем, что друг слегка увлекся, скинул с себя и крикнув: «Все же лучше познакомлюсь с ванной сейчас» — скрылся в этой заветной комнате. Не так все должно было быть. Не так. Не готов я быть пассивом. *** Когда я вышел из душа, Толик возился с холодильником. Да, знатно нас родители загрузили. Ну, зато можно будет поесть нормальную пищу, у этого обормота наверняка только еда быстрого приготовления. — Я освободил тебе полки в шкафу, можешь свои вещи туда разложить! – кричит он мне с кухни, когда я снова уже вхожу в «комнату борьбы». Нашей с Толькой. И мне до жути интересно, кто же победит в этом противоборстве. Сдается мне, что друг понял и принял правила игры. Осталось узнать, кто же сдастся первым. Открываю шкаф и, взяв свою сумку, начинаю аккуратно раскладывать вещи по полочкам. Когда с вещами уже покончено, я закрываю шкаф и ощущаю на себе чей-то пристальный взгляд. — Чего тебе?— недовольно бурчу я, не оборачиваясь. — Продолжим?— спрашивает этот нахал, садясь на корточки рядом со мной. — Размечтался, — говорю я, не смотря на него, после чего разворачиваюсь и встаю. Но Толик, как всегда, оказался проворней меня. Поэтому в следующую минуту я оказываюсь на полу прижатый его телом. — Ага. Размечтался, — хищно ухмыльнувшись, говорит он. – Я даже и не надеялся, что ты приедешь со мной в город. Но ты меня удивил, приятно, так сказать. А как и в каких позах я мечтал, думаю лучше тебе не знать. Хотя нет, думаю, лучше будет, если я тебе все это наглядно продемонстрирую. Его глаза зажглись каким-то пугающим азартом, и он в предвкушении облизнул свои губы, наклоняясь к моему лицу. Что-то мне немножко страшно, я даже уже и не спорю по поводу того, что я пассив. Потому что сейчас я себя именно пассивом и ощущаю. Сердце эхом отдается в висках, все тело замерло от напряжения. А он только усугубляет ситуацию, медленно наклоняясь ко мне. И вот его губы уже совсем близко, он облизывает языком мою нижнюю губу и всасывает в свой рот, и снова тело начинает дрожать. И я, кажется, уже понял отчего – от желания. Он раздвигает мои губы своим языком и проникает внутрь, и только я хочу ему ответить на поцелуй, как раздается трель телефона. Толик со стоном отрывается от моих губ. — И тут помешали, гады! – недовольно бурчит он, отстраняясь от меня и отвечая на звонок. Тут тон его голоса значительно меняется: из раздражительного он становится спокойным. — Да, сейчас приеду, — закончив разговор, он направляется к шкафу и, быстро скинув с себя дорожную одежду, демонстрируя мне тем самым быстрый стриптиз, переодевается в черно-белый костюм. Потом оборачивается, смотрит на меня, хмурит брови. — Потом продолжим, — это последнее, что он говорит, прежде чем я слышу хлопок захлопываемой двери. Похоже, я спасен. Пока спасен. Вставать с пола я не спешу, переваривая произошедшие события. Похоже, у друга окончательно отпустило тормоза. И, похоже, что моя девственная попка теперь в еще большей опасности. Вставать с пола все-таки приходится. И я направляюсь на кухню. Там, пожарив картошку, я приступил к трапезе. А Толика все не было. Он не пришел, даже когда на часах уже было двенадцать часов ночи. Поэтому, зайдя на кухню, я накрыл на стол и ушел спать. Сначала сон все никак не хотел приходить, а потом я и не заметил, как провалился в дремоту, лишь прохладные ладошки на груди помогли мне успокоиться и отправиться в мир снов.