Чудеса под колпаком

- Ты хоть раз можешь оставить придирки при себе?! -закричал пятнадцатилетний Анджил, резко вскочив со стула. На самом деле, столь доброго, сдержанного и умного человека было очень сложно вывести из себя, почти невозможно, однако у Генезиса помимо музыкального, поэтического и ораторского обнаружился еще и этот весьма сомнительный талант. А также страстная любовь к спорам. Анджил даже думал о том, что в душе Генезиса ютятся колючие комплексы, из-за которых он стремится все время самоутвердиться, но как только Рапсподос начинал критиковать что угодно и где угодно, особенно в маленькой и бедной комнате своего друга, то все благие мысли, да и зачастую слова, спешно покидали голову. А если же ему умудрялись доказать, что он не прав, то Генезис хмыкал, поправлял рукава, отвечал общими фразами или переходил на латынь, но никогда, никогда, не извинялся! И это Анджила очень сильно раздражало. - А ты хоть раз можешь не упрямиться и просто сделать то, что я тебе говорю?! – Генезис же старался казаться невозмутимым, хотя это у него абсолютно не получалось и голос становился то тише, то громче, напоминая волны на речке. - Ну что ты прицепился к моей щетине? Не хочу я сбривать ее, не хочу! Это ты у нас каждое утро наводишь красоту, а мне это ни к чему, я в это время работаю. Да и нравится мне она, нравится, ты понимаешь?! - Что ты так разошелся? Я не критикую твое чувство стиля, а просто советую сбрить это, - Генезис состроил недовольное выражение лица. - с подбородка. Мы хоть и родились в деревне, но должны стремиться к… -… к городу. Знаю-знаю, не начинай эту песню снова, я выучил ее не хуже первого акта Лавлесса. Генезис, ну что же тебе так не сидится тут? У тебя прекрасная семья, большой дом, уважение, друзья, даже девочки и то скоро будут под окнами серенады петь, а ты все к шуму, к смогу, к толпе. Не понимаю! - И не поймешь, пока думаешь, как деревенщина. Раскрой глаза, Анджил, мой друг! Эта деревня слишком тесня для нас, она погубит тебя и меня. Закует, сломает. А город даст нам тысячи возможностей, сотни знакомства и шанс стать лучшим из лучших. - Последнее, я так понимаю, ты говорил уже про себя? – Анджил улыбнулся и подошел к окну, выглядывая на улицу сквозь вымытое окно с заклеенными бумагой щелями в деревянной раме. – Посмотри, как тут прекрасно. Неужели ты не можешь оценить столь сказочную красоту? - Нет. Генезис демонстративно выпрямил руку и уставился на свои ногти, ухоженные, но все равно с черными следами от земли. Чтобы Рапсподос не говорил, а работал он когда надо было, не ленясь и не выступая. Пот мог лить градом, рубашка вся испачкаться и пропахнуть, но он все равно усердно старался, копаясь среди малоприятных ему насекомых или сортируя яблоки. Конечно, это было не каждый день, но иногда и "книгофилу" приходилось напрячься. Другие бы заупрямились на столь теплом месте, но не Рапсподос. И почему-то, для Анджила это было странно, Генезис жутко смущался своих «деревенских» дел, словно было что-то противоестественное в желании работать честно и помогать своим близким. А ведь он еще мог и вечерами разрабатывать интересные проекты для облегчения работы и получения большей прибыли! Сам, просто потому что захотел помочь. Вот и сейчас, смотря на неприятное ему напоминание, он недовольно и громко выдохнул в то время, как его друг зачарованно смотрел на банорскую панораму сквозь окно. Генезису и в этом было стыдно признаться, но он любил Банору с ее тупояблонями и цветами, запахом травы и дыма, легким ветром и огромными лужами на дорогах, с ее шумной, хоть и малочисленной детворой и старыми, ворчащими взрослыми. И злость на эту любовь была соизмерима с самим чувством, отчего так хотелось сказать что-нибудь обидное, разорвать гнетущие цепи привязанности. Надо помнить о своей мечте, о городе, о лучшем из лучших. - Ну вот что ты там нашел, Анджил? Грязь, бедность, смерти от голода и прохудившаяся крыша соседей… ах да, еще тупые тупояблоки. В этом нет смысла, есть лишь... бездонная пустота. Тут нельзя жить, а можно лишь существовать, весело позвякивая кандалами. Ох, хорошо-хорошо, тебе нравится быть грязным и потным, небритым мужиком, но подумай о матери. Ее нужно содержать, а тут, в Баноре, ты и себя прокормишь с трудом! - Странно слышать это от того, кто живет очень даже роскошно. Откуда там твоя мама выписала духи? Да и сам ты тоже не можешь жаловаться. Своя просторная комната, книги, лучшая одежда и даже учитель частный иногда бывает. - Ха, старье. Все это не то. - А что для тебя то, Генезис? Я не могу понять тебя! В городе этого больше, но там природы меньше, души меньше, счастья и того меньше. Город погубить тебя. Генезис задумался. Он даже прикрыл глаза, а потом одним взглянул на друга, встал со стула, потянулся и изящно пошел к двери. О, это была его излюбленная манера заканчивать разговор, обычно бросая какую-нибудь фразу напоследок. Лишь бы последнее слово за ним. - Вот когда побреешься и приведешь себя в должный вид, то поймешь. А пока...stolidus*.