Возвращение

Мистик-Фоллс, наши дни - Какого черта он здесь делает? - Кэролайн Форбс была готова рвать и метать. Она носилась по гостиной поместья Сальваторе, желая только одного. - Я требую, чтобы этот… этот недоносок убрался из города немедленно.       Елена не могла ничего сказать подруге. Та была на гране эмоционального коллапса. Врачи совершенно запретили ей волноваться. Любые стрессы пагубно сказывались на здоровье Кэролайн, и это было связано не только с тем, что два дня назад она узнала о своей беременности. Кэролайн стала очень эмоциональной после нападения животного четыре года назад. Она так никогда и не узнает, кто же был виновен в том случае по-настоящему. Пластическая хирургия творила чудеса, и у Кэр не осталось и намека на безобразный шрам на шее, но за стабильность ее психики отвечали совершенно другие люди. - Всегда знал, что ты обо мне «высокого» мнения, - Деймон совершенно спокойно прошел в гостиную и поздоровался с гостьей. Керолайн от его наглости застыла как вкопанная. Она несколько мгновений вообще ничего не могла сказать, только бессмысленно хлопала глазами. Деймон же отвечал ей своей самой обаятельной улыбкой. Елена не знала, куда деться от смущения. Она не хотела, чтобы подруга закатила скандал, но и открыто защищать вампира тоже не могла. Ведь все думали, что она его ненавидит. Никто не знал, насколько сильно изменились между ними отношения за последние несколько дней. Елена машинально потерла повязку на руке. Опухоль уже спала, и заживающий ожог начал сильно чесаться. - Ты… да ты… - Да, это все я, - не удержался Деймон. - Здравствуй, Кэролайн. Я слышал, ты помолвлена. Поздравляю. Мэтта я уже поздравил со столь знаменательным событием. При упоминании Мэтта Керолайн смогла взять себя в руки. - Ты должен уехать из города немедленно. Твое присутствие здесь нежелательно. Не забывай, что моя мать - мэр и вся власть в ее руках. Керолайн развернулась и пошла к выходу. - А ты не думаешь, что я нахожусь здесь с разрешения мэра? - добил девушку спокойный голос Сальваторе. Кэролайн бросила на него злобный взгляд. - До свидания, Елена. Надеюсь, скоро увидимся, - попрощалась Кэролайн и ушла, хлопнув дверью.       Деймон тут же оказался рядом с Еленой на диване. - Как ты? Рука сильно болит? - тревожно спросил он. - Нет, - ответила Елена. Она дала ему возможность в очередной раз осмотреть рану, но ничего существенного не изменилось. Благодаря небольшому количеству крови вампира заживление шло хорошо и семимильным шагами. - Она до сих пор думает, что ты повинен в том нападении на нее, - пробормотала Елена, уставившись Деймону куда-то в плечо. - Она так и не простила тебя за выпускной. - Ей просто нужен был виноватый, - мудро высказался Деймон. - Она не видела Кетрин и ее сообщников, поэтому не может понять, что не я - корень всех зол.       Елена печально улыбнулась и убрала руку. Она чувствовала себя неуютно рядом с ним, впрочем, как и всегда. Только сейчас все стало гораздо хуже. Отношения между ними перешли на принципиально новый уровень. Они стали гораздо более личными, интимными, дружбой тут уже и не пахло. Елена была обязана Деймону жизнью. За последние двое суток ему пришлось дважды спасать ей жизнь. Это обязывало, и, хотя Деймон говорил, что она ему ничего не должна, но Елена чувствовала, что просто обязана его отблагодарить. Только она не знала как. Был один вариант, но ее нежная душа и принципы не позволяли поступить настолько некрасиво. Елена понимала, что она сделает последний шаг к Деймону не по зову долга, а по собственному желанию, которое сбивало ее с ног и заставляло кружиться голову. Вопрос был только в том, когда она уступит ему. Когда она сделает то, о чем в тайне мечтала еще четыре года назад, не будучи невестой его брата, а потом похоронила все мысли о Деймоне на долгие годы, пока он снова не ворвался в ее жизнь.       Последние два дня они оба ходили как над жерлом вулкана. Все их разговоры оканчивались многообещающими паузами. Они могли долго-долго смотреть друг на друга и молчать, просто держаться за руки, ничего не предпринимая более. Деймон до смерти боялся спугнуть Елену. Он понимал, что агрессивная атака с его стороны, повлечет за собой замыкание и уход в себя. Елена за последнее время пережила так много, что ей необходимо было дружеское участие, а не любовные похождения. Умом Деймон понимал, что чем дольше и ближе они будут общаться, тем сильнее Елена будет к нему привязываться, тем глубже будет ее чувство. Он итак ждал много лет, может подождать еще несколько дней. Терпения ему не занимать. - И что дальше? – спросила Елена - Честно, - Деймон пожал плечами. – Я не знаю. За прошедшие несколько дней я убил парочку оборотней, ты нарвалась на непонятных личностей, которые пришли в город явно с какими-то намерениями. Я просто не знаю, что делать. - Удивительно, - Елена усмехнулась, - Деймон и не знает, что делать. Так не бывает.       От его взгляда щеки у Елены покраснели, и ей пришлось заправить за ухо выпавшую прядь волос, чтобы хоть куда-то деть свои руки. - Поверь мне, бывает, - Деймон встал слишком резко. Елена инстинктивно отшатнулась. – Тебе нужно поесть. Что ты будешь? - Что угодно, на твое усмотрение. - Хорошо.       Ужинать они сели в мирном молчании. Стол опять украшала прекрасная лилия, на этот раз бело-розовая. Елена не могла оторвать от нее взгляд, поэтому Деймону пришлось несколько раз напомнить ей, что ужин стынет. Елена, мило краснея, отхватывала кусочек за кусочком превосходного жаркого. - Я как-то гуляла по лесу вблизи поместья и нашла поляну, где росли лилии. Цветы, изредка появляющиеся на столе, не с нее? – Елена ковырялась в тарелке, одновременно лукаво посматривая на соседа.       Деймон перестал жевать и очень осторожно положил приборы на стол. Елена поняла, что затронула тему, которая была для него болезненной. За последнее время она его узнала гораздо лучше, чем за все время, проведенное с ним раньше. Дело было тут даже не в том, что они ночевали вместе на одной кровати, так как она теперь боялась спать одна, а в чем-то другом. Деймон стал более открытым и дружелюбным. Елена стала узнавать его с различных сторон. Она уже открыла рот, чтобы извиниться, но Деймон ее опередил. - Это были цветы моей матери, - совершенно отрешенно ответил он. – Она очень любила лилии, жизни без них не видела. - Извини, - Елена опустила глаза. – Стефан никогда мне этого не рассказывал. - Стефан был слишком маленьким и не мог помнить всего. Мама часто водила нас туда, и мы часто играли в индейцев на той поляне. Веселое было время.       Деймон собрал тарелки и отнес их в раковину. Елена встала, чтобы ему помочь. Она положила руку ему на предплечье. Деймон оторвался от мытья посуды и спокойно посмотрел на нее. В глазах девушки лучились печаль и тревога. - Не стоит, - опередил он ее извинения или сожаления, или что она там собиралась выразить. – Прошло полтора столетия. Боль давно прекратилась.       Елена убрала руку и отошла на безопасное расстояние, потому что ей необходим был свежий воздух. В животе порхали "бабочки", а по телу бегали мурашки. Девушка решила, что ей лучше уйти в гостиную от греха подальше. Тем более что раздался настойчивый стук в дверь.       На пороге стояла запыхавшаяся Бонни, чье лицо было белее кофты, надетой на подругу. - Тайлер у вас? – с ходу спросила она, влетая в дом. - Что? – Елена закрыла дверь. – Нет. Что случилось? - Дай угадаю, - Деймон кинул полотенце на столик и прислонился к камину. – Тайлер ушел, не взял с собой вещи, и ты не знаешь, где он. - Откуда ты знаешь? – Бонни встала напротив вампира и всмотрелась ему в глаза. – Ты его видел? - Ты уже обзванивала его друзей? Мэтта, учителей, мэра? - Да. - Остались только мы, но его у нас нет. - Деймон, где Тайлер? – Бонни трясло, и Елена попыталась усадить ее в кресло, но ведьма отмахнулась от заботы и не отходила от Сальваторе. – Где он?       Деймону захотелось съязвить и побольнее уколоть Беннет, но чувство справедливости и некоторого огорчения заставили его переменить намерение. Он пожал плечами. - Не знаю, но…, - вампир поднял палец вверх, призывая к вниманию, - догадываюсь. - И к чему же приводят нас твои догадки? – Бонни не могла стоять на месте и ходила из одного угла гостиной в другой. Она была на грани нервного срыва. Тайлера не было дома, не было на работе, нигде не было. Его вещи лежали аккуратной стопочкой в шкафу, но его не было. Он ушел, ушел от нее. Бонни нервно заломила руки. - Я не знаю, но думаю, что у Тайлера появилась другая женщина, - сказал Деймон и тут же схватился за голову. Слепящая боль сдавила виски. Перед глазами вспыхнули звезды. Деймон зашипел и опустился на пол. - Бонни, прекрати! – Елена дергала подругу за руку, но та не реагировала. Бонни смотрела на вампира расширившимися черными глазами. Волосы у нее встали дыбом, в комнате стало душно. Елена развернула подругу к себе и тряхнула. - Бонни! – крикнула она еще. – Прекрати! Сейчас же!       Елене-таки удалось достучаться до сознания подруги. Пока Деймон приходил в себя на диване, про себя ругая ведьму на чем свет стоит, Бонни отпаивали ромашковым чаем со сдобными булочками. - Если ты не хочешь слышать правду, не нужно было спрашивать, - буркнул Деймон, потирая виски. Он ненавидел это ощущение. - Откуда ты знаешь, что это правда? – бесцветно отозвалась Бонни. - Потому что я, в отличие от некоторых, умею думать и вижу дальше своего носа, - сыронизировал вампир. Бонни со стуком поставила чашку на столик и вскочила с дивана. На глазах у девушки сверкнули слезы. Деймону стало ее почти жаль. - Бонни, постой, - Елена кинулась за подругой. – Деймон! – прошипела она, пробегая мимо.       Вампир измученно закатил глаза и сделал покаянное лицо. - Все хорошо, - Елена усадила Бонни на диван и обняла за плечи. Беннет держалась, но у нее в любой момент могли сдать нервы. - Хорошо, Беннет, - Деймон хлопнул в ладоши, вызвав у девушек истерические смешки, - я расскажу тебе все, что знаю. Скажи мне, ты когда-нибудь видела в городе еще оборотней, кроме Тайлера, не считая случая двухдневной давности? Бонни отрицательно покачала головой. - Отлично, а я вот видел и два раза спас Елену от них. Я почти уверен, что именно эта стая стоит за убийствами в нашем районе, но у меня нет доказательств. - При чем здесь мой муж? – измученно отозвалась Бонни. - А вот при чем: альфа этой свободной стаи – женщина, - и довольно красивая, - Деймон прикрыл глаза, вспоминая огненно-рыжие волосы и массу веснушек. - Деймон, - строго напомнила о себе и подруге Елена. - Ах, да. Так вот, рыжая бестия, что мне повстречалась недавно, приехала сюда якобы в поиске легенд и преданий нашего края, но.. - Ты сказал рыжая? – Бонни отставила чашку и нервно сцепила руки на коленях. - Да. Так ты ее уже видела? – понял Деймон. Бонни утвердительно кивнула. Она поднялась со своего места и подошла к окну. На глаза снова навернулись слезы, но голос у нее был спокойный. - Мы с Тайлером недавно ездили в супермаркет за продуктами, и там я видела ее. Совершенно случайно. Мы столкнулись при выходе, но за это время мне удалось увидеть многое. Я никогда не думала, что смогу ненавидеть собственного мужа.       Елена испуганно посмотрела на Деймона, но он никак не отреагировал на ее взгляд. - Надеюсь, ты не убила Тайлера и не свалила все на его удачный побег? - Дурацкая шутка, Сальваторе, - Бонни усмехнулась, но спину стала держать прямее. - Рад стараться, - вежливо ответил Деймон. - Ты совсем не знаешь, где Тайлер может быть? – Елена перебирала в уме всевозможные варианты. - Нет, - Бонни печально смотрела в окно. – Я перебрала всех знакомых, приятелей, даже порывалась звонить Керол, но все бесполезно. Тайлер как в воду канул. Почему? Почему он так поступил? - Я не могу тебе ничем помочь, - Елена расстроено покачала головой. – Он еще может вернуться.       Бонни не верилось, что Тайлер смог бросить ее. У нее в голове не укладывалась сама мысль о том, что ее муж способен оставить ее одну. Деймон прекрасно читал эмоции Беннет на ее лице. У него на языке крутился провокационный вопрос, но до поры вампир решил помолчать. - У него же было все: семья, дом, нормальная работа, простая человеческая жизнь. Почему? - Он не человек, Бонни. Беннет повернулась в сторону гостиной, пыша праведным гневом. - Он гораздо больше человек, чем … - Но он все же не человек, - спокойно перебил ее Деймон, игнорируя оскорбление. – Он оборотень, ликантроп, вервольф, называй, как хочешь. Да, большинство времени Тайлер ведет себя, говорит и ходит, как человек, но он им не является. По крайней мере, три дня в месяц он обязан превращаться в волка, но он же может обращаться и по собственному желанию. - Зачем ты мне все это говоришь? Я прекрасно об этом знаю. - Да, только иногда забываешь. - Я никогда не забуду, что мой муж – волк. - Тогда не примеривай на него человеческие стандарты, - Деймон налил себе бурбон. Он жестом предложил выпить Елене, и она, к его удивлению, согласилась. Гилберт испытывала такой дискомфорт, что выпивка ей была просто необходима. Деймон усмехнулся и плеснул алкоголя в стакан. Когда он передавал бокал Елене, их пальцы на секунду столкнулись, и у обоих возникло ощущение, будто через тела пропустили 220 вольт. Елена отдернула руку, умудрившись не облиться. Деймон искривил бровь, но промолчал. - Я ничего ни на кого не примериваю. Тайлер – человек и должен, и способен жить как все люди, - раздраженно напомнила о себе Бонни. – К чему ты вообще ударился в философию? - Это я к тому, что тебе никогда не понять, что для Тайлера действительно хорошо, а что нет, - равнодушно ответил вампир. - Я его жена! – возмутилась Беннет. - Да ладно, - Деймон раздраженно взмахнул рукой, - ты даже ни разу не видела его обращения. - Это не имеет к сложившейся ситуации никакого отношения, - ровно произнесла Бонни. - Вот тут ты ошибаешься, - теперь Деймон разгуливал по комнате, попивая из стакана. Его безмерно раздражала самоуверенность Беннет и ее глупость. – Самое прямое отношение. - Я не хочу с тобой обсуждать такие вопросы. - А придется, - схватил вампир Бонни за руку на ходу. Она даже испугаться не успела. - Пусти меня, - прошипела Беннет. На диване заволновалась Елена. - Отпущу, когда выслушаешь меня, - Деймон наклонился к лицу ведьмы и прожег ее холодным взглядом. – Как ты можешь что-то знать о НОРМАЛЬНОЙ жизни оборотня, если сама никогда не была им? Как ты можешь судить его поступки, если никогда не видела его в минуту высочайшей слабости и великой боли? В минуту обращения. Ты и понятия не имеешь о том ужасе. - А ты имеешь? – горько спросила Бонни. - Я имею, - Деймон сам отпустил ее руку, будто прикоснулся к чему-то мерзкому и не внушающему доверия. – Ты прекрасно знаешь, что Тайлер впервые обратился на наших глазах. Ты хоть понимаешь, через что ему пришлось пройти? Там, одному, в глухом лесу, наедине со своим страхом и болью. Да тот олень, которого сожрал Тайлер, умер счастливым.       Деймон прикрыл глаза, вспоминая. - Я никогда не видел ничего подобного. Это был кошмар. Мое собственное обращение было не таким болезненным. Я же просто умер. Да, есть еще голод, который иссушает изнутри и превращает мозги в кашу, а тело в бездонный колодец, но первое полнолуние оборотня… Тайлер плакал, пока его кости ломались и росли заново, а эти клыки, вся эта шерсть, когти, вырастающие прямо из кожи.       Девушки вздрогнули, представляя услышанное. - Он… Тайлер никогда мне ничего не рассказывал, - прошептала Бонни. - Еще бы, - Деймон отсалютовал бокалом перед ее носом. – Он как настоящий мужчина решил держать все при себе. - Я все равно не понимаю, почему он ушел. - Иисус, Мария и Иосиф, - Деймон сел рядом с Еленой, - потому что он встретил ту, которая способна его понять, способна оценить его боль и радость от существования в животной форме, когда он чувствует себя живым, здоровым, единым с природой. - Ты говоришь как будто о себе, - медленно проговорила Елена. - Только ты един не с природой, а со смертью, - поддакнула Бонни. - Ты права, - признался Деймон, - наши чувства схожи, мы не люди, у нас ощущения острее и насыщеннее. Если мы не можем показать их, мы скрываем. Если ты не способна оценить его, зачем ты ему нужна? - Я люблю его, - прошептала Бонни, - и Тайлер тоже любит меня. - Возможно, но любовь – человеческая эмоция. Им сейчас владеют инстинкты. Увидев себе подобного, Тайлер наверняка поддался древней силе и не смог остановиться. - Не понимаю. - И не поймешь. Подобное нужно пережить, - Деймон внимательно посмотрел на ведьму. – Или хотя бы представить. Я думал, что ты знаешь о нем такие вещи. Бонни покачала головой. - Беннет, ты как жила с парнем столько лет? - Как обычная пара со своими радостями и горестями, с его мамой и нашей учебой. - О да, вы старательно делали вид, что вы - обычная семья, но это не так. Неужели ты думала, что если не видишь его обращения, то он перестанет быть не таким, как все? - Нет, я старалась его понять, оценить его чувства и ощущения, но он не раскрывался передо мной. - А спросить не пробовала? Беннет, ты хоть что-то делала, чтобы Тайлер раскрыл тебе всего себя? - Мне было достаточно его человеческой половины. - Но ему нет! – Деймон вскочил с дивана. – Он хотел, чтобы ты любила его всего целиком и полностью, а не только лишь «человеческую половину». - Мы говорим сейчас не о тебе, а о моем муже. - При чем здесь я? – Деймон почти кричал на Бонни, склонившись над ней. Беннет сжалась, по лицу у нее текли слезы. – Ты ни разу за прошедшие годы не удосужилась принять Локвуда целиком. Я понимаю, что ты любишь его, я это чувствую. Твоя любовь искренна и глубока, но любви недостаточно, когда ты не такой как все. Важно понимание и поддержка. - Я поддерживала… - Не удивлюсь, если ты и дневник Артура полностью не читала, - Деймон не слушал лепетание ведьмы, но ее застывший взгляд сказал ему все.       Бонни плакала, понимая, что многое упустила в отношениях с мужем. Она не до конца его понимала, хотя считала, что знает о нем все. По-видимому, ему действительно чего-то не хватало в их слишком человеческой жизни. Встретив другого привлекательного оборотня, Тайлер поддался на зов крови и плоти и забыл свою сумасшедшую любовь и преданность жене. - Все будет хорошо, - тихо шептала Елена, укачивая подругу. - Пусть уходит, - негромко сказал Деймон. - Что ты такое говоришь? – Елена была ошарашена не столько словами, сколько тоном Сальваторе. Холодный колючий голос не мог принадлежать тому душевному молодому человеку, которого она видела за последние несколько дней. Елена и забыла, что Деймон тоже может быть угрюмым и неприступным. - Ей лучше уйти, не могу ее видеть, - Деймон вышел из гостиной широкими ногами. - Деймон прав: мне пора, - Бонни утерла слезы и засобиралась домой. – Там меня ждет холодный пустой дом и откровения сумасшедшего волка. - Мне пойти с тобой? – участливо спросила Елена. Бонни покачала головой. - Нет, тебе лучше остаться. У тебя итак много проблем. Елена, - Бонни обняла подругу, - будь осторожна. Не пожалей потом. Елена закрыла глаза и мысленно послала все к черту. - Хорошо. Пока. - До свидания.       Закрыв за Бонни дверь, Елена прислонилась к ней и постаралась успокоиться. Слова Деймона, брошенные в пылу спора, глубоко засели в ее голове. Елена искренне любила Стефана, но принимала ли она его полностью? И что ей делать теперь, когда чувства к его брату перестали быть лишь невинным воспоминанием и обрели размеры стихийного бедствия? Елена пригладила волосы и пошла искать Деймона. Нужно что-то решать. Только, какой вариант поведения избрать? Елена боялась, что своим выбором разрушит жизнь одному из двоих любимых ею людей, или всем троим. ****       Дневник лежал как обычно в тумбочке мужа. Никто не смел прикасаться к нему, кроме Тайлера Локвуда и его жены, однако за четыре года Бонни ни разу не воспользовалась возможностью узнать историю проклятья Локвудов из уст самого проклятого. Всегда было слишком много дел, слишком много забот и повседневных решений. Бонни будто отгородилась от сверхъестественного внешней стеной. Она заставила всех принять, что она – ведьма, но так и не смогла смириться с вампиром–парнем лучшей подруги и оборотнем-мужем. Бонни до сих пор не понимала глубину собственных заблуждений. Ей казалось, что их с Тайлером жизнь идеальна. Они были молоды, красивы и безумно влюблены друг в друга. Оба спасли друг другу жизни и радовались каждому отпущенному им мигу. Все же чего-то не хватало, раз Тайлер так просто оставил ее.       Бонни раскрыла дневник Артура, который нашла в сундуке Эмили. Изысканный почерк с завитушками сначала читался нелегко, но постепенно повествование захватило. «13 сентября 1866 года       Вчера мы с Анной наконец-то приехали в Мистик-Фоллс. Моя милая жена сильно устала за несколько дней поездки. Перекладные и ночевки на постоялых дворах сильно изматывают и полностью лишают аппетита. Возможно, нужно было отложить поездку до следующей весны, но я уже не мог долее пользоваться гостеприимством дорогих тестя и тещи, да и Анне не терпелось увидеть чудесные виды Вирджинии, о которых ей было столько поведано. Алан и Алина Треверсы вместе с Димсом и младшими сестрами устроили нам шикарные проводы. Такого шикарного застолья я не видел еще со времен поступления в армию. После ранения и увольнения из полка я давно так не веселился. Наконец-то наши вещи были собраны, приданое Анны, которое ее родственники любезно нам отдали, было погружено в дополнительную карету, и мы уехали домой.       Прием в Мистик-Фоллс нам был оказан поистине королевский. Мама и Иза изрядно постарались, чтобы устроить в нашу честь шикарный прием. На ужин были приглашены несколько близких друзей и родственников. Анна была уставшая, но лучилась радушием и искренностью. Ее вежливость и прекрасные манеры покорили присутствующих. Мама была вне себя от радости, приветствуя свою новую невестку. - Анна, дорогая, - мама крепко обняла жену и долго не отпускала. Анна не обратила внимания на явное нарушение приличий, настолько она добра. – Я так рада наконец-то познакомиться с Вами. - Я тоже очень рада, миссис Локвуд, - Анна расцеловалась с мамой. - Синтия, дорогая моя, зовите меня Синтией, - мама нежно пожурила невестку и представила ее моим родственникам. – Анна, хочу представить Вам свою невестку, Изабель Локвуд, и ее милых детей.       Изабель и Анна сразу понравились друг другу. Они - прекрасные женщины, из превосходных семей с глубокими корнями, замечательным воспитанием и нежными любящими сердцами. - Брат, ты наконец-то приехал! – в гостиную быстрыми шагами вошел Кристофер. - Крис! – от радости я совершенно презрел все правила приличия. Как мальчишка подбежал к брату и обнял его. Кристофер тоже забыл о хорошем поведении и приподнял меня над полом, почти как в детстве. Мы смеялись и обнимались, пока не услышали более мелодичные звуки, чем наш мужской гогот. Кристофер удивленно обернулся и заметил, что в гостиной мы не одни. Наши жены и матушка смеялись над нашим мальчишеским поведением. Кристофер засмущался, спрятав свою робость за серьезным лицом. - Матушка, Изабель, леди, прошу извинить мое неподобающее поведение, - Кристофер церемонно поклонился. - Дорогой, - матушка подплыла к брату и подвела к нему Анну. Изабель последовала следом и подхватила мужа под руку. – Ты порой так серьезен, что мне хочется видеть в тебе того прежнего веселого юношу. Ты был таким забавным до поступления в университет. - Мама, я теперь мэр, и мне не подобает быть легкомысленным и бесшабашным, - вежливо ответил Кристофер, стараясь сильно не рассматривать мою жену. - Да, таким, как твой младший брат, - я легко ударил брата по плечу и улыбнулся. Анна усмехнулась и перехватила взгляд Кристофера. Я его прекрасно понимаю. В его окружении никогда не было настолько красивых женщин, кроме Изабеллы и матери. Странно, но у меня не возникло и тени ревности. Раньше я бы безумно ревновал свою прелестную жену к любому столбу. Мой брат выше подобных подозрений. - Мы совсем забыли о хороших манерах, - Изабель вмешалась в наш обмен любезностями, видя, что Анне становится неловко. – Кристофер, хочу представить тебе жену нашего милого младшего брата, Анну Локвуд. Крис поклонился и серьезно принял руку Анны, слегка прикоснувшись к тонкому запястью губами. - Анна, - подключилась матушка, перенимая эстафету у невестки, - этот серьезный молодой человек – старший брат твоего милого мужа и по совместительству мэр нашего уютного городка, Кристофер Локвуд. - Очень приятно, - Анна сверкнула улыбкой, и мое сердце ухнуло вниз. - А мне-то как приятно, - отозвался брат, приобнимая свою жену за талию, - мы с Изабель и матушкой уже не чаяли, что наш повеса Арти когда-нибудь остепенится. - Крис, что ты говоришь? – мое притворное смущение вызвало еще один приступ смеха. - Не беспокойтесь, Кристофер, - Анна продела руку под мой локоть, - теперь Артур со мной, и я его уже никому не отдам.       Кристофер склонил голову перед доблестью новоиспеченной невестки. Дворецкий сообщил о приготовленном обеде, затем мы все прилегли отдохнуть. Вечером же состоялся торжественный прием в честь нашего приезда.       Пока мы решили пожить в нашем родовом гнезде. Кристофер любезно предложил нам оставаться в поместье столько, сколько мы захотим. Я же считаю, что нам с Анной нужно зажить собственным домом. Мы должны вить собственное гнездо, где будем растить наших детей, внуков. Тем более я не хочу стеснять собственного брата, слишком долго я жил на попечении семьи моей жены. Не люблю быть иждивенцем. Кристофер мне подсказал, что в городе освободилось несколько домов. Они закрыты еще с прошлого года. Я попытался выяснить, отчего же такие хорошие дома пустуют, но Кристофер отговорился какими-то общими словами. Я так и не понял, в чем же причина подобного запустения. Кристофер как мэр должен бы знать об этом. Во всей ситуации есть какая-то тайна, связанная с событиями, происходящими в городе два года назад. Нужно обязательно докопаться до истины, но не сейчас. Сейчас нужно ложиться спать. Анна так мило спит, уткнувшись лицом в подушку. Ее белокурые волосы рассыпались на подушке, стройное тело скрыто под одеялом. Как же мне повезло...»       Бонни прикрыла глаза, стараясь адекватно воспринять прочитанное. Воспоминания Артура немногим отличались от откровений его брата. Общее впечатление не менялось, но живость рассказов младшего Локвуда располагала к себе больше, чем вежливая серьезность Кристофера. Бонни никак не могла понять, кто из братьев ей нравится больше: веселый, бесшабашный и открытый в любви Артур или молчаливый, серьезный, но не менее страстный Кристофер. Беннет знала, что оба брата были одинаково влюблены в Анну Локвуд, но их любовь не смогла спасти ее, а наоборот, почти убила. На глаза Бонни навернулись непрошеные слезы. Любовные треугольники, как это нелепо и пошло.       Перед глазами ведьмочки был хороший пример в виде ее подруги и братьев-вампиров. Ни к чему хорошему любовь двух мужчин к одной женщине не приводит. В итоге все трое будут страдать. Бонни всегда чувствовала некоторое превосходство над Еленой от сознания того, что она никогда не попадет в подобную ситуацию. Она была свято уверена, что Тайлер будет верен ей, а теперь все повернулось совсем по-другому. Бонни бросили, ее муж ушел к неизвестной рыжеволосой волчице, а она сама сидит и читает старые дневники давно почившего человека, который не справился с собственными проблемами и погиб от руки кровного брата. «Октябрь 1866 года       … Никогда не думал, что смогу быть настолько счастливым. Такого воодушевления я не испытывал очень давно. Любовь воистину великое чувство, дающее нам крылья и радость. Раньше не понимал я людей, у которых горели глаза и порхали бабочки в животе. Теперь же моя жена дает мне отдохновение, успокоение и радость. Я счастлив, когда просто смотрю на нее. Анна так мило поправляет локоны, когда они падают на лицо. Она склоняет голову над книгой, и мне хочется прикоснуться к ее нежной шее, почувствовать ее тепло. Мне иногда кажется, что я недостаточно сдержан в проявлении собственных чувств. Я часто ловлю на себе укоризненный взгляд брата, но ничего не могу с собой поделать. Анна меня буквально завораживает. Ее смех, ее глаза, нежность, легкая походка, еле уловимый аромат духов, - все сводит меня с ума. Нам нужно срочно переезжать из дома Кристофера, иначе скоро мама начнет меня ругать за нарушение всех мыслимых норм и приличий.       Уж не знаю, как мой брат сдерживается при виде своей прелестной жены и не хватает ее в охапку, и не уносит наверх в спальню. Анна всегда смущается, когда я случайно прижимаю ее где-нибудь в темном уголке дома. Она отбивается, но я то знаю, что она так же жаждет моего тела, как и я ее. Наша любовь так неистова, что порой мы засыпаем в полном изнеможении. Нет, так невозможно далее жить. Нам срочно нужен новый дом.       Я писал ранее, что в городе освободилось несколько домов, но ни один пока не понравился Анне. Что-то в городе действительно не так. Сегодня я встретил необычную девушку. Ее зовут Эмили Беннет. Она открыто недолюбливает нашу семью, а также семьи Джонатана Гилберта и шерифа Форбс. Онория Фелл просила меня держаться от Эмили подальше. Я пытался расспросить ее, но милая Онория переключилась на другие темы. Она все сокрушалась по поводу разрушения ее любимой церкви, в которой сгорели солдаты-северяне, а также случайно погибли несколько десятков местных жителей. Я с удивлением узнал, что в 1864 году в том пожаре погибли братья Сальваторе. О Боже, я никогда не думал, что юный Стефан и сумасшедший Деймон погибнут раньше меня. Моя судьба виделась мне в погибели на поле брани, но Провидение помогло мне, и я выжил, во многом благодаря Анне. Братья же, мои соратники по детским играм погибли вместе с отцом, и я больше их никогда не увижу. Печаль разрывает мне сердце. Мне нужна моя милая Анна. Только она сможет утишить мою грусть и поднять настроение…       Ноябрь 1866 года       … По городу ходят непроверенные слухи, которые невозможно пресечь. Помощники шерифа на окраине Мистик стали находить разодранные тела. Кристофер обеспокоен. Из соседних городков приходят послания, сообщающие о разросшейся популяции диких волков. Шериф направил несколько отрядов для отстрела хищников. Слишком странно для поздней осени. В это время волки обычно заботятся о своем подрастающем потомстве и не нападают на людей, так как еды в лесу много.       Анна и другие женщины нашей семьи ничего не знают. Брат не хочет их беспокоить. Мы с Советом города, созданным семьями Основателей, решили не разглашать правды, пока точно не станут известны размеры стаи…       …На очередном собрании было решено, что нужно усилить охрану домов. Большинство взрослых мужчин были отправлены охранять город по ночам…       … Кажется, угроза миновала. Помощники шерифа прочесали лес, но не нашли ни одного следа волка. Неизвестно, кто так жестоко убил тех людей, чьи разодранные тела были найдены в лесу, но Совет пришел к выводу, что это были не бродячие волки. Кристофер не подает виду, но по-прежнему беспокоится. Он перерыл огромную гору макулатуры в поисках информации о животных, населяющих Вирджинию. Моя милая любознательная Анна помогала ему в поиске. Мне не было интересно, что там пишут про популяцию волков, медведей, лис и прочей живности заумные писаки. Главное, чтобы наша семья была здорова, и с ней не происходило ужасных вещей…       Декабрь 1866 года       … Руки дрожат, но у меня хватит сил держать перо. Голова болит неимоверно, тело ломает, но я стараюсь не подавать вида. Никто не должен знать, насколько мне плохо. Лицо и вся левая сторона тела неистово чешется, будто наскоро заживает. Не понимаю, что со мной происходит. В голове сплошной туман и какие-то обрывки воспоминаний. Никто толком мне ничего не говорит, стараются сохранить мое душевное равновесие, не потревожить меня мрачными известиями.       Постараюсь восстановить ход событий, но не уверен, что в силах описать все точно. Мне приходится лгать собственной жене, притворяясь бодрым и веселым, глупо шутить и веселить всех подряд. Подобное поведение мне не свойственно, но я не могу еще больше огорчить Анну. Она и так побледнела и похудела за то время, что ухаживает за мной. Брат говорит, что я провалялся в бреду и горячке несколько дней. Ничего не помню. Совсем ничего …       … Я опять уснул, сил не было писать далее. Голова уже не болит, и вообще я чувствую себя гораздо лучше. Сегодня попросил у матушки зеркало, чтобы поглядеть на свое уничтоженное лицо, а она залилась слезами. Странная она какая-то. Я нисколько не переживаю по поводу шрамов, они, наоборот, украшают мужчину. Анна не будет любить меня меньше, даже если все мое тело будет испещрено уродливыми рубцами. Мне кажется, она сможет залечить их своими поцелуями.       Изабель немного посидела со мной, приходили так же племянники и брат. Кристофер совсем осунулся. Анна говорила, что он не отходил от моей постели несколько дней. Ей приходилось отправлять его спать и есть. - А ты сама-то ела в эти дни? – спросил я у жены.       Анна натянуто улыбнулась и склонила голову на плечо. Луч позднего солнца позолотил ее локоны. Я не смог сдержать порыв и привлек жену к себе. - Артур, Бог с тобой! Что ты делаешь? – воскликнула она. - Как что? Собираюсь приятно провести время со своей женой. - Ты же очень слаб, тебе нужно отдыхать, - Анна провела пальчиками по моей забинтованной груди, и я не мог в тот миг думать ни о каком сне, только о неистовой любви. - Но я прекрасно себя чувствую, драгоценная моя. Мне под силу горы свернуть, - Я попытался встать со своего ложа, но нежная ладонь Анны удержала меня. - Не стоит, - рассмеялась она. – Постельный режим вот, что тебе необходимо сейчас. Так решил любезный доктор Карсон, а он у вас человек весьма компетентный. И еще, тебе нужно как можно больше есть. Я позвоню Саре, она принесет нам сюда обед…       … Волчий вой. Морозный воздух. Страх, страх, мускусный аромат шерсти. Чей-то вскрик. Неужели, это я кричал? Нет, я не мог так кричать! Нет! Не подходи.       Выстрел. Не успел. Слишком силен. И эти огромные черные глаза, как сама ночь, без звезд, без света, только луна. Луна и ничего больше. Какая сильная боль. Тело разрывает на части. Кровь, слишком много крови.       Анна…       …Кошмары совсем замучили меня. Я не могу спокойно спать. Анна в последнее время ночует в соседней комнате, чтобы не потревожить меня во сне. Я благодарен ей. Она не видит моего испуганного лица и пота, выступившего на теле от страха и почти животного ужаса.       Днем воспоминания отступают, но ночью… Он снова приходит, что убить меня. Огромный белый волк с оскалившейся пастью, и его глаза, неимоверно черные и пустые. За ними нет ничего, кроме жажды убийства и желания крови. Ох, как плохо. Как плохо мне. Нужно выпить. Фу, вода, как невкусно. Лучше виски. Да, так гораздо лучше…       … Удивление доктора Карсон меня умиляет. Он говорит, что никто никогда в его практике так быстро не излечивался. Неудивительно, что доктор ничего подобного не видел. Я сам, прошедший войну и видевший столь много, не поверил собственным глазам. Зеркало не может лгать. Раньше оно показывало мне чудовищные рубцы от уха до шеи, щека была уничтожена и выпотрошена. Не знаю, сколько было наложено швов, но ниток на меня угробили немерено. Теперь же я почти как новенький. Остались лишь небольшие отметины. Мама не нарадуется, глядя на меня. Все норовит зайти и приласкать. Раньше она еле сдерживала рыдания, а теперь улыбается и чуть ли не пляшет. Кто ее поймет? Наша с Крисом мать всегда была экзальтированной особой.       Обед. Ура, сегодня мне опять принесли мое любимое жареное мясо с кровью. Раньше я почему-то его не переносил, а теперь не могу наесться. Анна смеется, наблюдая за мной. Говорит, что у меня аппетит, как у молодого волка. Не знаю, какой я бросил на нее взгляд, но она почему-то сразу побледнела. Наверное, сильно устала.       Мне так надоело, что все со мной сюсюкаются и нянчатся. Анну я еще могу терпеть с ее заботой, но мама и Иза, и даже брат. Господи, я же не при смерти, чтобы ходить и смотреть на меня, пока я ем или читаю, или сплю. Да, да, я стал слышать, когда ко мне в комнату кто-то заходит даже во сне. Особенно я четко ощущаю присутствие Изабеллы. У нее такие кошмарные духи. Воняют травой и апельсином. Мне больше по душе аромат свежей чистой кожи, как у моей Анны. Аромат ее жизни, текущей по венам. Она так прелестна в своих пастельных платьях с забранными светлыми локонами и серо-голубыми глазами, задумчиво смотрящими в окно…       … Как же мой брат любит нравоучения. «Артур не делай этого, Артур не делай того», - все время третирует меня и третирует, будто я маленький ребенок. Надоел до смерти. Ничего он не понимает. Кристофер живет в своем идеальном мире, со своей идеальной дружелюбной семьей, идеальной матерью. Черт, бесит его безупречность и непогрешимость. Так и хочется иной раз стукнуть чем-нибудь по голове тяжелым, чтобы Кристофер проявил хотя бы каплю эмоций. Нет, мой братец всегда сдержан и спокоен. Как же, самый молодой мэр Мистик-Фолс. А кто ты, Артур? Повеса, грубиян, драчун и нахлебник. Тебя даже из армии выгнали за профнепригодность.       Что-то я сегодня совсем расхандрился. Не нужно было так долго сидеть на морозе и смотреть на снег, но Анна была так счастлива, играя с детьми, что я не мог лишить ее удовольствия. Она в последнее время так мало выходила на улицу, ухаживая за мной, что теперь меня грызет совесть. Моей жене нужно развлекаться, отдыхать, ездить в город за покупками, больше общаться, а не сидеть с немощным мужем, не способным восстановиться после нападения какого-то волка.       Виски – друг человека. Вы этого не знали? А я знаю, только никому не говорю. Кристофер тоже не понимает, почему я так пью. Откуда ему знать? Его не посещают каждую ночь кошмары о собственной смерти, наполненные кровью и ужасом. Он не просыпается каждый раз весь в поту и не сжимает сведенные судорогой пальцы. Нет, Кристофер не вздрагивает внутренне каждый раз, когда где-то в доме громко хлопнет дверь. Он не ощущает приближение к его комнате людей. Я могу теперь угадывать, кто стучится ко мне. Мы с Анной как-то играли в такую игру, и я всегда выигрывал. Я чувствую их, тех людей за стеной. Не знаю как, но чувствую. Анна смеялась, а мне стало страшно. Поэтому я пью, поэтому каждую ночь довожу жену и себя до изнеможения, чтобы не было сил открыть глаза, чтобы не снилось снов, а на Кристофера – плевать. И все равно, иногда видения прорываются в мой мозг, и от них не скрыться. Приходится пить и есть, есть и пить, и делать вид, что все хорошо, все замечательно. Пошло оно ко всем чертям!..       Январь 1867 года       … Наконец-то мы переехали. Анна, молодец, что настояла на приобретении именно этого дома. Прекрасный сад, лес на заднем дворе, река в нескольких сотнях метров. Будет где летом купаться нагишом, а потом купать наших малышей. Жаль, сегодня Анна не согласилась пойти со мной на ознакомительную экскурсию. Она сразу заподозрила у меня неприличные намерения. Я, конечно, не стал ее разубеждать. Жена так мило краснеет. Переезд занимает столь много времени, что нет сил и возможности пройтись по соседям. Необходимо обжиться в новом доме, приобрести кое-какую мебель, нанять слуг…       …Моя жена – истинное сокровище. Она превосходно со всем справилась за несколько дней. Мне и не верится, что мы переехали в этот чудный дом всего несколько дней назад. Он уже блестит чистотой, всюду снуют слуги, на кухне готовятся прекрасные блюда, и надо всем царит моя Анна. Царица моей души, бриллиант чистой воды. Нужно будет попросить у брата пару его скучных книг, а то у меня уже не хватает эпитетов для восхваления красоты и домовитости миссис Локвуд…       … Официальные визиты так утомительны, но ничего не поделаешь. Матушка с Изой уговорили мою дражайшую супругу устроить новоселье. Теперь хожу с ней по соседям и наношу ответные визиты в благодарность об их заботе, и, конечно, чтобы сообщить о предстоящем празднике. Мы обошли почти всех именитых и не очень жителей Мистик-Фоллс, только не успели заглянуть к Гилбертам.       Джонатан недавно вернулся с молодой женой. Говорят, красавица, но я уверен, что она не сравнится с моей благоверной.       На днях виделись на улице с братом. Кристофер неважно выглядит. Он как-то осунулся и похудел. Мне не очень понравился тот взгляд, что он бросил на Анну. Паранойя да и только. Это же мой брат. У Кристофера моральные принципы превыше всего. Наверное, я просто устал, поэтому мне видится всякий бред. Однако же, меня иногда охватывает такая злость на него, как вспомню этот его взгляд. Прямо-таки звериная агрессия. Так нельзя, нужно отдохнуть. Лучше я выпью чего-нибудь покрепче и поищу жену…       … Идиот! Как я мог? Нет мне прощения. Она должно быть ненавидит меня. Моя бедная милая несчастная Анна. Как я мог? Изверг! Не понимаю, что на меня нашло. Никогда, никогда прежде я не вел себя так по-хамски, так грубо. Она нисколько не виновата в моем поведении, но я не мог больше... больше сдерживаться.       Не нужно было подходить ко мне, не нужно было в сотый раз напоминать, что скоро праздник, и я обязан следить за собой. Я знаю, Анна волнуется обо мне. Я вижу это по ее глазам. На нее итак много свалилось за последнее время: наш переезд, моя болезнь, чертов прием. Да будь все проклято!       Ну зачем, зачем она пришла и начала рассказывать, что у нас чего-то не хватает? Зачем зашла в комнату без стука? Я бы успел убрать бокал и бутылку. Или не успел бы? Я не знаю. Наверное, хотел, чтобы она видела меня таким. Чего-то ждал. Какого-то взрыва, надлома. Все было так хорошо в последнее время, так безмятежно спокойно, что мне нужен был небольшой коллапс.       Я был пьян. Некрасиво, безобразно пьян. Дурак, полный идиот, а она была так прекрасна и так зла на меня. - Вы опять пьете? – так воспитанно, так вежливо прозвучало ее «Вы». Всегда спокойна и равнодушна, южное воспитание не уничтожить и за всю жизнь. Чертова ведьма! - Да, я пью, а что нельзя? – моральный урод, лучше бы я молчал. – Что Вам нужно, сударыня? - Я зашла лишь спросить у Вас, - Анна сжала губы, сразу захотелось укусить ее, - что Вы будете на обед? - Ничего. - Совсем ничего? - Да, совсем. Анна, дорогая, ты можешь попросить, чтобы слуги так не гремели посудой и не шаркали ногами? У меня голова раскалывается от грохота в доме. - Я, конечно, могу, но у нас приготовления идут полным ходом, и слуги сбиваются с ног. - Если они не выполнят твою просьбу, тогда прикажи им! – выкрикнул я в бессильной злобе. – Кто вообще придумал этот идиотский праздник? Мы прекрасно могли прожить и без него.       Анна отошла на шаг назад, и ее бегство меня разозлило еще сильнее. - Ваша матушка и невестка, даже Кристофер одобрил мероприятие. - Кристофер одобрил! Одобрил! Кристофер! Праздник в моем собственном доме! – я начал кружить по комнате, как раненый лев. - Вижу, Вы, Артур, сегодня опять не вполне здоровы. Я лучше пойду, - Анна развернулась и пошла к двери.       Я до сих пор не понимаю, как очутился там так быстро. Ее тело оказалось прижато к двери моим. Я шумно дышал ей в затылок. Ее аромат всегда сводил меня с ума. Он как тонкий наркотик проник мне в кровь и не отпускал. Мне нужно было вдыхать его как можно дольше и чаще. Анна мелко задрожала. Я почувствовал запах ее страха. Разум отказал мне.       Резко развернув ее к себе лицом, я прижал ее к себе. Руки жены я сжал на запястьях и прижал за ее головой. Анна стала вырываться, но моя хватка была слишком сильна. Миссис Локвуд была так беспомощна, так беззащитна. Желание захватило меня целиком. Никогда, никогда я не прощу себе своего поступка. Выпить, снова мне нужно выпить. Алкоголь не способен стереть воспоминаний, но хоть немного притупить их.       Анна отчаянно вырывалась, отбивалась, но я все равно задрал ее юбку, стянул вниз ее милейшие панталоны и грубо взял ее. Жестко, больно. В том акте не было любви, только звериная похоть и агрессия. Я пил ее слезы, шептал какие-то мерзости на ухо. Она перестала сопротивляться, вяло поникла в моих руках, но мне было все равно. Я хотел получить ее вот так и получил.       Все закончилось очень быстро. Я опустил ее слабое тело на пол, отпустил руки. На тонких запястьях сразу проступили синяки. Ее кожа такая нежная. Звонкая пощечина ожгла мою щеку. Я упал на колени, умоляя о прощении. - Пустите меня, - прошептала она.       Мне ничего не оставалось, как послушаться ее. Анна ушла, не оборачиваясь. Ни криков, ни истерик не было. Неужели, я потерял ее теперь? Я не смогу жить без нее, не смогу…       …Пресловутый прием прошел в каком-то полусне. Количество употребленного мною алкоголя зашкалило за допустимую норму. Все как в тумане. Помню множество гостей, брата, его жену, племянников, яркие свечи и светлое пятно платья жены. Я так долго умолял ее простить меня, что наконец-то добился своего. Анна простила меня, ее доброе сердце не может долго хранить обиду, но точно не забыла. Подобное забыть невозможно. Я сам до сих пор себя ненавижу, поэтому безобразно вел себя на приеме.       Не знаю, что со мной творится, но мне осточертели эти люди. Они вообще не должны были приходить в мой дом, пить мое вино и есть мою еду. Анна так долго готовила праздник, а я опять все испортил. Ничего, по-моему, я ушел вовремя, вместо меня хозяином дома остался Кристофер. Такой идеальный и безукоризненный. Иногда я его просто ненавижу, хотя не имею на это никакого морального права. Кристофер столько сделал для меня и нашей семьи после смерти отца. Он возглавил город и успешно им управляет, вникая в проблемы каждого горожанина. Кристофер же не виноват, что у его младшего брата не лады с нервами и подорвано психическое здоровье. Нужно что-то делать, что-нибудь придумать, чтобы не повторилась история с Анной. Повторения того дня она никогда мне не простит…       Февраль1867 года       … Надеюсь, никто никогда не прочтет мои записи. Мне нужно будет уничтожить дневник. Когда-нибудь я так и сделаю, когда все успокоится и никто ничего не сможет доказать. Никто. Ничего. Не сможет доказать. Меня никто не видел. Никто. Я точно в этом уверен.       Боже, та девочка была так молода и невинна. Она была ни в чем не виновата. Просто она попалась мне не в то время, не в том месте. Сейчас я вспомнил, где видел ее. Она была дочкой аптекаря. Такая тихая невзрачная девушка, всегда спокойная и приветливая, нежная и скромная. Анне она всегда очень нравилась. Моя жена часто покупала в их аптеке лекарство от простуды и еще каких-то заболеваний. Я не очень вникал.       Теперь ее нет. Ее тело лежит мертвое и растерзанное в лесу. Я точно знаю, что меня никто не видел, никто не видел. Опять дрожат руки. Полнолуние на меня плохо влияет. Сразу хочется выпить и загасить внутренний жар. Все тело горит как в лихорадке, голова гудит, в ушах шум. Мышцы под кожей перекатываются буграми. Во мне бушует нестерпимое желание рвать и метать, вкусить теплой крови, такой соленой, такой металлической.       Я бросил тело в лесу. Не мог больше смотреть на нее. Она была такой милой и податливой. Ничего не мог с собой поделать. Она сама напросилась. Не нужно было улыбаться мне и заигрывать. Она не должна была приходить на встречу, не должна. Анна никогда не узнает. Никогда. Я не переживу, если потеряю ее. Теперь, когда во мне живет что-то чуждое и нечеловеческое, просто необходимо скрывать от жены правду. Не знаю, что произошло, но когда я закончил с ней, ее шея была разодрана. В меня будто бес вселился. Девушка была мертва, и я хотел жрать ее тело, пить ее кровь. Я попробовал ее. Ничего слаще я никогда не пробовал в жизни. Это был уже не Артур Локвуд, того человека больше не было. Осталось только ненасытное животное, раздирающее мертвую плоть, уничтожающую остатки собственной человечности.       Прошло много часов прежде, чем я очнулся рядом с телом. Было холодно, очень холодно. На негнущихся ногах я добрел до дома. От одежды пришлось избавиться. Как прекрасно горит хлопок в камине. По гостиной разлился запах горящей плоти, от него меня затошнило, пришлось выпить два стакана виски. Я приказал служанке приготовить ванну. Долго терся мочалкой, но так и не смог стереть ощущения. Перед глазами постоянно возникало мертвое лицо. В ту ночь я был особенно страстен и нежен со своей женой. Анне давно не было так хорошо, я отчетливо ощущал ее восторг. Ее сердце отчаянно билось в груди, перекачивая кровь по венам. Огромным усилием воли я смог оторваться от ее шеи, чтобы не разгрызть ее. На нежной коже осталось множество засосов. Анна в чем-то меня подозревает. Я вижу это, чувствую в ее дыхании, ощущаю по прикосновениям. Я схожу с ума. Внутри меня живет монстр…       Март 1867 года       … - Братец, - воскликнул я, когда Кристофер вошел в гостиную нашего дома. Как всегда великолепен. - Артур, - Кристофер присел рядом в кресло, налил себе выпить, даже мне не предложил, хотя у меня итак был полный. – Как ты себя чувствуешь? - Получше, могу танцевать и петь. Хочешь, пройдемся с тобой в туре вальса? – я рассмеялся над собственной шуткой, Кристофер тоже улыбнулся. – А ты все так же серьезен. Кристофер, так же нельзя, нужно хоть иногда расслабляться. - Я расслабляюсь, Арти, расслабляюсь, только в кругу семьи и так, чтобы не нарушать спокойствие других людей. - Понятно, - я отсалютовал брату бокалом.       Мы выпили, поболтали о глупостях. Потом Кристофер огорошил меня новостью о пропаже Каролины, нашей милой племянницы Смоллвуд. Я был ошарашен. Ничего не мог сказать, слишком новость была ужасной. В голове начали рождаться ненормальные мысли. Кристофер заметил мое смятение и списал его на усталость. Его голова была забита мыслями о Каролине. Он страшно боялся за нее, но никому не хотел показывать своего страха. Когда пропала Каролина, было полнолуние…       … Идиоты. Никто не понимает, что творится под самым их носом, а я знаю. Я прекрасно знаю, что происходит в этом проклятом городе. Алкоголь раскрыл мою память, я наконец-то вспомнил, что делал в ночь полнолуния. О да, такой боли никто из этих бездарных людишек никогда не испытывал. Боль, слепая ярость, страх. Все вкупе с звериным голодом и агрессивной силой. Тот волк явно был не простым. Он проклял меня. Теперь я точно понял, все понял. Ничего невозможно скрыть, ничто уже не будет как прежде. Каролина на своей шкуре испытала силу моего голода. Она была так красива в своем белом платье, а этот ее красный плащ. Она сама пошла ко мне в руки. У моей милой маленькой Каролины в лесу было свидание, но я нашел ее первым. Хахаха, нашел и съел.       Как же ее плоть была мягка и нежна на вкус. Белое юное тело и сладкая кровь. Я всю ночь охотился, а утром очнулся вблизи собственного дома. Мои воспоминания мне не подчинялись, но я чувствовал себя хуже некуда, и очнулся с ощущением чего-то непоправимого. Да, теперь я понимаю. Волки. Мне нужно поискать что-нибудь о волках. За последние несколько дней я не раз ощущал приступы звериной ярости. Когда мне удалось поймать свое отражение в зеркале, я увидел собственные глаза и отшатнулся. Они были черными и абсолютно нечеловеческими. На меня смотрели глаза зверя. Я – зверь…       … Мои способности гораздо непонятнее и опаснее, чем я предполагал. Я могу ощущать чувства людей, их эмоции и переживания. Все мои чувства усилились. Я осознанию присутствие всех живых существ в доме и даже за его пределами. Особенно остро я ощущаю Анну. Ее аромат, тепло обволакивают меня постоянно. Я не могу пройти спокойно мимо того места, где она была несколько минут назад или часов, или дней. Анна преследует меня. Я не могу справиться с собственными эмоциями. Наедине с женой мои чувства выплескиваются наружу, и тогда она уже не может уйти от меня. Анне приходится принимать меня безропотно и с желанием. Она никогда не сопротивляется, но что-то в ней уже не такое, как прежде, словно что-то внутри нее сломалось.       Мой брат влюблен в мою жену, а никто, кроме меня этого не знает. Кристофер и сам до конца не разобрался в своих чувствах. Ах, как забилось его сердце, когда Анна сегодня вернулась из города. Кровь забурлила у него в венах, температура тела повысилась. Выдержка моего брата всегда была великолепна, но тут даже я ему позавидовал. Такой страсти я от Криса никак не ожидал. Анна же напротив не обращала на него никакого внимания. Между моим братом и женой есть какая-то тайна. Они что-то скрывают, и меня никто не посвятил в подробности. Мой брат явно сходит с ума по Анне. Жена любит меня, а я раз в месяц превращаюсь в волка. Кошмар… Тремя днями позднее       … Голод снова завел меня в лес. Жажда крови привела меня к теплу, которое излучают люди. Куда обычно идет ненормальный? Туда, где он хоть кого-то знает. Я пришел к родному дому. Маленький Димс. Он был такой маленький. Он так радостно кинулся ко мне навстречу. Надеюсь, служанка меня не видела… Неделю спустя       … - Как ты можешь так себя вести? – Анна кричала на меня, а я был не в состоянии ответить. – Как ты можешь так напиваться? Сегодня же похороны, а ты даже не удосужился прийти! - Мне было не до этого, - Я отмахнулся от нее. Анна подскочила ко мне и развернула к себе лицом. Ее прекрасные глаза блестели непролитыми слезами, а сердце учащенно билось. Как же она была прекрасна в своем горе, а мне было все равно. - Ах, тебе было не до этого. Все равно! Сегодня на семейном кладбище хоронили твою сестру и моего брата, - Анна отошла от меня, вытирая глаза руками. Она дрожала всем телом. - Каролина была моей дальней родственницей… - Да какая разница? Они были людьми, которых ты знал и по твоим же словам любил. Там сейчас лежит мой маленький брат, разодранный чудовищем, а ты сидишь здесь и надираешься. Ты ненормален. Тебе лечиться нужно. - Как ты права, моя милая и драгоценная женушка, - я уже не выдерживал ее напора. Анна так кричала, что у меня заложило уши. Я не мог более сдерживаться. Я стал кричать: - Да что ты понимаешь? Ты же ничего не знаешь обо мне, ничего. Не понимаешь того, что происходит со мной, что творится! - Так расскажи мне, расскажи. - Отстань, - грубо прервал я ее и пошел прочь, но Анна не отставала и схватила меня за руку. Ее ошибка. Я был так зол, что не отвечал за свои действия. Удар, и вот Анна лежит на полу. Как последний трус, я сбежал из собственного дома…       Апрель 1867 года       ... Анна сегодня впервые пришла ко мне сама. Она была так бледна и неестественно молчалива. Анна присела на мою кровать и наклонилась к моему лицу. Я протянул руку к ней, но жена оттолкнула ее. Анна боится меня. Страх отчетливо проступил на ее лице. Я понял, что не ошибся: Анна прочитала мой дневник. Она точно его видела и точно читала. Теперь моя жена сидела на моей постели и смотрела на меня так, будто ее мир развалился на части, будто потеряла все самое ценное, что было в жизни. Я понял, что окончательно потерял ее. Моя Анна отказалась от меня. Она никогда не простит и не примет меня такого. Я чудовище, монстр, убивающий людей ради собственного удовольствия и не способный остановиться.       Мне пришлось укрыться одеялом, чтобы Анна не заметила моего возбуждения. Она не стала ничего говорить, только подсела ко мне поближе и поцеловала мои губы. Такого сладкого поцелуя у нас никогда не было. Анна была нежна и мягка, ее губы - податливы и теплы. Я снова сошел с ума. Безумие растеклось по венам, но я старался сдерживаться, насколько хватало сил. Я застонал сквозь зубы. Анна правильно поняла мой порыв и скинула с себя ночную рубашку. Моя жена легла на меня сверху и накрыла своими волосами мою грудь, и начала опускаться ниже и ниже. О, Боже. Так давно нам не было хорошо вместе. Любовь вознесла нас на небеса и низвергла в чертоги ада.       Позже, когда мы оба насытились, Анна встала с постели и что-то поискала у себя в рубашке. Она вернулась в постель и снова приникла ко мне. Потом я почувствовал, как что-то легкое надевают мне на шею. - Что это? – недоуменно спросил я. - Твой амулет, - прошептала Анна мне в ухо. – Твой волк. Он защитит тебя от любой напасти, даже смерти.       Я рассматривал фигурку черного бегущего волка и чувствовал единение с ним. Он уже был частью меня. Нас связала невидимая магическая нить. Я взглянул на Анну и увидел в ее глазах печаль. - Почему?       Анна пожала плечами. Ответ итак был понятен. Любовь. Анна любила меня, несмотря ни на что. - Запомни, - снова прошептала она, - твой амулет может снять только по-настоящему близкий тебе человек, и только тогда тебя можно будет убить.       Я взглянул на нее, и сердце у меня перевернулось. Анна старалась защитить меня даже сейчас, зная обо мне кошмарную правду. Она все равно защищала меня. Я приник к ней и не отпускал всю ночь.       Именно тогда я узнал, что моя милая жена ждет ребенка, но Анна сама об этом не догадывалась. И тогда же я понял, что между нами все кончено. После этого Анна ко мне не приходила…»       Бонни закрыла дневник и швырнула его на кровать. По ее лицу текли горючие слезы. Сердце разрывалось от боли и безнадежности. На последней записи воспоминания Артура Локвуда заканчивались, далее шли лишь белые листы. Бонни прекрасно знала, чем все закончилось на самом деле: Артур не смог пережить разрыв и в звериной форме напал на беременную жену. Анна спаслась в доме влюбленного Кристофера. Мэр Мистик-Фоллс в попытке защитить ее убил брата и всю жизнь мучился угрызениями совести, что не разгадал его раньше и не защитил Анну от Артура. Кристофер не спас и Анну. Она умерла родами. Их с Артуром сын стал следующим мэром города. Именно кровь Артура Димса текла в жилах Тайлера. Бонни поднялась с кровати. Она не знала, где искать мужа, но она точно знала, что делать. ****       Аларик пришел в поместье Сальваторе днем, когда Елены не было. Деймон принял друга как обычно с бокалом отличного бренди. - Ты уже рассказал Елене? – Аларик предпочел начинать с места в карьер. - Нет, не рассказал, - Деймон решил ответить честно и не притворяться, что не понял вопрос. – Это ни к чему. - То есть как? – не понял Аларик. – Елена должна знать. - Рик, я сам решу, когда и что именно я расскажу Елене, - Деймон начал злиться. Все всё время что-то от него требуют. Он не обязан рассказывать о Кетрин никому, даже Елене. - Конечно, хорошо. Сам знаешь, ты не маленький мальчик, но запомни, лучше пусть Елена узнает обо всем сейчас и от тебя, чем от кого-нибудь другого и в извращенной форме.       Они долго разговаривали о сложившейся ситуации, но так ни к чему не пришли. Деймону нужно было подумать одному, чтобы найти верное решение проблемы. Рик ушел, а Сальваторе остался ждать Елену. И вот опять – двадцать пять.       Деймон в бешенстве сжал стакан с бренди. Он не мог трезво размышлять, когда Елена стояла рядом и задавала такие вопросы. Отвернувшись от девушки, он прошел в другой конец комнаты, чтобы чуть-чуть успокоиться. Деймон и не думал, что самый обычный и простой вопрос может вызвать у него подобную реакцию. «Что случилось с Кетрин?» Да, весьма простой и легкий вопрос, но на него не хотелось отвечать. Деймон считал, что случившееся с Кетрин только его дело, ну, еще и Аларика, но только он должен нести за все ответственность. Деймон сильнее стиснул стакан. По тонкому стеклу пошли трещины. Бокал лопнул с глухим звуком, алкоголь пролился на одежду, а осколки врезались в кожу. - Твою мать…, - прорычал Деймон, отирая джинсы. - Давай помогу, - Елена подбежала к Деймону и стала помогать ему убирать осколки и отмывать приятно пахнущую жидкость. Она случайно коснулась его руки, и Деймон зашипел от боли. Елена испуганно дернулась и отошла на пару шагов. В ее глазах мелькнул панический страх, что еще больше разозлило мужчину. Царапины заживали на глазах, но жжение не проходило.       По лицу Сальваторе было понятно, что он страшно зол. Елена решила не надоедать ему больше расспросами по поводу места нахождения Кетрин. Она не знала, как будет реагировать вампир на ее слова. Он уже сейчас готов был свернуть ей шею. Такой сильной эмоции Елена не ожидала. Она с грустью подумала, что, возможно, Кетрин просто ушла от Деймона и он до сих пор тяжело переносит их разрыв. Он же так долго и безнадежно был влюблен. Подобные чувства не проходят бесследно. Елене захотелось уйти из гостиной, вообще уйти из дома, подышать свежим воздухом. - Ты куда-то собралась? – Елена испуганно отпрянула от неожиданно выросшего перед ней мужчины. Голос у Деймона был тих и ласков, но в глазах таилась угроза. Елена попыталась обойти его, но Деймон не дал ей сделать и шагу, схватив за руку. - Деймон! – Елена попыталась вырваться, но не так легко сбросить хватку вампира. - Да, моя дорогая, - Деймон наклонился к ней вплотную. На Гилберт пахнуло ароматами бренди и мужского одеколона. Моментально закружилась голова.       Вампирским слухом Сальваторе расслышал учащенное биение сердца Елены. Он почувствовал ее усилившийся аромат, сдобренный нотами страха и волнения. Букет ощущений раскрывался постепенно, оставляя за собой неуверенность, любопытство, веру. В самой сердцевине таилось то, чего вампир ждал, не мог надеяться, но верил. Ее желание можно было попробовать на вкус. Зрачки карих глаз расширились, будто в комнате внезапно стало темно. Учащенное дыхание резко вырывалось из груди. Деймон наклонился еще ближе и вдохнул в себя воздух, которым дышала Елена. - Ты хотела что-то спросить, - бархатный шелк его голоса ласкал кожу. По телу девушки пробежали мурашки, а коленки задрожали. – Ну же, Елена, не стесняйся.       Он хотел, чтобы она спросила, хотел и боялся этого одновременно. Деймон понимал, что ему придется когда-нибудь рассказать ей. Пусть лучше Елена узнает все от него, а не от какого-нибудь вероломного незнакомца. Аларик не станет ей рассказывать. Для Зальцмана тот день тоже стал сильнейшим потрясением.       Елена попыталась освободиться, но оставила сопротивление. Хватка на руке стала тверже, но мягче. Деймон не хотел оставить на ее чувствительной коже синяки. Почему-то накатило ощущение ужаса. Елена смотрела на Деймона и не знала, что сказать. Он снова был тем вампиром, которого выпускница школы встретила четыре года назад: самоуверенным, наглым и невероятно опасным, а еще чертовски сексуальным. - Что случилось с Кетрин Пирс? – у Елены было ощущение, что она нырнула в ледяную воду. От взгляда Деймона веяло могильным холодом. Скулы его свело, на лице заходили желваки.       Если бы Елена стояла на месте и не двигалась, возможно, ничего бы не произошло, и все осталось бы, как раньше. Возможно, но Гилберт дернулась на этот раз сильнее, высвобождая запястье из цепкой хватки. Она успела сделать шаг назад, как ее тот час же пригвоздило к стене. Со стоящего рядом столика полетели книги, бокалы, бутылка дорогого виски. В воздухе запахло алкоголем. Елена хватала ртом воздух. Грудь сдавило от удара о стену. Она смотрела в дикие глаза вампира и ни чуточки не боялась. Страх оставил ее. Теперь Елена могла спокойно смотреть в глаза хоть самой смерти. Так бывает, когда понимаешь, что назад дороги нет, есть только один путь. Вперед.       Деймон оперся о стену руками по обе стороны от головы Елены. Его ладони слегка касались обоев, тело нависло над беззащитной девушкой. Лицо оказалось в нескольких сантиметрах от ее лица. Их дыхание смешивалось, но Деймон не позволил себе преодолеть оставшийся путь. - Ты хочешь знать, что случилось? – Деймон внимательно всмотрелся в лицо Елены. Расширившиеся от потрясения глаза, румяные щеки, гордо вскинутый носик, идеальная линия лба, изящная шея. Его глаза исследовали Елену, как дорогое полотно, попавшее к одержимому коллекционеру, мечтавшему о нем всю жизнь и не позволившему никому отобрать его. Елена не могла отвести глаз от лица Деймона. Она не могла даже сфокусироваться на чем-то ином, кроме его безумных голубых глаз. Ей лишь оставалось следить за тем, как они рассматривают ее, и внимать его шепоту. - Ты хочешь знать, как она смотрела на меня в тот день? – Деймон оторвал одну руку от стены и захватил прямую темную прядь в ладонь. Ее волосы были гладкими словно шелк. Сальваторе слегка потянул прядку вниз, заставляя Елену наклонить голову. Покорность пленницы взбесила вампира еще больше. Деймон с усилием намотал волосы на кулак и заставил Елену выгнуться себе навстречу. Гилберт же находилась в полной прострации, раз позволяла ему проделывать с ней такое.       Ее шея находилась в опасной близости от его наметившихся клыков. Лицо вампира исказилось, но Деймон прижался к нежной коже лишь губами, вбирая в себя бешено стучащий пульс. Елена всхлипнула и подалась ему навстречу. - Ты хочешь услышать, как я убил ее? – жаркий шепот обдал ушко Елены. Она вздрогнула от прошедшей с головы до ног волны возбуждения. Когда до Елены дошел смысл сказанной фразы, она дернулась и попыталась посмотреть в глаза вампиру.       Деймон Сальваторе отпустил волосы девушки, давая ей возможность глядеть на себя, но руки его уже не отпускали ее. Елене пришлось ухватиться за его предплечья, чтобы не упасть, настолько сильно ослабели ее ноги. - Что? – безмолвно кричали ее глаза и шептали дрожащие губы. - Я расскажу тебе, - Деймон ткнулся Елене куда-то в висок. Она потерлась о него своей щекой, - как она умирала.       Елена слушала, и ужас накатывал на нее напополам с возбуждением, которое грозило разорвать ее на клочки. - Ты узнаешь, как она смотрела на меня, - Деймон поднял лицо Елены за подбородок и взглянул в невозможно любимые глаза, - когда я выволок ее на солнечный свет. Без ожерелья.       Его губы прошлись горячей дорожкой по щеке, за ухом и вернулись к уголкам губ Елены. Она дышала в один такт с ним и боялась рассыпаться на части, даже не рассыпаться, а расплавиться и мокрой лужицей пролиться к ногам Деймона. - Она была так напугана. Она смеялась, глядя мне в глаза, - каждое слово сопровождалось легким поцелуем. Каждый поцелуй становился дольше и глубже предыдущего. Елена почти не соображала от жажды обладания Деймоном, но старалась сосредоточиться на словах любимого. Ведь это было важно для Деймона. Его рассказ был исповедью, которую она сама потребовала от него.       Руки Деймона отпустили Елену лишь на мгновение. Он взял ладони Гилберт и положил себе на кисти, продолжая целовать ее, исследуя глубину и мягкость ее рта, нежность и чувствительность кожи. - Вот тут она держала меня, пока горела на свету, - Деймон поцеловал ухо Елены, от чего у девушки мурашки побежали по рукам. Елена сжалась от приятного ощущения. Было неимоверно жарко и влажно. – Сначала вспыхнули ее волосы, потом начала плавиться кожа. Ее рот улыбался, пока она умирала. Кетрин хотела забрать меня с собой.       Елена в ужасе схватилась за плечи любовника и прижалась к его рту, стараясь заглушить страшные признания. Деймон рассмеялся немного истеричным смехом, но ответил на жажду возлюбленной. - Последним, что у нее сгорело – были ее глаза. Они вытекли из плавившихся глазниц и упали на землю.       Глубокий поцелуй заглушил отчаянный вопль, рвущийся из горла Елены. Деймон подхватил девушку под бедра и усадил на себя. Елена зарылась пальцами в его волосы и впилась в губы, стараясь стереть слова о другой, пусть даже мертвой, но, все же, его бывшей женщине. Его руки блуждали по открытому телу Елены, лаская и изучая. Гилберт крепко вцепилась в плечи Деймона и сжала бедрами талию, чтобы не упасть.       Они не помнили как, но как-то оказались в его комнате, на его кровати. Одежда летела в разные стороны, пуговицы отрывались с шумным треском, ткань неподдающейся рубашки расползалась от резких рывков. Руки и губы были повсюду, исследуя, запоминая. Волосы Елены рассыпались на белом хлопке подушки. Деймон на секунду оторвался от нее, чтобы оценить живописную картину. Как давно он мечтал о чем-то подобном. Мечтал страстно и безумно, сходя с ума от безысходности и неутоленного желания. Теперь Елена была целиком в его власти, готовая и жаждущая его так же, как и он ее.       Губы Елены приоткрылись в немом вздохе, она на секунду замерла. Деймон опустил голову и стал ласкать губами и языком ямочку на ключицах, шею и дальше, и ниже. Тело Гилберт непроизвольно выгнулось, предоставляя свободу маневра. Шелковистые бедра отзывались на любое касание. Елена потеряла всякую способность мыслить здраво, она вообще лишилась ума. Остались лишь восторженные ощущения. Она металась по постели, преследуемая и настигаемая вновь и вновь своим темным ангелом.       Для них двоих мир перестал существовать. Поместье могло начать рушиться, весь мир мог полететь к чертям, но Деймон никогда бы больше не отпустил Елену из своих объятий. Теперь она принадлежала ему всецело, по доброй воле и взаимному согласию.       То, что происходило в ту ночь в спальне Деймона, навеки изменило их мир, соединило и связало не хуже стальной цепи. Слова, мысли, взгляды – все было только для них двоих. Деймон подарил Елене целый мир, о котором она даже не подозревала. Она не могла понять, почему не осознала своих чувств раньше, все же могло сложиться совершенно по-другому. Елена любовалась профилем Деймона в полутьме комнаты, нежась в его сильных, но ласковых объятиях. Обнимать его было высшим счастьем. Елена забыла обо всем, что когда-то имело значение. Сейчас для нее существовал только Деймон Сальваторе, который прикрыл глаза, а в уголке его рта притаилась лукавая улыбка. Елена не смогла удержаться и стерла смешинку с его рта. Деймон тут же ответил на ее немой призыв. Он перевернул Елену на себя, распластав на груди, придерживая спину и впиваясь губами в ее нежные и податливые губы. Их языки сплелись, отдавая и принимая дыхание друг друга.       Любовь владела ими. Остальной мир мог и подождать. Продолжение следует.