Хроники одного Волшебного Мира: цикл первый

У каждой сказки должен быть финал - Особенно, когда она прекрасна... Снежный Рыцарь        Мы сидим за столиком в кафе и молчим. Я заказал себе чёрный кофе, густой и горький, и пью его маленькими глотками, как Зелье Забвения. Наверное, не самое худшее сказочное питье. Подумаешь, выпивший его забывает всё самое дорогое и ценное, зато приобретает лёгкость, появившуюся на сердце от внезапно исчезнувшего груза воспоминаний. Мысли, чувства – всё истребляет волшебный горький напиток. Жаль, что мой кофе не из таких. Я поднимаю взгляд на Шурфа: он флегматично курит, так ничего и не заказав. И можно было бы подумать, что с ним всё в порядке, но сигарета в его руке чуть заметно подрагивает. Я понимаю, Мастеру Пресекающему ещё тяжелее, чем мне. А я, скотина бездушная, сижу и упиваюсь собственным горем, вместо того, чтобы поддержать и утешить друга. Друга… Смешно. Шурф мне теперь кто угодно, пусть даже чужой, но только не друг. Никогда уже мне не забыть его поцелуев и ласк, чуть заметной улыбки – для меня одного, и жаркого шёпота у самого уха… Признайся, парень, ты любишь впервые, да ещё так сильно и мучительно, что хочется выть. Признаю. Что дальше? И ты так легко сможешь перечеркнуть всё произошедшее во время вашего путешествия в Кеттари? Знаешь ведь – не смогу. Но это ничего не меняет. О, поверь, это меняет всё. Только твои желания имеют ценность, сэр Макс. Только они. – Мальчики, вы чего приуныли? – спрашивает подошедшая к нашему столику Мерилин, попутно забирая мою опустевшую чашку. А я и не заметил, что допил кофе, поставил чашку на стол и теперь гляжу на Шурфа, не отрываясь, а он, напротив, устремил свой взгляд куда-то вдаль – только бы не смотреть на меня. – Простите, Мерилин, нам просто грустно, – стараясь улыбнуться ей, сказал я. – Мы сегодня уезжаем. – Но это не причина грустить, мои дорогие. Вы ведь ещё вернётесь сюда. И непременно – вместе, – говорит она, заглядывая в мою чашку. – Поверьте опытной гадалке. – А вы умеете гадать на кофейной гуще? – спрашиваю я из праздного любопытства. – Что ты, милый. Конечно, не умею, – она звонко смеётся. – Зато читать – могу. И здесь, – она взглядом указывает на мою чашку, – чёрным по белому написано: вы вернётесь сюда – вдвоём. Приезжать в наш Город в одиночестве – неинтересно. – Абсолютно с вами согласен, Мерилин, – я улыбаюсь, почему-то воодушевившись её словами. – Наш Город просто создан для любви. И вы двое непременно отыщете дорогу обратно. Уж поверьте мне, – она подмигивает мне и уходит. – Макс, – зовёт меня Шурф, – а в твоём Мире правда гадают по кофейной гуще? – о, вот и его легендарное любопытство оживает. Хорошо. – Ага. И некоторые даже зарабатывают на этом деньги, – отзываюсь я. – Любопытный способ гадания, – он гасит окурок в пепельнице, а потом продолжает: – Жаль только, что в Ехо нет такого напитка, и, соответственно, подобного способа ворожбы. Но почему именно кофе? – Не просто кофе, а непременно чёрный и горький, и чем гуще, тем лучше. Говорят, что выпивший всю горечь до дна, не поморщившись, задабривает судьбу, и она открывает ему будущее. Если он, конечно, сумеет его прочесть, – поясняю я, вспоминая прочитанную мною когда-то статью про гадания на кофейной гуще. – В этом есть своя эзотерическая логика, – заключает Шурф, а потом спрашивает: – Нам пора, ты не находишь?        Я только киваю и снова впадаю в уныние, плетясь к канатной дороге. Мастер Пресекающий Ненужные Жизни идёт вслед за мной, спокойный и прямой. Кажется, его безмятежности мог бы позавидовать даже камень. А вот как быть мне? У меня никогда не получится столь искусно притворяться. Шурф – настоящий Мастер Смены Масок. И только для меня все эти маски были сброшены. У меня вырывается тяжёлый вздох, когда мы садимся в красную кабинку на двоих, которая тут же подъехала, стоило нам подойти к краю обрыва. Потом некоторое время мы молчим. – Макс, – когда он произносит моё имя, я понимаю, что теряюсь, и боюсь поднять на него глаза. – Что? – спрашиваю почти шёпотом, глядя в туманную даль, которая окружает нас со всех торон. Ничего не видно – только туман. Вот бы так ехать вечно – с Шурфом, всё ещё моим, пока мы не ступили на землю Нового Кеттари. – Тебе не кажется, что мы движемся намного дольше, чем когда мы поднимались в направлении Города? – спрашивает Лонли-Локли.        Его вопрос выводит меня из задумчивости. А ведь верно: прошло не меньше получаса, наверное, а другой стороны пропасти всё ещё не видно. Ох, неужели всему виной моё желание вечно ехать в этой кабинке вместе с Шурфом? Быть такого не может! Я знаю, что вот сейчас туман рассеется и мы увидим конец канатной дороги. В само деле, сколько можно ехать?! Ожидание смерти определённо хуже самой смерти. Так чего я тяну?! Мы всё равно вернёмся в Ехо, я это точно знаю. Вот и не растягивай свои страдания, парень!        И, как ответ на мои мысли, я вижу сквозь поредевший туман другой край обрыва, где находится граница нашего Города в Горах. Там же виден человеческий силуэт, пока что плохо различимый в туманности, но я уверен, что это сэр Махи Аинти, шериф Кеттари. – Мы почти приехали, Шурф, – невесело сообщаю я, а потом добавляю: – Нас уже ждут.        Мне только кивают в ответ, и я почти физически ощущаю, как Шурф напрягается, стоит кабинке ещё больше приблизиться к краю бездонной пропасти. Чёрт, если так пойдёт и дальше, то он просто изведёт себя. «Шурф…» – безмолвно зову его я. «Что?» «Тебе нужно немного расслабиться». «Прости, Макс. Я постараюсь лучше…» – я касаюсь указательным пальцем его губ, не давая закончить наш безмолвный диалог. – Не нужно ничего «лучше». Просто расслабься. Мы ещё не в Ехо, – зачем-то напоминаю я.        Его длинные изящные пальцы оплетают моё запястье и тянут руку к губам, которые почти невесомо целуют мою раскрытую ладонь, а я блаженно вздыхаю, чувствуя, как по телу пробегают мурашки. У нас осталось всего пара минут – не больше. Моя рука касается его щеки, и серые глаза закрываются, пряча волну эмоций, всколыхнувшую их безмятежную гладь. Шурф трётся щекой о мою ладонь, потом целует запястье, дыханием обжигая чувствительную кожу, проводит языком, и я не могу сдержать тихого стона. Мы замкнуты друг на друге, и никому этого не изменить.        Когда Мастер Пресекающий, наконец, смотрит на меня, я не могу разорвать зрительный контакт, отмечая, что радужка его глаз стала почти чёрной. Если не прекратить сейчас, то мгновением позже мы просто не сможем этого сделать. – Шурф, – шепчу я, – мы почти приехали.        Он вздрагивает, словно очнувшись от наваждения, и отпускает мою руку, отворачиваясь к окну. Неужели так будет и в Ехо: одно прикосновение – и мы уже ничего вокруг не замечаем?        Кабинка плавно подъезжает к земле, и мы выходим из неё, мрачные и молчаливые. А сэр Махи Аинти посмеивается в усы, глядя на нас. Конечно, он всё знает. И понимает. – Долго же вы добирались обратно, – насмешливо замечает он. – Простите, Махи, – извиняюсь я, – но кабинка почему-то двигалась назад намного дольше. – Тебе не за что извиняться, коллега. Просто созданный тобой Мир не хотел отпускать вас, – поясняет шериф Кеттари. – Здравствуй, Рыбник. Я наслышан о тебе. И с уверенностью могу сказать, что слухи не лгут, – теперь он обращается к Шурфу. – Вижу вас как наяву, сэр Аинти, – Мастер Пресекающий прикрывает глаза ладонью, как и принято при первом знакомстве. – Ни к чему все эти формальности, – отмахивается тот. – Мы давно знакомы с тобой. Если тебя знает Джуффин, значит, знаю и я, – я замечаю, как напрягается Шурф при упоминании имени шефа. – Полагаю, вы уже связывались с ним, – Лонли-Локли не спрашивает, а утверждает. И мне очень не нравится тон, которым это было сказано. – С чего вдруг? – сэр Махи Аинти усмехается в усы. – Ты слишком подозрителен, Рыбник. Я не то же самое, что Кеттарийский Охотник. – Вы его наставник, – это прозвучало как приговор. – И что с того? – похоже, разговор забавляет сэра Аинти. – Боишься за своё сокровище, Рыбник? – я даже не успел ничего сказать, а Шурф уже заслонил меня от шерифа Кеттари. Как же быстро он двигается! – Ну-ну, я всего лишь спросил, – Махи определённо весело. – Тебе стоит быть сдержанней, – после этих слов я хмыкаю за спиной Шурфа. Ох, уморили, сэр Махи! Мастеру Пресекающему – и сдержанней?! Куда уж больше! – Шурф, сэр Аинти ничего мне не сделает, – произношу я, подходя к наставнику Джуффина, который весело подмигивает мне. – Ну что, мальчики, не хотите ли перекусить? – спрашивает он, насмешливо глядя на Лонли-Локли, настороженно наблюдающего за ним. – Не откажусь. А как ты, Шурф? – спрашиваю я своего теперь уже бывшего «мужа». – Полагаю, это приемлемое предложение, – я чувствую, как напряжение между нами троими постепенно спадает. Махи мне нравится – я доверяю ему, и Мастер Пресекающий, видимо, почувствовав это, расслабляется. Теперь я понимаю его слова о том, что наша связь может стать помехой в работе. А ведь здесь не было никакой явной или даже скрытой угрозы ни одному из нас…        Мы сидим в том самом трактире, где я познакомился с сэром Махи Аинти. И пьём травяной чай из моего Мира, который пришёлся Шурфу по вкусу. А я только улыбнулся в ответ на его: «Это очень вкусно, Макс». Сам-то я терпеть не мог такой чай. Если уж и пить, то чёрный. Махи достал из-под стола изумительные пончики с изюмом, которые готовили в булочной недалеко от моего дома. Конечно же, я их обожал! Они были ещё тёплыми и пахли сладкой сдобой – тоже один из тех ароматов, которые я любил, и бережно хранил память о нём в своём сердце.        Шериф Кеттари наблюдал за нами и прятал в усах улыбку. Откуда-то я знал, что он ничего не скажет Джуффину. Махи просто интересно, чем всё это закончится. Похоже, он предоставлял каждого его собственной судьбе. А у нас с Шурфом (это я знал так же точно, как то, что меня зовут Макс) одна судьба на двоих. Ведь я сам так пожелал, и Мастер Пресекающий, кажется, ничего не имел против. – Махи, скажите, в Кеттари теперь всё в порядке? – спросил я, когда моя чашка с чаем опустела. Надо же, с любимыми пончиками и нелюбимый чай быстро выпивается. Вот это я понимаю – философия. – Не беспокойся, коллега. После того, как вы устранили проблему в виде Кибы Аццаха, всё встало на свои места, – ответили мне. – Ну и наломал ты дров, Рыбник, – сказав это, сэр Аинти тихо рассмеялся. – То, что нам с Максом удалось всё исправить, не уменьшает моей вины, – констатировал сэр Лонли-Локли. – Мне вот интересно, как тебе удалось вырваться с Тёмной Стороны Кеттари? – Махи явно было любопытно. – Я просто хотел вернуться к Максу, – тихо ответил Шурф, глядя в свою почти пустую чашку. И я подумал, что ему неплохо бы покурить, и полез в карман за сигаретами. Я достал всё те же Winston и протянул пачку Мастеру Пресекающему. А Махи с интересом наблюдает за мной, и в его синих глазах читалось: «Однако, кто бы мог подумать!». – Спасибо, – благодарит меня Шурф и закуривает. Похоже, с нехваткой сигарет у нас проблем не будет. – Вот это я понимаю аргумент – «хотел вернуться к Максу»! – хмыкает сэр Аинти. – А ты быстро учишься, коллега, – одобрительно кивает мне шериф Кеттари. – Маба может гордиться таким талантливым учеником. Хоть учительство и не его стезя, согласись. – Вы знаете сэра Мабу Калоха? – удивляюсь я. – Мы с ним старые друзья. Такие старые, что уже и столетий не сосчитать, – насмешливо отвечают мне. А я задумываюсь, не все ли могущественные и более-менее старые колдуны скрывают свою силу и чрезмерную серьёзность за маской насмешливости. Джуффин в этом плане очень похож на своего учителя. Интересно, я тоже стану таким? – Всё же Джуффин очень похож на вас, – замечаю я. – Отнюдь. Никогда не видел более угрюмого парня, да ещё и себе на уме, – весело произносит Махи. – Угрюмого?! Махи, вы уверены, что мы говорим об одном и том же человеке?! – О, я всё время забываю, что Джуффин стал старым мудрым весельчаком, – усмешка тонет в рыжих усах. – Но, поверь мне, коллега, когда-то более хмурого и серьёзного парня трудно было сыскать. – Значит, это действительно было очень давно. – Несомненно. Даже Рыбник в ту пору ещё не родился, – он посмотрел на курящего Шурфа, серые глаза которого были абсолютно непроницаемыми. – Сэр Аинти, что мы должны сказать сэру Джуффину по прибытии в Ехо? – вдруг спросил Мастер Пресекающий. – То, что видели, разумеется. Старый Кеттари действительно был разрушен Лойсо Пондохвой, поэтому я воссоздал его заново. И теперь Кеттари – это другой Мир. Но, уверяю вас, коллеги, сюда абсолютно реально попасть. В доказательство покажете Джуффину карты города, которые можно купить в любой сувенирной лавке. Они будут отличаться друг от друга, потому что я создавал Кеттари частями, а потом соединял в единое целое с помощью мостов. Именно поэтому их тут превеликое множество. А всё остальное – на ваше усмотрение, мальчики, – в его последних словах был намёк: произошедшее в Городе в Горах – наше личное дело, и только мы решаем, во что из случившегося стоит посвящать шефа. Я понимаю: он всё узнает, пускай и не сразу, но Шурфа я Джуффину не отдам, будь он хоть трижды моим начальником. – Да, караван в Ехо отбывает через два часа. Советую вам поторопиться, – голос сэра Аинти выводит меня из задумчивости. – Спасибо вам, Махи, – улыбаюсь я этому непостижимому человеку. – Думаю, ты ещё удивишь меня, коллега, – улыбается он в усы. – Впрочем, не только меня. И помни, что я сказал тебе: рано или поздно, так или иначе.        С этими словами он встал и вышел из трактира. А мы с Шурфом так и остались сидеть, глядя на закрывшуюся за шерифом Кеттари дверь. Махи прав: мои желания исполняются. Но это ещё не всё. Далеко не всё. Он дал мне подсказку, но ответ я должен найти сам. – Макс, – зовёт меня Шурф. – Мм? – откликаюсь я. – Думаю, нам стоит собрать вещи. – Ты прав, – мы встаём из-за стола и идём к выходу.        Сборы заняли у нас всего сорок минут, и оставшееся время мы просто гуляли по Новому Кеттари, попутно купив с дюжину карт города, которые отличались друг от друга и совсем незначительно, и слишком сильно: будут сувениры Джуффину.        Шурф и я перекидывались только дежурными фразами, стараясь даже не смотреть друг на друга. И мне становилось тошно от мысли, что в Ехо будет ещё хуже. И в то же время я знал – это необходимость. Я чувствовал себя участником какой-то дурацкой запутанной игры, правила которой мне неизвестны. И я сильно сомневался, что их знает Шурф. Ему просто сказали когда-то, что то-то и то-то делать нельзя, и он не спрашивал, почему. Зато теперь, кажется, это жизненно важно для нас обоих. Что же за игра такая, а? Уверен, сэр Махи Аинти прекрасно осведомлён об этом, только ведь всё равно не скажет. Я посмотрел на Мастера Пресекающего, прямого и напряжённого – он шёл рядом со мной, но уже сейчас нас разделяла пропасть. А мне бы так хотелось… – Не надо, Макс, – тихо произнёс мой спутник, и ему даже не нужно было уточнять, о чём идёт речь. Я – дурак! Шурфу и так трудно, а мне в голову лезет всякая чушь. – Прости, – прошептал я, но он поймал меня за запястье. – Нам в другую сторону, – я бездумно кивнул, высвободил руку и поплёлся за ним.        У ворот Кеттари уже собирались люди и грузили свои сундуки с вещами на амобилеры. А наше транспортное средство было полностью готово к отбытию больше часа назад. Мы сразу разместили свои вещи в амобилере, а уж потом отправились гулять. Ещё в первый день нашего прибытия в Кеттари мы купили аж четыре огромных ковра, и ходить с ними так же неудобно, как и тяжело, хотя Шурф, я не сомневаюсь, смог бы носить их столько, сколько потребуется, даже не вспотев. И откуда у него такая сила? Не сравнить со мной – хлюпиком.        А перед самым отбытием каравана к нам подошёл тот самый старичок, что сидел в трактире «Старый стол» и гадал на картах, так напомнивших мне Таро. Он задорно подмигнул мне и вложил в мою ладонь матовый ярко-зелёный камушек, маленький, гладкий и продолговатый. Мне сказали, что это Ключ от Нового Кеттари и моего Города в Горах – и только для меня. Если кто другой попробует им воспользоваться, результат может быть непредсказуемым. Я кивнул, мол, понял, и поблагодарил сэра Махи Аинти за гостеприимство. А старичок лукаво усмехнулся и безмолвно сообщил мне, поглядывая на Шурфа, сидевшего за рычагом амобилера: «Смотри-ка, а Рыбник твой совершенно спокоен. Он полностью доверяет тебе: если не дергаешься, значит, всё в порядке». «Ага. Повезло мне», – весело ответил я. «Дорожи этим, коллега. В добрый путь!» – сказав это, он развернулся и засеменил прочь.        А наш караван, состоящий из десяти амобилеров, тронулся в путь – обратно в Ехо. И я не знал, чего ожидать по возвращении. Мне хотелось бы бунта твоих стихий – Твои губы на мне оставляют шрамы… Снежный Рыцарь        На ночь мы остановились в той же гостинице, что и в прошлый раз. И, на удивление, нам достался номер с двумя кроватями, узкими и неудобными. Зато не придётся спать в одной постели. Я решительно не представлял, как смог бы не… Я услышал шаги позади себя, но оборачиваться не стал. Это мог быть только Шурф. – Простудишься, – заметил он и накинул мне на плечи лёгкий плед. – Спасибо, – только и сказал я, выдыхая дым не знаю какой по счёту сигареты. По сравнению с Кеттари, здесь было холоднее, а я стоял на балконе уже больше часа и курил, не переставая. Верный признак моей нервозности. Чем больше курю, тем мне паршивее. А Мастеру Пресекающему даже знать это не обязательно: он чувствует и так. – Не хочешь искупаться? – бесцветный вопрос, и отвечать мне не хочется. И я только отрицательно качаю головой. А он стоит возле меня и, похоже, не собирается уходить. Я вздыхаю. – Это ты простудишься, если будешь стоять в одной скабе на балконе, да ещё после купания. – Ничего, вылечить надвигающуюся простуду я вполне смогу. Не переживай, Макс.        Он что, издевается надо мной?! Разве не понимает: я хочу побыть один. Но сказать: «Уйди», – я не могу. Он придвигается ко мне, и наши плечи соприкасаются. От Шурфа исходит незримое тепло, и я поворачиваю голову, чтобы встретить его мятежный взгляд. И реальности больше не существует. Серые глаза темнеют всё больше, а потом и вовсе становятся чёрными бездонностями. Сегодня – последняя ночь. Ещё днём я решил, что завтра утром мы поедем в Ехо сами, на максимальной скорости, которую я смогу выжать из амобилера. Потому что от неспешного возвращения в столицу мы просто свихнёмся, и – добро пожаловать в Приют Безумных. Так лучше сразу – быстро и резко. Мы не успеем опомниться, а привычная реальность уже поглотит нас. Поэтому сегодня я позволяю себе – нам – забыться. И Шурф это понимает. Знаю, что он уже с трудом сдерживает себя, но я лишь смотрю на него. Соприкасаются только наши плечи, но этого достаточно, чтобы сойти с ума…        Я не знаю, кто потянулся первым. Может быть, мы оба. Но в следующее мгновение мы целуемся жёстко и жадно, и я чувствую на языке металлический привкус, а с левого уголка моего рта начинает стекать тонкая красная струйка, которую тут же слизывают. На полу нашего номера был не полностью расстелен золотисто-коричневый кеттарийский ковер, который я выбрал для себя. И как Шурф догадался, что мы…? Впрочем, это было неважно. Ничто не имело значения, пока он с жадным неистовством целует меня, пьёт меня, забывается во мне, мною, а я теряюсь в нём, позабыв своё имя, и кто я, и откуда пришёл. Сегодня его ласки и поцелуи жестокие. Они оставляют следы на моём теле, и боль во мне мешается с удовольствием. Я понимаю, что сейчас меня ласкает Почти Безумный Рыбник, но для меня между Шурфом и его другой личностью, совершенно сумасшедшей, нет никакой разницы. Я хочу, чтобы он любил меня сегодня, яростно, быстро, а потом просто уснуть, опустошённым и счастливым – напоследок. Я ведь хорошо помню, что все сказки заканчиваются, рано или поздно…        На мне совсем нет одежды, когда Шурф опрокидывает меня на ковёр, и обнажённая кожа соприкасается с его мягким и пушистым ворсом. А мне тоже хочется ласкать Шурфа сегодня. Кажется, таким бесстыдным я ещё не был никогда. Мои руки сами упираются в плечи моего Безумного Рыбника, и он позволяет мне оказаться сверху, и теперь уже я целую его, а не принимаю поцелуй. В полумраке нашего номера я вижу, что губы его тоже искусаны в кровь. А мои собственные губы уже перемещаются на его шею, и я слегка прикусываю кожу у её основания, потом сильнее, ещё сильнее – и чувствую вкус крови, а Шурф только стонет в ответ, опять опрокидывая меня на спину. И я понимаю, что это было последней каплей для него. Для меня – тоже. Он резко берёт меня, не спрашивая разрешения, не предупреждая, а я, не в силах уже стонать, просто всхлипываю, задыхаясь от дикого удовольствия и такой же дикой боли. Наши бёдра соприкасаются в горячечном бешеном ритме, а потом я перестаю существовать как отдельная личность – меня поглощает тьма в глазах моего любовника, а тело пронзает болезненное наслаждение.        После я лежу в объятиях Шурфа, начиная ощущать саднящую боль искусанных губ (они явно припухли), плеч и шеи. А длинные изящные пальцы поглаживают мою спину, и я блаженно вздыхаю. Мы так и не произносим ни слова, засыпая в объятиях друг друга.        А утром Шурф залечивает наши искусанные губы, устраняет все прочие «следы», и мы, предупредив Мастера Каравана, трогаемся в путь. Кажется, ещё никогда я не ехал с такой скоростью на амобилере. Но ведь всё бывает впервые, не так ли. Мастер Пресекающий не делает мне ни единого замечания. Наверное, ему тоже необходимо поскорее оказаться в Ехо. И уже к вечеру, послав Зов Джуффину, он несколько минут проводит в отрешённости, сообщая шефу, что к полуночи мы будем в столице. Господин Почтеннейший Начальник самолично встречает нас возле Дома у Моста. А я, резко затормозив, понимаю, что, остановившийся амобилер начинает разваливаться. Но ничего не успеваю сделать, так как Шурф в мгновение ока хватает меня на руки именно перед триумфальным крушением нашего транспортного средства. А Джуффин только смеётся. – Ну ты даёшь, сэр Макс! Вот это я понимаю – уничтожительная скорость! – И я рад вас видеть, Джуффин, – устало улыбаюсь я и дёргаюсь в руках Мастера Пресекающего, давая понять: меня уже можно поставить на землю. Что он и делает, а потом начинает доставать наши вещи из-под обломков амобилера. – Мальчики, надеюсь, я сегодня не зря пренебрёг законным правом смыться с работы на закате, – весело произносит шеф. – Мне нужен подробный отчёт о вашем путешествии – и немедленно! Знали бы вы, как меня заело любопытство! – Я уже не раз говорил вам, сэр Джуффин, что рассказчик из меня неважный, но я с удовольствием изложу вам всё в деталях, – он говорит это своим обычным спокойным голосом, как будто мы и не уезжали из Ехо, и я не видел его настоящим. – Что же до Макса, думаю, ему стоит отправиться домой. Он больше дюжины часов был за рулём и смертельно устал, я полагаю.        Джуффин как-то странно косится на него, потом на меня, и утвердительно кивает. Мол, ладно уж, отправляйся домой, горе луковое. Но чтобы завтра был в Доме у Моста хотя бы в полдень. Я благодарно улыбаюсь шефу и направляюсь в сторону служебного транспорта, а Шурф зачем-то идёт следом за мной, чтобы помочь забраться в амобилер. «Ты уверен, что сможешь доехать сам?» «Ага. Иди отчитывайся перед начальством». «Завтра пришлёшь мне Зов, как проснёшься. И я перескажу тебе наш разговор с сэром Джуффином, чтобы между нашими рассказами не было нестыковок». «Угу», – безмолвно буркнул я. «Я могу поехать с тобой, если хочешь», – «Ага, и спалить нас перед Джуффином», – думаю я. «Полагаю, шеф помрёт от любопытства, если ты сейчас же ему всё не расскажешь. Завтра я пришлю тебе Зов».        Мастер Пресекающий только кивает мне в ответ, и я отъезжаю, заметив, что наше начальство с интересом и тревогой за нами наблюдает. Ещё бы! Ведь впервые Шурф пренебрёг просьбой (читай – приказом) Джуффина в угоду мне. Думаю, рано или поздно он дознается… Прохладный ночной воздух немного освежил мою очумевшую от нашей сумасшедшей езды голову, но что-либо соображать она отказывалась, требуя мягкой и тёплой постели. И я был с ней солидарен.        Вот так и закончилась твоя сказка, сэр Макс. Да неужели?! Мы ещё посмотрим! И я был благодарен этому ехидному типу, который никогда не давал мне упасть духом. Завтра. Всё – завтра.