Хроники одного Волшебного Мира: цикл первый

Все Вершители – сумасшедшие странники, которые бродят среди людей, потому что не хотят возвращаться домой… Макс Фрай, «Тёмная сторона [ = Вершитель]» Глава 25        Следующий день начался с моего Зова Шурфу, который кратко и ёмко пересказал мне свой разговор с сэром Джуффином Халли. Похоже, шеф остался доволен нашей поездкой в Кеттари и её завершением. Он только ухмыльнулся, когда речь зашла о его наставнике и сказал, что, дескать, сэр Махи Аинти – шкатулка с бесконечными секретами, и некоторые из них он иногда открывает другим. В общем, час спустя я уже был в Доме у Моста, и начальство зазвало меня в свой кабинет, угостив свежесваренной камрой от мадам Жижинды. Ох, этот божественный напиток! Оказывается, я привереда. Соскучился не только за камрой из «Обжоры», но и за столичной кухней. Что ни говори, нигде так вкусно не готовили, как в Ехо. И я с удовольствием уплетал за обе щёки еду, заказанную шефом. Естественно, стряпня принадлежала хозяйке самого любимого трактира нашего начальства. Шеф с довольной улыбкой наблюдал за мной, а когда с едой было покончено, мы только отхлёбывали из своих кружек камру и курили: Джуффин – трубку, а я – сигареты «Winston», которые теперь легко находились в моём кармане в любое время и, полагаю, в любых количествах. Интересно, могу я так же легко добывать и другие вещи из моего Мира – еду и не только её? Ладно, проверим позднее. Когда кружка моя опустела и я потянулся к кувшину с камрой, чтобы налить себе ещё, мой взгляд встретился с хитрым прищуром голубых глаз Кеттарийского Охотника. Отчего-то я знал – это был именно он. Тот самый Чиффа, встретившийся Безумному Рыбнику. И мне сей факт не понравился. Определённо, сейчас будет разговор. Может быть, так со мной Джуффин ещё никогда и не беседовал. Я, стараясь не нервничать, налил себе камры, как и собирался, и замер, ожидая, когда заговорит сэр Халли. – А ты смышлёный мальчик, сэр Макс, – Джуффин одобрительно кивнул. – Сразу всё понимаешь, даже и говорить не надо. – О чём вы? – лучше всегда притворяться глупее, чем ты есть. Может, это и не придаст тебе блеска, зато собеседник будет на шаг позади. Мне всегда удавался подобный трюк, но только не с Кеттарийским Охотником. Однако, попробовать стоило. – Сам не догадываешься? – он внимательно смотрел на меня, и от этого взгляда у меня по спине пробежали мурашки. – Может, ваше любопытство ещё не удовлетворено отчётом сэра Шурфа? – предположил я, лукаво улыбаясь шефу. – Ага. Я и говорю, умный, аж страшно! – Джуффин подмигнул мне, но сейчас я точно знал, что его весёлость абсолютно напускная. – Не заполнишь пробелы в рассказе нашего сэра Лонли-Локли? – Что именно вы хотите знать? – как можно более нейтральным тоном спросил я. – Например, как нашему Мастеру Пресекающему удалось убить Кибу Аццаха, и, главное, почему этот мёртвый магистр вообще там объявился? – испытующий взгляд голубых глаз был похлеще рентгена, мне думается. Если я солгу, Джуффин сразу это поймёт. И что же полагается делать в таких случаях? Как что, парень, говорить только ту правду, которая требуется, без подробностей. Тебе ещё учиться и учиться искусству фигурного вранья, дорогуша! Моё язвительное «я» не могло не добавить свои пять копеек, за что я ему искренне благодарен. – Боюсь, это моя вина, – начал я. – Шурф вам ничего не рассказал об этом, верно? – Увы, – Господин Почтеннейший Начальник развёл руками. – Дело в том, что я по оплошности дал нашему Мастеру Пресекающему покурить одну наркотическую траву, которую нечаянно – именно что нечаянно! – добыл из Щели Между Мирами. Ну, и его второе «я», то есть Безумный Рыбник, вырвалось на свободу, – это была чистая правда, так что детектор лжи, встроенный, видимо, прямо в Джуффина, ничего не засёк. – И, значит, начал он бесчинствовать в Новом Кеттари, чем весьма разозлил сэра Махи Аинти, поэтому ваш наставник забросил Шурфа на Тёмную Сторону Кеттари. – Вот это да! – шеф так искренне изумился моим словам, как ребёнок, который впервые увидел радугу. – Ты всегда умеешь меня удивить, Макс. Продолжай. – Ну а когда утром я проснулся, пошёл искать Шурфа, и встретил в трактире «Старый дом» шерифа Кеттари, который популярно мне объяснил, что я натворил и как это можно исправить. – Махи это умеет, – хмыкнул Джуффин. – Так что он тебе сказал? – Сказал, как найти Шурфа. – А ещё? – допытывалось моё начальство. – Ну, я и нашёл его, уже пришедшего в себя. А потом, по совету сэра Махи, дал ему своей крови. Я ж могущественный, сил нет, – усмешка вышла не слишком весёлой. – Ты дал ему попробовать своей крови, Макс?! – о, он не просто изумлён. Шокирован – куда ближе к истине. – Да. А я не должен был? – мой голос звучит спокойно и ровно, и я вдруг понимаю, кому она принадлежит, эта сдержанность. Ох, Шурф, если б ты ещё и рядом стоял, сие придавало бы мне куда больше уверенности. – М-да, – Джуффин в задумчивости потёр подбородок. – А я всё гадал, что не так. – А что-то не так? – Именно, Макс. Именно, – он вздохнул, как мне показалось, горько. – Понимаешь, я когда-то давно взял на себя ответственность за поступки Безумного Рыбника и, конечно же, контроль над ним. А теперь ты его выпустил, и если он и подчинится кому-то – только тебе. Однако я совсем не уверен, что у тебя получится. – Но ведь с Шурфом всё в порядке, – по правде сказать, слова шефа меня изумили. Я-то полагал, он вроде тюремщика для Мастера Пресекающего, а теперь выясняется, что Джуффин контролировал Безумного Рыбника, и был неким гарантом его безвредности. А я, как всегда, сделал ситуацию куда сложнее. – Хвала Магистрам, пока да. Но что будет через дюжину дней или через две? Ни ты, ни я не можем ручаться за его абсолютную стабильность. – Не думаю, что безумство одержит над нашим Мастером Пресекающим верх. – И я так думаю. Но поробуй убедить в этом Нуфлина Мони Маха, Макс. – А какое отношение имеет Великий Магистр Ордена Семилистника к делам Тайного Сыска? – Самое прямое. Только под моё поручительство он согласился снять все повинности с нашего сэра Шурфа, и с условием, что Безумный Рыбник никогда больше не будет разгуливать по улицам Ехо. – А он и не будет. Если нужно новое поручительство – пускай будет моё. Ведь теперь я в ответе за нашего Мастера Пресекающего Ненужные Жизни, – я говорил совершенно серьёзно и даже немного пафосно, как по мне. Но Джуффин, к моему удивлению, не рассмеялся, а так же серьёзно мне ответил: – Боюсь, у тебя теперь просто нет выбора, Макс. Твои слова имеют чересчур большой вес, чтобы с ними не считаться. – Это вы про то, что все мои желания исполняются, рано или поздно, так или иначе? – мне вдруг стало любопытно до зуда в кончиках пальцев, что же Джуффин ответит мне. – Именно. Сразу видно, что ты пообщался с Махи, – он тихо рассмеялся. – Этот старый хитрец, как всегда, сказал всё и ничего. – Ох, Джуффин, уморили! – теперь смеялся и я. – И это говорите мне вы – самый большой плут из всех, кого я знаю?! – Не самый. До моего учителя мне ещё далеко, – он подмигнул мне. – Пока что. – Увы, не могу согласиться с вами. Махи, по крайней мере, сказал мне куда больше вас. – Ага, и ты теперь таааак много знаешь, что скоро лопнешь, сэр Макс, – к Джуффину вернулась его привычная весёлость, но теперь я хорошо понимал, что она призрачная – как маска, которую ему удобно носить. Впрочем, кто поручится, что я сам сейчас не в маске? – Если правильно понимать слова сэра Аинти, можно узнать много интересного. – Вот именно, – буркнул шеф. – Но я понял, что вы втянули меня в какую-то игру, Джуффин. Правил я пока не знаю, но зато исполняю в ней не самую последнюю роль, – я хитренько ухмыльнулся, довольный озадаченным видом шефа. – Удачи тебе, сэр Макс, в разгадывании этой несуществующей тайны. Вместо того, чтобы работать, все сотрудники Тайного Сыска разгадывают какие-то тайны! Вся надежда на сэра Шурфа. Он – последний оплот здравого смысла в нашем бедламе, – на его губах заиграла не менее хитрая улыбка, но я вдруг понял, что мои слова – правда, и Джуффин пытается обратить всё в шутку, только бы я и впрямь не стал дальше развивать эту тему. Что ж, подыграю ему. Мне не жалко. – Как скажете, сэр Почтеннейший Начальник, – я встал со стула и шутовски ему поклонился. – Кстати, о работе: я должен лично встретиться с Великим Магистром Ордена Семилистника? – Ага. К тому же, нас уже ждут, – ого, умеет шеф ускорять события, ничего не скажешь! Делает несколько дел одновременно. Ни дать ни взять – хренов Юлий Цезарь! Сэр Халли встал из-за стола, направившись к выходу. – Леди Сотофа?! – с восторгом спросил я. Эта милая старушка мне чрезвычайно понравилась. – А кто ж ещё. Надо сказать, она обрадовалась не меньше тебя. Ты пользуешься популярностью у женщин, сэр Макс, – мы уже сидели в амобилере, когда я ответил шефу, трогаясь с места: – Только у таких мудрых старых леди. – Не такая уж она и старая, – хмыкнул Джуффин. – Притворяется хорошо. Мы с Сотофой ровесники. – Значит, и вы отлично маскируетесь, Господин Начальник. – Мне по должности положено выглядеть солидно, – пряча улыбку, ответил шеф.        Остаток пути мы ехали молча, пока не оказались возле Иафаха, где около совершенно гладкой стены нас ожидала леди Сотофа. Я впервые предстал перед ней как сэр Макс, но она снова несказанно обрадовалась мне, будто я и вправду приходился ей если не внуком, то, по меньшей мере, племянником. И я, как и в прошлый раз, смутился такому тёплому приёму. Впрочем, мы даже камры не успели выпить в её компании – нас уже ждал Нуфлин Мони Мах.        Леди Сотофа повела нас длинными коридорами Иафаха, пока мы не оказались около ничем не приметной двери, которую она отворила, кивком приглашая войти. Это оказался кабинет Великого Магистра, огромный, в светло-бежевых тонах, и за массивным столом в непомерно большом кресле расположился маленький лысый старичок, сморщенный и слегка сгорбившийся. Надо ещё отметить, что передо мной сидел типичный старый еврей: какой-нибудь Моисей или Соломон, или, на худой конец, Изя. И, как оказалось, голос его соответствовал образу – довольно писклявый и немного скрипучий. Нуфлин Мони Мах разглядывал меня своими выцветшими голубыми глазами, маленькими и хитрыми, но ещё хранившими блеск былого могущества своего хозяина. Если честно, я чувствовал себя товаром, который этот старый еврей очень хочет приобрести, но страшно жлобится из-за цены. – Вы таки проходите, мальчики, – довольно приветливо сказал Великий Магистр, указывая нам на кресла, куда менее солидные, чем его собственное, которые стояли у стола. – Вижу тебя как наяву, сэр Макс, – он церемониально прикрыл глаза ладонью, как и принято в Ехо. Я последовал его примеру. – И я рад с вами познакомиться, сэр Мони Мах, – вежливо ответил я. – Можно просто Нуфлин, мальчик. А то я чувствую себя на пять веков старше, чем я есть, – он сухо рассмеялся. – Джуффин, тебе следовало бы поучиться вежливости у сэра Макса. – Поздно мне уже учиться, Нуфлин. Ты же знаешь, старую лису трудно выучить новым трюкам, – шеф тоже засмеялся. – Да какие ещё твои годы, мальчик, – отмахнулся Нуфлин. – Ну уж сколько есть – все мои, – я тихонько сидел и наблюдал за ними: эти двое внимательно смотрели друг на друга, скрестив взгляды, как шпаги. – Я в твоём возрасте ещё девицам прохода не давал, – он достал из стола маленькую табакерку и взял из неё щепоть табака. Я впервые видел, чтобы местный табак нюхали, а не курили. – Тогда были другие времена, Нуфлин. – Именно, Джуффин. Другие времена, и другие разговоры, если ты помнишь, – проворчал этот старый еврей. – Я ничего не забываю, – Джуффин достал из кармана своего тёмно-серого лоохи трубку и стал её набивать. – Неужели? – язвительно спросил Великий Магистр. – Тогда ты должен помнить, что сказал мне о своём Безумном Рыбнике. – Помню. Но, видишь ли, Нуфлин, он уже не мой, – Джуффин развёл руками: мол, извините, бананов нет. – Очень интересно. А чей же тогда? – хитрые голубые глазки стали двумя узкими щёлками. – Все вопросы к сэру Максу, – после этих слов Нуфлин Мони Мах озадаченно посмотрел на меня. – Что ты имеешь в виду, Джуффин? – в его голосе слышались нотки растерянности. – Только то, что ты услышал. Макс сегодня сказал: «Теперь я в ответе за нашего Мастера Пресекающего Ненужные Жизни», – шеф прямо процитировал меня. Это действительно было нужно? Но когда я перевожу взгляд на Нуфлина Мони Маха, понимаю: не просто нужно – необходимо. Старичок вдруг расправляет плечи и даже вроде кажется больше, чем он есть на самом деле. Растерянность сменяется каким-то уважительным почтением, что меня весьма удивляет. Кажется, это и вправду Игра. Навроде шахматной партии. И я – отнюдь не последняя фигура на клетчатой доске. Очень интересно. – Ну, раз так, я спокоен, – напряжение, царившее в комнате, вдруг спадает. – В отличие от тебя, Старый Лис, Максу можно верить. Он честный и вежливый мальчик. – Ага. И, к тому же, его слова – весомый аргумент, – Почтеннейший Начальник насмешливо фыркает, совсем как лиса. – С этим не поспоришь, – старый еврей вдруг подмигивает мне заговорщически. – Неплохо носить Мантию Смерти, а, мальчик?! Сразу становишься важной и значительной фигурой, и можешь послать весь Мир к Тёмным Магистрам. А ты – вообще особый случай. Ты, Макс, можешь сказать всему Миру «нет», и не будешь ему чем-то обязан. Именно поэтому я тебе верю, а этому пройдохе Джуффину – ни на грош. – Не такой уж я и пройдоха, – наигранно-обиженно произнёс шеф. – Ты его слушай поменьше, мальчик, – продолжил наставлять меня этот старый еврей. – Запомни, однажды тебе захочется сказать всему Миру «нет» и свалить куда подальше. И мой тебе совет: сделай это. Не пожалеешь. Будешь тогда с благодарностью вспоминать старого Нуфлина. – Хочется верить, такое время наступит нескоро, – улыбаюсь я Великому Магистру. – Мне здесь очень нравится, и, надеюсь, Мир этот никуда деваться не собирается. – И я на это надеюсь, – усмехается старик. – Хорошо махнуть к Тёмным Магистрам, когда есть куда вернуться. Но я и не стал бы возвращаться. Хотя, сейчас ты меня не поймёшь. Вот придёшь ко мне лет через пятьсот, тогда и поговорим. – Ты же собирался помереть лет через триста, – с напускной серьёзностью напомнил ему Джуффин. – Мне бы очень пошла Мантия Великого Магистра, не находишь, Нуфлин?! – Ты-таки слышал этого бессердечного кеттарийца, мальчик?! – сокрушался глава Ордена Семилистника. – Всё извести меня хочет, злодей! – Да что-то никак не выходит, – с тоской произнёс Джуффин, а я хохотал, слушая их разговор. – А всё потому, что стараешься плохо, – гаденько захихикал старик. – Увы, не всё в моей власти, – Господин Почтеннейший Начальник развёл руками. – Зато в моей – всё, – триумфально усмехнулся Великий Магистр. – Что правда, то правда. – Джуффин, ох и надоели мы Максу с нашими вечными препирательствами. Не находишь, что пора сделать перерыв и выпить хорошего вина? Тем более, есть повод. – Я всегда не прочь выпить орденского вина, особенно если оно из дальних погребов, – сэр Халли улыбался до ушей. – Можно подумать, ты таки мало его выпил, – фыркнул Нуфлин Мони Мах. – Сотофа, небось, регулярно снабжает тебя лучшими винами ордена. – Не наговаривай понапрасну на хорошего человека, – с наигранной строгостью сказал Джуффин.        Ответить Великий Магистр не успевает, потому что раздаётся стук в дверь, и в кабинет входит послушник Ордена Семилистника, держа в руках поднос с бутылкой вина и тремя бокалами на низких ножках. Он разлил вино по бокалам и удалился, почтительно поклонившись Нуфлину. Я сделал маленький глоток и сразу признал вино: «Тёмная суть». Именно его мы с Шурфом пили, когда я пришёл к нему в гости. И тогда же я увидел на книжной полке прокушенную мною белую перчатку из тонкой кожи… Я почувствовал, что щёки начинают теплеть, и переключил своё внимание на физиономию шефа, весьма довольную и немного удивлённую. Ещё бы ему не удивляться. Это вино, по словам Шурфа, было наперечёт в погребах Ордена Семилистника, и вдруг бац – старый скряга (а я нисколько не сомневался, что Великий Магистр жмот каких поискать) извлёк такое сокровище, да ещё и, считай, без повода. – Хороший выбор, Нуфлин. – Можно подумать, ты пьёшь «Тёмную суть» впервые, – проворчал старый еврей. – Не впервые. Но это очень щедро с твоей стороны, – ехидненько заметил Джуффин. – Не каждый день мне выпадает удовольствие беседовать с такими честными и ответственными мальчиками, как сэр Макс, чьё слово воистину нерушимо, – опять они говорят загадками. – Это точно. Но, знаешь, Нуфлин, мне до глубины души обидно, что из-за Кодекса Хрембера пострадала наша кухня. Вспомни вкус пирога «Чакатта», например, – физиономия Джуффина выражала ну просто мировую скорбь. А мне грустить было не о чем, ведь я никогда не пробовал этот самый «Чакатта». Зато яблочный пирог моей бабушки помню до сих пор. Вот это воистину волшебное кушанье. – Джуффин, не строй из себя мученика, – с кислой миной произнёс Великий Магистр Ордена Семилистника. – Тебе совершенно не идёт этот образ, кеттариец. А насчёт нашей старой кухни я тебе так скажу: тот, кто хочет просто вкусно покушать, может обойтись и без всяких там нарушений. Верно я говорю, мальчик? – его хитрющие маленькие глазки устремляются на меня. – Я не знаю, сэр Нуфлин. Мне не доводилось пробовать блюд из вашей старой кухни. Зато яблочный пирог, который готовила моя бабушка, вкусен и без всякой магии вообще, – сказав это, я засовываю руку под стол, страстно желая прямо сейчас вытащить из Щели Между Мирами требуемое лакомство. Наверное, мне хочется этого слишком сильно, потому что рука моя мгновенно немеет, и я и вправду извлекаю из-под стола средних размеров блюдо, а на нём – бабушкин пирог. Вот это да! – О, я вижу, ты уже пообщался с Мабой, мальчик, – замечает Нуфлин Мони Мах, а потом обращается уже к шефу: – Вот видишь, Джуффин, никакой тебе запретной магии, и еда у тебя в руках, – он хитро смотрит на моё начальство. – Такие фокусы я освоил давным-давно, – отмахивается Почтеннейший Начальник, с недоверием глядя на меня. – А ты быстро учишься, Макс. Маба может тобой гордиться. – А он и так гордится. Хоть, по словам нашего общего знакомого, «учительство – не его стезя». Не так ли, сэр Маба? – спрашиваю я, глядя в дальний угол кабинета Нуфлина. И оба моих собеседника смотрят на меня в изумлении. – Ох, Джуффин! – в его скрипящем голосе в самом деле слышится неподдельное удивление. – Ты можешь гордиться этим мальчиком, хоть и не знаю, откуда он такой взялся. Подумать только, учуять этого старого и не в меру любопытного проныру! Ты меня сегодня очень удивил, Макс, – одобрительно кивает мне он. – А я уже-таки и сам не помню, когда в последний раз что-то меня удивляло. – Да уж, Макс, уж если ты что-то делаешь, то сразу из ряда вон выходящее, – судя по его голосу, Джуффину очень приятна похвала Нуфлина. – Ладно вам, – смущённо отмахиваюсь я. – Не хотите ли попробовать пирог моей бабушки? Он, между прочим, ещё тёплый! – я горд своей добычей, и меня начинает пьянить собственное могущество. Я прочитал немало книг и знаю, что если тебе даётся что-то очень уж легко, плата за это будет непомерно высока. Хотелось бы знать, чем придётся расплачиваться мне… – Я таки не против, мальчик. – Я тоже, – кивает мне шеф, протягивая небольшой ножик – как раз подходит для разрезания пирога.        И я отрезаю нам по небольшому кусочку. Оба колдуна, попробовав пирог, одобрительно улыбаются. Мне кажется, что пирог моей бабушки, – одна из немногих вещей, которая на непродолжительный срок примирила этих двух хитрецов. А ещё мне хочется угостить бабушкиным пирогом Шурфа… Ох, между прочим, ситуация с ним так и осталась неясной для меня. Я понял только: Нуфлин Мони Мах остался доволен моим поручительством, что Безумный Рыбник не станет снова безобразничать в Ехо. Всегда мечтал быть гарантом чьей-то стабильности и уравновешенности. Я хмыкаю про себя. Да спокойствию сэра Лонли-Локли может позавидовать камень! Скорее уж он может гарантировать мою невозмутимость, чем я – его. – Нечасто мне выпадает удовольствие полакомиться столь вкусным кушаньем, – голос старого еврея, как я уже окончательно и бесповоротно окрестил для себя Великого Магистра, вырывает меня из задумчивости. – Давно-таки я не наслаждался чьим-то обществом. Тебя это, конечно, не касается, Джуффин, – съехидничал под конец Нуфлин. – Если у тебя есть какая-то просьба ко мне, мальчик, буду рад её выполнить. – Значит, наш Мастер Пресекающий так и продолжит свою работу в Тайном Сыске? И вы не отправите его в Приют Безумных? – это волновало меня больше всего на свете. – Ох, ты-таки очень забавный, сэр Макс. Я же сказал, что верю твоему слову. И если ваш Рыбник хочет работать в Тайном Сыске, пускай себе работает. Я спрашивал, нет ли пожеланий у тебя лично. – Ну, Джуффин так нахваливал вашу прежнюю кухню, что мне вдруг стало любопытно… – замялся я, – любопытно попробовать хоть одно блюдо, приготовленное по старым рецептам. – Учись, кеттариец, как надо просить Нуфлина, – язвительно произнёс Великий Магистр Ордена Семилистника. – Таки даю вам своё благословение на возрождение старой кухни: каждый повар пускай надевает серьгу Охолла в ухо и в своё удовольствие экспериментирует с запретной магией, чёрной или белой, вплоть до двадцатой ступени. Но больше – ни-ни! – Спасибо, Нуфлин, – кивнул ему шеф, допивая остатки своей камры. – И раз уж выяснены все вопросы, мы с Максом не смеем больше отнимать твоё драгоценное время. – Ой, Джуффин, а то я не знаю, что ты сейчас пойдёшь к своей подружке – перемывать старые косточки Нуфлина! – фыркнул старик. – Как ты мог такое подумать! – у шефа был голос девицы, которую несправедливо оклеветали в бесчестии. – Да и не в моём возрасте по подружкам бегать, тем более к таким, как Сотофа. Ты же знаешь, её уже давно, кроме магии, ничего не интересует. – Я и тебя знаю, Старый Лис! Иди себе, раз собрался. А ты в следующий раз приходи без него, мальчик. Находиться в твоём обществе – истинное удовольствие, – голос у него всё равно сварливый, каким и положено быть голосу старика-еврея. Я только кивнул в ответ и вежливо попрощался с Великим Магистром Ордена Семилистника, Благостного и Единственного.        Когда мы уже ехали обратно в Дом у Моста, перед этим выпив камры ещё и в обществе леди Сотофы, шеф заметил, что Нуфлин редко испытывает к кому-то такое сердечное расположение, какое выказал мне. А я только отшутился: мол, разве я мог, весь из себя такой замечательный, не понравиться Нуфлину Мони Маху. Но Джуффин как-то странно смотрел на меня временами. Будто пытался что-то увидеть – и не видел. Или не мог углядеть во мне. И от этого ему становилось тревожно. Странно, но мне удавалось прочесть в шефе его истинное настроение за маской вечной насмешливой весёлости. Надо полагать, этим умением я обязан Шурфу. Думаю, именно это он имел в виду, говоря, что принадлежит мне. И я – ему.        Господин Почтеннейший Начальник зазывает меня в свой кабинет, как только мы прибываем в Дом у Моста, полагаю, с намерением закончить наш разговор о Мастере Пресекающем. Да и ехать домой мне нет смысла: солнце уже почти зашло – моё рабочее время вот-вот начнётся. – Тебе не кажется, что наша беседа ещё не завершена? – с весельем в голосе спросил меня Джуффин, усаживаясь в, пока ещё своё, – ровно до захода солнца – кресло. – Кажется, – отозвался я. – Что ещё я должен знать? – В первую очередь, ты обязан ни в коем случае не делать некоторых вещей, – шеф стал набивать свою трубку. – А именно? – Думаю, Безумному Рыбнику явно понравился вкус твоей силы, раз уж он согласился с тобой сотрудничать и не слетел с катушек полностью. Понимаешь, что это значит? – Я очень вкусный? – весело предположил я. Не дай Магистры, ещё догадается, насколько я понравился Рыбнику. – Ага. Даже чересчур вкусный – для него, – Джуффин выпустил несколько колец дыма, а потом продолжил: – Я с самого начала подозревал, что ты искушаешь Безумного Рыбника своим могуществом. Однако и представить себе не мог, как всё может обернуться. – Простите, Джуффин, но я не понимаю, что вас так пугает, – его страхи и вправду казались мне надуманными. А если нет? Если шеф тревожится вовсе не из-за Шурфа, а из-за меня? Дырку в небе над этим старым хитрецом! Что за игру он затеял?! И какая роль отведена мне? Кажется, Почтеннейшее Начальство опасается, что Шурф может спутать ему все карты. Если уже не спутал… – Меня страшит неуравновешенность сэра Шурфа, Макс. Ты хоть представляешь, как несвойственно для него вчерашнее поведение?        «Ещё бы мне не знать!» – усмехаюсь про себя. А вслух произношу: – Вы о чём, Джуффин? Нормально он себя вёл. Просто мы устали и… – шеф жестом не прервал мою речь. – Не в том дело. Сэр Шурф – очень дисциплинированный человек. Настолько, что ему следовало бы сразу пройти в мой кабинет и предоставить полный отчёт о вашем путешествии. А что сделал он? Пошёл провожать тебя до амобилера, будто ты сам дороги не найдёшь. – Всё равно не понимаю – что здесь странного? – ох, я прекрасно знал, к чему клонит Джуффин. Мало того, что Безумный Рыбник ему не подчиняется (уже ход игры нарушен), так ещё и неизвестно, как буду вести себя я. А если не по его схеме?! – Ты знаешь, что сэр Шуфр потомок кейифайев (1)? – очень серьёзно спросил меня шеф. – Потомок кого? – я и вправду не знал. – Кейифайев. Или эльфов, если тебе так привычнее, – он смотрел на меня столь пристально, что я невольно съёжился под этим колючим взглядом, совсем как у его учителя. – И что с того? Подумаешь, сэр Шурф – немножко эльф! – я хмыкнул. – На четверть, если быть точным, – мой собеседник опять выпустил кольца дыма, прежде чем продолжить: – Понимаешь, Макс, в нашем Мире не так строго относятся к однополым парам, как у тебя на родине. А эльфы испокон веков вообще не видели никакой разницы между женщинами и мужчинами. Они заключали союзы с тем, кто им нравился, независимо от пола партнёра. Улавливаешь, к чему я клоню? – Что эти ваши кейифайи часто находились в однополых отношениях, – делаю вывод я. – Именно. – Ну а наш Мастер Пресекающий здесь причём? – А притом: его забота о тебе может очень быстро зайти гораздо дальше дружбы. Это в его природе, не говоря уже, что Безумный Рыбник будет жаждать такой степени интимности с тобой, – надо же, слова-то какие нашёл – «такая степень интимности»! – То есть Шурф захочет…секса? – я постарался выглядеть как можно более озадаченным. – Насчёт сэра Шурфа не знаю, но теперь на его нынешнюю личность большое влияние оказывает Безумный Рыбник. А этот захочет, можешь мне поверить. Так вот: ты не должен позволять ему ничего подобного, Макс. Это очень опасно для вас обоих. Сэр Лонли-Локли может окончательно сойти с ума, ну а ты просто умрёшь, если он увлечётся и захочет выпить всю твою силу, – он вздохнул. – Понимаешь, для Безумного Рыбника нет ничего желанней могущества. Он им буквально бредит. Это чтобы ты не думал, будто такое существо способно любить. Ему нужна сила – и только. Мир вообще так устроен: чем больше твое могущество, тем меньше простой человеческой любви остается на твою долю – и Магистры с ней, вот уж без чего можно обойтись!(2) Когда-нибудь и ты это поймёшь, Макс. – Вы допускаете мысль, что я могу увлечься Шурфом?! – я начинаю нервно хихикать, но вовсе не от своего вопроса. О, нет, меня напугали слова Джуффина. А что если он прав, и влечение Шурфа ко мне обусловлено только его жаждой силы – пусть и конкретно моей?! Или он уже о чём-то догадался и пытается меня запутать? А ты, приятель, и так запутался – дальше некуда. Нет, я не мог столь жестоко ошибиться. Нужно верить себе – и Шурфу. И всё же мне становится горько от слов шефа. Неужели ему удалось вытравить из себя все эмоции? С недавних пор я стал замечать – да, он смог это сделать. Но зачем? Что случилось с сэром Джуффином Халли, если он считает: лучше быть одному и не иметь никаких привязанностей – ни к кому. Мне становится его жаль. Как Джуффин до сих пор ещё дышит – никого не любя? Или это просто я такой романтичный дурак? – Поверь мне, Рыбник может быть очень убедителен, – прерывает мои размышления шеф. – А вы что – пробовали? – усмехаюсь я. – Не в том дело, Макс. Я просто хочу уберечь тебя от разочарований, – ишь ты, выискался «добрый дядюшка»! – Клятвенно обещаю, что никогда не буду испытывать к своему другу ничего такого, – я даже приложил руку к сердцу, но уже похрюкивал от смеха. Пусть лучше Джуффин считает, будто даже подобная мысль кажется мне абсурдом. – Будем надеяться, что ты прав. Ну и на железную волю сэра Шурфа, конечно, – он заговорщически мне подмигивает. – Да, вот ещё что: никогда больше не давай ему своей крови. – А не то он станет вампиром? – с наигранным испугом спрашиваю я. – Что-то в этом роде, – шеф прячет свою трубку в один из ящиков стола, поднимается и весело добавляет: – Ох, что-то я заработался сегодня! Пора и баиньки. Ты так не считаешь, сэр Макс?! – Считаю-считаю, – улыбаюсь я. – Вот и чудненько. Хорошей ночи!        Когда дверь за Джуффином закрывается, я перемещаю Ночную Задницу шефа, то есть всего себя, на своё законное – по ночам, так точно – начальское место, и перебираю в голове всё сказанное шефом. Собственно, меня больше всего волнует одна мысль: правда ли я не должен допускать совсем никакой близости с Шурфом? Мастер Пресекающий говорил, что по возвращении в Ехо всё будет как раньше, но оба мы понимали – это невозможно. Как я могу забыть нашу ночь в Городе в Горах? Или прогулку по старому парку? А наш разделённый сон в Мире Пустынных Пляжей, где только песок и океан? Никогда я не смогу быть как Джуффин. Не чувствовать ничего? А зачем вообще жить в таком случае? Какая ужасная участь: просто слушать тиканье часов и понимать – это единственное, что у тебя есть. А ведь шеф так жил не одно столетие… Но я не хочу превратиться в бездушное существо – никакое могущество этого не стоит. Хотя, что-то мне подсказывало: чего-чего, а силы у меня всегда будет хоть отбавляй. Вот я и буду отбавлять – Шурфу. О, кстати, я же собирался угостить его бабушкиным пирогом! Улыбнувшись этой мысли, я направился в Самый Страшный Кабинет нашей организации, откуда-то зная, что его хозяин ещё не уехал домой. Мне тебя не хватает, как обрыва у края, Чтоб любить и сорваться на подступах к раю… Ника Ратомская Я тихо постучал и вошёл, зная, что приглашения всё равно не будет. Иногда мне казалось, что Мастер Пресекающий Ненужные Жизни просто прикалывается таким своеобразным способом: испытывает силу духа сотрудников Дома у Моста, и просто ухахатывается про себя, когда они постучат, и ждут приглашения войти несколько минут, а, не дождавшись, в страхе удаляются восвояси. Да, это было бы забавно, но только если речь идёт не о сэре Лонли-Локли, единственном и, я бы сказал, каменно-невозмутимом. То есть каменно-невозмутимом – для всех, кроме меня. Уж кто-кто, а я знаю, каков Мастер Пресекающий на самом деле. Но никому не скажу! Я усмехнулся своим мыслям и направился прямо к столу Шурфа, который, как и всегда, не прекратил писать при моём появлении. – Хороший вечер, сэр Шурф, – тихо поздоровался я, и он в удивлении поднял голову, глядя на меня. – Ага, я пришёл. И сейчас мы будем самым бессовестным образом порочить твой кабинет совместной трапезой, – я уже улыбался до ушей. Честно говоря, больше всего на свете мне хотелось просто обнять этого неприступного типа: я соскучился. – Макс, что-то случилось? – безусловно, я немного переигрывал со своим хорошим настроением, и Мастер Пресекающий сразу это понял. Почувствовал. – Нет. Мне просто хотелось тебя увидеть, – уже гораздо тише ответил я. – И угостить самым вкусным пирогом на свете. – Самым вкусным пирогом? Уж не балолвался ли ты с запретной магией, чтобы его приготовить? – уголки его губ дрогнули в намёке на улыбку. Конечно же, он услышал мои первые слова, иначе серые глаза не стали бы ещё темнее. Но вслух ничего не сказал по этому поводу. Зато фразу про пирог решил прокомментировать и даже пошутить по этому поводу. – Нет. Я всего лишь достану его из-под твоего стола, – сказав это, я засовываю руку под стол, и она почти мгновенно немеет. Вуаля – бабушкин яблочный пирог! И снова очень тёплый, как будто она только-только вытащила его из духовки. Но есть в сухомятку как-то тоскливо, и я достаю две чашечки кофе, с мёдом, корицей и имбирем, совсем как в кафе моей Мерилин. Шурф ещё больше удивляется, когда ощущает знакомый аромат, и его каменное лицо будто оживает – маска слетела – и на нём теперь вполне читаемые эмоции. – Макс, мой рабочий стол не то место, где удобно принимать пищу, – очень строгим голосом изрёк Мастер Пресекающий и, взяв наши чашки, направился к ковру у стены. А я подхватил блюдо с пирогом и последовал за ним.        Я нарезаю пирог небольшим кинжальчиком, который всё время ношу в ножнах у бедра. Мне куда больше нравится использовать это боевое оружие вот так, чем по его прямому назначению. Этот кинжал появился у меня после истории с моим соотечественником-маньяком, который «приехал» в Ехо на том же трамвае, что и я.        Несколько минут проходят в тишине, пока мы «принимаем пищу», как выразился Шурф. Но когда кофе заканчивается, и пирог съеден, оказывается, что и слов у нас нет. Вместо этого я достаю из кармана пачку сигарет – початую – для себя, и ещё одну абсолютно целую – для Мастера Пресекающего. И мы закуриваем. Как-то само собой получается, что я склоняю голову к нему на плечо, но большей близости и не требуется в данный момент. Когда в моей руке остаётся только окурок, я вдруг понимаю, что в кабинете сэра Лонли-Локли нет пепельницы, поскольку в Ехо курят трубку (или нюхают табак), а для этого пепельница не нужна. Что ж, теперь она станет необходимым предметом этого кабинета. Засунув руку под край ковра, я жду немного дольше, чем пирога, и достаю…детский зонтик. Противно-жёлтенький, с нарисованной на нём кошачьей мордочкой и треугольными ушками. Ладно. Дубль два. Жду ещё дольше, и вуаля – снова зонтик! Только теперь он ярко-розовый, и явно женский. Я ворчу себе под нос, и вот в третий раз достаю требуемое – белую керамическую пепельницу. Я облегчённо вздыхаю, когда вижу – в моих руках не очередной зонтик, а за спиной слышу тихий смех Шурфа. Возмущённый, что не вижу этого грандиозного зрелища, поворачиваюсь к Мастеру Пресекающему, намереваясь сказать ему, что грешно смеяться над новичками, которые только-только наловчились работать со Щелью Между Мирами, но умолкаю, стоит только нашим взглядам встретиться. Машинально гашу в поставленной между нами пепельнице свой окурок – Шурф поступает так же – и не могу разорвать зрительного контакта. А моя рука сама… сама тянется, чтобы дотронуться до его щеки, и Мастер Пресекающий закрывает глаза, делая глубокий вдох и так же выдыхая. И мы застываем. Я не могу перестать прикасаться к нему, а невозмутимый сэр Лонли-Локли сейчас выглядит растерянным, как ребёнок, который потерялся в толпе. Но, спустя какое-то мгновение, Шурф обхватывает моё запястье рукой, обтянутой в тонкую кожу белой перчатки, и отводит от своего лица. Мне ещё учиться и учиться такому самоконтролю. Я разочарованно вздыхаю, что не укрывается от Мастера Пресекающего. – Это очень неразумно с твоей стороны, – его голос стал на тембр ниже, а хрипотца – куда заметней, и по телу моему пробегают мурашки. – Прости, – я виновато опускаю голову, – оно само как-то вышло… – Знаю, – тихий ответ. – Но стоит нам позволить себе один раз… – Не надо, Шурф, – я прикладываю указательный палец к его губам, призывая к молчанию, и тут же убираю руку. Нам много не надо: одно касание – и башня слетает к чёртовой матери. – Я всё понимаю. – Что тебе сказал сэр Джуффин? – спрашивает он минуту спустя, когда мы отдаляемся друг от друга и просто сидим на ковре, прислонившись к стене. – Что у тебя особенные уши, – я начинаю смеяться, вспоминая этот разговор. – Особенные? – недоумевает мой Мастер Пресекающий. – Макс, я уверяю тебя, мои уши такие же, как у всех. Не понимаю, с чего вдруг сэр Джуффин решил сказать неправду, – закончив говорить, Шурф снимает свой тюрбан – просто неслыханное дело: сэр Лонли-Локли в рабочее время – и без головного убора! – и наглядно демонстрирует мне, что Джуффин бессовестно врал про его остроухость. А я начинаю хохотать и не могу остановиться. Этот парень очень многое понимает буквально, и потому некоторые его слова и поступки кажутся забавными и даже нелепыми. Конечно же, это смешно, но ровно до тех пор, пока я не вспоминаю, как мои пальцы утопали в серебристо-чёрных волосах…        Меня словно переключает, и я уже не просто протягиваю руку – весь придвигаюсь к нему, а пальцы быстро находят ленту, которая туго стягивает эти волосы в хвост, и тянут за неё. Чёрный серебряный шёлк рассыпается по плечам и спине, а я заворожённо наблюдаю за этим зрелищем, чтобы в следующее мгновение зарыться пальцами в волосы и привлечь Шурфа к себе – ближе. Ещё ближе. Я почти невесомо целую прохладные губы, сжатые в тонкую линию. И мне совершенно не хочется думать, как поступит Мастер Пресекающий в следующий момент. Оттолкнёт – и правильно. Я что-то совсем распустился. Это ведь нечестно – провоцировать его. Но разве минутой ранее он не сделал то же самое?...        Его губы дрогнули, приоткрываясь, и наши дыхания перемешались. Но я не пытаюсь углубить поцелуй, касаюсь краешка его рта, целую щёку, висок, и слышу тихий стон, наполненный мучительной жаждой близости – жаждой меня. Руки Шурфа оплетаются вокруг моей талии, прижимая ближе, а губы уже целуют мою шею, жадно покусывая кожу. Я понимаю, что эти ласки оставят «следы». И хочу этого больше всего на свете. Чуткие пальцы забираются под моё чёрное лоохи с золотой каймой и гладят спину. Эта ласка – обещание большего, и я невольно выгибаюсь под нежными, но уверенными прикосновениями. А губы Мастера Пресекающего уже находят мои, сминая их в головокружительно глубоком поцелуе. Бесстыдный язык исследует, завоёвывает, переплетается с моим собственным, и я отвечаю на поцелуй, совершенно не задумываясь, что сейчас мы находимся в кабинете Шурфа, и у меня началась рабочая ночь, а сэру Лонли-Локли уже давно пора домой, где его ждёт очаровательная леди Хельна. Мысль о жене Шурфа немного меня отрезвляет, и я прекращаю поцелуй, зарываясь лицом в серебристую ночь его распущенных волос. Оба мы тяжело и прерывисто дышим, и мой Мастер Пресекающий не прекращает гладить меня по спине, только теперь эти прикосновения успокаивающие. А я боюсь, что вот сейчас он посмотрит на меня и всё поймёт – просто прочтёт мои мысли. Я ещё сильнее обнимаю его за плечи, думая о том, какая же я скотина. Леди Хельна не заслужила, чтобы… Чёрт возьми, я даже не знаю, что за чувства Шурф испытывает к своей жене! Может быть, именно я здесь лишний? И наша тяга друг к другу скоро ослабнет, если не давать себе волю? Я не могу у него спросить, почему он на ней женился. Сэр Лонли-Локли не из тех, кто будет заключать брак просто так – для галочки. Значит, он её любит. А я… – Макс… – тихо зовёт меня Шурф, но я не отвечаю, чувствуя, как жгут глаза не пролитые слёзы. На душе делается так горько и противно, что… – Макс… – его голос заполняет собой всё пространство. Ничего не остаётся – только этот глубокий голос, который имеет надо мною абсолютную власть. Я медленно отстраняюсь и хочу подняться, но он не позволяет. – Прости. Всё-таки я полный болван, хоть ты и отрицаешь это, – произношу я тихо. – Мне лучше уйти. – Перестань, – в его голосе звучит твёрдость и даже некоторая злость. С чего бы Шурфу на меня злиться? Я же хочу как лучше, а он… – Что ты себе напридумывал? – Всякую ерунду, конечно, – я горько усмехаюсь. – Макс, посмотри на меня, – просит он, но я не хочу смотреть. Не могу глядеть сейчас в глаза Мастера Пресекающего – он же всё поймёт, всё увидит.        Поняв, что я не собираюсь выполнять его просьбу, он берёт меня за подбородок и поднимает мою низко опущенную голову. Я тут же закрываю глаза: не должен увидеть. А ладонь Шурфа перемещается мне на щёку, нежно лаская кожу. Приятно. Чёрт возьми, как же приятно… Его губы касаются моих, и я невольно откликаюсь на прикосновение. Но в следующее мгновение разрываю поцелуй, возмущённо глядя на Мастера Пресекающего. – Ты что, опять хочешь по новой…?! – я не успеваю закончить, потому что падаю в чёрную бездну его глаз. Радужка и зрачок стали одного цвета. Но в его взгляде столько щемящей нежности… Опять я подумал не то и понял всё не так. – И вправду болван, – Шурф едва заметно улыбается мне. – А то! Я ведь столько раз говорил тебе, но ты не верил, – тихо отвечаю я. – О чём ты подумал? – в его голосе звучит такая настойчивость, что я не могу не ответить. – О том, что я непроходимый дурак, – я невольно улыбаюсь. – А ещё? – Ещё о том, что я совершенно не думаю о чувствах других людей. – Кто конкретно пришёл тебе на ум? – он ведь не отстанет, пока я не скажу. – Твоя жен… Леди Хельна, – я снова опускаю голову, утыкаясь лбом Шурфу в плечо. – И что же тебя так огорчило при мысли о моей жене? – странно, но его голос очень спокоен. – Ты ведь женился на ней, потому что… – я не могу произнести эти слова и замолкаю. – Потому что сэр Джуффин сказал мне однажды: «Убийце на Королевской Службе не помешает статус женатого человека». И вскоре я встретил Хельну, сходящую с ума абсолютно по всем сотрудникам Тайного Сыска, поэтому она очень быстро согласилась стать моей женой и играть роль заботливой хозяйки в моём доме. Я же со своей стороны обеспечил стабильность её материального положения. Хельна – поэтесса. А с такой профессией нынче очень трудно достойно жить. Вот и всё, – так он мог бы рассказывать маленькому ребёнку, что в темноте на самом деле нет никаких чудовищ, и каким-то образом ещё и доказать сей факт. Я невольно улыбнулся. – Значит, леди Хельна – ярая фанатка нашей организации? – Именно так, – его ладонь погладила меня по голове. – Тогда я точно дурак, Шурф, – я поднял голову, глядя в его насмешливые глаза, теперь уже – просто тёмно-серые. – Но я рад ещё раз подтвердить, что не безнадёжный, – совершенно серьёзно говорит сэр Лонли-Локли. – Да уж, вот и поговорили, – я смеюсь, отчасти просто над ситуацией, отчасти от – нервного напряжения. Только что Шурф ясно дал мне понять: его брак целиком и полностью фиктивный, и к леди Хельне он испытывает только дружеские чувства. А я-то, болван, переживал по несуществующему поводу. Ведь Шурф только мой. И я – его. – В следующий раз просто спроси. Нет такого вопроса, на который бы я не ответил тебе, – спокойно произносит он. – Угу. Так и сделаю, – я прислоняюсь к стене и кладу голову ему на плечо. – И всё-таки, что ты имел в виду, говоря, будто у меня особенные уши? – Джуффин сказал мне, что в тебе течёт кровь эльфов. Вот почему, – я достаю из пачки две сигареты, и мы какое-то время молчим, наслаждаясь процессом курения. – Кровь кейифайев, если быть точнее. Именно так они сами себя называют. Слово «эльфы» придумали люди, – менторским тоном сообщил мне Шурф. – И тебя это так сильно удивило? – Угу. А ещё Джуффин сказал (читай – предостерёг), что эти самые кейифайи совершенно не делают различий между симпатиями к женщинам и мужчинам. То есть однополые отношения для них – самая нормальная вещь в мире. – И это правда, – кивнул мне Лонли-Локли. – Не в том суть. Шеф стращал меня ненасытным Безумным Рыбником, который будет жаждать интимных отношений со мной, – голосом сказочника, который рассказывает страшную-престрашную историю, произнёс я. – И я должен очень-очень этого бояться, – я хмыкнул. – Сэр Джуффин в чём-то прав, Макс. – Ох, хоть ты не запугивай меня ужасным Безумным Рыбником, сэр Лонли-Локли! Если я не испугался с самого начала, то сейчас уже поздно бояться, ты так не считаешь?! Мастер Пресекающий Ненужные Жизни на мгновение прикрыл глаза, а потом тихо спросил: – Почему ты не испугался, Макс? – Потому что это был ты, – ответил я. – Разве могу я бояться – тебя? Только не тебя, Шурф… – А я испугался, – всё так же тихо продолжил он. – Это было второй раз за всю мою жизнь. Я боялся, что выпил тебя досуха, и уже никогда… никогда не увижу… – последние слова я скорее угадал, чем услышал. – Ну а мне было страшно, что я не смогу тебя найти, – преувеличенно весело сказал я. – Но ведь нашёл. – Ага. Я теперь всегда смогу тебя найти. А ты – меня. – Я знаю, Макс. – Тогда чего приуныл, дружище? – спросил я, и только потом понял, что сказал.        Я не просто замираю – цепенею, осознавая, что, может, именно сейчас сам всё и разрушил. Никогда больше Шурф не посмотрит на меня своими глазами-безднами, непроглядно-чёрными, но такими родными, моими… Как я мог сказать ему «дружище»? Это слово-привычка, и только. Оно пристало к моему языку, как жвачка к подошве ботинка. Так трудно отодрать её, противно-липучую! И возможно ли вообще? Я чувствую, как напряглось плечо Шурфа, когда это чёртово обращение упало в воздух. Он сидит сейчас возле меня, в любую минуту готовый уйти, не оглядываясь. И я не смогу… не смогу его удержать… – Шурф… – теперь уже я его зову, как он раньше звал меня. – Что, Макс? – в голосе звенит металл. Я понимаю: вот прямо сейчас он может сорваться. И единственное, что остановит поднимающееся в нём безумие, это… «Я не хотел этого произносить», – безмолвно шепчу ему я, обнимая окаменевшие плечи: «Ты уже никогда не будешь для меня другом, понимаешь, Шурф?» – я слышу, как замирает его дыхание: «Это просто привычка… так обращаться к тебе, но я… Ты мне очень дорог. И я…». «Не надо. Не говори этого, Макс. Умоляю. Иначе я не смогу больше притворяться, что всё как раньше. Не сумею быть тем Шурфом Лонли-Локли, которого все привыкли видеть». «Шурф…» «Да?» «Ты ведь знаешь, что…» «Знаю, Макс. Но не говори. Никогда не произноси этого. Если сэр Аинти прав, и все твои желания сбываются…» «Я понял. Но ты не сомневайся – во мне. И в нас. Единственное, чего я никогда не смогу потерять – это ты. И если так случится, что я исчезну, ты всегда-всегда найдёшь меня», – и мне кажется, будто я вижу водную гладь, в которую брошен маленький камешек, и круги, которые он вызвал, вначале маленькие, растут и ширятся. Услышано – и принято. Джуффин прав: сэр Махи Аинти сказал мне всё и ничего. Я не знаю, как управлять той силой, что живёт во мне. Но скоро узнаю.        Некоторое время мы сидим в молчании, не касаясь друг друга, только пальцы рук переплетены. И я чувствую: Шурф берёт немного моей силы, чтобы не сойти с ума и дальше носить свою бесстрастную маску холодного и сдержанного сэра Лонли-Локли. Я дал бы ему больше, если б знал, что этот поступок не вызовет Безумного Рыбника. И тогда мне пришлось бы столкнуться с сэром Джуффином Халли, непостижимо могущественным для меня. Но если он когда-нибудь захочет убить Шурфа… Наш с ним поединок – мой самый худший кошмар. И я знаю: однажды он станет реальностью. Каким я увижу Джуффина, если он сбросит все-все свои маски? Но, всё же, мне его жаль. Какую потерю он должен был пережить, чтобы стать таким, как сейчас? Ответа у меня не было. Но я знал: однажды Джуффин мне сам всё расскажет. – Уже за полночь, Шурф. Отправляйся домой. Это приказ твоего непосредственного, но очень посредственного начальства, – я улыбнулся, поднимаясь на ноги. – Надеюсь, ты не ждёшь опровержения последнего, – в серых глазах мелькнули искорки смеха. – Вот, значит, что ты думаешь обо мне, – с наигранной обидой говорю я. – Просто не вижу смысла отрицать очевидное, – эта шутка уже сроднилась с нами.        Он встаёт, стягивает лентой свои довольно растрёпанные волосы, надевает тюрбан, и мы вместе выходим из его кабинета. Хвала Магистрам, в столь поздний час никто не может этого увидеть.        Шурф отправился домой, а я – в кабинет Почтеннейшего Начальника. Куруш мирно дремлет на жёрдочке, и я, стараясь не шуметь, усаживаюсь в кресло, закидываю ноги на стол и засыпаю. А где-то на грани сна и реальности слышу слова Махи Аинти: Рано или поздно, так или иначе… Сноски: (1)В просторечии эльфы — исконные обитатели материка Уандук. В древности наиболее активные и деятельные кейифайи, так называемые амфитимайи, под предводительством короля Ульвиара Безликого завоевали немалую часть Хонхоны, если, конечно, можно назвать «завоеванием» совершенно бескровное вторжение на материк, вызвавшее скорее радость, чем негодование приветливых аборигенов. Большая часть населения Соединенного Королевства, особенно Угуланда, — потомки смешанных браков между кейифайями, исконными обитателями здешних мест крэйями и людьми, чьи массовые переселения с Черухты поближе к Сердцу Мира были в то время обычным делом. (Макс Фрай, «Ворона на мосту»). (2)Макс Фрай, «Болтливый мертвец».