С того света

Цукишима смотрит на него и не верит. Куго стоит перед ним, вполне себе живой. Ну, как живой. Тело-то давно уже мертво, покоится в земле, но душа… душа жива, душу можно поместить в гигай. — Куго?.. — Ну и чего ты на меня смотришь, будто привидение увидел? — Гинджо насмешливо фыркает, а потом осекается. — А, ну да. Привидение. Не такое страшное, как в книжках, правда. — Ты… — Сюкуро совершенно потерян. Он не знает, что делать, как реагировать. Желания обнять его, поцеловать и врезать как следует, смешиваются, путаются. — А ты думал, я тебя просто так оставлю? — смеется Гинджо и треплет Сюкуро по волосам, для чего приходится поднять руку выше собственной головы. Гинджо уже и подзабыл, насколько Цукишима высокий. Сюкуро удивленно смотрит. Все так же растерян, ничего не делает и едва-едва дрожит. Тело словно онемело, не движется в противовес желаниям. Куго же наоборот в слишком уж приподнятом настроении. Сюкуро даже на секунду кажется, что он за это время научился хорошо играть какие-то роли, но это ощущение резко исчезает, когда Куго резко его обнимает, устав ждать. — Ты какой-то заторможенный. Интересно, это ты такой сегодня или вообще таким стал? — Дурак, — наконец, выдает Цукишима и прижимается в ответ. Порывисто, резко. Горбится, пытаясь быть еще ближе. В груди щемит, сердце сжимается и заходится, стучит, кажется, слишком громко. — Я бы тебе врезал, — голос дрожит. — Но не буду. Куго снова смеется, утыкается носом в изгиб теплой шеи и чувствует, как нервно дергается кадык под тонкой кожей. Сюкуро судорожно вдыхает давно забытый запах. От ощущения такой родной реацу кожа покрывается мурашками. На глазах выступают слезы, взгляд влажно блестит. И когда Куго отстраняется, чтобы посмотреть, то осторожно касается пальцами сначала под глазом, а потом выше и обводит контур шрама, пересекающего бровь. — Я вернулся с того света не для того, чтобы смотреть на твои слезы. Шепот опаляет губы, Цукишима вздрагивает и отвечает на желанный поцелуй. Медленный и тягучий, как патока. Цукишима едва дышит, впитывает старые-новые ощущения и чувствует, как легче становится на душе. Потом они садятся на диван. Сюкуро забирается Гинджо на колени и прижимается крепко-крепко, боясь отпускать, боясь, что это просто сон, что Куго может исчезнуть, хотя в его реальности едва ли можно сомневаться. Иллюзии и галлюцинации ведь не целуют так нежно, да? Сюкуро ведет по его лицу пальцами, словно заново узнает. Обводит контур бровей, расправляет волоски и направляет их вверх одним движением. Зарывается пальцами в короткие волосы и прижимается лбом ко лбу, дыхание в дыхание. Крест Казни на груди приятно холодит кожу. Гинджо касается губами рассеченной брови в ответ, едва-едва проводит кончиком языка по шраму. Тело отвечает дрожью. Гинджо рассказывает, что с ним произошло. Рассказывает, как встретил Сибу Гандзю, как потом появился небольшой отряд квинси, просто раскидавших шинигами, словно северный ветер осенние листья. Как потом появился Куросаки Ичиго. — Ты помнишь Куросаки? — хмыкая, спрашивает Куго. И Цукишима вмиг становится слишком серьезным, напрягается и смотрит в глаза, немного отодвинувшись. — Я помню, как он проломил тебе грудь мечом. И как я потом прибежал, тоже истекая кровью. А мне преградили путь. Потом была только боль. И еще было страшно. Его глаза снова влажно блестят, а губы подрагивают. Куго морщится от воспоминаний, ему кажется, что он до сих пор чувствует резь в груди. Он помнит ту битву слишком хорошо. Все до последней детали. — У тебя будет возможность врезать рыжику, если хочешь, — тихо говорит Куго, обводя ладонью коленку Цукишимы. Он усмехается и смотрит в глаза напротив. — Тысячелетняя кровавая война между квинси и шинигами… рыжик влез в нее. Меня, кажется, тоже втянули. Я бы не хотел, чтобы и ты оказался замешан, но… — Но я пойду с тобой, потому что одного тебя отпускать нельзя, — с жаром выпаливает Сюкуро, и Куго коротко смеется. — Я не хочу терять тебя снова. — Я не для того вернулся с того света, чтобы снова расставаться. Слова слетают с губ и растворяются в новом поцелуе.