Lost in the sun. Осколки памяти

Долина Тысячи Водопадов была самым красивым местом в мире, которое только видела Леда. Высокие горы окружали со всех сторон укромное ровное плато, и с гигантских скал вниз срывались потоки воды. Наверху, там, где заснеженные пики упирались в само небо, по словам Лаэрт находилось огромное глубокое озеро, и его воды без конца лили и лили вниз, пенясь и сверкая на солнце, словно россыпи алмазов, брошенные в небо щедрой рукой Аленны Милосердной, чтобы своей красотой радовать сердца Ее дочерей. Становище Натэль, вернее, то, что от него осталось, находилось на возвышении у самой горы. Оно взбиралось по пологому скалистому выступу, а с обеих сторон от него вниз рушились огромные потоки воды, сходящиеся к востоку от него воедино и образующие реку Аленнат, чьи серебристые воды, звеня, устремлялись на восток, питая всю долину. Некогда прекрасные мосты, что были переброшены через два Ручья, как называли их Лаэрт, Северный и Южный, что брали становище в кольцо, были сожжены самими Лаэрт долгие два с половиной года назад, и сейчас горбились почерневшими остовами у самой воды. А дальше под скалой лежало Натэль – груда почерневших обломков, припорошенных снегом. Солнце немилосердно слепило глаза, а лютый холод вымораживал грудь, и пар тысяч глоток анай и ондов почти что заволок всю долину туманом. Последняя группировка черных тварей засела там, прямо на пепелище Натэль, а с двух сторон через Ручьи вперед рвались вконец озверевшие анай. Битва длилась уже три дня, и Леда и сама не отдавала себе отчета, как до сих пор умудряется двигаться. Она не помнила, когда спала в последний раз: может, это было вчера или позавчера. С едой было проще: последний раз она ухватила ломоть мяса и несколько глотков ашвила около двух часов назад, когда отряды анай отступили, чтобы перестроиться и дать передышку обессилевшим сестрам. Магара пыталась прорваться с юга, выдавливая ондов к Южному Ручью и, наконец, загнав их туда и заставив отступить на землю сожженного становища. На другой стороне реки, у Северного Ручья, располагались отряды Амалы дель Лаэрт, которым тоже удалось выдавить ондов за поток. Теперь два фронта разделяла лишь широкая сверкающая лента Аленната. Воины вопили и потрясали оружием, приветствуя друг друга, гонцы сновали над широкой рекой в обе стороны, координируя действия войск. Два фронта, северный и южный, наконец-то соединились здесь, в месте столь важном для Лаэрт, в первом становище, что рухнуло под ударами ондов. Это был особый день. Анай никогда не забудут его, - подумала Леда, поудобнее перехватывая щит. Все тело было каким-то легким, а голова кружилась. Полуденное небо гремело от взрывов, что расцветали огненными цветками прямо на изможденной земле Натэля. Боевые Целительницы теряли сознание от усталости. Им давали прийти в себя и снова кидали на фронт, потому взрывы были редкими и не такими сильными, как три дня назад, в первый день штурма Натэля. Тогда земля дрожала и раскалывалась под ногами Леды, ее голову засыпали тонны песка и грязи, выбитых из земли молниями, а от огня и дыма почернело небо. Сейчас под ногами была снежная кровавая каша, сквозь которую уже проглядывала галька широких горных рек. Сам поток окрасился в густо-красный цвет: в нем перемешивалась кровь анай и ондов, уносясь прочь, на далекий восток. Магара дала им передышку: буквально четверть часа на то, чтобы хоть немного отдохнуть, и разведчицы повалились на землю вдоль всего берега Южного Ручья, и теперь невозможно было понять, где живые, а где мертвые. Лунные Танцоры и Клинки Рассвета выстроились на самом краю берега, подняв щиты и сберегая остальных сестер от стрел. Впрочем, со стороны ондов прилетало уже не так много: за три дня они истощили почти все свои запасы, и теперь черные стрелы падали не тысячами, а десятками и довольно нерегулярно. Рядом тяжело дышала Ритиф дель Раэрн, держа перед собой огромный щит. Она была невысокой и изящной, но при этом мастерски обращалась с клинком. Леда не раз видела ее в бою. Темно-зеленые глаза Ритиф не отрывались от другого берега Ручья, на котором точно так же, как и анай, вповалку валялись онды, тяжело дыша и пытаясь восстановить силы. Между ними шагал разъяренный безглазый в плаще цвета ночи, пытаясь заставить их встать на ноги. Только онды не слишком-то его слушали, лениво приподнимаясь над землей и снова валясь на нее, как только он отворачивался. - Их осталось не так уж и много, да? – Ритиф хрипела, что ржавая пила, сорвав голос еще вчера. Она тоже была одной из первых перьев, и в бою потеряла больше половины пера. О потерях своего пера Леда даже думать не хотела. Ритиф криво ухмыльнулась, глядя на ондов, глаза ее лихорадочно блестели. – Совсем немного, не больше двух тысяч. Сейчас мы дорежем их и будем жить. - Жить, - повторила за ней Леда, вдыхая наполненный водной пылью воздух полной грудью. За последние три дня она видела вокруг только смерть, и гораздо больше, чем за последние два года. Магара не щадила ни себя, ни людей, бросая их в отчаянный бой за Натэль, что манило впереди, звало и требовало возмездия. Богиня, еще чуть-чуть, и мы победили! Еще чуть-чуть! И я буду жить! Руки дрожали, но Леда перехватила щит, не давая ему выпасть из ослабевших пальцев. Выделенные Магарой пятнадцать минут подходили к концу, и их ждал новый штурм. Леда вывернула голову через плечо и оглянулась. Вся земля была усеяна телами анай, тех, что только отдыхали, тех, что уже никогда не поднимутся. Еще дальше виднелся большой костер, наспех сложенная кухня, чтобы кормить обессилевших разведчиц, а за ней лазарет, в который непрерывным потоком стаскивали тела еще живых сестер. Где-то там должна была быть и ее нареченная, без устали работая, чтобы спасти жизни раненых. Только не умирай здесь, суженая моя! Только потерпи еще один проклятый день, и завтра мы будем жить! Леда шмыгнула носом и отвернулась. В голове гулял ветер, в ушах звенело. Строй зашевелился, по нему пробежал шепоток, и Ритиф, нервно хихикнув, кивнула головой в сторону: - Передай дальше: наступление возглавит сама Магара. – Она вновь хихикнула, слегка примаргивая. Учитывая сорванную глотку, это больше походило на карканье. – Еще чуть-чуть. Еще две тысячи вскрытых глоток и все. И все. - Держись, первая, - хрипло бросила ей Леда. У нее и самой уже почти не было голоса, но приказ вдоль строя она передала. – Только не рехнись до того, как мы их всех порубим. А то победы ты даже и не заметишь. - Ладно тебе, Леда, - вновь хихикнула Ритиф. - Посмотри вокруг. Разве после такого здесь останется хоть одна разведчица со здоровой головой? Так что не так уж это и страшно. Дочь Земли была права, и Леда только вновь шмыгнула, втягивая текущую из носа кровь. Какой-то бхарский выродок около часа назад сломал ей нос, ткнув головой в лицо, и глаза уже слегка заплыли, но она все еще могла видеть. Да и кровь почти остановилась. Сзади послышался громкий голос Магары, и Леда обернулась. Командующая фронтом, залитая кровью с ног до головы, шагала между лежащих вповалку сестер, и глаза у нее горели таким огнем, что на нее страшно было смотреть. - Вставайте, сестры! – ревела Магара, вскидывая над головой покрытый кровью по самую рукоять клинок. – Вставайте! Роксана зовет вас на бой! Аленна даст сил на последний рывок! Нам осталось еще немного, и все, эта война будет закончена! Вы вернетесь домой и наедитесь мяса, обнимите ваших детей, зацелуете ваших женщин! Мы вернем себе дом, который у нас отняли! Вставайте во имя Небесных Сестер! Осталась последняя битва! Последняя! Мы свободны! - Магара! – крикнул кто-то, к нему присоединились еще несколько голосов. - Не Магара! – рявкнула в ответ она, поворачиваясь на голос. – Вы делаете это не ради меня, а ради самих себя! Ради ваших любимых и будущего ваших детей, ради спокойного сна ваших предков в вашей земле! Ради тех, кто сейчас пирует у Трона Огненной и гордится, глядя на вас! Еще один бой и все! И все! - И все, - тихо повторила рядом Ритиф, закрывая глаза. – Милосердная, пожалуйста! – прошептали ее губы. - За тебя, Фатих, - еще тише шепнула Леда, так тихо, чтобы не слышно было никому. Она хранила в себе эту любовь как самое дорогое сокровище и не желала, чтобы кто-то о ней знал. Сестры зашевелились, выкрикивая имена любимых и Магары, по одной поднимаясь с земли. Окровавленные, грязные, израненные, анай вставали в последний раз, чтобы отбить последний клочок родной земли. Леда покрепче перехватила щит, наблюдая за тем, как на другой стороне ручья безглазый все же добился своего с помощью длинного кнута со змеевидными отростками, и онды тоже начали нехотя вставать на ноги. Ничего, совсем скоро вы уляжетесь здесь навсегда. И уже больше никогда не ступите на нашу землю. Магара вывернула прямо за спиной Леды, проворчав: - Посторонись, первая, это мое становище и моя драка. - Так точно, первая! – рявкнула Леда, невольно улыбаясь. Магара глянула на нее через плечо. Все ее лицо покрывала засохшая кровь и свежая из длинной царапины над правой бровью. Глаза Лаэрт сверкали. - А, это ты, рыжая, - она ухмыльнулась, блеснув окровавленными деснами. – Обросла, смотрю. А то ходила как собаками покусанная. - Так точно, первая, - ухмыльнулась Леда, невольно ероша рукой наконец-то отросшие кудри. Они, правда, были еще совсем короткие и жесткие, но уже хоть не лысая голова, и то хорошо. - Теперь похожа на барана, только очень грязного и тощего, - хмыкнула Магара. Оглядев их с Ритиф и еще ближайших первых, она кивнула. – Пойдете со мной. Наступаем лавиной. Вряд ли получится построиться в реке. Их немного, и Амала подожмет с другой стороны, так что управимся быстро. – Глянув через голову Леды, она гаркнула куда-то назад: - Эфала, труби атаку! Хватит уже валяться! Пора дело делать! Воздух пронзила длинная звонкая нота боевого рога анай, отразившись от стен каньона и раздробившись эхом по всей долине. С другой стороны реки ей тотчас ответили трубы Амалы. - Ну что, Милосердная, помогай! – выдохнула Магара и поковыляла прямо в поток. Леда отбросила ненужный теперь щит и двинулась за ней, вздрогнув, когда ледяная вода перехлестнула через колено, залившись в сапоги. Ноги едва шли, но она сцепила зубы, следуя прямо за Магарой. Еще чуть-чуть. Безглазый вскинул голову, углядел Магару и направился ей навстречу между поднимающихся с земли ондов. В одной его руке тускло поблескивал длинный кинжал, в другой закручивался змеями длинный хлыст. - Иди сюда, пугало! – рявкнула ему Магара, сжимая рукоять меча обеими руками. – Глаз нет, значит, отрежу уши! Они тебе и твоим червям без надобности! Тварь ускорила шаг, буквально перетекая между ондов навстречу Магаре. Ряды сшиблись. Сейчас уже не было никакого строя, не было четких команд, ничего. Ондов осталось мало, они устали и прекрасно понимали, что живыми им из долины не выйти. А потому дрались как-то вяло и неохотно. Анай набросились на них на последнем издыхании, рубя и давя как можно дальше вглубь территории становища, а первой была Магара, вставшая против безглазого. Леда прикрывала ее левый бок, не давая ондам подойти к ней с фланга, Ритиф охраняла другой. Мимо с шипением летал черный кнут, и его удары было отражать едва ли не сложнее, чем брошенное с размаху копье. Безглазый сразу же смекнул, что они вдвоем с дель Раэрн пытаются помочь Магаре, а потому вступил в бой и с ними, фехтуя двумя руками так мастерски, словно у него было две головы, чтобы думать одновременно. Магара дралась в особой, присущей только ей манере, делая резкие сильные выпады, давя врага всем корпусом. С быстрым как гадюка безглазым такая тактика была не совсем результативна. От большей части ударов он уворачивался, другие принимал на острие кинжала. Его проклятый хлыст так и норовил подцепить Магару за ноги, и только резкие взмахи меча Леды не давали ему это сделать. Вот только бесноватую Лаэрт это остановить не могло. Поняв, что обычной лобовой атакой его не одолеть, она вдруг сжалась в комок и прыгнула головой вперед. Безглазый не ожидал этого и не успел закрыться. Он лишь вскинул кнут, пытаясь достать ее спину, и удар меча Леды перерубил плети. А в следующий миг Магара врезалась головой ему в грудь, и они кубарем покатились по земле, куда-то под ноги сражающимся ондам. Леда не успела ничего сделать и ничего сказать, а отчаянно бьющаяся с безглазым Магара исчезла из ее поля зрения. Прямо перед Ледой выскочил высокий онд с копьем в руках и ткнул ей в грудь острым наконечником. Леда отпрыгнула, от всей души рубанув мечом по длинной рукоятке. Древесина хрустнула, обламываясь, наконечник со звоном отлетел в сторону, и следующим ударом снизу вверх она раскроила онду шею. Он медленно осел на землю, а Леда кинулась вперед, пытаясь разглядеть в толпе дерущихся Магару. Та, шатаясь, поднималась на ноги над телом безглазого, еще содрогающимся в конвульсии. Из ее бедра торчал его черный кинжал. - Эй, рыжая! – морщась от боли, крикнула Магара. – Давай сюда! Раздевайся и перевяжи меня! Времени нет! Леда сорвала с себя куртку и одним движением отпахала мечом полподола. Магара, кривясь и рыча сквозь стиснутые зубы, выдрала кинжал. Из раны ручьем хлынула кровь, но Леда сразу же крепко зажала ее обрывком ткани и принялась туго перевязывать. - Крепче, - проворчала Магара. – Мне еще с этой хренью несколько часов бегать. - Вам нужно в лазарет, первая, - заметила Леда, наматывая ткань слой за слоем и глядя, как сквозь нее проступает кровь. - К бхаре лазарет! Я не пропущу этот бой ни за что в жизни! – откликнулась Магара. – А ты пойдешь со мной и будешь следить за тем, чтобы мне не отхватили ногу. Все ясно? - Так точно, первая! – отчеканила Леда, затягивая последний узел. - Тогда пошли, - бросила Магара. Леда обернулась и поискала глазами Ритиф. Дочь Земли лежала на земле с торчащим из груди обломком копья, ее невидящие глаза уставились в небо. Не дожила. Сжав зубы, Леда развернулась и поспешила за Магарой. Онды медленно отступали, падая под ударами анай словно скот на убое. Повсюду лилась кровь, грохотали взрывы, вопили и рычали сражающиеся. Леда держалась плечом к плечу с Магарой, отражая удары врагов и не давая им достать до первого клинка. Та начала заметно прихрамывать, приволакивая ногу. Откуда-то совсем рядом послышался громкий сигнал рога. Магара резко вскинула голову на звук, как и Леда. Совсем рядом, над морем бьющихся анай и ондов, чьи ряды окончательно перемешались и превратились в какую-то свалку, на открытом месте Амала дель Лаэрт дралась с безглазым. Со всех сторон их стеной окружили онды, не подпуская к ним сестер, и Амала осталась совсем одна с гнилой тварью. Она успела еще раз протрубить сигнал тревоги в короткий боевой рог, а потом прямо на глазах у Леды безглазый резко взмахнул клинком и отсек ей левое запястье вместе с зажатой в нем катаной. Во все стороны брызнула кровь, Амала закричала от боли. - Бхара! – рявкнула Магара. – Туда! Леда открыла крылья, думая только о том, чтобы успеть. Как только они с Магарой взлетели, в них сразу же начали стрелять, но ни одна из стрел не достигла цели. Мелькнули копья окружающих безглазого и царицу Лаэрт ондов, и Магара с ревом обрушилась прямо на голову безглазому, а Леда ударила с другой стороны, метя клинком в живот. Только безглазый растворился в воздухе, провалившись прямо сквозь землю, и они повалились на землю, друг на друга, причем Леда сильно придавила Магару. Меч она в последний момент успела убрать, но на больную ногу все же надавила, и с губ Магары сорвались проклятия и рычание. Леда сразу же вскочила на ноги как раз вовремя, чтобы увидеть, как из спины Амалы вырастает острие клинка стоящего перед ней безглазого. Царица хрипло выдохнула, конвульсивно взмахнув рукой. И начала медленно заваливаться назад. Леда не думала. Она метнулась вперед, за два шага преодолев разделяющее их расстояние, и вонзила свой меч прямо в черную глазницу безглазого, ударив над плечом сраженной царицы. Безглазый содрогнулся, из раны хлынул гной вперемешку с червями, и они одновременно с Амалой упали на землю. Еще несколько сестер прорвались сквозь окружение ондов, мечась между ними и отчаянно рубя их клинками, а Леда застыла, едва покачиваясь на ватных ногах, и кровь стучала у нее в висках. Царица Лаэрт лежала у ее ног, на губах ее пузырилась пена, а глаза медленно заволакивала смертная пелена. - Становище… Натэль… мое!.. – с трудом прохрипела она и откинулась навзничь. Глаза ее остекленели. - Бхара ты драная! – заорала из-за спины Магара. – Амала! Амала! Кое-как вскочив на ноги, она с ревом кинулась на окружавших их ондов. Леда тоже вышла из ступора и принялась отражать посыпавшиеся на нее удары, только было уже поздно. Царицу Лаэрт они спасти не смогли. Теперь вокруг них сражалось с десяток грязных и окровавленных сестер Лаэрт. Они рычали проклятия сквозь стиснутые зубы и били ондов наотмашь, валя, словно сухие деревья. Леда пробежала между них к Магаре и подставила плечо как раз вовремя: ноги под первым клинком подломились, и она повисла на Леде, задыхаясь от ненависти и боли. Леда бросила косой взгляд на ее рану: тряпки, которыми она перевязала Магару, размокли от крови, да и вся штанина была черной и влажной. - Бхара! – рычала Магара, отчаянно пытаясь выпрямиться. – Ублюдки! Я вас всех вырежу! За Амалу! За Лаэрт! - Первая, вам нужно в лазарет! – прокричала Леда ей прямо в лицо. Магара вдруг как будто впервые обратила на нее внимание и вцепилась в ее плечи обеими руками, притягивая к себе. Глаза у нее были совершенно безумные. - Они убили мою царицу, мани твою рухмани дарзан! – проорала она в лицо Леде. – Всех убью! Всех до одного! Она дернулась с неожиданной силой, и Леде далось огромного труда удержать ее на месте и не дать вырваться из хватки. - Кто-нибудь! Помогите! – заорала Леда через плечо, и через несколько мгновений Магару обхватили со всех сторон, не давай той броситься в бой. Лицо какой-то незнакомой Лаэрт появилось прямо перед лицом Леды, и она крикнула: - Победа! Онды бегут в реку! Победа! - Что? – не поняла Леда, часто моргая и пытаясь сфокусироваться на лице сестры. В голове шумело. На то, чтобы удержать Магару, у нее ушли последние силы, и теперь она сама едва висела на плечах других сестер. - Победа! – еще яростнее закричала Лаэрт, и слезы хлынули по ее щекам рекой. – Мы победили! Мы победили! Этот рев становился все громче и громче. Его подхватывали все сестры, одна за другой, и Леда тоже уже кричала, не совсем понимая, что именно кричит. Потом кто-то первый выкрикнул: «Магара – царица Лаэрт!». И все подхватили следом. И эти два клича перемешались, а над Ледой закружилось небо, в немыслимом водовороте из лиц, воды и солнца. Она поняла, что теряет сознание, и последним, что она услышала, был тихий голос Магары совсем рядом: - Становище Натэль – наше! Мы победили! К вечеру небо заволокло тучами, и пошел мелкий снег. Белые снежинки кружились в воздухе, осыпаясь на почерневшую от трупов ондов землю. Между ними бродили сестры, выискивая живых, оттаскивая мертвых к месту Прощания. Война была закончена. Все земли анай, до последнего становища, были отбиты у врага. Ты знаешь, сестра? Теперь ты можешь спать спокойно. Мы сделали это. Все мы. Два фронта соединились на южном берегу Аленната, и теперь на том месте, где вчера кипела ожесточенная битва, был разбит огромный походный лагерь. Повсюду горели костры, из запасов был извлечен весь ашвил, который не шел в лазарет. Бочки выкатили и выставили прямо между палаток, и сестры упивались им, жадно глотая огромными ковшами, словно ключевую воду. Нестройная музыка неслась отовсюду, перемешиваясь со смехом, рыданиями, криками и пьяными воплями обезумевших анай. Война кончилась, все было позади, и это было настолько непривычно, что сестры терялись и не понимали, что им делать. Леда тоже ощущала себя странно одинокой, несмотря на то, что вокруг было море людей, которые бросались ей навстречу, обнимали и целовали ее, хлопали по плечам, жали руки и поздравляли. Кто-то просил выпить с ним и совал в руки кружку с ашвилом, кто-то висел на ее плече, горько рыдая и сотрясаясь всем телом. Кто-то пытался ухватить ее пониже спины и горячо дышал перегаром в ухо, предлагая такое, отчего у Леды не то что щеки, а вся голова горела от стыда. Только все это было сейчас чужим для нее. А в голове было пусто, словно в медном котле, и только один-единственный голос настойчиво шептал в ухо: Победа! Мы победили! Победа! Она медленно брела вдоль походных палаток, наскоро разбитых прямо на снегу, расставленных без какого-либо порядка. В части из них без задних ног отсыпались измученные анай, из других слышались громкие стоны – сейчас на это уже никто не обращал внимания, никому не было до этого дела. Слишком уж тяжело было последние месяцы, чтобы соблюдать запрет на публичное проявление чувств. Леда успела перехватить несколько ложек горячей каши у одного из костров сразу же после того, как подсчитала потери в своем пере и узнала о состоянии разведчиц. Из ста человек более-менее невредимы остались всего сорок семь, еще четырнадцать сейчас находились в лазарете с ранами разной степени тяжести. Но это уже было не столь важно. Они победили. Ноги заплетались, но Леда упрямо шагала вперед, ища глазами в толпе Фатих. Несколько минут назад какая-то разведчица передала ей, что ее ищут Фатих с Магарой, и что обе они где-то в шатре командования. Только вот где сам шатер, Леда пока понять не могла, а передавшая послание разведчица только махнула ей рукой куда-то на юг, сказав, что шатер «там». Теперь Леда пыталась найти это «там» в шуме и гаме празднующего лагеря. Потом она все-таки увидела громаду шатра командующей и медленно поковыляла туда. Ноги под ней едва не подламывались от усталости, но это было неважно. Она еще успеет хорошенько выспаться. Теперь все они смогут спать спокойно. Война закончилась, настал мир. Стражниц у шатра не было. Они сидели возле огромного костра рядом с шатром и от души напивались, передавая по кругу громадную чарку с ашвилом. Он лился уже через край этой чаши, заливал им грудь и руки, и в воздухе тяжело и густо пахло алкоголем. Проковыляв мимо них, Леда откинула полог палатки и вошла внутрь. Зрелище, которое открылось ее глазам, было крайне неожиданным. На краю раскладного стола, прямо поверх карт, откинувшись на спину, стонала абсолютно обнаженная Аруэ дель Нуэргос, а Магара склонялась над ней, яростно рыча и кусая зубами ее шею. Леде были видны сухие бедра Магары, иссеченные шрамами, и ее рука, с недостающим куском мяса на плече. Охнув, она сразу же пробкой вылетела из шатра. Ну ничего себе! Они же только и делали, что грызлись целыми днями! Румянец вновь залил ее лицо сверху донизу, и сконфуженная Леда запустила пальцы в рыжие кудри, лохмача их на затылке. - Леда! – звонкий голос Фатих заставил ее вздрогнуть всем телом, и она обернулась как раз вовремя, чтобы поймать в руки маленькую, хрупкую Боевую Целительницу. Каким-то чудом нашлись и еще силы, и Леда подняла ее вверх, к заснеженному небу, и закружила на месте, а Фатих заливисто смеялась, держась за ее плечи. Радость, невыразимая золотая радость пропитала всю Леду с головы до ног. Она опустила Фатих и поцеловала ее, крепко и горячо, а потом отстранилась и заглянула ей в глаза. - Богиня, ты жива! – Фатих смеялась, и краше ее глаз на свете сейчас не было ничего. – Ты жива! И все закончилось! - Да, любимая моя! – Леда вновь сгребла ее в охапку, приподняла и поцеловала. Со стороны костра стражниц послышалось громкое улюлюканье и свист, но ей уже было все равно. Пусть себе свистят, какая разница? Теперь их с Фатих ждало огромное, полное счастья и света будущее только для них двоих. А что по этому поводу думают остальные, Леде было все равно. Она поставила Фатих на ноги, и та приникла к ней кучерявой головой, тяжело дыша и тихонько пробормотав куда-то Леде в грудь. - У меня голова кружится! - У меня тоже, - улыбнулась Леда, запуская пальцы в уже отросшие кудряшки Фатих. Они были жесткие и приятные на ощупь. – У меня тоже. - Пойдем к Магаре? – Фатих подняла голову, и глаза у нее сияли, будто два топаза. – Я хочу попросить у нее благословить нас! - Магара… кхм! – кашлянула в кулак Леда. – Несколько… занята сейчас. Лучше мы попозже зайдем. - Занята? – непонимающе заморгала Фатих. – Чем? Сейчас же все празднуют! - Ну вот и она тоже празднует, - хмыкнула под нос Леда. – Очень так активно празднует вместе с Аруэ дель Нуэргос. - Да ты что?! – задохнулась от удивления Фатих, и на лице ее расплылась широкая улыбка. – Не может быть! - Говорю тебе, так и есть, - хмыкнула в ответ Леда. - Ну, тогда пойдем у костра посидим, подождем ее. Я очень хочу, чтобы она сегодня же соединила наши руки. Чтобы мы запомнили этот день навсегда! – Фатих с улыбкой потянула ее к огню стражниц, и Леда пошла за ней, чувствуя невыразимую нежность. Почти все сестры у костра были Лаэрт, причем незнакомыми Леде Лаэрт, кроме Набут, раскрасневшейся и изрядно поднабравшейся, которая целовалась с какой-то молоденькой Орлиной Дочерью, наплевав на все законы своего народа. Тем не менее, Леду у костра сразу же приняли и сунули в руки чашу с ашвилом и ломоть солонины. Фатих улыбалась ей, мягко обняв за талию и не снимая руки. Леда ответила таким же взглядом и сделала несколько больших глотков. Ашвил был совсем плохой, перегнанный на скорую руку и горький, но от него в груди разлился огонь, а голова слегка закружилась. - Набут, а, Набут? – позвала дель Раэрн совершенно пьянющая Двурукая Кошка Лаэрт с большим багровым шрамом через все лицо, даже сидя на бревне шатаясь так, что едва не падала головой в горящей перед ней костер. - Чего? – Набут выпуталась из объятий другой Лаэрт, все пытавшейся перехватить очередной поцелуй, и проказливо взглянула на Кошку. - Я все хотела спросить… - язык у той заплетался, а глаза как-то странно закатывались, но Кошка изо всех сил старалась четко выговаривать слова. Получалось крайне смешно, и Леда хмыкнула. – А какие у вас, Земляных, особые способности? - Особые способности? – вскинула брови Набут. - Ну… я имею в виду… когда вы… скажем так… - Кошка совсем потерялась. - Она имеет в виду в постели, - хмыкнула высокая Лунный Танцор, сидящая слева от пьянющей Кошки. Она еще как-то умудрялась сохранять связность речи и более-менее осмысленный взгляд, хотя и пила тут, по наблюдениям Леды, больше всех. - Ах это! – Набут засмеялась, махнув рукой. – Ну, ты знаешь, мы же можем немного менять форму тела. И вот тогда, во время любви, получается кое-что интересное. - Что интересное? – вздернула правую бровь Лунный Танцор. Глаза у нее были абсолютно трезвые и смеющиеся. Набут задержалась на ней взглядом, уже не обращая внимания на все пытавшуюся поцеловать ее Орлиную Дочь, и улыбнулась уголком рта. - Ну, мы можем, так скажем, увеличивать некоторые свои части тела. Какие захотим. И получаются ооочень интересные ощущения. - Вот как? – еще выше взлетела бровь Лунного Танцора. Фатих хихикнула, опуская Леде голову на плечо, но тут входной клапан палатки откинулся, и из нее выскользнула Аруэ. Бросив косой взгляд на стражниц, она быстро устремилась мимо них через лагерь. Следом вышла довольная как нажравшийся сметаны кот Магара. Разве что усы не облизывала. Все вокруг костра сразу же подняли свои чаши и заорали в одну глотку: - Магара дель Лаэрт! Царица Магара! - Да будет вам уже, меня еще не избрали, - махнула на них рукой Магара. Ее взгляд поймал Фатих и Леду, и она прищурилась: - Ааа, и вы двое тут. Ну заходите, чего уж там. Разговор есть. - Выпейте с нами, первая! За победу! – Набут протянула Магаре чашу, глядя на нее из-под длинных пушистых ресниц. - За победу? – Магара лукаво взглянула на нее. – Только ради тебя, красавица! Отхлебнув из чаши несколько больших глотков под рев своих стражниц, Магара вернула чашу раскрасневшейся Набут, подмигнула ей и кивнула головой поднявшимся ей навстречу Фатих и Леде: - Давайте, заходите. Рука об руку, они вошли следом за Магарой в шатер. Леда сразу же непроизвольно взглянула на сбитые со стола на пол карты. Магара, как ни в чем не бывало, плюхнулась на раскладной стул и далеко вытянула длинные ноги. - Чего надо-то? – она выудила откуда из-под стола кувшин с чем-то крепким, кивнула вошедшим на стулья рядом с собой и отхлебнула прямо из горлышка. Леда вдруг оробела, мигом растеряв весь свой боевой пыл. Она бесконечно хотела жениться на Фатих и прожить с ней всю свою жизнь, но был еще и Обмен, и политические дрязги, и отношения между кланами. Фатих одобряюще сжала ее руку и улыбнулась ей, и на душе стало немного полегче. - Первая, я хочу жениться на Фатих, - собравшись с духом, сообщила Леда. Хитрый глаз Магары взглянул на нее поверх кувшина, и дель Лаэрт подняла указательный палец, прося их обождать. Сделав еще несколько глубоких глотков, она отняла кувшин от губ, громко выдохнула и уставилась на Леду. - Хочешь жениться? Это хорошо. Я люблю свадьбы. - Так вы позволите? – с надеждой взглянула на нее Фатих. Ее пальцы сжали ладонь Леды. - А я-то чего? – Магара утерла тыльной стороной руки подбородок и взглянула на них. – Не я решаю такие вопросы. Я не царица. - Насколько я понимаю, вас провозгласят царицей уже завтра утром, - мольба зазвенела в голосе Боевой Целительницы. – И мы подумали, что вы, возможно, дадите свое благословение. - Когда провозгласят, тогда провозгласят, - пожала плечами Магара. Взгляд у нее был острым, словно Магара чего-то ждала. Леда поспешила выложить козыри, которые были у нее на руках. - Я хотела бы вступить в клан Лаэрт, - она слегка нагнула голову в поклоне. – Стать одной из вас под сияющими очами Милосердной. - Это тоже вполне неплохое желание, - кивнула Магара, и острый огонек из ее глаз почти исчез. Почти. – Но остается еще царица Каэрос. Допустим, меня изберут, и на условиях, что ты присоединишься к Лаэрт, я дам свое согласие. Разведчица из тебя отменная, да и голова хорошо варит. Ты хорошо проявила себя по службе и можешь рассчитывать на то, что забыта не будешь. Но согласится ли Ларта отпустить тебя? – Магара слегка прищурилась. – Из Серого Зуба пока не было новостей, но я предполагаю, что она там рвет и мечет. Вряд ли она даст свое разрешение. - Ларта будет смещена в ближайшее время, - напомнила Леда. – А с новой царицей я смогу договориться. - Ну что ж, тогда вперед, - кивнула Магара. – Ты – девка башковитая, упертая, стремления в тебе предостаточно. Давай. Как принесешь мне согласие царицы, зрячая твоя. - Спасибо, первая! – выдохнула Фатих, едва не сгибаясь пополам. Леда тоже резко нагнула голову и проговорила: - Спасибо! Сердце едва не выпрыгивало из груди от счастья. Магара громко фыркнула, картинным жестом раскинула руки и провозгласила: - Благословляю вас, дочери мои! Пусть будет у вас множество детей, которые вырастут хорошенькими и ладными, и я смогу, воспользовавшись своим статусом царицы, добиться их расположения! Будьте счастливы и берегите друг друга! Все трое поднялись. Магара крепко пожала руку Леде и ухмыльнулась: - Дай-ка я обниму твою женщину, пока еще можно. А то потом взъяришься и начнешь мне ножичком в ребра тыкать, что я себя слишком неучтиво веду! Фатих со смехом обняла Магару, и та не преминула пройтись ладонью по ее бедрам, слегка сжав их и хитро подмигнув Леде. Та стиснула зубы, давя раздражение. Спокойно! Зато она отдала ее тебе. И скоро она будет твоей царицей. - Ну а раз все довольны, - подытожила Магара, отстраняясь от Боевой Целительницы, - предлагаю отметить это все чистой ключевой водицей из родника Натэль. - Вода? – сморгнула Леда, глядя на кувшин в руках Магары. - А ты думала, там ашвил? – хмыкнула та. – Девочка, я же командующая фронтом. Я не могу пить, пока не буду абсолютно уверена в том, что все идет как надо. Леда приняла из ее рук кувшин, но тут входной клапан палатки резко откинулся, и внутрь ворвалась какая-то разведчица. Магара резко нахмурилась, глядя на нее, и Леда проследила за ее взглядом. На пороге стояла Ая дель Каэрос, которую несколько недель тому назад направляли в Рощу Великой Мани с прошением на имя Великой Царицы отстранить Ларту от трона. Сейчас Ая была с ног до головы покрыта грязью и бледна как снег. Лицо ее покрывала потрескавшаяся и осыпавшаяся корка запекшейся крови. А единственный рыжий как пламя глаз горел из глазницы безумным светом. Чтобы не упасть, Ая ухватилась за шест, подпирающий купол палатки, навалившись на него всем телом. - Что? – тихо спросила Магара. - Онды сожгли Рощу Великой Мани! – голос Айи хрипел, и Леда не поверила собственным ушам. – Они спалили все, дотла! Они перебили всех Жриц и Способных Слышать, а саму царицу скормили своим псам! – Ноги под Айей подкосились, и она медленно сползла на пол. – Рощи Великой Мани больше нет. Леда услышала громкий треск и ощутила острую боль в ладони. Рассеяно взглянув вниз, она увидела, что в руке осталось только сдавленное горлышко, часть осколков впилась в плоть, и кровь по руке капала вниз, в растекающуюся на полу лужу, пятная черепки, оставшиеся от кувшина. Ладонь Фатих до боли сжала ее плечо. - Труби тревогу! – проскрежетала Магара сквозь стиснутые зубы. Леда взглянула на нее. Лицо дель Лаэрт перекосилось от бешеной ярости, на лбу вздулась черная, бьющаяся жилка. – Немедленно поднимай войска! Немедленно! Айя откинулась на полу навзничь, потеряв сознание. Леда не помнила, как выходила из шатра командующей. В голове не было ни одной мысли, а прямо из нутра поднималась волна лютой злобы, ярости, какой она еще никогда в жизни не испытывала. Выйдя на морозный воздух, она сорвала с пояса искривленный боевой рог, и выдула из него две длинные тревожные ноты. *** На ночлег они расположились в дальнем углу гигантского помещения под Небесной Башней. Макто скрутились в клубки в пыли между колонн, там же поставили и лошадей. В помещении царила мертвая тишина: и анай, и вельды переваривали полученную информацию. Лэйк душила боль и злоба, ярость, раскаяние и печаль. Все эти чувства мешались и менялись так быстро, что больно было дышать, и тяжелым камнем в груди застыл огонь Роксаны. Она то и дело потирала грудь, пытаясь принять тот факт, что все это ложь. Остальные сестры еще пытались спорить. После первого шока начала во всю глотку орать Саира, что все это неправда, а камень подделан. К ней присоединилась Эней, сразу же начавшая обвинять вельдов и Анкана в том, что они подделали данные и обманули всех, что камень был ненастоящий, что их затащили так далеко только для того, чтобы задурманить им мозги какой-то ложью. Вот только Найрин, плакавшая все это время, сквозь всхлипы сообщила, что это правда, та самая правда, которую от нее так прятали Способные Слышать, то, почему они не общались со всеми остальными кастами и сознательно оборвали все контакты с внешним миром. Подтвердили это и любовник царевича с ведуном, сказав, что это было частью их обучения. И теперь не осталось ничего, никакого выхода, никакой возможности отрицать. И Лэйк приняла. Роксаны не существовало, Она была лишь безумным видением, бредом сошедшей с ума Крол. Той самой Крол, которую почитали как величайшую прародительницу и сильнейшую представительницу народа анай, чьим именем с гордостью называли детей, которая стояла всего одной ступенью ниже Самих Богинь в сознании народа. А в итоге она оказалась чудовищным монстром, в своей гордыне дошедшим до того, чтобы уничтожить собственную расу. Анай и самих ведь тоже не было, они были всего лишь жертвой эксперимента с Источниками, побочным эффектом какого-то заклинания, несчастными отбросами когда-то сильнейшего народа мира. К тому же, они были ближайшими родственниками кортам, а это означало, что две тысячи лет подряд они вели братоубийственную войну, проливая свою собственную кровь. Что они убивали своих кровных родственников, что запрещалось Богинями под страхом страшнейшей кары. Впрочем, какая разница теперь? Богинь-то не было. Даже придурок Лейв перестал орать. Корты притихли и теперь молча смотрели на анай, и в глазах их была смерть. Их царевич вообще не отрывал от Лэйк глаз, следя за каждым ее движением, словно только и ждал возможности вонзить ей в спину нож. Но ведь она сама ни в чем не была виновата. Ее саму тоже ввели в заблуждение, заставили верить в каких-то призрачных химер, которых на самом-то деле и не было. Всего лишь энергии Источников, ничего больше. Никакой Огненной Грозной Роксаны, что, хохоча, обнимала крепкими руками талию Быстрокрылой Смешливой Реагрес. Никакой Жестокой и Коварной Аленны с глазами будто лед, что плела нити человеческих судеб и так крепко целовала Радушную и Хлебородящую Артрену, что поля зеленели, а тяжелые колосья едва не обламывались на ветру. Ничего. - Пойдемте наверх башни, - прозвучал над ее головой громкий голос Рольха, Лэйк даже не обернулась. – Нужно пересчитать дермаков до того, как сядет солнце. - Кто-то должен остаться внизу следить за макто, - заметила Истель. - Я останусь, - проговорил царевич. Лэйк вскинула голову. Он не отрывал горящего взгляда от нее, даже не моргал и медленно повторил: - Я останусь. - И я, - кивнула в ответ Лэйк, закаляя все внутри. Время действительно пришло. Нужно было уже все решить, раз и навсегда, и лучшего времени у них не будет. - Ты уверена? – прищурилась Найрин, тревожно глядя на Лэйк и Тьярда. - Да, - твердо сказала Лэйк. – Идите. Мне нужна точная информация. - Хорошо,- неуверенно проговорила нимфа, все так же внимательно оглядывая их с Тьярдом. Все окружающее было неважно, просто не имело значения. Последние косые лучи солнца прорывались сквозь проломы окон, пятная старые плиты пола алым. Когда шаги спутников затихли на лестнице, Тьярд поднялся первым, а за ним встала и Лэйк, прихватив тяжелое древко нагинаты. - Пойдем в подвалы, - тихо проговорил он, глядя на нее. – Туда, где все началось. Вдвоем они направились в дальний конец помещения, где в стене виднелась темная арка. Лэйк зашагала вперед, тихонько запалив огонек на конце нагинаты. Сейчас он казался совсем сиротливым и маленьким, ведь Той, к которой она все время обращалась с молитвами об огне, на самом деле не существовало. За аркой находилась узкая крученая винтовая лестница, уводящая вниз, во тьму. Толстый слой пыли на ступенях не тревожили ничьи следы. Из туннеля тянуло затхлостью и сыростью. Не боясь, что царевич ударит в спину, Лэйк первой начала спускаться по ступеням, освещая себе путь лезвием нагинаты. Она верила ему, ему стоило верить. Возможно, он был тем самым, единственным человеком, которому она позволила бы одолеть и убить себя. Во всяком случае, он был достаточно силен духом, хоть и не настолько хорош в бою, как она. А этого порой бывало достаточно для победы. Особенно сейчас, когда у Лэйк не осталось ничего, ни одной самой крохотной пылинки веры. Они спускались долго, и пыль взметалась их сапогами со старых ступеней, поднимаясь вверх, покрывая одежду и волосы, заставляя кашлять. Потом спуск закончился, и слабый огонек на конце нагинаты Лэйк высветил какое-то помещение. Во всех его стенах виднелись арки, за которыми спала тьма, десятки арок проходов, уводящие в разные стороны. Открытого пространства было метров десять в поперечнике, и в самом его центре в полу виднелся выложенный перламутром символ анай: два перевернутых и наложенных друг на друга треугольника, символ единства их Богинь, символ смерти их расы. - Забавно, - хмыкнул Тьярд, носком сапога смахивая пыль с перламутровых плиток. – Один и тот же символ, что у вас, то и у нас. - Одна и та же кровь, - кивнула Лэйк, отошла на несколько шагов назад и встала в боевую стойку. – Давай. Пора заканчивать с этим. - Пора, - кивнул Тьярд. Он осторожно снял чехол с длинного лезвия копья, которое прихватил с собой, и отбросил его в сторону. Сталь была благородной и темной, языки огня отражались в ней, пробегали по всей длине цветными волнами. - Это копье Ярто Основателя, того самого, что выбил плиту, которую мы сегодня читали, - Тьярд рассеяно улыбнулся, разглядывая сталь. – Какое невероятное совпадение, что он вновь вернулся сюда. - Совпадений не бывает, - по привычке проворчала Лэйк, вскидывая нагинату. Небесная Пряха плетет нашу судьбу. Так мне всегда говорили. Тьярд обернулся и посмотрел на нее долгим взглядом. - Ты права, Лэйк дель Каэрос. Пора начинать. В этот момент со стороны лестницы, по которой они спускались, послышался приглушенный толстой стеной камня голос: - Подождите! Немедленно остановитесь! Чьи-то ноги с грохотом сбегали по ступеням, но Лэйк уже знала, кто это. Запах свежего летнего утра, ледяного ключа и васильков. Найрин. Нимфа выбежала из арки прохода в облаке пыли и застыла, оглядывая их с Тьярдом, а потом решительно заговорила: - Немедленно остановитесь! Вы не должны этого делать! Неужели не хватило вам крови, что лилась эти две тысячи лет подряд? Наши народы слишком дорого заплатили за безумие Крол! Цена слишком высока! Достаточно! - Зачем ты пришла? – тяжело вздохнула Лэйк, а одновременно с ней спросил Тьярд: - Кто-то заметил, куда ты пошла? Найрин оглядела их обоих и раздраженно насупилась. - Заметила Торн, но она сказала, что прикроет меня. Остальные слишком ошарашены, чтобы обнаружить мое отсутствие. А пришла я затем, чтобы остановить это безумие, чтобы положить ему конец раз и навсегда. - Это наше дело, Найрин, - покачала головой Лэйк. – И мы с вельдом должны его закончить. - Это потому, что я нимфа, да? – горько прищурилась Найрин. В глазах ее стояли слезы. – Ты думаешь, ты потеряла больше всех? Так это не так! Единственным, что у меня в жизни было, была вера в Небесных Сестер! А теперь ее отняли! - Раз так, ты поймешь меня, - Лэйк молча смотрела ей в глаза. Найрин набрала в рот воздуха, чтобы что-то еще сказать, а потом плечи ее опустились, и она устало выдохнула, опустив голову. А из глаз ее вновь полились слезы. - Выше нос, Дочь Огня! – громко сказала ей Лэйк, чувствуя горечь в собственной глотке. Чувство это было странным и давно забытым, но вполне к месту сейчас. – Помоги нам! Запали колдовское пламя Той, кого не существует! Пусть Она в последний раз посмотрит, как я буду биться за Нее! Способные Слышать должны были научить тебя. То пламя, в котором меня купали, то пламя, которое дало тебе крылья. - Хорошо, Лэйк, - шмыгнула носом Найрин, поднимая голову. Глаза у нее были мокрые, но она слабо улыбнулась, словно лучик солнца пробился сквозь тяжелые темные тучи. – Я сделаю это для тебя в последний раз. - Спасибо, Дочь Огня, зрячая Боевая Целительница Найрин дель Каэрос из становища Сол, - Лэйк в пояс поклонилась ей, прощаясь, и Найрин ответила таким же поклоном. - Светлой дороги, Лэйк дель Каэрос из становища Сол! – звонко ответила она, закрывая глаза. На полу вспыхнуло гигантское пламя, точно такое же, как зажигали Способные Слышать во время особенно важных праздников анай. Языки огня не обжигали, даже не были горячими. Они бесновались и поднимались к самому потолку, осветив все небольшое помещение, отбрасывая мигающие тени на стены. Арки, показавшиеся Лэйк проходами, оказались всего лишь углубления в стенах, в каждом из которых стояла жертвенная чаша. Пламя перехлестнулось в них, зажглось в каждой из этих чаш, окружив их с Тьярдом огненным кольцом, а самое большое пламя пылало прямо в единственном выходе из помещения, ведущем наверх. - Я прослежу, чтобы вам никто не помешал, - приглушенно сказала Найрин, оставшаяся по другую сторону от пламени. Лэйк кивнула ей и повернулась к Тьярду. Теперь они стояли друг напротив друга, прямо на перламутровом символе анай и вельдов, готовые к тому, чтобы убить друг друга. Тьярд атаковал первым. Хищный острый зубец копья был нацелен прямо Лэйк в сердце, но она отбила его в сторону длинным лезвием нагинаты. В воздух брызнули синие искры, а копье Тьярда издало низкий гул. Лэйк удивилась: звук этот не был похож на звук, с которым схлестывалось обычное оружие. Казалось, что сам воздух задрожал, когда клинки соприкоснулись. Решив, что это не столь уж и важно, она пошла в атаку. Засверкали лезвия, схлестываясь и гудя, затанцевали ноги по пыльным плитам полов, что не видели человека уже две тысячи лет. В тишине нарастал гул от копья Ярто, а Лэйк не видела ничего, кроме темно-зеленых, сосредоточенных глаз Тьярда. Он был равен ей по силе, но недостаточно искусен в поединках, хоть и хорош. А Лэйк устала, смертельно устала от всего, и внутри разливалось тупое равнодушие. У нее отняли все до самой последней ценности, всю ее веру, всю ее жизнь, даже ее кровь. Она была голой и пустой перед ликом этого жестокого Создателя, о котором все время твердили Анкана, который ломал человеческие судьбы, смахивал с лица земли целые государства. Который породил зло и ночь в мире, и несправедливость, и печаль, и боль. Копье Тьярда чиркнуло по руке самым наконечником. Во все стороны брызнула алая кровь, но Лэйк ничего не замечала, следя только за его глазами. Они убивали себе подобных шаг за шагом, день за днем, растя своих дочерей в вере, которой не существовало. Они убивали самих себя в вельдах, безжалостно и жестоко. И не было конца этому жуткому кругу смерти. Не было выхода из этого тупика. Зачем мы живем, Создатель? Зачем мы существуем в этом мире? Чтобы страдать? Чтобы терять и лишаться? Я не верю этому! И никогда не поверю! Клинок Лэйк ударил Тьярда в бедро, и тот неловко отразил удар. Штаны с треском лопнули, и на колено побежала алая кровь. Тьярд сжал зубы и вновь набросился на нее. Неужели же у них не было никакого выхода? Неужели все эти долгие-долгие годы анай только и делали, что шагали навстречу своей смерти? Навстречу тому самому дню, когда последняя анай падет на поле брани напротив последнего вельда, и их род навсегда прервется. И не будет больше звонкого детского смеха в тишине гор, не будет теплых объятий Белого Глаза, и длинных ивовых ветвей, что задумчиво гладят поверхность его вод. Не будет ног в сандалиях, что бегут навстречу ветрам между теплых рыжих стволов сосен по мягкой земле, устланной толстым слоем иголок. Копье Тьярда чиркнуло по лицу, едва не выбив глаз. Щека взорвалась болью, и кровь хлынула вниз, но Лэйк заставила себя не обратить на это внимания. Какая разница? Даже если он сейчас убьет ее, какая разница? Великая пустота объяла ее, и прямо из глубин этой пустоты, из самых дальних закоулков ее существа поднялся невыносимый вой. Дикая, непередаваемая тоска, плач всех тысяч и тысяч рожденных под щитом Огненной сестер, рыдания миллионов живых существ, рожденных только для того, чтобы умереть. Нет! Словно гулкое эхо прошло по всему телу Лэйк, сотрясло ее, заставило вибрировать каждую клетку. Нет, не для этого они были рождены! Для солнца и света, для гор и чистого воздуха, для вечных ветров и бесконечного бега вод, для вольных птиц и диких зверей, для хлебов, что зреют, набираясь силы, для смеха и радости, для танцев у высоких костров и первых поцелуев, что так кружат голову, для великого счастья жизни, для ее песни и ее правды. Я верю в Тебя, Огненная! Что бы ни случилось, что бы ни происходило! Я вижу волю Твою и я подчиняюсь ей! С ревом Лэйк бросилась вперед, воздев нагинату над головой двумя руками. Тьярд нырнул вниз, выставив копье. В следующий миг их наконечники пронзили сердца друг друга, и они повалились прямо на сияющий перламутровый круг на полу в окружении огня, и последнее, что слышала Лэйк, был полный отчаяния вопль нимфы. Она плыла сквозь темноту, тихая и бестрепетная, безразлично ощущая все происходящее. Вокруг нее проносилось время, не касаясь ее своими жуткими жерновами. Солнце тысячи тысяч раз всходило над землей и столько же раз закатывалось. Неслись бурливые весенние облака, чтобы пролиться дождем на изможденную землю, которая, напитавшись ей, давала зеленые всходы. Всходы поднимались к густо-синему летнему небу и раскрывались навстречу солнцу колосьями. Леса одевались багрянцем, и серые дожди смывали с них всю листву. А холода укрывали мир пушистым белым одеялом до следующей весны. Она видела, как рождаются и умирают звери, люди, города, цивилизации. Она видела, как вращается огромное кровавое колесо, впрягая всех их в мучительное бремя. Как души, что однажды умерли, возвращаются вновь и вновь, чтобы искупить то, что было сделано, чтобы без конца влачить свое жалкое существование, придавленное черной печатью смерти. Но она видела и другое. Вокруг багрового колеса, казавшегося сотканным из человеческой крови, разгоралось сияние. Золото ярче самого яркого солнца, теплое и мягкое. Великий свет. Надежда всего мира. А потом над колесом открылся огромный золотой глаз, и что-то взглянуло на Лэйк. Это что-то было бесконечным и светлым, ему не было имени, не было границ. Но оно ждало своего часа, того самого Часа Бога, когда кровавое колесо разлетится на куски, и звенящая радость хлынет рекой бессмертия вниз на истерзанные души людей и всего живого. Видение померкло, ослабло. Перед глазами прояснялось. Сквозь собственные ресницы Лэйк видела отблески огня и лицо Тьярда напротив себя. Пламя танцевало на них, объяв их сверху, став всем. Царевич вельдов смотрел на нее, и в глазах его отражалось то же, что видела Лэйк. Знание. А потом спина взорвалась невыносимой болью. Словно кто-то схватил ее позвоночник в кулак и принялся вытягивать, вытягивать его наружу. Лэйк заорала, завертелась волчком на полу, словно червь под чьим-то тяжеленным сапогом. Боль становилась все больше, невыносимое жжение, от которого хотелось вывернуться наизнанку и вопить каждой клеточкой тела. Что-то формировалось там, что-то происходило, она не понимала, что… Так же резко, как и началась, боль исчезла, а вместе с ней погас и весь огонь. Лэйк лежала в кромешной тьме, пытаясь отдышаться и слыша рядом тяжелое дыхание Тьярда. - Лэйк? – прозвучал из темноты неуверенный голос Найрин, и вспыхнул белесый свет, такой же, как когда она создавала свои светящиеся сферы. – Что ты?.. О, Пресветлая! Пресветлая! Богиня! Лэйк с трудом разлепила глаза и взглянула на Тьярда, и глаза ее вылезли из орбит. Сын Неба с точно таким же лицом смотрел на нее. За плечами у него были громадные крылья, словно у гигантского орла, с длинными красивыми перьями, коричневые с черным по краю, длиной едва ли не во все его тело. - Что?.. – начала Лэйк, но тут на спине что-то шевельнулось. Она вывернула голову и уставилась через плечо. На ее спине тоже были крылья, такие же огромные, как у Тьярда, пушистые и мягкие, совсем как у Орлов. Лэйк неуверенно ударила ими по воздуху, как делала с огненными раньше. Взметнулась пыль, резкий порыв ветра приподнял ее над полом. Крылья были гораздо сильнее предыдущих. Лэйк осторожно расправила их: тень накрыла едва ли не все помещение. И древний символ гринальд: шестиконечную звезду, переливающуюся в отблесках света перламутром. Ничего не понимая, Лэйк взглянула на Тьярда. Глаза у него были огромными и такими жадными. Он смотрел на крылья за своей спиной, не моргая, не отрываясь. А когда повернулся к Лэйк, она увидела слезы, побежавшие по его щекам. - Ты вернула все, что было отнято у нас, Лэйк дель Каэрос, - хрипло проговорил он, и глаза его смотрели так напряженно, сияли так сильно, что смотреть в ответ было тяжело. – Я прощаю тебе все предыдущие грехи твоего народа. И прощу прощения за те, что совершил против тебя и твоих сестер мой народ. - Я прощаю тебя и твой народ, Сын Неба Тьярд, - прохрипела в ответ Лэйк. – И прошу прощения за все, что когда-то совершили против него я и мои сестры. Тьярд протянул ей широкую ладонь, и Лэйк, неудобно вывернувшись, пожала ее. Сквозь слезы вельд несмело улыбнулся ей, и Лэйк улыбнулась в ответ. Она не совсем еще поняла, что только что произошло, и что все это значило. Но в груди дрожала одна-единственная золотая нота, и от этого по всему телу расползался покой, такой глубокий, какого она еще никогда раньше не знала. - На все воля Твоя, Огненная! – тихонько прошептала за их спинами Найрин. – На все воля Твоя.