Show me your demons

Когда Стефан впервые увидел Фрею, в мыслях, неконтролировано и быстро, промелькнул образ Лекси, говорящий: «Падок же ты на блондинок, Сальваторе.» А вампир в свою очередь ответил: «Не угодить бы в это болото с головой». У Майклсон ведь глаза невероятно зеленые, как илистое дно, держащее на себе непокорное море. Оно может затянуть, если начнёшь вырываться. У старшей из Первородных мягкие гибкие пальцы, которые ловко управляются с мазью. Когда они касаются кожи Стефана, он готов поклясться, что на концах их прыгают огоньки-светлячки, искрящиеся чистой, нетронутой тьмой магией. Фрея лишь улыбается на такое замечание, растягивая губы в смущенной улыбке. А Сальваторе слышит стук её волшебного сердца — учащённый, вот и прокол. Вампир замечает, что девушка-природа состоит из трав, горчащих вербеной на языке; цитрусовых духов с примесью можжевельника и дикой жажды защитить тех, кого любит. Во Фрее есть необратимо-ярое желание жить и наслаждаться этой самой жизнью. Это все читается в ее движениях, хрипловато-обволакивающем голосе и ржаных волосах, кудрями лежащих на тонких плечах. Стефан, смотря на Майклсон, видит нечто светлое; возрождающее, как рассвет после длинной ночи. Она и легкая, и взбудораживающая, и интригующая. Она — Фрея Майклсон с безумными нефритовыми глазами, захватившая Стефана цепкими руками-лентами. — Если закончится мазь, позвони мне, старый друг, — она хитро улыбается пухлыми губами и встаёт, отряхивая каким-то брезгливым движением штанины; старается избавиться от пылинок тела Сальваторе на себе. Нельзя привязываться. Блондинке попросту сейчас нельзя привязаться к человеку, который слишком много знает о ее семье. Ведьма провожает брюнета, неторопливо шагая каблуками по паркету, а в глазах у неё легкая виноватца — прости, мол, но не сегодня. Вампир слышит сердце, этого хватает — ничего, знаешь ли, у нас ещё целая вечность.