Их мир уничтожен

— Мир демонов будет уничтожен через двадцать минут. Из милосердия мы даем вам ровно две минуты на то, чтобы убраться. Кукабара дергает плечом и смотрит в испещренный черными трещинами потолок. Они как старые-старые шрамы, которые уже никогда не затянутся. У них в душе тоже есть несколько таких. — Я тоже даю вам две минуты на то, чтобы убраться. Сейчас его геройство кажется таким глупым. Кукабара устало проводит рукой по лицу и сильно давит на глазницы. Под веками вспыхивают разноцветные круги, они вращаются. Как стеклянный вращающийся ад. Только под веками принца не мучаются грешники. Под ними задыхается сама душа, сама сущность. — Три, два, один… А может, ну его? — губы исказились в глупой улыбке. — Ангелы же пацифисты, не?.. По-крайней мере, он хоть что-то попытался сделать. Хотя это разозлило крылатых посланцев еще сильнее. Ангелы. Безгрешные. Бесстрастные. Тот, кто описывал их в священных текстах, явно не встречался с истиной. Ослепленные собственным светом, окрыленные своей святостью, возгордившиеся тем, что действуют только на благо всем и исполняют именно Его волю. — Время умирать, чертов демон! Сколько же удовольствия было в ее глазах. Спаслись они все-таки чудом. И то, не все. Осталось трое. Кукабара, Легато, Бичура. Легато. Любимый младший брат. Кукабара поворачивает голову и смотрит, как его любимый младший брат едва дышит. Грудь туго перемотана бинтами, красных пятен пока что нет. Легато все тем же чудом остался жив. Теперь ему осталось только выжить. Кукабара поворачивается на бок, смотрит на бледное лицо брата, даже во сне неспокойное; между бровями залегла мученическая складка. Кукабара смотрит немного дальше. Бичура спит, свернувшись в кресле. Он тоже едва-едва вздрагивает, сжимается сильнее. Кукабара закрывает лицо ладонями, напрягается и давит себе на глаза до цветных пятен под веками. Чистые, светлые ангелы ликуют. Их мир уничтожен. Они уничтожены, сломлены. Последние.