Я люблю тебя!

ну что ж. какой-то очередной момент в жизни, когда все меняется местами. поэтому и главы идут странные и непонятные. почти без смысла. за это сразу прошу прощения. песня: Burn Halo - Up From The Ashes спасибо, что Вы тут. со мной. читая. и спасибо, если оставляете отзывы. каждый из них я непременно перечитываю минимум по три раза и улыбаюсь как самый безалаберный в мире дурак. искренне. благодарю! ________ - Заедешь сегодня? – голос холоден, но пальцы сжимают трубку телефона. Какого черта он звонит этому травоядному? Какого черта это травоядное все еще не в Японии? - А я тебе нужен? - Мой ответ тебе польстит, - слова слетают раньше, чем мозг успевает сообразить, что мелет этот орган без костей. На том проводе тишина, а следом бархатистый раскат хрипловатого смешка. - Ну что ж, раз моя королева желает, я предстану перед ее ликом, - столько смеха в голосе и веселья, что Кёя в молчаливой ярости бросает трубку, швыряя телефон на диван. Тупое животное. Строит из себя непойми что. Просто безалаберное травоядное. Которое ничего не может сделать, если за спиной у него не маячат подчиненные. Ну и какого же Хибари сейчас злится? Сам Облако никогда не смог бы ответить на это, но знаете, ревность может проявляться по-разному. А уж лиц у обиды и того больше. Кёя просто ревновал. К тому, что так мало времени Каваллоне уделяет ему, а не этим ненужным, по его мнению, бумагам. Ну и злился, что сам Дино понимает мотивы его поступков и насмехается над ними. О да. Это раздражало больше всего. Особенно эти до отвратительного теплые и нежные пальцы, которые единственным касанием могли выбросить все мысли из головы, заставляя забыть не только то, что Хибари уже в десятый раз продумал как быстро переломить хребет этому травоядному, но и то, что Кёя вообще думал о чем-то подобном. И раз за разом, выгибая спину и сглатывая стоны, брюнет осознавал почему именно он. Почему именно Мустанг. Ну кто еще может быть таким же кретином? И кто еще может быть таким ответственным в моменты, когда существует опасность. Кто еще так по-идиотски роняет кружки и проливает обжигающе горячий кофе? Естественно, не Савада. Ни у кого волосы не пахнут смесью кокосового молока и меда. Вроде бы отвратительный запах, но представить, что эта лошадь может пахнуть чем-то другим? Нет, ну правда. В мыслях тогда только запах сушеного сена и… навоза. Уж лучше кокосы и мед. А еще Хибари не любил его манеру говорить. И улыбаться. Улыбался Мустанг так, что, казалось, посылал счастье всему миру. И вот за это ему действительно стоило бы сломать пару ребер. Кёя не собирался позволять кому-то урвать кусочек его своеобразной зависимости. И да, Хибари был даже не собственником. Единоличником. Либо ему, либо пусть закапывают. Дино-то вроде и не возражал, но не спешил поддаваться, все равно уезжая на недели, после которых неожиданно появляясь на пороге и, вручая какую-то безделицу, вроде сувенира, обнимал, зарываясь длинными тонкими пальцами в черные как смоль волосы. И шептал что-то обязательно нежное, своим хрипловато, в те моменты, интимным голосом. «Если кто-то не любит тебя так, как тебе хочется, это не значит, что он не любит тебя всей душой». Когда-то давно прочитанные слова. Когда-то давно высмеянные слова. Ставшие сейчас не просто словами. Если бы Хибари не чувствовал к Дино что-то наподобие небольшой, но симпатии, разве стал бы тогда он терпеть это? Да? Нет? О нет. Только не Кёя. Уж ему-то слово «терпение» знакомо только по словарю. Так же, как и «прощение», «милосердие» и «солидарность». А уж про «филантропию» он и не слышал. И это даже не юмор. Но вернемся. Весна, заглядывающая в комнаты первыми лучами уже теплого солнца ничуть не согревала сердце, все так же айсбергом дрожащее внутри. Не то чтобы Хибари был роботом или бесчувственным человеком. Вроде бы и нет. У него даже было какое-то только ему присущее благородство. Просто мало когда было моментов в его жизни, когда он мог бы показать себя. Не в битве, хотя там был превосходен. А в отношениях. С кем-то. Дино ведь все делал своими руками. Нет-нет, не подумайте, Кёя ничуть не жаловался (хотя этому он тоже вряд ли обучен), и уж тем более не сокрушался по этому поводу. Но как-то это все было… Спокойно. Когда Мустанг в привычной для него манере накрывал губы мягким, расслабляющим поцелуем. И когда обнимал, отчего становилось почти апатично на окружающий мир. И это спокойствие, вроде бы приятное, раздражало. Хотелось… Ярости. Злости. Ненависти. Боли, в конце концов. - Оя-оя, ты похож на брошенную невесту перед алтарем, - насмешливо протянул Мукуро, добавляя на последних словах свое любимое «ку-фу-фу». Хибари лишь смерил его ненавидящим взглядом и поднял тонфа, привычно становясь в боевую стойку. - Ну что же ты так, - продолжая издеваться и растягивать губы в едкой улыбке, - обиделся? Не переживай, скоро приедет Дино-сан и тебя развеселит… … От упоминания его имени этими губами Хибари почувствовал лишь практически неконтролируемый прилив гнева, который заставил его сознание мелко задрожать, отчего даже зрение помутилось. На мгновение. Но этого хватило, чтобы Рокудо схватил трезубец и наотмашь ударил по тонфа, ответившие ему металлическим звоном. - Какой ты стал агрессивный, Дино-сан не удовлетворяет? – насмешливо. Это, однако, не сработало. Может потому, что Хибари был бы не собой, коль его выводили бы такие глупые подколы, а может потому, что одно лишь имя произнесенные этими искривленными насмешкой губами бесило больше, чем все брошенные оскорбления в лицо. Они сражались не до первой крови. Не до первой серьезной раны. О нет. Они сражались каждый раз со ставкой в жизнь. До конца. Готовые умереть, лишь бы не проигрывать. Тому, кого презирали. Тому, кого ненавидели. Тому, от взгляда на которого кровь начинала бурлить. Именно это являлось страстью.. Такой нужной. Хватая Мукуро за воротник и, не обращая внимания на ледяные прикосновения черной кожи его перчаток к своему лицу, Хибари, закрывая глаза и представляя совсем не эти губы, целует. Жадно, едва ли не до крови и сразу сплетая языки. На секунду Рокудо всегда тянет, прежде чем отстранится и, вырываясь из, казалось бы, стального захвата, отпрыгивал назад, вновь выставляя тонфа. Мукуро знал, что не нужен. Таков как есть – не нужен. Да и то, что в такие моменты Кёя никогда не смотрел на него, едва ли не морщась, целуя. И его даже это не оскорбляло. Так, поддевало самолюбие или гордость. Так, вызывало жестокую усмешку над миром еще шире. Так, заставляя еще сильнее желать унизить того, кто вот так вот потакает всем своим даже самым мелким желаниям. И он сделает это. Вытягивая трезубец и царапая им щеку вытирающего ладонью губы Хибари, все так же с идеальной сидящей маской презрения. - Продолжим? – насмешливо. Телефон зазвонил и Кёя, на ходу раскрывая его, нажал на кнопку приема вызова. Только одному человеку он отвечает в любой ситуации. - Травоядное? В трубке что-то неспешно ответили. Кажется, Мустанг сейчас уходит с вечеринки в честь своего – подумать только! – тридцатилетия. - Три часа? Снова какой-то, кажется, нетрезвый ответ. - Как раз успею смыть с себя грязь, - бросая трубку. Разворачиваясь и просто уходя, все еще сжимая в уже обеих руках тонфа. - Думаешь все так просто, Кё-тян? – насмешливо тянет Рокудо, растирая кровь Хибари по металлу трезубца.