Обретая себя

"Что делать? Продолжать? Или...?", - заколебался Рэн и прервал поцелуй, отстранившись. Слаю это не понравилось. "Думаешь, из-за чувства я пожалею тебя? Как бы ни так. Я тоже умею грязно играть!". Юноша толкнул Рэна на пол и уселся прямо на его бёдра. - Ах, ты… - парень задёргался, попытавшись сбросить с себя Слая и освободиться, но тщетно. - Раз уж ты здесь, сделаешь для меня кое-что? Просто в качестве жеста доброй воли? - по низкому голосу Слая Рэн понял, что одолжение будет сексуального характера. В горле неожиданно образовался комок. Юноша выдавил: - Чего ты хочешь? - он надеялся, что его голос звучит ровно и спокойно, и, в то же самое время, боялся, что тот дрожит. Голубоволосый юноша, подняв голову, посмотрел на него и прикрыл свои глаза, явно возбуждаясь: - Позволишь мне тебя трахнуть? Рэн был ошеломлен. Он ожидал чего угодно, только не этого, и почувствовал страх. Он посмотрел на лицо Слая, на котором застыло ожидание, и понял, что исполнит просьбу. Сделав медленный вдох-выдох, он сказал: - Это наш договор? - Возможно. - То есть, если я стану твоим, ты оставишь Аобу в покое? - Ну да. Несколько минут молчания и пронизывающий взгляд. Чувствуя себя обнаженным под этим взглядом, Рэн попытался стряхнуть это ощущение беззащитности. И он совершил глупость, дав согласие. - Правильное решение. Я всегда любил тебя, ты ведь знаешь это. От этих слов Рэну резко захотелось сильнее прижаться к нему, сорвать поцелуй с холодных губ, почувствовать его сильные руки на своем теле, нежно гладящие и ласкающие. Не в силах терпеть эту сладостную пытку, он притянул того к себе и жадно поцеловал - возбуждение устремилось безудержным потоком от губ к губам, и Рэн впервые без сопротивления поддался этому напору. Разум заволокло дымкой - парню показалось, что он парит в воздухе. Потрясающее чувство. Слай в ответ сильнее притянул юношу к себе, одной рукой придерживая за талию, а другой начал раздевать его, одновременно нашептывая на ухо непристойности. Рэн отвечал на автомате и краснел. Он догадывался, что, возможно, Слай мог мысленно смеяться над ним, и ему было бы все равно. Перед глазами по-прежнему был Аоба, и юноша вдруг понял, что завидует. ОН не устанет от него, как когда-то устал от других жертв. Но ОН никогда не сможет отпустить его... Но он попытается, сделать все, чтобы ОН о нём забыл. "Так за что же я это заслужил? За то, что полюбил Аобу и так никогда и не сказал ему об этом? Или, что еще хуже, за постоянное напоминания Слаю, что люблю его не так, как Аобу?". Рэн замучился уже с этими терзаниями, которые он испытывал, они выходили за пределы. Что-то внутри него прыгало вверх и вниз и кричало, требуя правды. Сейчас Рэн не мог точно определить, что точно является правдой, а что - нет. А Слай решил добить его своими играми. Психологическими и сексуальными. Сменяющие друг друга в диком темпе эмоции были лучшей составляющей. Размах и колебания стыда и сокрушенности, вздохи-рыдания чередовались с гневом и возбуждением. Ему нравились едва заметные вспышки в глазах Рэна, о которых тот даже не подозревал. Он смаковал отвращение. Смаковал ужас. Смаковал нестерпимое желание. Смаковал все. Слай наблюдал, как эмоции приходят к юноше, но никогда не уходят, вцепляясь и погружаясь в него. И в следующий раз они будут там же. Когда он вызовет их снова. Рэн был слишком поглощен экстатическими стонами под неумолимыми действиями голубоволосого юноши, напрочь забывая, что тот - враг. Он был честен, но не сосредоточен на этом прямо сейчас. Тем не менее, даже зная все это, он все равно не мог соединить в мыслях прошлое и настоящее, и не потому, что не представлял того, что осталось в промежутке между нынешним Альтер-эго и тогдашним. Убедившись, что Рэн готов, Слай прервал все поцелуи и ласки, и медленно вошел в него на всю длину. В этот же миг его сознание содрогнулось от обилия эмоций. Будто в бреду, тот ощутил все, что когда-либо испытывал синеволосый юноша: страх, сомнение, сожаление, снова страх … и любовь, тяжелую сковывающую любовь, которая венчала собой эту темную пирамиду боли. Рэн почти заскулил, на глаза навернулись слезы, он не хотел, чтобы кто-то рылся в его чувствах - он ненавидел жалость - тот прочитал и это тоже. Слай яростно толкнулся бедрами, чтобы заглушить разделенное уже на двоих боль и наслаждение. Казалось, что они оба сошли с ума. Слай жадно целовал и имел Рэна, а тот самозабвенно отвечал на поцелуи и стонал, полностью отдавшись захлестнувшему его наслаждению. Мгновение - и оба замерли и кончили. Оргазм захлестнул и тут же отступил, и накатила ужасная слабость. Вспышка, и все померкло. - Зачем ты это сделал? Зачем применил на мне "Разлом"?! Я был бы почти рад, если бы все воспоминания стёрлись. Был бы рад, если бы сцены с моим позором не стояли перед глазами. Был бы рад, если бы собственные стоны до сих пор не оглушали, не бились в мозгу, не звенели в ушах! - Рэн зарыдал навзрыд, сжавшись в комок на груди Аобы, обнимая его за шею, прижимаясь к нему. Рыдания вырывались громкими криками, он захлебывался в слезах, и руки Аоба все сильнее обвивались вокруг него, сжимая его в объятиях, и это тоже было неправильно, все - неправильно, он не может относиться к нему так, только не к нему, теперь, когда он знает, когда он все видел сам. - Я стал слишком зависим от него, пока не стал замечать, что он начал меня принижать. Я не знаю, с чем это было связано, он стал подолгу пропадать где-то, оставляя меня в полном одиночестве, иногда даже отказываться от близости. А я, дурак, не придавал этому значения. Лишь потом, как только он начал говорить про тебя ужасные вещи, я стал защищать тебя. Не знаю, это ли повлияло на дальнейшее, или нет, но в этот момент я понял, что спорить с ним, когда кто-то из нас больше желает боли и несчастья другому, мы словно два отражения друг друга, испортили отношения. Но я не понимал и не хотел понимать, какого чёрта его злость сорвалась на мне, а ярость вылилась в сексуальное насилие. Рэн уткнулся в плечо Аобы, продолжая всхлипывать. - Ох Рэн.. - наконец выдавил пораженный Аоба. - Почему ты не убежал? - Я не смог... Здесь все было подчинено ему. Когда я попытался сбежать, он чуть не забил меня до смерти, а потом жестоко насиловал... Любую боль можно вынести, любое чувство, тем более грубый, но терпимый трах можно пережить, но унижение, стыд, позор - именно то, чего я больше всего боялся, когда ОН врывался в мое тело - пережить сложнее всего. Ни капли возбуждения, только боль, отвращение и томительное ожидание. Он это знал, ощущал, понимал, осознавал, что я сжимаюсь под ним не только из-за страха. Стискивал руки в кулаки, безмолвно кричал, прикладывая все силы, чтобы не выдавить из себя ни звука. Я внушил себе, что, если закричу, сдамся, начну умолять его остановиться, то это будет проигрышем. Если он сдержит обещание, если это поможет тебе, то, значит, теперь это единственная причина... Я просто надеялся, что все же он забудет о тебе, но я ошибался. В конце концов, когда тебя так много и часто унижают и насилуют, ты становишься беззащитен перед любым напором. Я сдался, и мучения вроде бы прекратились, однако в глубине души зарождалось темное чувство. И я стал наблюдать за НИМ. Узнал, что ОН пропадает невесть куда. Но проследить не мог, ОН уходил за пределы. Иногда по возвращению он неохотно делился впечатлениями. Когда он рассказал, что навещал тебя и видел твою жизнь, это стало для меня последней каплей! Я так взбесился, что наплевал на все, в том числе на свои чувства к тебе. Вот поэтому я так ужасно с тобой тогда поступил... Я поверил ЕМУ, а не ТЕБЕ! И среди этого хаоса иногда у нас был секс... Это уже вошло в привычку: все те же признания в любви, все те же, как оказалось, пустые обещания, наслаждение, боль, слезы, когда мои глаза пытались поймать его взгляд. Думаю, ты простишь, если в моем голосе почувствуешь усталые нотки, но... я действительно любил ЕГО и был не в силах поверить, что я не смог бы сделать хоть что-нибудь до того, как все началось... Рэн запнулся и, возможно, продолжил бы истерить дальше, но Аоба внезапно его поцеловал. - Не надо! - истерически выкрикнул Рэн, отстраняясь. - Не смей… так… И наткнулся на затуманенный слезами взгляд желтых глаз. Слишком теплый взгляд. - Я люблю тебя, - прошептал Аоба, обнимая его, снова притягивая к себе. - Я люблю тебя, придурок… Такого, какой ты есть! Прикосновение дрожащих губ, соленых от слез. Сильные, горячие руки, успокаивающие его, дающие выплакаться. Ладони, скользящие по плечам. - Ты был прав, - горьким и тихим шепотом ответил Рэн. - Я никогда не понимал, что это было… Что ты чувствовал… Вздрагивающие от рыданий плечи. И горечь, горечь… одна на двоих. - Его нет здесь, Рэн, - Аоба начал покрывать поцелуями его бледное лицо. - Есть только мы. Ты и я. - Ты не можешь… - выдохнул Рэн, сжимая его скулы в ладонях, - Аоба, ты не можешь... теперь... - Я люблю тебя… - и снова слезы. Пальцы, перебирающие растрепанные волосы. Мягкий, ласковый шепот: - Рэн. Тот сдавленно всхлипнул. - Что? Что, Аоба? - Заканчивай... - жаркий выдох, и Рэн оцепенел, словно не мог поверить в то, что услышал. Губы дрожат. Невозможно произнести ни слова, они застревают в горле, стоит только открыть рот, сбиваются в комок, мешая друг другу. - Я хочу, чтобы ты закончил. Рэн помотал головой, словно пытаясь вытряхнуть из нее услышанные слова. Горячие губы снова приникли долгим поцелуем, заставляя замереть, раскрыться, поверить. - Ты сможешь, - шепот обволакивал, завораживая, гася страх вместе с рассудком. - Просто смотри на меня… Почувствуй меня… "Этого не может быть", - оцепенело подумал Рэн. - "Не со мной. Не может. Никогда. Он не может говорить так - после всего, что было. После всего, что он видел. Чувствовал". - Ты любишь меня? - теплые, ласковые ладони Аобы обхватили лицо синеволосого юноши. - Ты любишь меня, Рэн? - Да... - выдохнул тот. "Это Аоба. Это его губы так мягко раскрываются навстречу. Это его глаза блестят от слез". - Подожди, - сдавленно прошептал Рэн, отстраняясь. - Подожди, придурок, совсем с ума сошел. - Да я и так уже сошел, - усмехнулся Аоба, наблюдая, как Рэн дрожащими руками пытается взять его руки. - Идиот, - простонал Рэн. - Я люблю тебя, - тихо хмыкнул Аоба, теребя его волосы. - Этого достаточно, чтобы ты сделал мне все остальное. - Ох, - губы Рэн сползли вниз по его обнаженному телу, оставляя влажную дорожку. - Этого достаточно для чего угодно... "Это Аоба", - повторил он себе, отрываясь от него - и нависая над ним, накрывая своим телом. - "Это Аоба. Не ОН! И он любит меня. Меня. Такого. Все равно. Всегда. Любит. Я сошел с ума". Сдавленный вскрик, утонувший в поцелуе. Медленные, осторожные движения. - О-о-ох, какой же ты... - выдохнул Рэн, на миг замирая в нем, ловя губами его дыхание. - Горячий... Пальцы, вцепившиеся в его бедра. Судорожные вдохи. Мерцание желтых глаз. - Тише… Стой! - Ш-ш-ш... Долгая пауза, и руки дрожат все сильнее, хочется сжать его в объятиях, утопить в себе и утонуть в нем. Хочется двигаться, не останавливаться никогда. - О, боже… - Быстрее... Ох, пожалуйста, Рэн. - О, боже, Аоба! Дыхание сбивается, и одна мысль - я сейчас задохнусь, я сейчас задохнусь, я потеряюсь, утону, растворюсь - в нем. - М-м-м... а-а-ах! - Боже, какой ты сладкий... Сбивчивый шепот. Отчаянные стоны. - Аоба! - Тс-с-с, - прикосновения горячих, родных губ. - Я люблю тебя. Я просто тебя люблю… Потом они долго лежали рядом, глядя друг на друга, и Рэн не мог заставить себя оторвать взгляд от его глаз - в них было слишком много, чтобы заставить себя сказать вслух хоть что-нибудь. Внутри словно прорвало невидимую плотину, и она открылась, заполняясь чем-то, и слова застревали при любой попытке произнести их вслух, перебиваясь одной только мыслью - он любит меня. Любит. - Аоба... В то же мгновение Аоба вздрогнул, задыхаясь, с трудом хватая ртом воздух. Пальцы разжались и снова судорожно сжались, пока он пытался подобрать слова. - Беги, Рэн!!! - вскрикнул он, глаза в ужасе распахнулись, - Он возвращается! - Юноша еще раз вздрогнул и забился в судорогах, словно пытаясь вырваться из опутавших его невидимых оков. В страхе Рэн отпрянул назад, но любопытство оказалось сильнее страха. Почему он так кричал? Его пугало всего несколько вещей. После того, как лично узнаешь Врага так близко, как знал его Рэн, все остальное блекнет в сравнении. Но это... Рэн всхлипнул, когда Аоба закричал, от боли впав в полубессознательное состояние. С ужасающей ясностью Рэн знал, что сейчас произойдет, и тут же в подтверждение этого распахнулись двери, и ОН перешагнул порог комнаты. Лицо было перекошено злобной усмешкой, и такое выражение казалось абсолютно уместным, а от этого было еще ужаснее. В глазах светился триумф и неудовлетворенная жажда. - Кажется, я говорил тебе, чтобы ты не бродил где попало, любимый, - произнес ОН, и Рэн отчетливо понял, что всё это было каким-то образом спланировано, всё было спланировано, чтобы вновь сломать его, наказать за его проступки. Чтобы помучить Аобу. Рэн понял, что предложив хоть немного утешения, придя к тому, с кем можно поговорить - и после показать, что всё это пустой звук. - И не делать глупостей... Краем глаза взглянув на бессознательного парня, лежащего на полу и щелчком пальцев понял его в воздух и привлек к себе, переключая внимание на Рэна. - Значит, вот она любовь... - он говорил небрежно. - В самом деле, удивительная вещь - я даже говорить ничего не должен, просто продолжать жить и чувствовать... - Аоба... - испуганно прошептал Рэн. - Все будет хорошо, - ласково прошептал Слай подозрительно нежным жестом прижимая к себе Аобу. - Он не умрет, я позаботился об этом, - он недовольно поцокал языком. - Я ведь не могу потерять его, правда?